Смерть по высшему разряду

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Единственным преимуществом «Голубой белки» перед другими заведениями было то, что после куте­жа с мороженым Еве не грозило искушение съесть или выпить что-нибудь.

Слово «клуб» было слишком громким для подоб­ной забегаловки. Самое лучшее, что можно было сказать об исполнявшейся там музыке, – это что она громкая, а о подаваемых там еде и напитках – что никто из посетителей, насколько знала Ева, еще не умер от отравления. Достоверных данных о гос­питализации также не имелось.

Тем не менее, хотя вечер еще только начался, за­ведение уже было переполнено. Маленькие столики ломились от заказов клиентов, которым нравилось подвергать себя опасности. Двое музыкантов в раз­ноцветном трико с волосами голубого цвета отчаян­но выли о неразделенной любви, колотя резиновы­ми палочками по клавиатуре. Толпа дружно подвы­вала.

Впрочем, как раз это качество «Белки» казалось Еве наиболее привлекательным: здесь можно было говорить о чем угодно – никто не обращал на тебя внимания.

Намереваясь занять столик в углу, она пробира­лась через толпу, попутно обшаривая глазами поме­щение в поисках Стоу. Столик, который ей пригля­нулся, уже был занят целующейся парочкой. Ева на­рушила идиллию, положив перед ними значок и сделав выразительный жест рукой. Краем глаза она видела, как группа за столиком слева спешно рассо­вывает по карманам пакетики с наркотиками. Па­рочка уже освободила столик.

«Все-таки значок – неплохая штука», – подума­ла Ева, устраиваясь поудобнее. До замужества она время от времени заглядывала в «Голубую белку», особенно когда здесь выступала Мевис. Но теперь ее подруга получала куда лучшие ангажементы и счита­лась одной из восходящих звезд в шоу-бизнесе.

– Эй, горячие губки, не хочешь позабавиться?

Подняв глаза, Ева увидела долговязого клубного завсегдатая с самодовольной ухмылкой на физионо­мии и оптимистически торчащим под брюками мужским достоинством. Когда он увидел, куда устрем­лен ее взгляд, ухмылка стала еще шире.

– Большой Сэмми хочет вылезти наружу и поиг­рать.

Очевидно, «Большой Сэмми» минимум на пять­десят процентов состоял из исскуственной накладки и поддерживался сильной дозой стимулятора. Ева снова положила на стол значок и резко бросила:

– Выметайся!

Завсегдатай повиновался, и она осталась в оди­ночестве, наслаждаясь воем и буйством красок, пока не появилась Стоу.

– Вы опаздываете, – недовольно заметила Ева.

– Ничего не могла сделать. – Стоу обошла во­круг столика, села и кивнула в сторону значка: – Вам обязательно себя рекламировать?

– Здесь – да. Это держит подонков на расстоянии.

Стоу огляделась вокруг. Ева обратила внимание, что она сняла галстук и даже расстегнула воротник рубашки. Очевидно, это была федеральная версия небрежности в одежде.

– Интересные места вы посещаете, лейтенант. Хоть пить-то здесь безопасно?

– Алкоголь убивает микробы. Их коктейли не так уж плохи.

Стоу заказала один и, когда официантка отошла, наклонилась к Еве:

– Как вы узнали об Уинифред?

– Отвечать на вопросы будете вы, Стоу. Для на­чала можете рассказать мне, почему я не должна сооб­щить о ваших связях с Уинифред вашему начальству и избавиться от вас, а может быть, заодно и от Джекоби.

– А почему вы не сделали этого до сих пор?

– Вы опять задаете вопросы!

– Вынуждена предположить, что вы рассчиты­ваете на сделку, – саркастически заметила Стоу. Ее самообладанием было трудно не восхищаться.

– Предполагайте, что вашей душе угодно. Мы не сдвинемся с места, пока вы не убедите меня, что мне не следует звонить в Вашингтон заместителю дирек­тора ФБР.

