Смертельная развязка

11

МАРЛИ

Киаран не ответил мне. Вместо этого он двинулся с места, приседая, чтобы собрать упавшие страницы. Я стояла на месте, пытаясь понять, что, черт возьми, происходит. Как я смогла прикоснуться к блокноту? Этого не должно было быть. Я думала, что знаю все, когда речь идет о призраках, но это все меняло. Впрочем, это было не самое главное. Важнее всего были те рисунки. Те, которые Киаран скрывал от меня. Те, на которые он пытался помешать мне взглянуть сейчас.

— Хватит.

Он не слушал меня. Он никак не мог притвориться, что этого не было. Что я не видела своих рисунков.

— Прекрати.

Он посмотрел на меня, но не остановился.

— Положи эти чертовы рисунки, Киаран.

Мой голос прозвучал высоко и панически. Он приостановился с листами в руках. На верхней странице был изображен мой боковой профиль с зелеными волосами, собранными в пучок. Несколько прядей волос скрывали лицо. Я выглядела чертовски грустной и потерянной. На мне была голубая футболка с маленькими белыми точками. Он не стал рисовать мое тело дальше, но я узнала верхнюю часть.

— Ты никогда не видел моих волос в таком цвете. И я не носила ничего другого, кроме этого платья.

Он выдохнул.

— Когда ты его нарисовал?

Я помню эту рубашку. Я часто носила ее на работу. Какого черта он знает, как она выглядит?

Киаран так и остался сидеть со страницами в руках. Он молчал. Он выглядел почти побежденным. И от этого становилось еще хуже.

— Ответь мне.

Он моргнул, но из его уст не вырвалось ни звука. Если бы я могла, я бы встряхнул его, чтобы вывести из задумчивости. Чтобы заставить его ответить.

Я присела рядом с ним и указала на верхнюю страницу.

— Когда ты это нарисовал?

Мой голос не был спокойным. Он был полон раздражения. Почему, черт возьми, он не отвечает мне?

— Если ты не собираешься мне говорить, то, черт возьми, покажи мне. Дай мне их увидеть. И прежде, чем ты снова скажешь, что это не мое дело, можешь забыть про это. Ты рисовал меня — значит это мое дело.

Он поднял упавший блокнот и встал. Я наблюдала, как он отнес их на стол во внутреннем дворике. Киаран положил их на пол и стал перебирать рисунки, как будто ему нужно было привести их в порядок. Я встала и подошла к столу. Мой взгляд метался по разложенным страницам.

— Киаран.

— Молчи.

Это слово прозвучало неловко, как будто он был на грани потери контроля.

— Нет. Я не замолчу. Тебе лучше начать рассказывать мне, что, черт возьми, происходит, потому что это… это доказывает, что ты видел меня до того, как я появилась у этих ворот.

Он напрягся, его руки замерли над страницами.

— Но самое удивительное, что я не помню, чтобы видела тебя. Я не помню ни твоего лица, ни твоего голоса, ничего.

Киаран опустил руки к бокам.

— Ты не можешь вспомнить, потому что тебе нечего вспоминать.

Он повернул голову, его жесткие голубые глаза встретились с моими.

— Что это значит?

— Посмотри сама.

Я заметила, что он разложил рисунки на столе, а не убрал их. Он отступил назад, давая мне больше места. Я не ожидала, что он прислушается к моему требованию.

Я уставилась на листы. Все они представляли собой мои портреты в различных позах и нарядах. Все они были посвящены моему выражению лица. Меланхолия в карих глазах. Это заставило меня вспомнить мой натуральный цвет волос. Каштановый. Я покрасила их в темно-зеленый цвет много лет назад, когда Кэт настояла на том, чтобы я сделала что-то для себя. Чтобы освободиться от правил и ограничений, навязанных мне родителями.

Кэт.

Катриона.

Что-то жгло мне затылок. Печаль. Она пронизывала меня насквозь. Я поднесла руку к шее, потирая больное место. Я не должна чувствовать боль.

— Почему я выгляжу такой расстроенной?

— Это ты мне скажи.

Я оглянулся через плечо.

— А я не знаю.

— Что последнее ты помнишь?

— Я же говорила тебе. День, когда я умерла. Я встречалась с Катрионой.

Он покачал головой.

— Кто такая Катриона?

— Я говорил тебе о ней.

— Да, но я не знаю, кто это. Я никогда не видел тебя с женщиной, с той, с которой ты была близка.

