Смерть в Голливуде

ГЛАВА XI

У дверей гаража Лаурел подозрительно оглянулась. Слава Богу, сегодня на ореховом дереве никого не было видно. Поблизости тоже. Лаурел проскользнула в гараж, где после яркого солнца глаза ее беспомощно блуждали в кромешной тьме, и нащупала свой остин.

— Привет, Мисс Отчаянная Голова!

— Мак! Черт возьми, ты!

Мрак слегка рассеялся. Из-за большого лимузина показалась огромная фигура.

— Мне сразу показалось, что у тебя что-то на уме, когда ты вчера вечером заявила, что намерена проспать чуть ли не до полудня. Что, деловая поездка, да?

Мак был вполне прилично одет. Надо сказать, что в одежде он выглядел просто великолепно. Почти так же великолепно, как и без одежды. Он умудрился не забыть даже головной убор — что-то вроде шотландской охотничьей шляпы с маленьким перышком украшало его голову. Он бодро потирал руки.

— Ну что, двинулись?

— Сегодня я хотела бы обойтись без тебя.

— Но почему?

— Просто хотела — и все.

— А есть какие-нибудь более веские причины?

— Ну… ты не совсем отдаешь себе отчет в серьезности моих поисков.

— Я? По-моему, я из кожи вон лез в недавнем сафари по зоомагазинам!

— Ох, да что с тобой поделаешь. Ладно, садись.

Лаурел выехала на Франклин-Роуд и свернула в западном направлении. Макгоуэн спокойно созерцал ее напряженный профиль.

— А теперь третий поворот направо, — сказал он. — Затем к западу до Фейерфакса, лево, лево руля, Шкипер!

— Мак, ты что — уже побывал там?

— Просто в Голливуде всего-навсего одна кожевенная фирма, и она расположена около Большого Фермерского Рынка.

— Господи, Мак, как я жалею, что впутала тебя в эту историю!

— Не стоит сожалений. Представь, каково тебе пришлось бы без меня, если бы понадобилось посетить… притон наркоманов, к примеру?

— Да в районе Фейерфакса и рынка ни одного притона и в помине нет:

— Тогда гангстеры, уж они-то точно есть! Их тут развелось видимо-невидимо. Знаешь, где кишат туристы — сразу и гангстеры, тут как тут.

Лаурел ничего не ответила на это, только сердце у нее слегка екнуло. И тут же за поворотом высоко над потоком машин появилась большая висящая фигура зеленого аллигатора.

Они припарковали машину на стоянке неподалеку от стадиона Гилмор. Несмотря на ранний час, почти все мощеное пространство стоянки уже было запружено автомобилями.

— И как же ты собираешься приняться за дело? — спросил Гроув, изо всех сил стараясь сдерживать свой широкий шаг, а Лаурел почти бежала рядом с ним.

— Думаю, что больших осложнений не предвидится, — бросила она на ходу. — Каждый образец они выпускают небольшими партиями, все производится и продается прямо тут же. Я просто поинтересуюсь мужскими бумажниками, потом мое внимание привлекут изделия именно из кожи аллигатора и, наконец, исключительно зеленого цвета.

— Ну, а потом? — скептически хмыкнул верный Мак.

— Ну-у… потом я постараюсь выяснить, кто недавно приобрел бумажник такого образца. Не думаю, чтобы так уж много людей покупало зеленые бумажники из кожи аллигатора, да еще отделанные золотом. Мак, чего ты ухмыляешься? Давай скорее за дело!

Они были уже почти у самого магазина, представлявшего собой небольшой домик, стилизованный под ранчо, с витринами по бокам от входа. Ограда изображала собой типичный для Дикого Запада загон для скота, сплошь увешанный яркими расписными шкурами. Посетителей встречали крепкие девицы в ковбойских костюмах.

— Ну и как ты собираешься выудить нужную информацию из этих красоток? — спросил Гроув, стискивая двумя пальцами локоть Лаурел. — Прежде всего: они не забивают себе голову именами клиентов. Их головы для этого просто не приспособлены. Ну и потом — не станут они ради тебя рыться в старых чеках. Да я-то здесь зачем, наконец?

— Да — зачем, хотела бы я знать?

— Надеюсь, что не просто для мебели… Не забывай, что я актер, а не просто так околачиваюсь на киностудии! Так что мне ничего не стоит изобразить благородного шерифа, и тогда эти славные ковбои передо мной не устоят.

— Тогда тебе лучше вообще раздеться, — горько сказала Лаурел. — Тогда они точно не устоят.