Стоу принесли стакан с голубоватой жидкостью. Она придвинула его к себе, но пить не стала.

– Когда я поступила в университет, то поставила себе цель стать лучшей студенткой в группе. Серьез­ной помехой была Уинифред Кейтс. Я изучала ее так же усердно, как все остальное, в поисках слабостей и уязвимых мест. Она была хорошенькой, дружелюб­ной, очень популярной – и одаренной. Я ненавиде­ла ее до глубины души. – Она сделала глоток и задо­хнулась. – Господи! Неужели это законно?

– Едва ли.

Стоу осторожно поставила стакан.

– Уинифред делала попытки подружиться со мной, но я их отвергала, не собираясь брататься с врагом. Первые два семестра мы шли вровень. Я проводила лето, собирая всю возможную информацию о ней, словно от этого зависела моя жизнь. Позже я узнала, что она летом загорала на пляже и подрабатывала переводчиком у сенатора от ее штата. Уинифред бы­ла способным лингвистом – разумеется, это вызывало у меня жгучую зависть. Ну, а в третьем семестре один из профессоров поручил нам обеим один и тот же проект. Теперь я не просто соревновалась с Уинифред, а была вынуждена с ней работать! Это доводило меня до исступления.

Позади что-то упало, и столик дрогнул. Стоу не обернулась – только придержала рукой стакан.

– Не знаю, как это объяснить… Она была неот­разима! У нее было все, чего не хватало мне, – юмор, тепло, дружелюбие. О господи!.. – Стоу закрыла глаза и сделала еще один глоток, стараясь взять себя в руки. Рана ее все еще кровоточила. – В конце кон­цов, Уинифред сделала меня своей подругой, откры­ла мне новый мир, полный разных забавных глупос­тей. Я могла говорить с ней обо всем или не разговаривать вовсе. Она стала поворотным пунктом в моей жизни, моим самым лучшим другом. – Стоу встрети­лась глазами с Евой. – Понимаете, что это значит?

– Понимаю.

Стоу кивнула и снова закрыла глаза.

– После окончания университета Уинифред от­правилась работать в Париж. Она хотела переменить обстановку и набраться опыта. Я приезжала к ней несколько раз. Уинифред жила в симпатичной квар­тирке и знала абсолютно всех в доме. У нее была смеш­ная собачонка по имени Жак; дюжина мужчин успе­ли в нее влюбиться. При этом Уинифред усердно трудилась – она любила свою работу и интересова­лась политикой. Когда дела приводили ее в Вашинг­тон, мы всегда встречались. Мы могли не видеться месяцами, но при встрече чувствовать себя так, словно никогда не расставались. Мы обе занимались тем, что нам нравилось, и успешно продвигались по службе. Это было чудесно! Примерно за неделю до того, как… как это кон­чилось, Уинифред позвонила мне. Я была в коман­дировке и получила сообщение только через не­сколько дней. Она передавала, что происходит нечто странное и ей нужно поговорить со мной. Голос у нее был обеспокоенный. Уинифред просила не звонить ей ни по домашнему, ни по служебному телефону и дала мне номер нового мобильника. Мне все это по­казалось странным, но я не слишком волновалась. Вернулась я поздно вечером, поэтому решила позво­нить ей завтра, легла и заснула, как младенец.

Стоу взяла стакан и сделала большой глоток.

– Утром мне позвонили – возникли осложне­ния с делом, которое я вела. Пришлось срочно уез­жать, и я не успела связаться с Уинни. Только на следующий день я об этом вспомнила и позвонила по оставленному ею номеру, но не получила ответа. Я не стала перезванивать – у меня было много дел, и я сказала себе, что попробую дозвониться позже, Я тогда не знала, что отпущенное мне время давно истекло…

– Она уже была мертва? – спросила Ева.