Наконец-то признание. Он видел меня до того, как я умерла. Он видел живую Марли и нарисовал ее. Я хотела спросить, почему, но тот факт, что он не знал, кто такая Кэт, беспокоил меня больше. Это беспокоило меня. Печаль разрасталась. Она когтями впивалась в мою грудь. Было больно.

— Но она была там… Я остановилась. — Когда ты впервые увидел меня?

Он вздохнул.

— На Хэллоуин.

— Но я была с Кэт.

— Нет, Марли, это был Хэллоуин за год до твоей смерти.

Он указал на стол. Я снова повернулась к нему, мой взгляд метнулся к первому рисунку. Женщина была одета в темно-зеленое пальто в горошек. Ее зеленые волосы спадали на лицо. Она выглядела оцепеневшей. Потрясенная и оцепеневшая. За ее спиной находилось помещение, похожее на приемную, но там никого не было, только я. Совсем одна. Как будто я только что потерял все… потому что, так и было.

Воспоминание ударило меня так сильно, что я попятилась назад и схватилась за голову.

Мы с Кэт, спотыкаясь, выходим из паба. Мы идем рука об руку, поем во весь голос. Смотрим в обе стороны, чтобы перейти дорогу. Кэт вырывается из моих рук. Она выходит на дорогу, поворачивается ко мне и вскидывает руки вверх. Шок от того, что она летит, когда в нее врезается машина. Крик, вырвавшийся из моего горла. Я бросилась к ней. Машина уезжает. Я вызываю скорую помощь. Мои отчаянные рыдания, умоляющие Кэт остаться в живых. Поездка в машине скорой помощи. Врачи увозят ее. Стояла в приемном покое, надеялась и молилась, чтобы она выжила. И врач сказал мне, что они ничего не могут сделать.

Катриона мертва.

Моя лучшая подруга мертва.

— Марли!

Голос Киарана вырвал меня из воспоминаний. Я уронила руки. Он стоял передо мной, обеспокоенный тем, что только что произошло.

— Ты в порядке?

Я покачала головой. Мои руки скручивались и расцеплялись. Все это обрушилось на меня разом. Я заблокировала это. Целый год моей жизни. После смерти Кэт я ходила по земле в тумане горя и потери. Без нее все потеряло смысл. Никто больше не заботился так, как она. Они не знали, как я боролась за то, чтобы вырваться из прежней жизни. И как Кэт снова дала мне надежду. А потом ее не стало. Я осталась один. Совсем одна и потерянная в мире, в котором мне больше не было места без нее.

— Нет, я не в порядке. Я сейчас так далека от нормального состояния, что даже не знаю, что это слово значит.

Ни одна часть меня не хотела больше думать о Кэт. Я предпочитала не знать, хотя теперь стало понятно, почему мои воспоминания были такими путаными. Они были окутаны горем. И это было хуже всего.

— Что за хрень с этими рисунками, Киаран? Объясни мне это, потому что мне сейчас очень трудно не прийти к самому худшему выводу.

Несмотря на то, что я помнила, что произошло за последний год, я ничего не понимала из его слов.

— И какой же это вывод?

— Что ты какой-то сталкер. Который преследует женщин.

Его рот искривился, а глаза потемнели.

— Никаких женщин, Марли, только ты.

Я не знала, смеяться ли мне над этим. Над тем, как ужасно это прозвучало.

— Но от этого не легче.

Он шагнул ближе, съедая и без того минимальное пространство, между нами. От его пристального взгляда у меня задрожала нижняя губа.

— Я отвез друга в реанимацию, потому что он порезал руку и ему нужно было наложить швы. Я увидел вас в приемном покое и не смог отвести взгляд. Мне захотелось нарисовать женщину, которая выглядела так, будто ее мир рухнул, и она уже не знает, что делать. Поэтому я сфотографировал тебя и нарисовал на следующий день. Я увидел тебя снова только через несколько месяцев в галерее, где ты работала. И я проследовал за тобой домой. Он вздохнул. — Чертово совпадение, что ты все это время жила напротив меня. После этого было чертовски трудно держаться подальше. Так что да, я следил за тобой. Я просто хотел тебя увидеть.

Его признание должно было меня напугать. Он признался, что жил напротив меня. Наблюдал за мной. Притягивал меня. И все это без моего ведома. Это был настоящий пиздец.

— Ты преследовал меня.

— Да, можешь называть это так, если хочешь. Я этого не отрицаю.

— Почему?

Он мрачно усмехнулся.

— Почему, как ты думаешь?