— Не волнуйся, я и в одежде не оплошаю! — и он с важным видом скрылся в дверях магазина.

Лаурел сделала вид, что страшно заинтересована серебряной отделкой конской сбруи, выставленной в витрине.

Хотя в магазине было довольно много народу, одна из стройных продавщиц сразу же заприметила Макгоуэна и поспешила навстречу. Лаурел изо всех сил старалась найти в ее фигуре, затянутой в замшу, хоть какой-нибудь малейший недостаток. И не находила. Мак, видимо, тоже, потому что отвечал на приветствие девицы с нескрываемым восхищением.

Они оживленно о чем-то переговаривались целых две минуты! Потом двинулись в глубину зала. Мак заломил шляпу на затылок точно так, как обычно делают в вестернах, и картинно оперся о прилавок рядом с девицей, как будто это была стойка в салуне. Затянутая в кожу и замшу ковбойская Венера начала демонстрировать ему бумажники, один за другим. Она так и лучилась доброжелательностью, вскидывая голову и поводя бедрами, как норовистая лошадка. Так продолжалось некоторое время, в течение которого Мак с видом заправского киногероя склонялся все ниже и ниже к прилавку, и, наконец, почти коснулся губами ее плеч. Вдруг он резко выпрямился, повертел головой по сторонам и сунул руку в карман. Когда он вытащил ее, в его ладони был зажат какой-то предмет. Мисс Дикий Запад широко открыла глаза…

Спустя некоторое время Гроув вышел из магазина и прошествовал мимо Лаурел, слегка подмигнув ей.

Она последовала за ним, одновременно и раздосадованная, и успокоенная. «Сорвалось, наверное», — думала она. Эх, да и как можно доверять серьезное дело мужчине? Ведь у них все мгновенно вылетает из головы, стоит женщине оказаться поблизости. Лаурел быстро завернула за угол и очутилась в объятиях Мака.

— Дело в шляпе! — сообщил он, довольно скаля зубы.

— А ты уверен, что только в шляпе? — холодно заявила она, высвобождаясь.

— Ну-у… я-то думал, что за мой подвиг мне полагается, по крайней мере золотая звезда шерифа!

— Звезду не звезду, а вот добрый совет я могу тебе дать.

— Какой же?

— Если ты решил подыскать себе родоначальницу будущего человечества Атомного Века, то эти особи вполне сгодятся. Глядя на них, так и кажется, что они только что спустились с деревьев и готовы мигом забраться туда опять! Стоит только стянуть с них эти ковбойские штаны…

— Слушай, ты чего взбеленилась? Ты же смотрела через стекло — все было сверхневинно!

— Но ты записал ее домашний телефон!

— О боже, да ты совсем рехнулась! Это были всего лишь кое-какие деловые заметки! — он схватил Лаурел, швырнул ее на сиденье остина и сам плюхнулся рядом. — У них в прошлом году была выпущена партия мужских бумажников из кожи аллигатора. Трех или четырех расцветок. Все разошлись мгновенно, кроме зеленых. Их они сумели продать всего три штуки. Два были куплены перед Рождеством, для подарков. То есть почти семь месяцев назад. Один приобрел какой-то актер, чтобы послать своему продюсеру в Нью-Йорк. Другой — ведущий какой-то телепрограммы в подарок заезжей французской знаменитости, они отослали его в Париж. А третий и последний из проданных ими нигде не числится.

— Похоже, это как раз наш, — угрюмо кивнула Лаурел. — Что значит — нигде не числится, Мак?

— То есть девица нашла чек. Но никаких сведений о покупателе.

— А дата?

— В этом году. Но какого числа и месяца — неясно. То ли лента в кассовом аппарате соскочила, то ли еще что, но дата отсутствует.

— Ну, а не помнит ли она, как выглядел этот третий покупатель? Может быть хоть это поможет.

— Лично моя красотка ничего не продавала. Подпись на чеке была не ее.

— А чья же? Ты выяснил?

— Разумеется, выяснил.

— Почему тогда не поговорил с той, другой, которая продавала? Или ты не мог оторваться от своей Мисс Ранчо?

— Мисс… кто?! Брось, Лаурел. Понимаешь, я никак не мог поговорить с той, другой. Она уволилась неделю назад.

— Но хоть адрес-то ее и имя ты догадался записать?

