Смертельно опасные решения

28

После ухода Клоделя я некоторое время не двигалась с места – просто сидела, мысленно перебирая подробности только что состоявшегося разговора.

В результатах ДНК сомневаться не приходилось кровь жертвы покрывала всю куртку, что подтверждало версию Клоделя: именно Дорси убил Чероки. Или же нет? Ведь Дорси сказал, что куртку ему подбросили.

Этому человеку ничего не было известно о Саванне Оспрей. Он просто пытался обмануть меня, чтобы выйти сухим из воды, и я попалась на удочку.

Мое посещение тюрьмы обернулось смертью для Дорси. Или же нет? Почему с ним расправились? Являлся ли он убийцей или, наоборот, не имел к гибели Чероки никакого отношения? Но, как ни крути, он сейчас мертв, потому что кто-то отчаянно боялся того, что Дорси мог мне рассказать.

Я почувствовала жжение в глазах.

«Только не плачь. Не смей плакать, Бреннан». Я судорожно сглотнула.

Вдобавок ко всему еще и Куикуотер. Оказывается, он вовсе не окидывал меня пренебрежительным взглядом, а всего лишь пытался прочесть по губам, что я говорю. И это я вздумала обвинять его в предвзятости? Но, черт возьми, откуда мне было знать?

А Кит? Я сказала Клоделю, что сделанные во время скрытого наблюдения снимки запечатлели всего лишь случайные встречи, но соответствует л и это действительности? Может быть, Кит связался с «Бандидос»? Тогда становилось понятным, почему ему звонил этот странный тип, Проповедник. Что именно привело моего племянника сюда, в Монреаль? Возможно, причина приезда крылась вовсе не в ссоре с отцом и не в нежных чувствах, которые он испытывал к своей глупой тетушке?

Я вспомнила глазное яблоко. Не солгал ли Кит, когда сказал, что всего лишь нашел его на ветровом стекле?

Ладно, Клодель получил наконец-таки свой отчет. Проклятие, а где тогда затерялся мой?

Я оперлась руками о регистрационный журнал и решительно поднялась со стула. Торопливо обходя спешащих по своим делам с документами и папками в руках работников канцелярии и лаборантов, толкающих тележки с образцами, я целеустремленно двинулась по коридору, поднялась по лестнице на тринадцатый этаж и вышла прямо к исследовательским лабораториям ДНК. Нужного мне человека я заметила сразу же – он склонился над пробиркой в дальнем конце помещения, – так что я, не медля ни минуты, направилась прямиком к нему.

– Bonjour, Tempe, Comment ga va? – сердечно приветствовал меня Роберт Гане.

– Cava.

– У тебя новая прическа. – Сам Роберт являлся обладателем темных вьющихся волос, чуть тронутых сединой на висках. Он всегда тщательно следил за своей короткой стрижкой.

– Да.

– Ты собираешься их отращивать?

– Помешать им будет трудно, – ответила я.

– Ах да, прости, получилось довольно неплохо, – пробормотал он, откладывая в сторону стеклянную пипетку. – Что ж, полагаю, куртка поможет прижать этого Дорси к стенке. Клодель только улыбнулся, когда я сообщил ему о результатах. Ладно, почти улыбнулся. На самом деле он лишь слегка скривился, выражая одобрение.

– Я пришла узнать, нашлось ли у вас время провести анализ интересующего меня образна.

– Тот, что без номера, верно?

Я кивнула.

– Глазное яблоко?

Я снова кивнула.

– Его следовало сравнить с ЛМЛ № 37729?

– Да. – Меня всегда поражала его способность помнить наизусть номера дел.

– Сейчас скажу, минутку.

Гане направился к лотку для папок, быстро пробежал пальцами по делам, лежащим в среднем отделении, и, наконец, вытащил нужное. Я молча ждала, пока он просмотрит содержимое.

– Сравнительный анализ сделан, но отчет пока не готов.

– И каков результат?

– Совпадают.

– Нет никаких сомнений?

– Mais, oui. – Его брови недоуменно приподнялись. – Этот глаз и образец ткани принадлежат одному и тому же человеку.

Или людям, если они являются близнецами, мысленно поправила я его. Я поблагодарила Роберта и поспешила вернуться в кабинет.

Мои подозрения подтвердились. Глазное яблоко принадлежало одному из братьев Вайланкурт. Вероятно, какой-нибудь шустрый приверженец «Гадюк» нашел его на месте взрыва и решил попридержать у себя по каким-то лишь одному ему известным соображениям. Но тогда кто подложил глаз в мою машину?

Подходя к дверям, я услышала телефонный звонок, так что последние несколько ступенек преодолела махом. Это был Марсель Морен, находившийся сейчас несколькими этажами ниже.

– Вы не пришли на утреннюю планерку.

– Простите.

Он сразу же перешел к делу. В трубке слышались голоса, и раздавалось жужжание циркулярной пилы Страйкера.

– Две недели назад в порт зашло судно, и несколько грузовых контейнеров выгрузили для ремонта.