– Да. Ее нашли за городом на обочине дороги – избитую, изнасилованную, и задушенную. Уинни по­гибла через два дня после того, как я получила ее со­общение. В течение этих двух дней я могла ей по­мочь, но не сделала этого. А она всегда приходила мне на помощь, как бы ни была занята!

– Поэтому вы проникли в файл с ее данными и уничтожили информацию о ваших отношениях?

– В Бюро не любят, когда в работу вторгается личностный элемент. Мне бы никогда не поручили дело Йоста, если бы знали, почему я хочу добраться до него.

– А ваш напарник знает об этом?

– Джекоби – последний, кому бы я об этом рас­сказала… Так что вы намерены делать?

Ева внимательно посмотрела на нее:

– У меня тоже есть подруга. Я познакомилась с ней, когда сама же арестовала ее за мошенничество. До тех пор у меня не было ни одного друга. Если бы ее убили, я бы не успокоилась, пока не поймала убий­цу, даже если мне бы пришлось преследовать его всю оставшуюся жизнь.

Стоу отвернулась со вздохом облегчения.

– О'кей, – тихо промолвила она.

– Но то, что я понимаю ваши побуждения, не означает, что я готова вас простить. Надеюсь, вы не такая тупица и бездарь, как ваш напарник. Вы, без­условно, понимаете, что, если бы не ваше несвое­временное вмешательство, Йост сейчас был бы за решеткой.

Стоу с трудом заставила себя посмотреть в лицо Еве.

– Знаю. Я так же виновата, как Джекоби. Мне так хотелось самой арестовать Йоста, что я пошла на риск и в результате упустила его. Больше я не сделаю такой ошибки.

– Тогда давайте сотрудничать по-настоящему. Ваша подруга работала в посольстве. Что вы там уз­нали?

– Почти ничего. Даже в собственной стране не­легко пробиться сквозь стены бюрократии, а ино­странцу это сделать практически невозможно. Сна­чала французские власти приписывали смерть Уинни ссоре с любовником, но это оказалось чепухой. Тогда они стали искать аналогичные преступления и натолкнулись на Йоста, но вскоре отказались от этой версии.

– Почему?

– Прежде всего потому, что Уинни не была за­мешана ни в чем, из-за чего ее могли бы заказать. А мужчины, с которыми у нее когда-либо была связь, просто не могли позволить себе выплатить такой го­норар, какие получает Йост. Впрочем, если бы и мог­ли, то им незачем было это делать. Уинни не остав­ляла своих любовников с разбитым сердцем – это было не в ее стиле. Когда она оставляла мне сообще­ние, то казалась расстроенной и не хотела, чтобы я звонила ей на работу. Поэтому я попыталась навести справки в посольстве.

– Ну?

– Мне удалось узнать, что Уинни в качестве пе­реводчицы принимала участие в заключении какой-то дипломатической сделки между немцами и амери­канцами. Кажется, что-то по поводу многонациональ­ного космического проекта новой станции связи. Работа предполагала много встреч и поездок, и Уин­ни занималась этим в течение трех недель до своей гибели. Я получила список имен основных участни­ков, но когда попыталась копнуть глубже, то натолк­нулась на миллион препятствий. Все оказались бога­тыми важными шишками, к которым не подберешь­ся. Пришлось отступить.

– Сообщите мне эти имена.

– Говорю вам, до них не добраться! Данные за­секречены.

– Дайте мне имена, а остальное – моя забота.

Пожав плечами, Стоу вынула из сумочки электронную записную книжку с закодированными име­нами и передала Еве.

– Должна предупредить, что Джекоби просто зациклился на вас, – сказала она. – Если он сможет причинить вам неприятности по службе, то будет счи­тать свою задачу выполненной.

– Я сейчас умру от страха! – усмехнулась Ева, пряча книжку в карман.

– Напрасно вы не принимаете его всерьез. У не­го большие связи.

