Смерть играет

Глава 9 БЕСЕДА С ОТСУТСТВОВАВШИМ ОРГАНИСТОМ

Между тем Вентри находился у себя дома, в музыкальном зале. Он вальяжно развалился в глубоком кресле перед камином с горящими дровами и курил сигару. С таким же наслаждением, какое получал от сигары, он изучал каталог элитных вин и других спиртных напитков, которые вскоре будут выставлены на аукцион в лондонском Сити. На столе в центре комнаты стояли тарелки с остатками его холостяцкого ужина. Вскоре он был отвлечен от получаемого удовольствия телефонным звонком.

— Билли? — произнес женский голос.

— Да.

— Ты один?

— Да, кухарка уже ушла.

— Меня не интересует твоя кухарка, — хохотнула трубка и продолжила уже серьезным тоном: — Слушай, ты, наверное, уже знаешь, что сегодня произошло?

— О чем ты?

— Насчет Люси.

— Да. — Вентри помолчал. — Да, знаю. Отвратительное дело.

— Еще бы. Но меня сейчас не это беспокоит. Я тревожусь о нас.

— Не понимаю, как это может касаться нас.

— О господи, Билли, когда ты повзрослеешь! Неужели до тебя не доходит, что теперь начнутся всякие расспросы и допросы!

— Да, конечно, это я понимаю.

— Так вот, я хочу сказать тебе: если кто-нибудь спросит тебя насчет сегодняшнего вечера, ты меня не видел.

— Ясно. Я тебя не видел. Это все?

— Что значит «все»? — озадаченно переспросил голос. — Послушай, у меня мало времени. В любую минуту нас могут прервать. Значит, тебе все понятно?

— По-моему, ты немного опоздала со своим предупреждением, — сказал Вентри, злорадно усмехаясь в микрофон трубки. — А может, у тебя неправильно идут часы? Откуда ты знаешь, что полиция еще не появлялась у меня?

— Господи, не может быть!

— Нет, нет, пока они не приходили. Но ведь могли уже быть, ты же понимаешь. Если ты не доверяешь моему умению держать язык за зубами, то почему же не позвонила час назад?

— Потому что с тех пор, как я вернулась домой, здесь торчат люди и без умолку болтают. Кроме того, я не была уверена, что ты у себя. Кстати, где ты был, когда… Ой, я должна положить трубку!

Связь резко оборвалась. Вентри несколько секунд постоял, прижимая молчащую трубку к уху, и на лице его застыло хитрое и одновременно задумчивое выражение. Он достал из кармана часы и сверил их с часами на каминной полке, после чего снова уселся в кресло. На этот раз он не стал заниматься каталогом, а, положив руки на колени, лениво уставился на пламя в камине, предоставив недокуренной сигаре угасать в пепельнице. Похоже, он кого-то или чего-то ожидал.

Инспектор Тримбл и сержант Тейт прибыли к дому Вентри через четверть часа. Хозяин дома лично открыл им дверь, извинился за отсутствие прислуги и провел их в музыкальную комнату. Там он еще раз извинился за беспорядок и предложил визитерам сигары. Они отказались. Инспектор сразу перешел к делу:

— Как я понимаю, мистер Вентри, сегодня вечером вы должны были играть в оркестре на концерте в Сити-Холл?

— Только не в оркестре! Я солист. Точнее, должен был участвовать в концерте в качестве солиста.

— Вот именно, должны были, но мистер Эванс сообщил мне, что к началу концерта вы не появились.

— Да, к сожалению, это так. Боюсь, мистер Эванс очень расстроился, но мне кажется, то, что случилось позднее, заставило его забыть об этом маленьком огорчении.

— Где вы находились?

— Где? В восемь часов, когда начался концерт? Не могу сказать точно, но где-то на полпути отсюда в Сити-Холл, искал такси или еще какое-нибудь средство добраться туда. Наконец я дождался автобуса.

— А что вызвало ваше опоздание, мистер Вентри? Кажется, у вас есть автомобиль?

