Смертник из рода Валевских-5

Глава 11

— В нём нет тьмы…

Эту фразу за последние пять дней я слышал чаще, чем своё имя. После того, как Дознаватель улетучился, меня отпустили в поместье, вот только приставили такую охрану, что ни один страждущий не смог через неё прорваться. Из поместья меня тоже не выпускали. Причём охрана была организована как гвардейцами императора, так и Крепостью. Алию, что печально, тоже не допускали. Девушка сказала, что это личное распоряжение верховного епископа и до определённого момента он не имеет права пояснять причины такого поведения. Мало того, от греха подальше Алию отправили в архивы, выискивать информацию по мифрилу и выпускали оттуда только на сон.

— В нём нет тьмы…

Меня проверили, кажется, все контролёры тьмы нашего мира. Даже отец Нор, что давно отошёл от дел, и тот явился, дабы лично убедиться в моей «чистоте». Что неприятно — мне никто ничего не объяснял, а из поместья не выпускали даже прислугу. Пять дней меня держали в полном неведенье относительно моей судьбы, пока в один прекрасный момент ворота не отворились, пропуская на мою территорию огромную процессию. Я прыгал по тренировочном полигону, в сотый раз отрабатывая привычные движения, так что сразу заметил величественную карету, похожую на дом. В отличие от наших, эту везли четверо мощных мохнатых быков с такими длинными рогами, что задний ряд практически задевал впередиидущих. Золотистое обрамление кареты-дома ярко сверкало на солнце, словно пыталось ослепить, а общий вид указывал, что меня посетили представители Шурганской империи. Следом за золотой каретой-домом явилась карета верховного епископа — чёрная, как смоль, она смотрелась небольшой грязной кляксой на фоне шурганской.

Карета-дом остановилась, слуги открыли дверцы и на улицу вышел мужчина лет тридцати с длинными чёрными волосами. Я невольно зажмурился — золотая броня сверкала ещё ярче кареты. Казалось, что это не солнце отражается от зеркальных доспехов, а сами доспехи светятся! Мужчина медленно двинул в мою сторону, а я недовольно скривился. Мне определённо нужно что-то делать со своими камнями. В последнее время они поразительно бесполезны.

Уровень вашего камня способности «Анализ» недостаточен для получения информации по данному объекту.

Мужчина остановился в паре метрах от меня и последнее, что я помню из нашей встречи — наполненные чистым светом глаза. Если у Дознавателя вместо глаз была чистая тьма, то здесь — свет. Яркий, ослепляющий, проникающий в самые глубины души. Ноги подкосились, и я рухнул на землю, словно какой-то слизняк. Не помогало ничего — ни зеркало, ни воля, ни убеждение того, что я веду себя недостойно графа. Меня просто не существовало рядом с этим монстром. В груди разгорелось пламя, погасить которое у меня не было возможности, и я беззвучно заорал. Возможность произносить звуки, да что звуки — возможность хотя бы дышать у меня забрали!

— В этом тёмном нет тьмы. Он имеет право на жизнь.

Голос пробирал до самых мурашек. Облачённый в золото мужчина отошёл и моё тело судорожно втянуло воздух, выгнувшись дугой, после чего принялось судорожно трястись.

— Тише, Макс, тише. Всё уже позади, — верховный епископ оказался рядом и, словно заботливый отец, прижал меня к земле, не позволяя навредить себе во время припадка. Чем дальше отходил светоносный, тем легче мне становилось. Вскоре карета-дом развернулась и медленно отправилась восвояси.

— Лекаря! — приказал верховный епископ и церковники засуетились. Вот только помочь им я уже не мог — тело не слушалось. Меня словно вывернули на изнанку, вытряхнули, и кое-как собрали обратно, особо не заботясь о том, всё ли со мной в порядке. Сконцентрироваться, чтобы использовать лечение, сил не было никаких.

Наконец, боль ушла — явился лекарь. Он рухнул на землю без сознания, отдав всю доступную ему силу, но её хватило на то, чтобы я пришёл в себя. Мне всё ещё было плохо, жуть пробирала до самых глубин, но у меня тут человек умирал, вызвавшись мне помочь. Страдать о том, как мне хреново, буду после того, когда отплачу церковнику за самопожертвование.

Благодаря перчаткам мне не пришлось вытягивать руки и, сконцентрировавшись на валяющемся рядом служителе Света, я использовал «Лечение». Тело церковника выгнулось дугой, опало и раздался хрип — лекарь начал дышать. Уже хорошо. Следом я восстановил уже и себя — негоже валяться, аки безродная дворняга. Верховный епископ помог подняться. Ноги дрожали, словно немощные, но всё же держали моё бренное тело. Уставившись на отца Урга, что стоял рядом, я вопросительно поднял бровь. Мне нужны были ответы.