– Это такие огромные контейнеры, которые передвигаются на восемнадцати колесиках?

– C'est c,a. Вчера рабочие открыли последний и обнаружили там тело. Капитан предполагает, что труп принадлежит безбилетному пассажиру, тайком пробравшемуся на корабль. Других версий у него нет.

– Где зарегистрировано судно?

– Малайзия. Я приступил к вскрытию, но останки так сильно разложились, что мне не многое удастся выяснить. Хотелось бы, чтобы вы на них взглянули.

– Сейчас спущусь.

Когда я повесила трубку и прошла в лабораторию, то застала там Джослин, временную сотрудницу, которая склонилась над моим рабочим столом. Миссис Само Обаяние на сей раз была в чулках в крупную сетку и кожаной юбочке, задравшейся так высоко, что не оставалось больше никаких сомнений, откуда именно у нее растут ноги. При звуке открывающейся двери она вздрогнула и повернулась в мою сторону.

– Доктор Морен попросил отдать вам это лично.

Она протянула руку, и при этом движении ее круглые серьги заколыхались, как детские качели на школьном дворе. Причем в каждом колечке прекрасно могло бы разместиться по зяблику.

Я приблизилась к ней и взяла заявку, удивляясь, почему Морен просто не оставил ее на моем столе.

– Убийственная стрижка, – произнесла Джослин низким монотонным голосом, и я не поняла, пыталась ли она сострить. По ее лицу разливалась нездоровая бледность, под воспаленными глазами темнели мешки.

– Спасибо, Джослин. – Я помедлила, не желая вмешиваться в чужие дела. – С вами все в порядке?

Она посмотрела на меня так, словно этот вопрос поставил ее в тупик. Затем дернула плечом и пробормотала:

– Весной аллергия мне просто житья не дает. Так что это обычное явление.

Наградив меня на прощание еще одним озадаченным взглядом, она поспешила прочь из лаборатории.

Я вновь уложила останки Саванны Оспрей в коробку, и все утро занималась малайзийским «зайцем». Морен не преувеличивал. Большая часть мягких тканей покойника кишмя кишела личинками.

В полдень я поднялась наверх в кабинет и застала там Кита, вольготно развалившегося в кресле и задравшего ноги на подоконник. На затылке у него лихо сидела фетровая шляпа а-ля Фрэнк Синатра.

– Как ты попал на этот этаж? – первым делом спросила я, пытаясь скрыть удивление, У меня совершенно вылетела из головы наша договоренность пообедать вместе – мы условились через разделявшую нас дверцу холодильника.

– Я оставил охраннику свое водительское удостоверение, и он разрешил мне подняться. – Кит щелкнул по голубому квадратику временного пропуска, прицепленному к воротничку рубашки. – Я сидел себе в приемной, пока та дама не прониклась ко мне жалостью и не привела сюда.

Он опустил ноги и развернулся в мою сторону.

– Ух ты! Вы только поглядите! – Должно быть, по выражению моего лица он понял, что шутить не стоит. – Эй, я ведь ничего плохого не имел в виду. Стрижка просто потрясная. – Он нацелил на меня в знак одобрения два указательных пальца. – Ты стала выглядеть моложе.

– Ладно, пошли, – ответила я, снимая свитер с вешалки. Хватит с меня на сегодня комментариев по поводу прически.

За сандвичами и жареной картошкой в ближайшем ресторанчике племянник поведал мне о том, как он провел воскресенье с Лайлом Кризом. Главным событием оказалось приобретение шляпы. Никакой Мадонны и рыболовных приманок. Вернувшись в Монреаль, они пообедали копченым мясом «У Бена», после чего Криз показал ему студию новостей.

– О чем вы говорили?

– Этот парень – настоящий профи! – поделился Кит, набивая рот тонкими ломтиками холодного вареного мяса и сыром, – Просто с ума сойти, сколько он знает о телевидении! А еще он прекрасно разбирается в мотоциклах.

– Он спрашивал у тебя что-нибудь?

Хотелось бы мне знать, как Криз вытягивает из Кита информацию о том, чем я занимаюсь. Новости о байкерской войне сейчас пользовались у читателей огромным спросом.

– Да так, немного.

Кит дернул бумажную салфетку из металлического ящика в конце стола и вытер жир с подбородка.

– О чем?

Он скомкал салфетку и потянулся за следующей.

– Всякую всячину. Лайд – необыкновенный чувак. Чем он только не интересуется!

В голосе Кита мне послышались нотки восхищения. Что ж, не хватало еще, чтобы мой племянник начал благоговеть перед Лайлом Кризом. «Ладно, – подумала я. – Как-нибудь переживу». Каким бы вкрадчивым ни был этот парень, он все-таки казался мне гораздо более подходящей компанией для Кита, чем тот ни разу не виденный Проповедник.

После обеда Кит захотел вернуться со мной в лабораторию. Хотя мне не терпелось возобновить работу над скелетом, я решила наградить его короткой экскурсией. Я ведь тоже умею показать себя настоящим профи.

