Смесь

21

Шейн стоял у «хартмана», недалеко от штаба. Трое южных парней топтались на месте. Говорил лишь один из них:

— Офицер Уильямс, проблема в том, что нам не очень нравятся эти планы. Лично я не вижу никакого будущего свободного Периметра. Как и многие наши друзья и коллеги. Люди, которые там что-то решают, понятия не имеют, с чем придётся столкнуться. Мы выросли не в той стране, и не в то время, чтобы заявлять о свободе. Мы ещё не готовы к этому. Я знаю, что вы — опытный человек. Мой отец очень уважает вашу семью. Всегда прислушивался к мнению мистера Уильямса. Я просто хочу быть уверенным, что мы делаем всё правильно.

— Я понимаю, — Шейн кивнул. — Вы не уверены в специалистах.

— Да не, я бы не сказал, — парень тяжело вздохнул. — Там есть хорошие учёные. Я работал с ними. Просто все эти люди, которые за свободу, слишком много на себя берут. Они постоянно говорят, что готовы выслушать каждого, что мнение каждого имеет вес. Но по факту, они оставили кучу людей за бортом. Ходят слухи, что борцы за свободу постоянно перевирают факты, перевирают слова Заказчика. Они отрицают пропаганду, хотя сами только ей и занимаются. Вбросы, подмена понятий. Всё то же самое, что было при Юниборде. Только тогда нас ставили перед фактом. Но говорили правду. А сейчас, если ты не согласен — то и не человек вовсе. Жить под колпаком Заказчика не так страшно, как под управлением лжецов. Притом, они даже не знают, как управлять страной. Они никогда этого не видели. Ничего об этом не знают. И нас это всё дико парит.

— Короче, парни, расслабьтесь. Вся эта мишура по заветам старшего Ластейна — это игры в песочнице. Людям надо выпустить пар. Поиграть в революцию. Сложно поменять их установки без насилия. Но они успокоятся. Перебесятся и успокоятся. Периметр не уйдёт в свободное плавание. Есть люди, готовые о нём позаботиться. Мы постоянно ведём с ними переговоры.

— Блин, — парень облегчённо выдохнул. — Я это и хотел услышать. Спасибо, офицер Уильямс! Мы уже почти потеряли надежду. Думали, что скоро загнёмся всей страной от этих придурков.

— Всё будет хорошо. Просто нужно немного поработать с пропагандой любителей свободы. Вы готовы мне помочь?

— Конечно, офицер! Конечно, готовы.

— Ну и отлично. Будете делать, как я скажу — всё будет хорошо.

Кобб с Питом в штабе. Они закончили очередную сессию по захвату «Стивенс Системз». Пит взял перерыв и решил подышать воздухом. Кобб открыл чат с Разрабом.

Разраб: «Наша победа окончательна. Терастопия власть завершено. Окончено. Ваш вопрос имелся по файлам. Файлы на обменник. Ссылка и пароль ниже. Архив имеет и нашу просьбу. Наш договор закончен. Терастопия в ожидании одобрения. Свобода для Периметр. Помощь для Терастопия. Ваше в памяти? Наше в ожидании»

Кобб прошёл по ссылке. Ввёл пароль от архива. «Скачивание. Процесс: 1%». Кобб захлопнул крышку старого ноутбука. Сложив руки в замок, подпёр подбородок.

Ник с Сетом стояли на рампе «парковки». Пустое брошенное бетонное сооружение сливалось с остальными руинами Девятого. «Парковка» стала самым тихим местом юго-запада. Лишь ветер свистел меж бетонных колонн.

— Всё так, — досадно разводил руками Сет. — Это восстание — результат большого обмана и кучи вбросов. Прямо как в книжках Тодда. Но это единственный вариант скинуть режим, Ник.

— И к чему ты их приведёшь? Всё может повториться. И повторяться ещё много раз. Одна система будет сменять другую под другим обличием. Постоянные революции, постоянная жажда всё поменять. Чем такое общество лучше того, что было здесь раньше?