— Его называют Инквизитор и ты прошёл его проверку.

— То есть подробностей не будет? — спросил я, когда верховный епископ умолк.

— Крепость не имеет права обсуждать эту тему. Тебе стоит обратиться к Посреднику. Для того он и присутствовал на допросе.

— Его тоже так проверяли?

— Крепость не имеет права обсуждать эту тему. Тебе стоит обратиться к Посреднику. Можешь взять мою карету. Она доставит тебя на место.

Верховный епископ явно темнил, но настаивать я не стал и через двадцать минут вошёл в приёмную ректора магической академии. Меня ждали — Кималь Саренто находился на своём рабочем месте. Ректор даже в бумагах не копался — просто смотрел в окно. Я без приглашения уселся на гостевой стул и тоже начал смотреть на то, как народ таскал строительные материалы. Шла активная отделка помещений и, судя по количеству рабочих, сюда пригнали всех, кто хоть что-то в этом понимал. Так продолжалось достаточно долго. Ректор не спешил ничего пояснять, я не спешил ничего спрашивать. Наконец, Кималь Саренто оторвался от созерцания копошащихся муравьёв и перевёл взгляд на меня.

— Сегодня у нас первое занятие. И начнём мы его не совсем так, как я изначально планировал. Мне придётся рассказать тебе о том, кто такой Дознаватель, Инквизитор и почему ты сейчас сидишь здесь, а не витаешь в виде праха по бескрайним просторам нашего мира.

— Всё было настолько плохо?

— Гораздо хуже, чем ты мог себе представить. Не буду вдаваться в историю разделения мира на свет и тьму, это ты можешь прочесть в любой книге. Перейду сразу к сути. У тьмы есть Дознаватель, у света — Инквизитор. Абсолютные воплощения своих богов. Можно сказать, что это Скрон и Свет, если угодно. Это в корне неверно, но для простоты будем называть их именно так. Каждая из сторон, что тёмные, что светлые, имеют право воззвать к своей силе, чтобы выяснить какую-то информацию. Цена такого вызова огромна. Деталей у меня нет, но последний раз, когда светлые призывали Инквизитора, сменился Папа, глава церкви всех трёх империй. Это было сорок лет тому назад, когда светлые желали узнать, что произошло с отрядом паладинов, отправленных в Нейтральные земли. Тёмные последний раз использовали Дознавателя двадцать пять лет назад. После того, как он выяснил то, что хотел, я стал Посредником. Предыдущего сожгли на костре.

— Поэтому вы были, как бы это мягче сказать, напуганы?

— В том числе. Есть Дознаватель — тот, кто задаёт вопросы. Есть Владетель — тот, кому принадлежит земля, где происходит допрос. Есть Посредник — тот, кто должен обеспечить явку истцов и организовать работу Дознавателя. Ибо если тот пойдёт в народ сам, не миновать беды.

— Чем же он так страшен?

— Обращаясь к человеку, Дознаватель превращает его в обращённого, желает того человек, или нет. Он становится тёмной марионеткой с абсолютно подавленной волей. Он не может соврать, не может утаить, не может сопротивляться. Дознаватель не имеет права обращаться к Владетелю — для этого рядом с тёмным всегда крутится верховный обращённый. Но если Дознавателю не понравится работа Посредника, он может потребовать усердия. Так произошло с моим предшественником. Он оказался слишком нерасторопным и тёмный попросил того ускориться. Когда допрос закончился, Посредник был сожжён, ибо он больше не являлся человеком. Это была безвольная кукла, лишённая даже малейшего намёка на разум. Как и все истцы, что прошли через допрос. Ибо впустив в себя Скрона и выдав всю информацию, они стали всего лишь тёмными сосудами, лишёнными воли..

— Значит, приказ из канцелярии пришёл не от императора, а от вас? — ухмыльнулся я. — Вы призывали меня умирать?

— Это был мой долг. Остановить Дознавателя невозможно — он пошёл бы к тебе сам. И тогда пришлось сжигать половину столицы. Меньшее зло, Максимилиан. Это было меньшее зло.