— Да, конечно, и я намеревался ехать на нем. Я рассчитал, что мне хватит двадцати минут, чтобы добраться из дома до Сити-Холл. Но, к сожалению, мой стартер имеет привычку время от времени заедать, и я оказался на мели.

— Понятно. И когда вы прибыли в Холл?

— Я не обратил внимание на время, но было уже слишком поздно. Когда я подошел к служебному входу, то услышал, как вовсю исполняется Пражская симфония Моцарта. Тогда я понял, что Эванс поставил на мне крест и переставил номера программы. Могу сказать, мне стало весьма неприятно.

— Что вы делали затем? Вероятно, вошли в Холл?

— Нет. Я подумал было обойти здание и войти через парадный подъезд, но Эванс не позволяет входить во время исполнения произведений, так что это не имело смысла. Какое-то время я мог поболтаться за кулисами, но мне стало скучно. Кроме того, смертельно хотелось курить, а по чьему-то идиотскому распоряжению курить за сценой запрещается. Поэтому я закурил сигару и стал прогуливаться снаружи. Вечер был прекрасный, и я решил немного проветриться.

— Вы совершенно уверены, мистер Вентри, что не входили в служебный вход?

— Абсолютно. Если хотите, можете спросить у привратника. Я видел его у дверей, хотя он мог меня и не заметить.

— Вам не пришло в голову войти внутрь и поболтать с мисс Карлесс?

— Отнюдь! — подчеркнуто заявил Вентри. — Эванс дал строгие инструкции не беспокоить ее, а сама она очень вспыльчивая особа… то есть была вспыльчивой. Мне не хотелось портить сразу два номера программы концерта.

— Хорошо. Итак, вы прогуливались снаружи, как вы выразились… до какого часа?

— Пока не закончилась симфония. К этому моменту я докурил сигару и весь продрог. Я подумал, что вполне могу войти внутрь и послушать концерт из задних рядов. Поэтому я проскользнул в служебный вход — кстати, на этот раз привратник отсутствовал — и стал ждать. Мне пришлось ждать довольно долго, и я подумал, что концерт вот-вот начнется, но этого не произошло. Я уже собирался появиться, чтобы выяснить, может, Эванс все-таки решил вторым номером поставить Концерт Генделя, когда послышался какой-то тревожный шум, а в следующий момент вестибюль наполнился взволнованной публикой и оркестрантами. Из того, что мне удалось расслышать, я понял, что произошло какое-то несчастье, поэтому я решил, что старине Генделю в этот вечер не повезло, и поспешил удрать домой.

— На автобусе?

— Э… Да, на автобусе.

Следовательно, положение у вас такое, — сказал Тримбл. — Насколько вам известно, никто не может подтвердить, где вы находились во время исполнения симфонии. Но полагаю, другие оркестранты могут подтвердить, что вы находились в Сити-Холл, когда стало известно, что концерт отменяется?

— Я в этом не уверен, — по-прежнему невозмутимо продолжал Вентри. Видите ли, сегодня я свалял дурака и решил не привлекать к себе внимания. Сказать по правде, мне не очень-то хотелось сегодня выступать и даже встречаться с музыкантами, особенно с Эвансом. Вы можете мне не верить, но иногда он наводит на меня настоящий ужас. Короче говоря, когда я услышал, что они идут, я спрятался.

— Спрятались?! Где же?

— В туалетной комнате. Это сразу рядом со служебным входом. Я заперся изнутри в одной из кабинок и оттуда из разговора двух музыкантов, которые зашли туда по надобности, узнал, что случилось. Должен сказать, они говорили о трагедии довольно бессердечно. Когда дорога стала свободной, я выскользнул оттуда и… хотите верьте, хотите нет, все были так заняты обсуждением невероятного случая, что, кажется, меня ни одна душа не заметила.

— И вы потихоньку вернулись домой и уселись за ужин, как будто ничего не случилось? — спросил Тримбл, указывая на неубранный стол.

— Я потихоньку вернулся домой и выпил, — поправил его Вентри. — Кухарка накрыла стол перед своим уходом, где-то около шести, и я ужинал, когда вернулся домой после репетиции. Стыдно, конечно что я не убрал и не вымыл посуду, но какой смысл держать прислугу и выполнять ее работу.