— Догадался. Левис Ла Гранде. Но моя красотка заявила, что это не настоящее имя, а настоящего она не знает. Но точно, что не Левис и не Ла Гранде. И адрес тоже бесполезен — эта Левис была, видимо, уже по горло сыта жизнью в славном Голливуде и уехала домой. Все, что моя новая подружка смогла сообщить мне о ее местопребывании, так это то, что дом ее находится где-то в Лабрадоре. Ну, а если мы все же до нее доберемся, то моя красотка убеждена, что эта особа даже и не вспомнит ничего. Она уверяет, что у Левис мозги размером с ячменное зерно.

— Значит, мы даже не сможем узнать — мужчина это был или женщина? — горестно спросила Лаурел. — Да уж, сыщики из нас…

— Ну что будем делать? Отправимся к Учителю с повинной?

— Вот ты, Мак, и отправишься. Но что ты ему скажешь? Он сам, скорее всего, будет прекрасно осведомлен к сегодняшнему вечеру. Я лично отправляюсь домой. Тебя подбросить?

— О, сегодня ты хороша, как никогда, Лаурел! Я просто не в состоянии оторваться от тебя! Делай что хочешь, но я последую за тобою всюду, как тень.

И он действительно неотступно, как тень, следовал за Лаурел всю оставшуюся часть дня, и не отрывался от нее. После захода солнца, когда исчезли все тени, он не отрывался от нее уже буквально… Только в два часа ночи смогла Лаурел спуститься с огромного дуба на землю по веревочной лестнице. Он слез следом за ней и обхватил огромными ручищами ее шею. Затем в таком положении препроводил ее к дому Хиллов.

— Ты — суперсекс! Как порция опиума… даже круче! — патетически воскликнул сияющий Мак, когда им пришла пора расстаться на пороге дома.

— Да, ты тоже был великолепен, — сказала Лаурел, у которой на душе просто кошки скребли… Но она не подала виду и кокетливо подставила губы для поцелуя. Он поцеловал их, и это была большая ошибка со стороны Лаурел, потому что ей понадобилось еще лишних пятнадцать минут, чтобы отделаться от него.

Наконец Лаурел закрыла за собой дверь и долго ждала, затаив дыхание, пока не убедилась, что он ушел.

Тогда она выскользнула из дома и стала торопливо спускаться по дороге. В одной руке она сжимала карманный фонарик, а в другой — маленький пистолет. Около самого дома Приама она свернула на опушку леса. Там остановилась и обернула линзу фонарика носовым платком. Затем, направляя тусклый луч прямо себе под ноги, направилась напрямик к дому Приама.

Лаурел не чувствовала никакого азарта. Только тоску. Но не от страха, а от самоуничижения. Господи, как же героини приключенческих фильмов всегда так легко решаются на это? Она впервые с грустью подумала, что скорее всего просто потому, что они всего лишь героини фильмов. А если в жизни девушка вынуждена позволить молодому человеку переспать с ней только ради того, чтобы стянуть у него ключ, то она чувствует себя совсем не как героиня. А как потаскушка. Даже хуже. Ведь шлюха — та хоть что-то имеет от своего распутства, какую-то радость: деньги, квартиру, роскошные вещи и вино, или, на худой конец — удовольствие. Хотя последнее маловероятно… В общем, у проституток и то дело обстоит проще и откровеннее — нормальная честная сделка. А она… она должна была все время притворяться, изображать безумный восторг, а на самом деле все время отчаянно нащупывать ключ. Но самым сложным оказалось не поддаваться очарованию того занятия, которому они предавались… не потерять голову и сохранить ясность рассудка. Этот проклятый Мак был так нежен, так пылок, так искренен и чужд всякого притворства! И так ласков… Поэтому, если уж быть совсем честной, все ее усилия ненавидеть его и то, что они делали, в том числе и себя саму, потерпели полный крах. «Черт бы побрал этот секс!» — простонала Лаурел, крепко сжимая в кулаке ключ и пробираясь между больших кустов сирени. Впереди темнела громада дома. Ни одного огонька. Она прокралась по краю дорожки к террасе.

В общем-то все было бы не так уж гадко, если бы не касалось именно его матери. Как только Мак умудрялся столько лет жить с ней бок о бок и не иметь ни малейшего понятия о ее поведении? И почему именно эта женщина была его матерью?

Лаурел осторожно подергала входную дверь. Она оказалась запертой. Тогда Лаурел воспользовалась ключом, благодаря Бога, что Приам не держит собак. Наконец скользнула внутрь и аккуратно прикрыла дверь за собой. На секунду сняв платок с фонарика, она окинула взглядом помещение и выключила фонарик.

Прижимаясь к перилам, Лаурел осторожно прокралась наверх.