Я вскинул руки вверх. Получить прямой ответ от этого человека было практически невозможно. Это всегда была нелегкая битва. Борьба за то, чтобы заставить его сказать мне правду.

— Ну, я, блядь, не знаю. Какая у тебя причина для этого? И какого хрена ты все это время вел себя так, будто не знаешь меня?

Он склонил голову набок.

— Ты тому причина.

Я смотрела, как он поднимает руку. Она зависла над моей шеей. Мы знали, что он не может прикасаться ко мне, но это давало понять, что он хочет этого. Я не знала, как к этому относиться, да и вообще ко всему этому. Все казалось слишком нереальным. Слишком необычно. Но это была реальность.

— Я хотел узнать, почему ты всегда выглядишь такой чертовски грустной, Марли. Его голос стал низким. — Почему девушка с зелеными волосами ходила по этому гребаному миру с печалью в карих глазах. Даже если эта девушка была несчастна, она все равно была прекрасна для меня, и мне чертовски хотелось, чтобы ее глаза наполнились светом и счастьем. Я хотел подарить ей это, но она не замечала меня. Она не обращала на меня внимания. И я ненавидел ее за это.

Если бы у меня было бьющееся сердце, оно бы остановилось прямо сейчас. Несмотря на все его протесты против моего присутствия рядом с ним, этот человек только что назвал меня красивой. Он сказал, что хочет видеть меня счастливой. Он хотел сделать меня счастливой.

Какого черта?

— Ты хочешь знать, почему я была несчастна?

— Да, блядь, хочу.

Возможно, мне следовало бы больше насторожиться из-за остальных его слов, но все, о чем я могла думать, — это рассказать ему все начистоту.

— Кэт умерла. Ее сбила машина прямо у меня на глазах, и она умерла в больнице. Вот почему я выглядела так, будто мой мир рухнул, потому что так оно и было. Я потеряла все, когда потеряла ее. Она была единственным человеком, которому я была небезразлична, а у меня не было никого. Ничего и никого, блядь. То, что ты видел, было моим горем.

Киаран слегка нахмурился, как будто не ожидал такого ответа. Он опустил руку и посмотрел в сторону.

— Почему ты притворился, что не знаешь меня?

Он вздохнул.

— Это не имеет значения.

— Что? Это чертовски важно!

Киаран покачал головой и начал разворачиваться. Только я подумала, что мне удалось достучаться до него, как он снова стал отмалчиваться. Я не могла этого терпеть. Он не мог опять убежать.

— Эй, нет, не делай этого. Мы, блядь, разговариваем, Киаран.

Он сделал паузу и посмотрел на меня через плечо.

— Ты все еще не можешь вспомнить, да?

— Что вспомнить?

Он крутанулся вокруг себя так быстро, что мне пришлось сделать несколько шагов назад. Затем он двинулся на меня. Мои ноги продолжали двигаться назад, а он шел за мной. Чувство дежавю мелькнуло на краю моего сознания.

— Может быть, я должна была выразиться яснее, когда говорила, что ничего не помню.

Я оглянулась, обнаружив, что нахожусь на лужайке. Какого черта он так настойчиво добивался этого? Его выражение лица пугало меня. Оно было угрожающим.

— Ты забываешь самую важную часть нашей истории, Марли. То, почему ты сейчас здесь. — О чем, черт возьми, ты говоришь?

От его улыбки меня бросило в дрожь. Я резко остановилась, не желая играть с ним в эту чертову игру. Он остановился передо мной. Его грудь слегка вздымалась. Я инстинктивно подняла руки вверх, словно это могло помешать ему сделать что-нибудь со мной. Я на мгновение забыла, что он не может до меня дотронуться. Что я уже не живая.

— Ты преследуешь меня не просто так, — пробормотал он, его голос звучал смертельно опасно в ночном воздухе. — Не зря ты видишь именно меня.

Рука Киарана медленно поднялась. Я наблюдала за тем, как она движется ко мне. И за тем, как он имитирует обхват моего горла. Тепло его ладони обжигало мою кожу, хотя он не прикасался ко мне.

— Я не просто преследовал тебя. То, что я сделал, было хуже. И ты это знаешь.

Я сглотнула, когда его вторая рука поднялась, чтобы присоединиться ко второй. Затем мое зрение потемнело, и я снова погрузилась в кошмар, от которого хотела убежать. В ту ночь, когда я была жива и сделала свой последний вздох в этом мире. И все встало на свои места.

Я уставилась на Киарана.

— Ты убил меня.

Его губы изогнулись вверх.

— Да. Убил.