— Разница есть, — Сет кинул взгляд на ближайший квартал. — Я пытаюсь вдохновить людей. Хочу дать им лучшую мотивацию, чем страх. И схемы из тех книжек показывают, как заставить человека поверить, что каждое его действие — его собственный выбор. Его истинное желание делать то, что требуется для общества. Люди, по своей природе, ненасытны. Большинство отказывается от своего предназначения в пользу лучшей жизни. Но давай признаемся, Ник. Общество не может существовать без классовой разницы. Можно называть это как угодно, пытаться придумать новые термины, новые принципы деления, отбора, но это останется классами. У каждого человека есть потолок. Какая-то точка, выше которой он никогда не сможет подняться. Так определяется место в обществе, в мире. Пока одни изобретают, другие — делают за них грязную работу. Это закон жизни. И моя задача — заставить каждого почувствовать себя на своём месте. Чтобы он вставал с утра полный уверенности и сил делать свой маленький вклад в будущее огромного общества. Да, это большая ложь. Может, мой способ воздействия даже хуже, чем страх перед Заказчиком. Но я знаю, что это сделает людей счастливее.

— Чёрт, — Ник замотал головой. — Где-то я это уже слышал.

Они с Сетом сели на край рампы. Ник продолжил:

— Слушай, но ты же понимаешь, что молодые специалисты Периметра не смогут построить нормальные отношения с миром.

— С чего ты взял?

— С того, что у них нет опыта. Хотя бы того, который был у людей, что здесь всё построили. В мире всё не так, как в инструкциях и схемах. Да, тебе удалось что-то применить из литературы Тодда, но это скорее исключение. Образование и навыки, которые люди здесь получали, работают только внутри Периметра. Внешний мир устроен совсем иначе. И часть людей здесь прекрасно это понимают.

— Как и молодые специалисты, Ник, — Сет улыбнулся. — Мы отлично понимаем, в чём разница. Всё можно рассчитать, все необходимые материалы можно достать. Если бы я не был уверен в наших умах, то не стал бы так топить за свободу. И сильнее всех хотел бы нового Заказчика.

— Есть ещё одна проблема, Сет. Терастопия понесла сильные потери. Они просят у нас помощи. Люди, что держали нас рабами, потеряв всё, пытаются наладить контакт. Это одно из проявлений внешнего мира. Лицемерного, мерзкого.

— Это не так, Ник, — возразил Сет. — Не люди держали нас рабами, а их власть. Терастопия развалилась от того, что люди были не согласны. Они боролись, в том числе, и за нашу свободу. И голодают простые люди, многие из которых даже не представляли, что здесь происходит. Конечно, надо пойти им навстречу.

— Тебе легко говорить, Сет. Ты даже школу закончить не успел. Не успел столкнуться со всем дерьмом, которое здесь творилось. С жильём, в котором они нас держали, с дикой работой. Мир сильно меняется, когда выходишь из-под родительского крыла. Тебе легко протягивать Терастопии руку, потому что тебя не коснулась их людоедская система.

— Ты совершенно прав, Ник, — Сет кивнул. — И в этом моя сила.

— Что? — Ник ухмыльнулся.

— Мы крутимся на одном месте, из года в год, потому что не можем посмотреть на вещи по-новому. Из одного поколения в другое сыпется пыль из злобы и страха. Мы впитываем с самого детства этот гной, и он растёт вместе с нами. Мысль, заброшенная в мозг в младенчестве, находит отклик на каждом шагу. В каждом предмете или человеке. И всё потому, что мы все такие. Тодд лишился всех друзей, семьи, и жизни только потому, что все друг на друге завязаны. Кто выйдет наружу — станет изгоем. Ты, как и многие из твоего поколения, пытаешься закрыть мне рот и посадить обратно в яму. От страха, от горького опыта или ещё от чего-то. И я понимаю тебя, Ник. Но я не собираюсь отступать и возвращаться в рабство. А теперь подумай, Ник, кто внушил тебе, что ты ничего не понимаешь. У кого есть выгода делать тебя пешкой системы, не способной за себя ответить. Я не прошу тебя принимать мою сторону. Я тоже могу ошибаться, Ник. Я понимаю это. Но я хочу, чтобы ты руководствовался своим мнением и своими желаниями. А не тем, что тебе нашёптывают стены Периметра, и те, кто верно продолжают им служить.