На площадке второго этажа ей пришлось опять ненадолго зажечь фонарик. Двери в спальни были плотно закрыты. Из-за них не доносилось ни звука, так же, как и с верхнего этажа, где спала прислуга.

Лаурел на цыпочках пересекла холл и прижалась ухом к одной из дверей. Затем быстро и абсолютно бесшумно открыла дверь и проскользнула в спальню Делии Приам. Как любезно со стороны хозяйки было именно сегодня отправиться в Санта-Барбару, где она собиралась провести уикэнд у «старого друга семьи». Древо Жизни распростерло свои золотые ветви на пустующем ложе. Лаурел подумала: «Интересно, а на чьем ложе покоится сейчас Делия?»

Лаурел сунула фонарик за пояс своего плаща и стала один за другим выдвигать ящики. Рыться в глухую полночь в вещах матери Гроува, при тусклом свете некоего подобия потайного фонаря, казалось Лаурел почти кощунством. И не важно, что она не собиралась ничего красть. Важна не цель, а метод ее достижения. Подумать страшно, если отец Делии или этот немыслимый Альфред застанут ее здесь! Но перед ее мысленным взором встало застывшее лицо Лендера Хилла со свинцовыми губами — и все сомнения покинули Лаурел.

В шкафу предмета ее поисков не оказалось. Она перешла в гардеробную.

Духи Делии, пропитавшие все ее вещи, сталкивались с запахом средства от моли, и эту невообразимую смесь довершал слабый аромат экзотического дерева от панелей на стенах. Делия пользовалась духами, название которых оставалось неизвестным. Они были созданы специально для нес одним из владельцев Британской Колониальной Мануфактуры, сотрудничавшей с фирмой Приама. Он придумал их для нее после своего двухнедельного пребывания в доме Роджера много лет назад. С тех пор на каждое Рождество Делия получала большой флакон этих духов откуда-то с Бермудских островов. В них входила эссенция из страстоцветов, и однажды Лаурел в шутку предложила Делии назвать ее духи «Смысл жизни». Но Делия почему-то была недовольна и нашла ее мысль совсем не остроумной.

В гардеробной Лаурел тоже ничего не нашла. Она вышла и, тяжело вздохнув, прикрыла за собой дверь.

Неужели она ошиблась? Неужели ей только показалось, и ее подозрения — лишь результат ее глубокого отвращения к Делии? Но почему тогда лицо Делии так странно изменилось при виде вытащенного Эллери бумажника… Неужели ей показалось? А тогда почему она не нашла его в предназначенном для него месте? Конечно, факт этот достаточно знаменателен уже сам по себе. Делия тогда так поспешно бросилась вон из комнаты Роджера! И явно отправилась прямиком к себе наверх, а вовсе не в кухню. Значит, она перепрятала его в надежное место. Туда, где никому и в голову не придет искать. В комоде, где положено, его во всяком случае не оказалось.

И куда она только его подевала? Лаурел нужно было просто разок увидеть его своими глазами, убедиться в его существовании.

В комоде красного дерева с медной отделкой тоже нет. Лаурел повытаскивала все до последней безделушки и так же методично положила обратно. Наконец, очередной раз переборов искушение бросить все, отправиться домой, юркнуть в постель и натянуть на голову одеяло забвения, Лаурел нашла его.

Все-таки он оказался в шкафу. Но на совсем неожиданном месте, как и предполагала Лаурел. Делия засунула его в рукав зимнего пальто-реглан с роскошной белой атласной подбивкой. Пальто, в свою очередь, было тщательно запаковано в наглухо застегнутый пластиковый чехол. Просто и гениально! Лаурел подумала, что только очень опытный сыщик сумел бы обнаружить его. Или другая женщина…

Но странным образом Лаурел не ощущала ни малейшего торжества от своего успеха. Только сосущую боль в сердце, как будто невидимая игла входила все глубже и глубже. И наконец непроходимая тоска полностью поглотила ее.

Да, она не ошиблась. Именно его она видела неделю назад в руках у Делии.

Это был несессер для разных женских мелочей, изящно сделанный из зеленой кожи аллигатора с золотыми украшениями. Фабричная марка — «Объединенные кожевенные фабрики, Голливуд, Калифорния».

Вот он, ключ к четвертому предупреждению!