– Ошибаетесь. Я всегда принимаю паразитов все­рьез. Вот как мы будем действовать: сегодня вечером вы перешлете на мой домашний компьютер все дан­ные, нити и версии, которые у вас имеются.

– Ради бога…

– Все! – повторила Ева. – Если вы что-нибудь от меня утаите, вам не поздоровится. Держите меня в курсе всех ваших действий, всех источников, кото­рыми вы будете располагать.

– А я-то начала верить, что вы в самом деле хотите остановить Йоста! Выходит, вы гонитесь за славой?

– Я еще не закончила. Играйте со мной по-чест­ному – и если я первой подберусь к нему, то сразу же вам сообщу и сделаю все возможное, чтобы арест поручили вам.

Губы Стоу дрогнули.

– Вы бы понравились Уинни. – Она протянула Еве руку через столик. – Договорились.

Возвращалась Ева в автомобиле Рорка, оснащен­ном всем мыслимым и немыслимым оборудованием. На часах было без нескольких минут девять – это означало, что она не успевает приехать домой, пере­одеться для обеда в ресторане и прибыть туда к на­значенному ей самой крайнему сроку.

Итак, перед ней стояла альтернатива. Можно бы­ло сделать то, что ей хотелось: вернуться домой, при­нять горячий душ и ждать поступления данных от Стоу.

Либо можно было отправиться в джинсах и куртке на «Крышу Нью-Йорка» с ее серебряными столиками и головокружительной панорамой города, сидеть там с кучей людей, которые не имеют с ней ничего обще­го, вернуться домой среди ночи в раздраженном со­стоянии и работать, пока глаза не вылезут из орбит.

Какое-то время Ева разрывалась между желани­ем и чувством вины, потом тяжело вздохнула, свер­нула к центру города и позвонила Мевис на ее мо­бильный видеотелефон.

После нескольких секунд шума и треска на ми­ни-экране появилось лицо Мевис с новой времен­ной татуировкой на левой скуле, изображавшей неч­то вроде зеленого таракана.

– Привет, Даллас! Ты в машине Рорка? Подожди секунду!

– Мевис…

Но экран уже погас, и вскоре ее подруга возник­ла – по крайней мере, частично – на пассажирском сиденье рядом с Евой.

– Господи!

– Правда, клево? Я сейчас в голографической ком­нате студии записи. Мы используем ее для видеоэф­фектов. – Мевис посмотрела на себя, заметила, что ее ягодицы находятся скорее внутри сиденья, чем на нем, и разразилась смехом. – Похоже, я потеряла свою задницу!

– Судя по всему, и большую часть одежды.

Мевис Фристоун была миниатюрной женщиной, и любовник-модельер явно сэкономил материал, об­лачая ее в нечто похожее на три ярких розовых звез­ды, расположенные точно в тех местах, где требовал закон, и соединенные серебряными цепочками.

– Сногсшибательно выглядит, верно? Еще одна штука у меня на заднице, но ты не можешь ее видеть, так как я сижу. Ты поймала меня между сеансами в студии. Что тебе нужно? Куда ты едешь?

– Рорк устраивает обед в центре города. А от те­бя мне нужна одна услуга.

– Выкладывай!

– У меня есть видеозапись большой коллекции первоклассной косметики. Не могла бы ты взгля­нуть на нее и просветить меня насчет вероятных ис­точников продажи? Розничной и, по возможности, оптовой.

– Это нужно для расследования? Обожаю вы­полнять работу детектива!

– Мне просто необходимы эти сведения.

– Нет проблем, но тебе лучше обратиться к Трине. Она знает все о косметической продукции, а по­скольку сама участвует в бизнесе, то сообщит тебе все и о розничной, и об оптовой продаже.

Ева поморщилась. Она уже думала о Трине, но…

– Мне нелегко в этом признаться, и я убью тебя, если это выйдет за пределы моей машины, но… я ее побаиваюсь.

– Быть не может!