— Вот только что-то явно пошло не по плану…

— Вот только всё пошло не по плану, — согласился Кималь Саренто. — Ты не мог стать тёмным, ибо ты уже был тёмным. Аура, которая должна была заставить тебя стать послушной марионеткой, не сработала. Думаю, с таким человеком Дознаватель столкнулся впервые. Тёмный, в котором нет Скрона. Идеальный кандидат для того, чтобы торговаться. Но ты поступил иначе. Признаюсь, в тот момент я готов был испепелить тебя на месте и только близость Дознавателя сохранила тебе жизнь. Если бы тёмный произнёс хотя бы одно слово, адресованное мне лично, у магической академии появился бы новый руководитель. Это был… красивых ход, Максимилиан. Достойный того, чему я хочу тебя обучать. Не думай, что я когда-нибудь забуду о нём. Нет, в выгодный для себя момент я обязательно напомню тебе о том, что ты едва меня не прикончил, но тогда, на встрече с Дознавателем, ты доказал, что достоен моего внимания. Из тебя выйдет интересный игрок.

— Вот только не нужно делать меня крайним. Сами, значит, отправили меня на смерть, а когда я отплатил тем же — обиделись? Господин ректор, не кажется, что это немного непоследовательно? Предлагаю подвести черту под нашими отношениями и принять тот факт, что никто никому ничего не должен. Ни положительного, ни отрицательного. На мой взгляд это самый разумный способ дальнейших отношений.

— Можно и так, только с одним уточнением. Я хочу знать чуть ли не пошагово всё, что произошло в подземелье Фарафо. Откуда там появились наследники, что они там делали и каким образом ты умудрился объединиться с кланом Бартоломео?

— Две бутылки вашего великолепного вина, и я согласен, — недолго думая предложил я.

— Решил бить по больному? Ты прекрасно знаешь, что это вино не для торговли!

— А вы прекрасно знаете, что информация, которую хотите получить, стоит огромных денег. Что не помешало сделать мне предложение. И, как следствие, получить встречное.

— Хорошо, будет тебе две бутылки. Только не в качестве оплаты, а в качестве подарка. Жеста доброй воли.

— Да и я особо не собирался продавать информацию. Всегда мечтал рассказать вам о том, что произошло в подземелье, вот только возможности всё никак не было. Никакой коммерции.

— И этот человек ещё жаловался, что терпеть не может торговаться… Ладно, смотри сюда. Дважды повторять не буду. Вопросы приветствуются. Это наша империя.

Ректор достал лист бумаги и изобразил огромный круг.

— Это цельный пирог под названием Заракская империя, которой управляет Зурган первый. Вернее, делает вид, что управляет, потому что на самом деле этот пирог давно поделён на куски.

Ректор поделил круг на восемь практически равных частей, после чего подумал и нарисовал ещё один сектор, крохотных, практически незаметный, но всё же самостоятельный, а не часть какого-то другого участка. Оценив набросок, Кималь Саренто ткнул карандашом в первый сектор:

— Армия. Огромная машина, с которой невозможно не считаться. Жёсткая иерархия, беспрекословное подчинение и во главе всего этого находится генерал Хабенский. Формально армия подчиняется империи, но по факту генерал плевал на всех, кто заявлял, что он кому-то что-то должен. Прежде чем занять трон, Зургану пришлось основательно заплатить Хабенскому, чтобы тот не вмешивался. Помогло лишь то, что Девалон шестой окончательно утратил доверие владельцев пирога. Хабенский не имеет слабостей — это суровый, богатый и любящий власть мужчина. С ним довольно тяжело договориться — на всё у него есть своё мнение, однако если договориться всё же удалось, можно не сомневаться в его поддержке до самого конца. Гвардейцы, что с них взять. Странные они создания. Честь и сталь, кулак и маразм. В общем — это та сила империи, с которой стоит считаться и с которой следует договариваться в первую очередь, когда задумываешь что-то глобальное.

— Вроде свержения действующей власти?

— Вроде того. Следующий кусок пирога принадлежит магической академии. Не буду вдаваться в подробности, почему так получилось, но факт остаётся фактом. Без нас не обходится ни одно крупное мероприятие.

— Третий, значит, Крепость?

— Смотри-ка, ты начинаешь что-то понимать в мироустройстве, — ухмыльнулся Кималь. — Да, третья сила империи — Крепость. И я даже не могу гарантированно утверждать, кто сильнее — армия или церковники. Крепость подмяла под себя много чего — работу с тёмными, камни, эликсиры, разломы, Стену. Верховный епископ, этот добрый дядечка, как ты привык думать, является одним из опаснейших людей Заракской империи. На следующих занятиях, когда мы перейдём непосредственно к персоналиям, я расскажу о том, каким образом никому неизвестный епископ юго-западного региона занял золотой трон Крепости и вот уже двадцать лет не желает с него слезать. Беспринципный, злопамятный, опасный противник. Таких как он нужно держать как можно ближе к себе. Стараться показывать свою лояльность. Иначе они проглотят тебя и даже не поперхнутся.