— Понятно, — сказал инспектор. — Значит, вы возвращались домой между репетицией и концертом. Вы ездили на своем автомобиле?

— Да, конечно, тогда он работал нормально.

— Вероятно, вы оставили машину перед домом, если намеревались после ужина отправиться в Сити-Холл?

— Да, разумеется, так я и сделал.

— Но сейчас ее там нет.

— Господи, конечно нет. Я убрал ее, когда вернулся домой. И проклятый стартер работал отлично. Просто странно, как ведет себя вся эта техника. Сейчас машина в гараже. Можете взглянуть на нее, если желаете.

— Не думаю, чтобы в этом была необходимость. Еще один вопрос: по вашим оценкам, сколько времени уже длился концерт, когда вы прибыли?

— В этот момент еще исполнялась первая часть симфонии, значит, минут пять.

— Благодарю вас. Думаю, это все, о чем я хотел вас спросить, мистер Вентри. — Он взглянул на сержанта Тейта. — Может, сержант, вы хотели бы что-то уточнить?

Тейт поднял голову от своего блокнота.

— Думаю, у меня все записано, сэр, — сказал он. — Еще лишь одна справка, чтобы закончить отчет, — какая марка и номер машины джентльмена?

— Раз уж вам так необходимо это знать, — высокомерно усмехнулся, поднимаясь на ноги, инспектор Тримбл. — Вероятно, вы можете ответить на этот вопрос, мистер Вентри?

— Это «хэнкок» с мотором в четырнадцать лошадиных сил, а номер — ТУДж 104.

Инспектор Тримбл резко плюхнулся на стул.

— Вы сказали, ТУДж 104? — ослабевшим голосом переспросил он.

— Да, а в чем дело?

Тримбл уставился на него. Вентри, в свою очередь, удивленно смотрел на Тримбла, без тени страха или подозрения на лице. Если он что-то и скрывал, то лишь насмешливое добродушие, что так же охватило и сержанта Тейта, чьего взгляда старательно избегал инспектор Тримбл. Тримбл не сразу пришел в себя. Наконец он сказал:

— Если ваша машина, будучи в неисправном состоянии, находилась у дома с того момента, когда вы вернулись с репетиции, до семи сорока, то как вы можете объяснить, как она оказалась на станции Истбери в двадцать девять минут восьмого?

Намеренно неторопливо Вентри выбрал из ящика еще одну сигару, отрезал кончик и раскурил ее.

— Интересно, ~ пробормотал он, швырнув спичку в пепельницу, — какого черта она там делала? — Затем повернулся и открыто посмотрел на инспектора. Боюсь, глупо солгал вам, — беспечно признался он. — Собственно, это была не совсем ложь, но произвела тот же эффект. Мой стартер действительно время от времени барахлит, и действительно подвел меня сегодня вечером. Не совсем точны только два факта. Насколько я знаю, стартер весь день работал нормально. Но когда я вышел из дому, чтобы ехать на концерт, машины просто не было на месте. Вот почему я опоздал.

Тейт и Тримбл заговорили одновременно, но инспектор высказался первым:

— Если это правда, почему же вы сразу так не сказали вместо того, чтобы придумывать эту глупую сказку?

— Потому что чувствовал себя таким одураченным, — спокойно ответил Вентри. — А кроме того, вы бы мне не поверили.

— Вы сообщили о пропаже машины в полицию?

Сержант Тейт, который больше не мог молчать, нетерпеливо вмешался:

— Вы же сказали, что в настоящий момент машина находится у вас в гараже?

Вентри невозмутимо взглянул на офицеров поочередно, решая, на чей вопрос ответить сначала.

— Я не сообщил в полицию о пропаже машины, — сказал он, решив не нарушать иерархии званий, — прежде всего потому, что страшно торопился поспеть вовремя в Сити-Холл. Я и так уже опаздывал, а звонки в полицию еще больше задержали бы меня. А впоследствии я не сообщил об этом, потому что, как мне напомнил этот джентльмен, сейчас она находится в моем гараже. И именно поэтому, как я только что сказал, я и не ожидал, что вы мне поверите.

