Смертельная развязка

1

МАРЛИ

Я проснулась мертвой.

Мне потребовалась долгая минута, ну ладно, несколько часов, но кто считал, чтобы понять, что я действительно мертва, а не нахожусь в состоянии душевного расстройства. Именно тот факт, что я продолжала проходить сквозь людей, впервые натолкнула меня на мысль о моем затруднительном положении. Затем я поняла, что они не слышат, не видят и не чувствуют меня. Мне хотелось, чтобы это был сон или альтернативная реальность, но, глядя на дом, в которой я жила, наблюдая за полицией через окна, я не могла отрицать этого.

Я была мертва.

И по какой-то непонятной причине я все еще находилась здесь.

Я вошла в свой дом не для того, чтобы увидеть свое тело. Какая-то часть меня не хотела знать, как и почему это произошло. Я вспомнила, как накануне вечером гуляла со своей подругой Катрионой. Мы праздновали ее новую работу в центре города. Я вышла из бара подышать воздухом, а дальше пустота. Полная и абсолютная пустота. Перед смертью у меня были украдены часы. Как будто мир не хотел, чтобы я знала, как я умерла, хотя я все еще была здесь.

Я осталась снаружи, глядя на них, работающих. Мои ноги не двигались и не позволяли мне войти внутрь. Я моргнула, когда меня вынесли в мешке для трупов. Онемение охватило меня. Это было странное ощущение, ведь я была чертовым призраком. Я это уже поняла. Способность буквально проходить сквозь людей, пока они занимались своими делами, приводила меня только к одному выводу. Когда это случилось в первый раз, я была напугана. Я думала, что схожу с ума, но это было не так. Я была призраком. Реальность была сукой, когда хотела. Она заставила меня смириться с тем, что меня больше нет в живых.

Отвернувшись от сцены, я не могла не оплакивать потерю своей жизни. Мне было всего двадцать восемь. Впереди должны были быть годы. Годы, чтобы жить, смеяться, любить, найти свой путь в мире. Казалось, что все только начиналось, а теперь все пропало. Моей жизни нет. Мне хотелось кричать и разрушать из-за этого. Хотелось кричать и разрушать, но я продолжала идти по тротуару. Уходила от своего мертвого тела и от осознания того, что я никогда не вернусь.

Что еще я должна был делать? Выплакать глаза? Да и способна ли я была на это? Ведь я была призраком, так что, скорее всего, нет. Но проверять эту теорию я тоже не собиралась. Переживать было нельзя. Этого уже было достаточно, когда я проснулась. Я потеряла достаточно времени. Теперь мне нужно было решить, что, черт возьми, я собираюсь делать.

Я должна вернуться и разобраться со своей смертью. Я должна выяснить, что произошло.

Не обращая внимания на голос в голове, потому что действительно, какой в этом смысл, я вяло бродила по городу. Мне было все равно, через сколько людей я пройду. Сколько стен и зданий. Мне было все равно, когда я влетела в чей-то дом и обнаружила, что смотрю на двух людей, занимающихся довольно бурным сексом на кухонном столе. Они не знали, что я там. Мне стало жутко наблюдать за ними, и я быстро исчезла.

Только когда наступила ночь, и я поняла, что каким-то образом забрела на холм Калтон, я перестала идти. Глядя на монумент, я задавалась вопросом, почему я все еще здесь. Почему я застряла где-то между жизнью и смертью? Я не задумывалась о том, что происходит после смерти. Я не верила ни в призраков, ни в загробную жизнь, но моя нынешняя ситуация доказывала, что это предположение неверно.

Поскольку меня никто не видел, я двинулась к нему и карабкалась, пока не добралась до вершины памятника. Я села, свесив ноги в стороны. Затем я уставилась на Эдинбург. Вид был потрясающий. Я всегда считала Эдинбург красивым городом. Но я не прожила здесь всю свою жизнь. Я переехала из Хэмпшира десять лет назад, чтобы получить степень по истории искусств, и никогда не уезжала. Полагаю, что я использовала его с пользой, работая в музее. Теперь ничего этого не будет. Больше не нужно вставать рано утром и садиться на автобус. Больше не придется разговаривать с публикой о картинах или уговаривать людей не трогать произведения искусств.