За время нашего обхода Кит сделал только два замечания. Позже я их вспомнила и ругала себя самыми последними словами за то, что не обратила тогда на них никакого внимания.

– А это что за наркоша? – поинтересовался он, когда мы миновали стоявшую у ксерокса Джослин.

– Она работает в архиве.

– Бьюсь об заклад, она под кайфом.

– Да нет, у нее аллергия.

– Точно. Аэрозоля надышалась.

Еще один комментарий он отпустил в отделе баллистики. Кит назвал их коллекцию огнестрельного оружия «славной подборкой».

После ухода племянника я возобновила работу с безбилетным пассажиром. К половине пятого закончила предварительный осмотр, установив, что останки принадлежали молодому мужчине в возрасте от двадцати пяти до тридцати лет. Я препарировала кости и отправила их наверх для кипячения. Затем умылась, переоделась и вернулась в кабинет.

Я уже собиралась уходить и потянулась за свитером, как вдруг заметила цветную фотографию, лежащую прямо в центре регистрационного журнала.

О, какое многообещающее начало, подумала я. Новости просто замечательные. По меньшей мере часа два мне на глаза не попадалось ни одной фотографии.

Я взяла снимок, решив, что, скорее всего его оставил Клодель.

Но оказалось, что я ошиблась.

Хотя снят он был давно, и время его изрядно потрепало, цвета и изображение вышли довольно хорошо. Групповой снимок, сделанный в кемпинге или на загородном пикнике. На переднем плане – множество мужчин и женщин вокруг деревянных столиков, составленных вместе в форме буквы «П». На земле в беспорядке пустые банки и бутылки, на столах – сваленные в кучу рюкзаки, переносные холодильники, всевозможные свертки и бумажные пакеты. На заднем фоне виднелись красновато-коричневые стволы сосен, верхушки которых не попали в кадр.

К ножке стола был прислонен большой продуктовый пакет с отчетливым логотипом, привлекшим мое внимание.

«…ггли-уиггли».

Я перевернула снимок. Ничего.

Решив задержаться, я повесила свитер на место и, вооружившись увеличительным стеклом, стала внимательно изучать изображение. Мне понадобилось всего лишь несколько секунд, чтобы найти подтверждение своим догадкам благодаря гориллообразному бугаю в джинсовом жилете и кожаных обрезанных перчатках. Он стоял, скрестив руки, шириной не уступающие магистральной автостраде и густо покрытые татуировками. Свастика, вспышки молнии и романтичная аббревиатура «ПМКЧ» – «Пусть мир катится к черту». И хотя верхняя часть скрывалась под рукавами рубашки этого Кинг Конга, нижние надписи были четко видны.

«Миртл-Бич».

Затаив дыхание, я принялась внимательно изучать изображенных на снимке людей. Медленно, миллиметр за миллиметром, я водила увеличительным стеклом по фотографии, не пропуская ни одного лица.

Ее я увидела не сразу, мне понадобилось несколько секунд. Затерявшаяся в море кепок и заросших шевелюр, хрупкая фигурка почти вжалась в дерево, маленькие ручки-прутики судорожно обхватили талию. Голова запрокинута, и солнечный отблеск отражается от одного из огромных стекол, под которыми ее личико казалось таким крошечным.

Саванна-Клер Оспрей.

Хотя выражение лица невозможно было уловить, я почувствовала волны напряжения, исходившие от ее маленькой фигурки. В чем причина, подумала я. Возбуждение? Страх? Застенчивость?

Я сдвинула лупу чуть дальше.

Человек, стоявший справа от Саванны, выглядел как персонаж фильма «Жизнь и смерть скальда Кормака». Волосы до плеч, борода, сползающая до середины груди. Кормака камера запечатлела с запрокинутой головой, банка с пивом «Миллер» прижата к губам.

По другую сторону от девочки маячил еще один, очень высокий тип – коротко остриженные волосы, жидкая бороденка и усы. Его лицо оказалось в тени, отчего все внимание притягивал внушительный животик. Он походил на потрепанный бандаж, нависающий жирными складками над ремнем. На широкой продолговатой пряжке я разглядела буквы. Я несколько раз отдалила и приблизила лупу, пытаясь разобрать надпись, но пузо закрывало слишком много.

Расстроившись, я двинула увеличительное стекло вверх по торсу и принялась изучать лицо, надеясь разобрать черты. Безуспешно. Снова вернулась к пряжке и наклонилась к самому стеклу.

Вдруг меня озарило. Снова вернулась к лицу. Возможно ли это?

Нет. Этот человек гораздо толще.

Но вероятность совпадения оставалась. Я не могла утверждать наверняка. Слишком поздно снимок попал ко мне в руки. Слишком сильно он пострадал от времени.

И все же сходство было налицо.

Итак, неужели Джордж Дорси что-то знал?

Не в силах успокоить неистово колотящееся в груди сердце, я потянулась к телефону.