— Мистер Вентри, — угрожающе произнес Тримбл, — это серьезный вопрос, и вы можете поставить себя в сложное положение, пытаясь запутать полицию. Будьте любезны, расскажите нам всю правду и не ходите вокруг да около.

— Хорошо. — Вентри откинулся на спинку кресла и затянулся сигарой. Забудьте все, что я говорил о стартере. Это было сказано лишь для отвода глаз. Все остальное насчет сегодняшнего вечера — чистая правда. Но вы можете добавить вот что. Добравшись до Сити-Холл, краем глаза я заметил припаркованный напротив служебного входа четырнадцатисильный «хэнкок». В городе их довольно много, и мне даже в голову не пришло, что это моя машина. Я и представить не мог, что кто-то украл мою машину, чтобы прибыть в ней на концерт. Так или иначе, я страшно торопился, и мне было не до расследования. Единственное, о чем я тогда подумал, что машину припарковали в идиотском месте, прямо на дороге, так что из-за нее не могли выехать машины со стоянки. Но когда я понял, что уже опоздал на концерт, и начал прогуливаться, я подошел к машине проверить, и — о чудо! — это оказалась моя машина — дверца была не заперта, ключ торчал на месте, как я его и оставил. Что ж, подумал я, это избавляет от хлопот и меня и полицию. Поэтому я сел в автомобиль и сидел там, пока не докурил сигару. Когда симфония закончилась, я вернулся в Холл, как и сказал вам, но запер дверцу — хотел быть уверенным, что жулик, который пригнал ее сюда, снова ее не угонит. Потом, когда я решил смыться, я проскользнул в машину, завел мотор — как раз вовремя, потому что сзади кто-то засигналил, чтобы я дал дорогу, — и помчался домой. Вот что произошло — и, если вы мне не верите, могу только сказать, что сам вас об этом предупреждал.

Когда он замолчал, наступила зловещая тишина. Длительную паузу наконец нарушил Тримбл:

— Значит, все было именно так?

— Да.

— Мистер Вентри, вы умеете играть на кларнете? — Вопрос прозвучал неожиданно.

Если он рассчитывал застать Вентри врасплох, то это вполне удалось. В первый раз за время разговора органист растерялся.

— На кларнете? — переспросил он. — Что ж, вообще-то умею… вернее, умел, потому что давно до него не дотрагивался. Только ради бога, никому об этом не говорите! А почему вы спрашиваете? Да, кстати, — продолжил он, не дожидаясь ответа, — во время репетиции произошел целый скандал из-за кларнетиста, который отказался играть. Хотя я думал, все улажено. Так ваш вопрос имеет к этому отношение?

— Здесь я задаю вопросы, — сурово заметил инспектор. — Но к вашему сведению, мистер Эванс рассказал мне о том, что произошло на репетиции. Почему вы не хотите, чтобы люди знали о том, что вы играете на этом инструменте?

— Потому что я его ненавижу, — спокойно сказал Вентри. — Дело вот в чем. Мой отец — упокой, Господи, его душу! — был страстным фанатиком камерной музыки. Он начал с трио — сам играл на скрипке, а брат вполне сносно — на виолончели. Мать должна была играть на пианино. Потом, как только моя сестра достаточно подросла, чтобы кое-как пиликать на альте, у нас образовался квартет, где мама играла роль второй скрипки. Но старому греховоднику этого было мало. Однажды ему пришло в голову, что семья должна взяться за Квинтет Брамса с кларнетом, поэтому в смехотворно раннем возрасте меня засадили учиться играть на этом проклятом инструменте, когда он прекрасно знал, что я люблю орган, а к Брамсу у меня настоящая аллергия. Чертовски эгоистично, не правда ли?

— Очень интересная история, — сухо прокомментировал Тримбл, — но она не дает ответа на мой вопрос.