– Если я ей позвоню, она устремит на меня свой пытливый взгляд, начнет говорить, что мне пора под­стричь волосы, и предлагать разные кремы.

– Но тебе в самом деле нужно заняться собой! Ты опять выглядишь поистрепавшейся. Готова спо­рить, что ты не делала маникюр с того раза, когда мы тебя заставили.

– Будь другом – избавь меня от Трины!

Мевис страдальчески вздохнула:

– Ладно, присылай свое видео, и я сама свяжусь с Триной.

– Спасибо.

Мевис обернулась и махнула рукой пустому зад­нему сиденью.

– Сейчас приду! Я должна бежать, – сказала она Еве. – Уже все готово к очередному сеансу.

– Я перешлю тебе видео сегодня поздно вече­ром. Чем скорее ты сообщишь результат, тем лучше,

– Нет проблем! Для этого и существуют друзья, верно?

Ева подумала о Стоу и Уинни, и внезапно ей за­хотелось протянуть руку и притронуться к Мевис – просто ощутить непосредственный контакт.

– Мевис…

– Что?

– Ничего. Я люблю тебя.

Глаза Мевис расширились, потом в них мелькну­ла усмешка.

– Взаимно. До встречи.

И Мевис исчезла.

Рорк предпочел отдельному кабинету на «Кры­ше» менее формальную атмосферу главного зала. Их стол находился у стеклянной стены, окружавшей зал, и, так как вечер выдался теплым и ясным, потолок был поднят, создавая ощущение пребывания на от­крытом воздухе.

Иногда туристические вертолеты подбирались ближе, чем дозволяли правила, и тогда из зала мож­но было разглядеть видеокамеры, спешно фикси­рующие роскошь, доступную только элите. Но когда туристы становились слишком назойливыми, появлялись одноместные вертолеты охраны, и отгоняли их.

Ресторан медленно вращался, предлагая пано­рамный обзор города с высоты семидесятого этажа, покуда ансамбль из двух музыкантов на эстраде в центре помещения исполнял тихие лирические ме­лодии, служившие ненавязчивым фоном.

Рорк выбрал именно это место для развлечения своих гостей, так как не рассчитывал, что Ева к ним присоединится. Он знал, что его жена не любит вы­соту.

Присутствовали те же люди, которые обедали в доме Рорка несколько дней назад, включая Мика. Ирландец развлекая остальных подлинными и выду­манными историями. Даже если он и выпил чуть больше вина, чем Рорк считал разумным, никто не мог обвинить Майкла Коннелли, что у него недоста­точно ясная голова для поддержания бодрого на­строения за столом.

– Вы не заставите меня поверить, будто прыгнули за борт и переплыли остаток пути через Ла-Манш! – Магда, смеясь, погрозила Мику пальцем. – Если это происходило в феврале, вы бы замерзли.

– И тем не менее это истинная правда! Мои со­общники могли догадаться, что я прыгнул в море, и загарпунить меня в задницу. Страх согревал меня до такой степени, что я смог добраться до берега целым и невредимым, хотя изрядно наглотался воды. Помнишь, Рорк, как мы облегчили то судно на его пути в Дублин от груза контрабандного виски? А ведь оба тогда едва достигли возраста, когда начинают бриться.

– Твоя память куда лучше моей, – отозвался Рорк, хотя отлично помнил эту историю.

– Тем не менее я все время забываю, что ты стал законопослушным гражданином. – Мик подмигнул сидящей напротив Магде. – Посмотрите, вот вам одна из причин!

Ева шла через вращающийся зал в полицейских ботинках и потертой кожаной куртке. Облаченный в смокинг метрдотель семенил за ней, ломая руки.

– Мадам? – повторял он умоляющим голосом. – Прошу вас, мадам…

– Лейтенант! – огрызнулась Ева, стараясь не ду­мать о высоте и вращении. Земля находилось слиш­ком далеко внизу, чтобы она могла сохранять душев­ное равновесие. Повернувшись, Ева ткнула пальцем в грудь метрдотеля. – Отойдите, пока я не арестова­ла вас за приставание к посетителям!