Я обхватила руками камень под собой, пытаясь понять, что моя жизнь уже закончилась. Почему я не осталась, чтобы узнать, чем все закончилось? Или не послушала, что говорили полицейские, когда были в моей квартире? Разве я не должна была узнать?

Откинув голову назад, я уставилась на звезды над головой.

Что это за хрень, а? Почему я все еще здесь? Это какая-то карма? Или это шутка? Потому что это не совсем смешно.

Ответить мне было некому, да я и не ждала. Вселенная не собиралась посылать мне указания и говорить, что делать дальше. Очевидно, она решила заставить меня самостоятельно усвоить тот урок, который она хотела мне преподать. Не было никаких указаний. Никаких внешних сил. Ничего.

Я была одна. Совсем одна. И это было чертовски хреново.

— Что же мне делать? Ты можешь мне хотя бы это подсказать?

Я ждала, но ничего не добилась. Вздохнув, я привалилась спиной к камню и закрыла глаза. Может быть, я смогу раствориться в небытии.

Не получится. Если ты не спрыгнула с корабля, когда умерло твое тело, то с чего ты взяла, что это произойдет сейчас?

К черту эту гребаную вселенную и все ее тайны. Не было света в конце тоннеля, который вел бы тебя домой. В одну минуту ты жива, а в следующую теряешь сознание и просыпаешься как гребаный призрак. Может быть, я была здесь, чтобы преследовать людей. Правда, я не знала, как это сделать, если никто меня не видит. Конечно, я могла проходить сквозь стены и взбираться на памятники, но ни хрена не могла сдвинуть с места. Я не чувствовала камня под собой, хотя лежала на нем. Я просто знала, что он там.

Мне пришло в голову, что, может быть, надо поспать, и при утреннем свете все покажется лучше. Но потом я отбросила эту идиотскую мысль. Как, блядь, я могла спать? Я была призраком. Мне больше не нужно было ни есть, ни спать.

— Черт. Как же горячая ванна и душ. Не говоря уже о еде. Как, блять, я буду жить без мороженого?

Грустить по этому поводу было нелепо, но я действительно любила мороженое. Тот факт, что я больше не смогу поглощать целую банку в пятницу вечером перед телевизором, был чертовски удручающим.

Это более тоскливо, чем быть мертвой?

Нет, наверное, не больше. Да и кого вообще могло волновать, что меня нет? Я была единственным ребенком, и у меня почти не осталось родственников, так как мои родители умерли несколько лет назад. У меня была тетя, с которой я не общалась, а брат моего отца уехал из страны. Друзей у меня было мало, так как я не умела находить общий язык с людьми. Все считали меня странной девушкой с темными волосами, который предпочитала людям картины. Катриона оплакивала бы меня, но кому, блядь, еще есть до этого дело? Никому.

Впервые за всю свою унылую, жалкую жизнь я поняла, что у меня нет ничего хорошего. Так какое, черт возьми, значение имело то, что я умерла? Я подумала о том, чтобы заплакать, но вспомнила, что, скорее всего, не смогу. От этого становилось еще хуже.

Я открыла глаза.

— К черту все это. Пошла ты, Вселенная.

Бессмысленность моей жизни стала последней каплей. Я должна была как-то компенсировать это. Она не могла быть бессмысленной. Если бы я была призраком, я могла бы делать все, что захочу, и никто не смог бы меня остановить, не так ли? Но что я всегда хотела сделать, чего не пробовала при жизни?

Путешествовать. Хотелось увидеть побольше сельской местности. Хотелось бродить по холмам и любоваться пейзажами, как это делали художники на своих картинах.

Я села и улыбнулась. Потом откинула голову назад и рассмеялась так, что никто не услышал. Мои руки разлетелись в стороны.

— Осторожно, мир, я иду к тебе.

И так начались приключения.