— Почему я молчу о том, что умею играть на кларнете с тех пор, как здесь обосновался? Но ведь это вполне понятно! Если бы я признался, Эванс обращался бы ко мне каждый раз, когда исполнялся концерт. А может, он не говорил вам, что на каждом собрании комитета вставал вопрос о недостатке музыкантов-духовиков? Это их постоянное блюдо. Нет уж, спасибо, лучше я помолчу и заплачу профессиональным кларнетистам — это капля в море по сравнению с тем, что я плачу за оркестр каждый год.

— У вас имеется кларнет?

— Разумеется, у меня очень хороший набор этих инструментов — строя В, строя А, строя Е. Справедливость требует сказать, что это, бесспорно, замечательные инструменты, хотя сам я терпеть их не могу.

— Могу я на них взглянуть?

— Разумеется, если желаете. Мне все равно, что вы с ними будете делать до тех пор, пока не пожелаете, чтобы я играл на них.

Вентри поднялся и провел офицеров в холл, вдоль обеих стен которого красовались застекленные витрины. Они были заполнены всевозможными музыкальными инструментами, на которые инспектор взирал с полным непониманием.

— Да у вас здесь настоящий музей, — с уважением заметил он.

— Да, прекрасная коллекция, — довольно отозвался польщенный Вентри, откидывая дверцу одной из витрин. — Собственно, ее собрал мой дядя. Забавно: сам он не умел играть ни на одном инструменте, но обладал страстью скупать старинные инструменты. Я лишь время от времени добавлял в нее новые вещи. Например, недавно я приобрел вот эту старинную лютню XII века. Но конечно, самая прекрасная вещь в коллекции — это…

— Вон в углу лежит кларнет, — бесцеремонно прервал его Тейт.

— Что? А, да, это весьма ценная вещь. Ей больше ста лет. Думаю, на ней не играли уже много лет. Система ключей у нее очень отличается от современной, как вы, без сомнения, заметили.

— Ничего подобного я не заметил, — отрезал инспектор, который начинал чувствовать усталость, приходящую к нему обычно лишь в конце нормального рабочего дня. — Я просил вас показать мне один из кларнетов, на котором вы умеете играть, хотя и не любите, и я просил бы сделать это побыстрее.

— Прошу прощения! — невозмутимо произнес Вентри. — Я забыл, что вы не любитель музыки. Инструменты, о которых вы говорите, — и у меня нет ни малейшего представления, почему они вас интересуют, — находятся вот здесь, на нижней полке. Какой вы хотите посмотреть… Черт! Это еще что?!

— Что такое?

— Недостает строя В. Странно. Могу поклясться, еще вчера его видел.

— Что значит «строй В»? Это часть инструмента?

— Нет, конечно. Я хочу сказать, что пропал один из моих кларнетов.

— Который?

— Говорю вам — строй В.

Инспектор сдался.

— Какой бы он ни был, — сказал он, — скажите мне вот что. Если бы вам пришлось сегодня играть на кларнете, а не на органе, вы взяли бы именно этот кларнет?

— Да, пожалуй. Хотя вам лучше уточнить у Эванса. Но я не понимаю…

Не важно, понимаете вы или нет, — оборвал его Тримбл. — Важно то, что этот инструмент пропал.

— Это я понимаю, — учтиво сказал Вентри.

— Со вчерашнего дня?

— Я почти уверен, что вчера он был здесь.

— Почему вы так в этом уверены?

— Ну, вчера я устраивал небольшой прием в честь мисс Карлесс и ее супруга, скорее, в честь мисс Карлесс, а муж был неизбежным дополнением. Они прибыли раньше остальных гостей, и я помню, как показывал им коллекцию. Мы открыли все витрины, и я доставал некоторые образцы. Я бы обязательно заметил, если бы уже тогда строя В не было на месте.

— А если бы я сказал вам, сэр, что имею основания предполагать, что мисс Карлесс была убита человеком, который вечером играл в оркестре партию первого кларнетиста?

Вентри поднял брови и медленно сказал:

— Право, не знаю, что ответить, инспектор. Но если вы думаете то, что я предполагаю, могу сказать только одно: если я и способен совершить убийство, то еще меньше готов публично играть на этом проклятом инструменте!