Лаурел, потупившись, говорила Эллери в его доме на вершине холма:

— Простите, я должна была еще вчера рассказать вам, что мы с Маком побывали на Большом Фермерском Рынке. Пытались выяснить происхождение зеленого бумажника. Но ничего не выяснили. К тому же я почти уверена, что вам и так обо всем известно…

— Я получил рапорт Китса, — насмешливо окинул ее взглядом Эллери. — Нам не составило большого труда догадаться по описанию, сделанному продавщицей, что магазин имел честь удостоиться посещения самого знаменитого Обитателя Деревьев. И он, разумеется, действовал не без вашей помощи.

— Значит, вам еще не все известно.

— Что ж, лишняя информация никогда не помешает. Что-нибудь серьезное, Лаурел? У вас слишком мрачный вид.

— У меня, — с усилием рассмеялась Лаурел. — Может быть… Просто от того, что я кое-что про кое-кого узнала… и может быть, это поможет кое-что прояснить…

— Что прояснить?

— То, что мы хотим узнать! — внезапно вспыхнула Лаурел, глаза ее засверкали. — Но я еще не совсем хорошо могу увязать все факты друг с другом. Их, этих фактов, что-то слишком много… Эллери, знайте: прошлой ночью — скорее уже ранним утром — я совершила неблаговидный поступок. Ужасный поступок. С тех пор, как отравили Роджера, Альфред Уоллес всегда запирает входную дверь на замок. Я стащила у Мака ключ и после полуночи пробралась внутрь, поднялась наверх и…

— И отправилась в спальню Делии Приам, чтобы обыскать ее?

— Откуда вы знаете?!

— Потому что я видел выражение, промелькнувшее на вашем лице, когда вы заметили замешательство Делии, когда она, в свою очередь, увидела бумажник. Вот так. Эта штука из крокодиловой кожи явно произвела на нее большое впечатление. Она либо узнала эту вещь, либо вспомнила о какой-то другой вещи, имеющей отношение к бумажнику. Или похожей в чем-то на него. И выражение узнавания на ее лице вызвало точно такое же выражение внезапного озарения на вашем, Лаурел. Делия тут же покинула комнату, и перед уходом мы постарались удостовериться, куда она отправилась. Как оказалось, прямиком к себе в спальню. На днях она уехала в Санта-Барбару, поэтому прошлой ночью, видимо, как раз в то время, когда вы пытались завладеть ключом у Макгоуэна, я нанес небольшой визит в спальню Делии Приам. Китс, естественно, не рискнул сопровождать меня: в лос-анджелесской полиции весьма строги к соблюдению буквы закона, и если бы Китса случайно застукали за разбойным проникновением в жилище граждан, ему пришлось бы несладко. И вообще тогда все наши усилия свелись бы на нет. Для оформления ордера на обыск у нас не было достаточных оснований.

Я оставит зеленый несессер из крокодиловой кожи там, где и нашел, в рукаве пальто. Видимо, вы там же обнаружили его несколько часов спустя. Надеюсь, так же оставили его на месте.

— Да, — простонала Лаурел. — Значит все мои жертвы напрасны!

Эллери закурил сигарету и рассмеялся.

— Теперь позвольте мне сообщить еще кое-что, вам неизвестное, Лаурел. — Его глаза, в которых не было и тени улыбки, вдруг потускнели. — Этот зеленый несессер — подарок для Делии. Она не сама купила его. К счастью, продавщица смогла достаточно подробно вспомнить и описать покупателя, хотя тот и приобрел несессер за наличные, без чека. Когда мы предъявили ей фотографию, она тут же опознала его. Несессер был куплен в этом году в середине апреля, как раз перед днем рождения Делии. Имя покупателя — Альфред Уоллес.

— Альфред… — чуть не упала в обморок Лаурел и тут же прикусила язык.

— Не бойтесь, Лаурел, — бесстрастно сказал Эллери. — Мне известно и все остальное, касающееся Альфреда и Делии.

— Я подозревала это, но не была совсем уверена, — сказала Лаурел и подавленно замолчала. Затем вскинула на Эллери недоумевающий взгляд:

— И что же это все значит?

— Может, и вообще ничего, — медленно отвечал Эллери. — Случаются же порой совпадения. Хотя я в последнее время с совпадениями не в ладах и они обходят меня стороной, всегда уступая место твердым закономерностям. Скорее всего тот, за кем мы охотимся, видел этот несессер у Делии, что и помогло ему придумать четвертое предупреждение. В этой ситуации страх Делии вполне объясним нежеланием быть понапрасну впутанной в грязную историю. Часто поведение невинных людей кажется гораздо более подозрительным, чем виновных. Скорее всего так и есть, но… — Эллери пожал плечами, — все это надо хорошенько обдумать.