Смерть приходит в розовом

12

Тупик — так однозначно воспринимал я итог своей сыскной самодеятельности, лежа, разбитый и безучастный, на родном диване после страстной ночи. Я, образно говоря, уперся в высокий забор, и не просматривалось ни малейшего шанса отыскать в нем хотя бы маленькую щелочку. В который раз пытался анализировать все имеющееся в моем распоряжении по факту двух убийств, подключал логику, но результат оказывался прежним: криминальная задачка не решалась. Махнуть рукой и смириться? Носить до конца жизни клеймо «муж жены-убийцы»? Со временем, конечно, все сгладится, переживания рассосутся, боль поутихнет, а если изредка и будет возникать, то лишь как напоминание о бездарности и бессилии перед более коварным и изворотливым противником.

Но вот после чашечки крепкого кофе, заставившего мое сердце усиленно гонять кровь, в непроглядном потоке мрачных мыслей вдруг обозначился просвет. Я в волнении заметался по комнате. Причиной тому — наколка на руке женщины-киллера и жаргон, что зовется «приблатненным». Отсюда сделал вывод: она наверняка отбывала срок в колонии за какое-то преступление, а значит, наша электронная картотека должна располагать всеми данными на нее.

Пуститься бы в пляс от такого открытия, но сдерживало одно: ни фамилии, ни клички ее я не знал, а сопутствующих примет, двух буковок «С» и шрама, было явно недостаточно, чтобы вот так скоро отыскать даму в розовом одеянии. Регистрация преступников велась по иным данным, нежели те, которыми располагал. Ко всему, проглядывало еще препятствие: на доступ к информации об уголовном мире требовалось разрешение начальства. А чтобы заиметь таковое, нужно было веское обоснование.

И все же решил попробовать, создав мифический образ неуловимой воровки, терроризирующей честных граждан квартирными кражами. Имелись приметы и нужно по ним обнаружить в картотеке искомое лицо. Доступ, не без проволочек, получил. Конечно, я сознавал, что женщина, хладнокровно расстреливавшая свои жертвы, едва ли числилась в криминальном мире в качестве воровки, но под этим соусом намеревался просмотреть всех представительниц «прекрасного пола», попавших на заметку в учреждении, где женские красота и обаяние не котировались. Труд предстоял несомненно титанический, на учете состояли сотни дам разного возраста и положения, хватило бы лишь времени и терпения.

Поздним вечером, дабы несколько разгрузить мозг от множества промелькнувших на экране лиц, фамилий, кличек, примет, я попытался перечитывать классика, уходя в мир давно живших людей со своими заботами и переживаниями той эпохи, когда в чести была совесть, а честь не продавалась и была так же свята, как вера в Бога. И если находились такие, кто поступался сложившимися принципами ради сиюминутной выгоды, то их дальнейшие нравственные мучения становились сравнимы лишь с мучениями грешника в аду.

Звонок в дверь раздался в тот самый момент, когда я сидел в кресле с томиком Достоевского. Посмотрел на часы. Приближалась полночь. За дверью ждал пока незнакомый мне гость. Впрочем, кнопку звонка могли нажать, как не раз случалось, по ошибке. «Уж не Верочка ли пожаловала?» — мелькнула мысль. Как раз вечером она разговаривала со мной по телефону, принесла извинения за вчерашний, как выразилась, «бестактный порыв», следом поинтересовалась, чем намерен заниматься ближайшие часы, как бы делала намек на новое свидание. Я сразу же нашел массу неотложных дел, тоже как бы давая понять, что дальнейшего продолжения «бестактного порыва» по крайней мере на сегодня не ожидаю. И вот, не исключено, вопреки моим сигналам о сильной занятости, Верочка все же приволоклась. Правда, неизвестно каким образом она смогла открыть в столь позднее время замок на двери подъезда. Лично я номер кода ей не давал.

Ругнув себя за бездумно заведенный роман, поплелся открывать прямо с книгой в руке. Походка невольника и спасла меня. В прихожей зацепил расстеленный там коврик, ноги заплелись, и мне, чтобы не упасть, пришлось вытянуть вперед руки. Одной оперся о стену, а другой, с зажатой в ней книгой, о дверь, как раз на то место, где находился глазок. Я даже не успел чертыхнуться, ибо через какие-то мгновения понял, что житель преисподней ни при чем, тут свое чудо сотворил ангел-хранитель. Услышал тихий хлопок по ту сторону и одновременно из моих рук неведомая сила вырвала томик Достоевского.

Оцепенение длилось недолго. Я, слава Богу, не дилетант в подобного рода вещах, чтобы не сообразить, что произошло. В меня стреляли через дверной глазок, и можно назвать счастливой случайностью, что я вовремя споткнулся и прижатой к глазку книгой спровоцировал находившегося за порогом на выстрел. Потрясение прошло, я четко различал спешащие шаги киллера на лестничной клетке и, презрев опасность, бросился в погоню прямо в домашних тапочках.