— Поэтому магическая академия активно работает с Крепостью?

— В том числе. Мы выгодны друг другу. Усиливаем и вместе объедаем больше пирога, чем все остальные. Именно Крепость передала академии право распоряжаться магическими камнями. Крепость отдала мне право торговли с тёмными. Но они контролируют всё, держа руку на пульсе. Следующий блок — высшая аристократия. Здесь всё сложно, единого управления у них нет, каждый тянет одеяло на себя, но среди этой разнородной толпы выделяется граф Вяземский. Очень сильный маг. Не забудь потом передать мне его параметры. Есть мнение, что, если бы аристократы объединились и выбрали своего лидера, они смогли бы заполучить минимум половину всего пирога, но извечные споры между родами не дают этого сделать. Конечно же эти споры подогреваются Крепостью и магической академией. Нам невыгодно, чтобы Вяземский укреплял свои позиции.

— Граф Шубной показался мне куда опасней графа Вяземского.

— Конечно, куда же без нашего задохлика? Это следующий кусочек пирога. Промышленники, ремесленники, мастера. Все, кто хоть что-то умеет делать в этой жизни руками и имеет хоть какой-то вес в своём деле, входит в картели, которыми железной рукой правит граф Шубной. Именно он решает, что и когда будет производиться, в каких объёмах, кому и что поставляться, а кто недостоин внимания оптовиков. Торговые пути, банки, аукционы — всё его вотчина. Можно сказать, что это финансовый гений, спустившийся на нашу бренную землю и показывающий всем, как правильно нужно делать свои дела. На мелочи он не разменивается, но, когда дела касаются крупных сделок, без его участия не обходится ни одно мероприятие. Учитывай это при планировании своих дел. Кстати, граф Шубной обиделся, что алтарь развития ушёл в пользу империи, а не был выставлен на частный аукцион. Мой совет — тебе нужно сделать этому человеку какой-то подарок. Желательно такой, которого у него нет, но подсказать тебе я ничего не могу. Потому что сам не знаю. Только так ты вернёшь его внимание к своей персоне.

— Если бы кто-то озаботился моей подготовкой чуть раньше, до того, как отправил в пасть к герцогу Одоевскому, возможно я бы так и поступил, — не остался я в долгу. — Кто остальные?

— Ночная гильдия, куда же без неё? — Кималь указал на следующий кусок пирога. — Неприятные личности, единого лидера выделить среди них трудно, управление ведётся советом из пяти постоянно меняющихся человек. Их так и называют: совет пяти.

— Но это же официальная информация? Ведь на самом деле существует тот, кто устанавливает очерёдность членства в совете?

— Какое правильное и разумное замечание. Да, такой человек действительно есть, вот только его личность до сих пор является тайной. Представляешь? Никто, даже я, понятия не имеет, кто же на самом деле управляет убийцами. Но то, что такой есть, сомнений нет. Осталось два больших сектора. Есть догадки, кто там?

— Император и совет герцогов, — предположил я и получил подтверждающий кивок. — Те, кто занимается непосредственным управлением империей.

— Да, этих тоже нельзя сбрасывать со счетов, хотя влияние их, на самом деле, даже меньше, чем у высшей знати.

— Последний блок, как я понимаю, это старая гвардия во главе с графом Кузьминским? Вспоминая всё, что говорил старик, и проводя аналогию с тёмными, полагаю, это какой-то вариант исследователей?

— В точку! Исследователи мира, которым нет абсолютно никакого дела до того, что происходит в империи. Поставщики артефактов, без которых не обходится ни один из предыдущих блоков. Вот восемь столпов, на которых держится Заракская империя последние несколько десятилетий.

— А эта мелочь, что появилась рядом с магической академией, надо полагать, я? — я кивнул на рисунок, где не обозначенным остался крохотный сектор.

— Охотник на тёмных, — усмехнулся Кималь Саренто. — На самом деле сектора поделены условно, кто-то больше, кто-то меньше, а вот твоя область совсем крохотная. Многие даже не подозревают о её наличии. Но всё же она есть и уже подтверждена минимум тремя участниками.

— Крепость, академия и исследователи, — безошибочно ответил я. — Граф Кузьминских был слишком заинтересован в том, чтобы изучить мифрил.