– Боже мой, Рорк! – Магда с благоговением на­блюдала за происходящим. – Она просто велико­лепна!

– Согласен… Антон! – Рорк даже не повысил голоса, но метрдотель тотчас же вытянулся по стой­ке «смирно». – Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы принесли еще один стул и прибор для моей жены.

– Жены?! – Антон побледнел, что было не так легко при его оливковом цвете кожи. – Да, сэр, сей­час.

Он начал щелкать пальцами, а Ева подошла к сто­лу, стараясь смотреть на лица, а не на панораму за стеклом.

– Прошу прощения за опоздание.

Попросив официанта подать ей то же, что и Рорку, Ева села как можно дальше от стеклянной стены, между сыном Магды, Винсом, и Карлтоном Минсом, тем самым обрекая себя на необходимость тер­петь их болтовню до самого конца вечера.

– Полагаю, вы прямо с работы? – обратился к ней Винс, не забывая при этом о закуске. – Меня всегда интересовала психология преступников. Что вы можете рассказать нам о вашей теперешней дичи?

– Только одно: эта дичь знает свое дело.

– И вы, я думаю, тоже, иначе вы бы не занимали такую должность. У вас имеются какие-нибудь… – он шевельнул пальцами, словно пытаясь вытянуть нужное слово из воздуха, – …нити?

– Винс! – Магда улыбнулась сыну через стол. – Я уверена, что Еве не хочется говорить о работе за ужином.

– Очень жаль. Я всегда интересовался преступ­лениями – на безопасном расстоянии, разумеется. А с тех пор, как мне пришлось участвовать в обеспе­чении безопасности выставки и аукциона, испыты­ваю еще большее любопытство в отношении про­цесса расследования.

Ева взяла бокал вина, который один из официан­тов церемонно поставил перед ней.

– Процесс очень простой. Мы преследуем пло­хого парня, пока не схватим его, сажаем за решетку и надеемся, что суд оставит его там.

– Должно быть, очень неприятно, если происхо­дит обратное. – Карлтон взял себе порцию рыбы. – Выполнить свою работу – и видеть, как она идет на­смарку. Такое часто случается?

– Иногда.

Еще один официант подставил перед Евой тарелку с ее любимыми жареными креветками. Она посмотрела на улыбающегося Рорка и улыбнулась в от­вет. Ее муж умел устраивать подобные маленькие чу­деса!

– У вас солидная охрана, – заметила Ева. – На­сколько это возможно в таких обстоятельствах, разу­меется. Но я бы предпочла, чтобы вы выбрали более уединенное и менее доступное место.

Карлтон с энтузиазмом кивнул.

– Я твердил о том же, лейтенант, но меня никто не слушал. – Он посмотрел на Магду. – Лучше не думать о том, во сколько обошлась страховка и охра­на, а то я испорчу себе аппетит.

– Чудак! – Магда подмигнула ему. – Место – часть упаковки. Сам факт, что выставка происходит в элегантном отеле «Палас» и доступна публике пе­ред аукционом, служит отличной рекламой. Мы при­влекли внимание СМИ не только к аукциону, но и к фонду.

– Выставка производит впечатление, – заметил Мик. – Я специально заглянул сегодня в «Палас».

– Жаль, что вы меня не предупредили. Я могла бы стать вашим экскурсоводом.

– Мне не хотелось отнимать у вас время.

– Чепуха, – отмахнулась Магда. – Надеюсь, вы пробудете в городе до аукциона?

– Честно говоря, не собирался, но, познакомив­шись с вами и увидев все своими глазами, решал схо­дить на аукцион и принять в нем участие.