Двойные двери подъезда открыты настежь. На улице горели редкие фонари. Город засыпал: ни припозднившихся прохожих, ни веселящейся молодежи. Относительная тишина. И потому сумел услышать торопливый перестук каблуков и успел заметить метнувшийся за угол соседнего дома, стоявшего перпендикулярно нашему, силуэт человека. Интуитивно почувствовал, что там находилась машина, на которой он приехал. Проявил все свои спринтерские способности, растеряв по дороге тапочки, но успел вовремя. Машина, правда, уже тронулась, но номер ее все-таки схватил своим острым зрением.

Не спалось. Оно и понятно: какой тут сон, когда смерть прошла рядом! Весь вопрос в том, кто послал ее и в чьем образе? Маловероятно, что мелкие воришки, которых периодически отлавливал, сбросились киллеру, чтобы тот угомонил меня, слишком велика ставка в сравнении с теми деяниями, за которые они получали мизерные сроки, подчас условные. Нет, тут определенно я стал кому-то неугоден по большому счету. И единственная причина подобного поворота событий виделась в одном: в моем стремлении вызнать тайну женщины в розовом. Я не ведал, каким образом она вычислила исходившую от меня опасность, но, видимо, посчитала ее угрожающей для себя и потому решилась на такие радикальные меры. Я также не знал: приходила ли она сама к моей двери или кого-то подослала, и кто дал ей мой адрес. И еще один каверзный вопрос: видела ли она меня когда-нибудь воочию или только владела информацией о том, что такой-то сыщик, вопреки всем запретам начальства, самостоятельно занимался расследованием двух убийств? Однозначно теперь можно лишь сказать: я находился, сам того не ведая, на верном пути, иначе не удостоился бы ночного выстрела. Впрочем, все мои соображение могли оказаться плодом фантазии и произошла обыкновенная ошибка: перепутали адрес и жертвой должен был стать кто-то другой, и нечего сейчас терзать мозг догадками и уж тем более петь хвалебные песни своей вещей интуиции.

Зазвонил телефон. Кому-то приспичило за полночь пооткровенничать или от бессонницы просто пообщаться. Но, сделав пару шагов, вернулся в кровать. Сегодня я убит, убит для всех, и пока на неопределенное время.

В автоинспекции работало немало моих знакомых, так что не пришлось даже покидать квартиру. Пообщался с одним из них по телефону и сообщил номер машины, на которой уехал неудачливый киллер. Через несколько минут я имел не только фамилию и имя владельца автомобиля, но и адрес.

Итак, владелицей машины марки «БМВ» являлась Сушкина Светлана. Начальные буквы сразу же ассоциировались с наколотыми на запястье двумя «С» дамы в розовом. Теперь предстояло выяснить, находилась ли особа с такой фамилией в банке данных милиции. Сию проблему по телефону не разрешишь. Пришлось выходить из дома.

Я впервые зрел на экране компьютера лицо женщины, подручной смерти, но, в отличие от скелетообразной старухи с острой косой, выглядевшей весьма симпатично и к тому же еще умеющей одеваться.

Как я и предполагал, места заключения она посещала. Статья уголовного кодекса, по которой она проходила, — грабежи в составе организованной преступной группы. Правда, срок лишения свободы ей назначили всего четыре года, да и тот в колонии общего режима. Возможно, имелись какие-то смягчающие обстоятельства, а скорее всего здесь сыграла роль принадлежность к представительницам «слабого пола», как будто этот признак делал ее менее жестокой и изощренной. В досье дамы были указаны и отличительные особенности, в их числе — наколка на запястье и шрам на правом бедре. И еще один немаловажный факт привлек мое внимание: она имела спортивный разряд по стрельбе.

Итак, судя по всему, я лицезрел убийцу, но радости от этого испытывал мало. В моем распоряжении — два варианта. Первый: незамедлительно отправиться к начальству и рассказать о результатах своих поисков, чем и склонить вышестоящих к задержанию дамы в розовом. Но вот хватит ли моих доводов, чтобы получить санкцию на арест, и если подобное произойдет, найдут ли при ней что-то изобличающее — особой уверенность не было. Второй вариант выглядел более рискованным и мало предсказуемым: надлежало проследить ее связи с возможными заказчиками и, конечно, при полном благоволении фортуны, поймать с поличным. Я понимал: с позиции личной безопасности второй вариант меня устраивал меньше, ведь это почти то же, что без оружия идти против разъяренного зверя. Но именно его я и выбрал по одной простой причине: успех дела полностью зависел от меня самого.