— Вяземский видит в тебе тёмного. Даже близкое знакомство с Инквизитором не избавит тебя от этого ярма. Шубной не станет с тобой работать, пока ты не выкупишь прощение. Императору ты ещё ничего не доказал. С армией не сталкивался. Ночная гильдия точит на тебя зуб. Это нужно же было догадаться — пленить одного из убийц, заставить того говорить, а потом отпустить его на свободу. Максимилиан, если бы проводился конкурс на самый глупый поступок, ты бы уверенно держал там первое место. То, что ты совершил, знаешь ли, сильно бьёт по репутации ночных убийц. Мне пришлось приложить немалые силы, чтобы успокоить совет пяти и доказать твою важность. Сошлись на том, что во всём виноват заказчик. Отныне работать с мастером Эльором ночная гильдия не станет. Что касается тебя — никогда больше не оставляй убийц живыми. Даже если у них смазливое личико.

— Её убили?

— Как? Исчезла и растворилась в тенях. Она же была лучшей в наших краях. Полагаю, скоро можешь ждать её в гости. Ей же нужно как-то восстанавливать своё имя. Будет отрабатывать твоим телохранителем, пока не умудрился как-то спасти тебе жизнь. Безумная затея, как по мне, но переубедить её не удаётся.

— Так она ваша протеже? — удивился я. — Прячется сейчас где-то на стройке?

— Зачем так радикально? Сидит в одной из квартир, ждёт сигнала. Держать руку на пульсе событий — основа управления. Только когда ты узнаёшь о чем-то раньше конкурентов, можешь получить прибыль.

— Причём прибыль не всегда изменяется золотом, — произнёс я очевидную вещь.

— Не всегда? Прибыль никогда не измерялась золотом, — усмехнулся Кималь Саренто. — Так, полагаю, на сегодня наших разговоров достаточно, передаю тебя магистру Тарре. Рано или поздно тебе предстоит выйти в свет. Если с танцами ты ещё можешь справиться, то вот манерами ты больше похож на крестьянина, чем на графа. Ты уже видел расписание своих боёв?

— Вы о турнире? Откуда? Меня пять дней держали в поместье без права на общение с внешним миром. Даже Алию загнали в архивы, подальше от общества.

— Тебе досталась интересная группа. Судя по всему, организаторы не считают тебя фаворитом. Триста двадцать человек, много безродных, ремесленников, бароны и виконты, куда же без них. Но самыми интересными соперниками можно считать графа Кузьминского, герцога Оскольского и одного убийцу из совета пяти. Странно, что организаторы согнали в одну группу сразу четырёх потенциальный участников финала. Было бы интересно посмотреть, чему новому научился исследователь. Последний раз я имел удовольствие сражаться с ним сорок лет назад. В финал выходит только победитель группы, так что постарайся не разочаровать меня. Кстати, как тебе перчатки? Разобрался, что они могут?

— Выглядят здорово, напрягает только кислотно-зелёный цвет.

— Почему ты его не изменишь?

— Может потому, что это невозможно?

— Кто тебе такое сказал? Ты это на своей строке состояния прочитал? Или где-то в описании увидел? Перед глазами какое-то оповещение вылезло? Вот и я думаю, что ничего подобного не было. Если тебе не нравится цвет — ты можешь его изменить. Как? Я понятия не имею. Но точно знаю, что первый император постоянно менял как структуру, так и цвета своего доспеха. По какой причине твоя сущность превратила металл в ткань, да ещё такого неприятного цвета — вопрос к тебе, но никак не к мифрилу.

— Может потому, что это его натуральный цвет?

— У мифрила его нет. Ни цвета, ни плотности, ни структуры. Это глина, из которой можно лепить всё, что угодно.

— Как же вы поняли, что это именно мифрил?

— Потому что он висел в воздухе. В этом мире не так много вещей, что умеют парить. Так что очень советую разобраться с внешним видом своих перчаток. Ты можешь менять их по своему усмотрению.

— Господин ректор, почему бы вам просто не дать мне информацию по этому материалу? — я постарался удержать злость. — Почему вы вечно играете в какие-то недомолвки? Ведь это из-за них случаются ситуации, как с Дознавателем. Я чего-то не знал, не так поступил и в итоге вы чуть не превратились в марионетку. Оно вам нужно?

— Информация, Максимилиан, является основной ценностью нашего мира. И чем больше ты не знаешь, тем больше моя ценность как источника. Значит, приходится мириться с моими заскоками и искать точки соприкосновения. И даже не думать о том, чтобы совершить глупость и попытаться меня прикончить. Это, конечно, тяжело, но как бы мне не хотелось обратного, реализуемо. А теперь будь так любезен, пока магистр Тарра не забрала тебя на занятие, поясни, каким образом тебе удалось познакомится с наследницей клана Бартоломео?