Пока гости болтали, Рорк подал знак метрдоте­лю. Повернувшись, чтобы заказать еще одну бутыл­ку вина, он внезапно почувствовал, как маленькая и узкая босая ножка многозначительно скользнула по его икре. У Евы нога была хотя и узкой, но более крупной, да и сидела она слишком далеко, чтобы заигры­вать с ним под столом. Одного быстрого взгляда ока­залось достаточно, чтобы заметить кошачью улыбку на лице Лайзы Трент, начинающей есть второе. Девуш­ка оторвалась от тарелки, и Рорк увидел, что взгляд ее блестящих глаз устремлен не на него, а на Мика. Он понял, что нога просто ошиблась адресом.

«Интересно», – подумал Рорк, покуда миниатюр­ные пальчики пытались забраться ему под край шта­нины.

– Лайза, – обратился он к девушке и со злорад­ством ощутил, как ее нога дернулась, словно пружи­на. Она поняла свою ошибку и слегка покраснела. – Как вам ужин? – любезно осведомился он.

– Все прекрасно, благодарю вас.

Ева попрощалась с гостями, не дожидаясь десер­та, и Рорк поехал домой с Миком.

Достав сигарету, он протянул другу портсигар. Некоторое время они молча курили.

– Помнишь, как мы грабанули грузовик с куре­вом? Сколько нам тогда было – неужто всего десять лет? – Предаваясь приятным воспоминаниям, Мик вытянул ноги. – В тот же день мы выкурили почти целую коробку – ты, я, Брайан Келли и Джек Бодин. Джека потом тошнило до ночи. А остальное мы продали Шестипалому Логану, который недурно на этом нажился.

– Помню. А через несколько лет Логана нашли плавающим в Лиффи без единого пальца, включая лишний.

– Верно.

– О чем ты думал, Мик, трахая девушку Винса Лейна?

Мик притворился шокированным.

– Что ты говоришь?! Я ее едва знаю… – Он по­качал головой и рассмеялся. – Пытаться тебя обма­нуть – пустая трата сил. Как ты об этом узнал?

– Она сделала мне приятный массаж ногой, пы­таясь добраться до тебя. Ножки у нее ничего, а вот с меткостью туго.

– Женщины не имеют понятия об осмотритель­ности. Я столкнулся с ней сегодня в твоем шикар­ном отеле, когда ходил смотреть выставку. В итоге мы оказались у нее в квартире. Что же мне остава­лось делать, в конце концов?

– Ты занимаешься браконьерством. Неужели нельзя было подождать, пока я не закончу с ними дела?

Мик усмехнулся:

– Впервые слышу, чтобы ты поднимал шум из-за таких пустяков. Но впредь я буду сдерживаться – ради нашей старой дружбы.

– Спасибо.

– Не стоит благодарности. Меня удивляет, что ты сам не попробовал Лайзу. Весьма лакомый кусо­чек.

– У меня есть женщина – моя жена.

Мик весело расхохотался:

– С каких пор это удерживает мужчину от ма­леньких шалостей? От них никому нет особого вре­да, верно?

Рорк наблюдал, как бесшумно открываются во­рота его дома.

– Помню, как однажды мы – ты, я, Брай, Джек, Томми и Шон – сидели за каким-то домашним пойлом и выясняли, чего хочется каждому из нас боль­ше всего на свете. Такого, ради чего можно отдать все остальное.

– Ага. Пойло настроило нас тогда на философ­ский лад. Я сказал, что мне было бы достаточно ог­ромной кучи денег. На них ведь можно купить все остальное, верно? Шон вроде бы захотел член, как у слона, но он был самым пьяным из нас и не учиты­вал последствий такого выбора. – Мик посмотрел на приятеля. – А ты, кажется, так ни на чем и не ос­тановился.

– Да. Я не мог решить, что лучше – свобода, деньги, власть или просто неделя без побоев моего старика. Но теперь я бы знал, что выбрать – Еву. Она мое единственное настоящее сокровище.