— Не знаю, Сет. Я не знаю.

— Протянуть Терастопии руку помощи — значит повзрослеть. Выйти из постоянного цикла ненависти за ошибки предков. Помощь — это тот жест, который сделает нашу страну по-настоящему независимой. Не сытость, а возможность накормить другого. Человека делает не то, где ему повезло оказаться, а то, скольких он смог вытащить за собой.

Шейн, Пит и Дейл собрались на границе южного и юго-восточного районов. Пит отчитывался о проделанной работе. Показывал Шейну на планшете продикт, все таблицы, графики и материалы из «Стивенс Системз».

— Хорошо, — Шейн кивнул. — Пока всё идёт по плану. Как только система будет полностью захвачена, мы возьмём территории «Стивенс» штурмом.

— Штурмом? — Дейл развёл руками. — Не проще подорвать генераторы северной половины? И всех разом. С одной кнопки.

— Не вариант, — возразил Пит. — «Вердикт» предполагает, что при задержании у преступников должен быть шанс сдаться. Понятно, что они окажут сопротивление, но теракт «Вердикт» точно не одобрит. Всё должно происходить по Кодексу. Если, конечно, мы всё ещё хотим бороться за легитимность.

— Хотим, — подтвердил Шейн. — Такова цель. Но есть ещё один нюанс. Южное сопротивление должно одолеть Эс-конвой. По крайней мере, выигрышных вариантов для нас больше. Но, во время штурма, Сет Ластейн должен трагически погибнуть. Пацан слишком много на себя берёт. Его вбросы пускают пыль в глаза. А людям стоит признать истину. Периметр не готов к свободе.

— Трагически погибнуть⁈ — возмутился Пит. — Вот так просто? А как же его сторонники? Они и дальше будут толкать эти идеи. Сет, по сути, для них — никто. Борцы за свободу даже не знают, откуда получают сигналы.

— Именно, — Шейн улыбнулся. — И поэтому, эти сигналы должны прекратиться. Поверь, Пит, без вбросов и постоянного промывания мозгов, эти люди быстро откажутся от свободы и прочих бредней. К тому же, далеко не все на стороне Сета. И людей, что хотят нового Заказчика, всё больше и больше. Наша задача остаётся за малым. Трагическая гибель в суматохе штурма.

Пит, досадно глядя под ноги, пожал плечами.

Ник с Коббом сидели в штабе, в центральном южном квартале. На нескольких ноутбуках обновлялись программы для связи. Кобб говорил уставшим, слегка поникшим голосом:

— Мой источник смог восстановить файлы, что Шейн пытался скрыть. В основном, там материалы по незаконным схемам Бена и Роугвард. Ничего интересного. Но, помимо этого, Шейн пытался скрыть систему слежения в Двойке. Система обычная. Видеонаблюдение, прослушка и несколько агентов структур. А объект — Саманта Уильямс, жена Шейна.

— Она живёт в Двойке?

— Да. Я знаю дом, где она живёт, вижу передвижения агентов. Даже распорядок её дня могу написать.

— Видимо, там Шейн и планировал спрятаться, в случае неудачи.

— Не исключено, — Кобб тяжело вздохнул. — Но у меня мозги кипят, Ник. Я уже не могу ни о чём думать. Да и незачем. Нам ничего не дают эти материалы. План утверждён. Шейн — на нашей стороне. Так что остаётся просто завершить работу.

Ник подошёл к окну кабинета. Взглянул на двор:

— Нам нужно поддержать Сета и его новое свободное общество.

— Что⁈ — Кобб вскочил. — Что ты несёшь, Ник? Это бред.

— Шейн всё вернёт обратно. С ним, эти люди никогда не будут счастливы. Всё будет двигаться по одному и тому же кругу. Усмирение, подавление, восстание, революция. Как будто это место проклято.

— Да ты спятил, — Кобб подошёл к Нику. — Сет и его люди не понимают, что делают. Тебе мало было слов Шейна? Я могу добавить аргументов. Здесь всё всегда происходило так, чтобы ни одна мышь не выбралась. Десятки лет механизмы стягивали стены и превращали общество в то, что мы видим. Это очень романтично и красиво, представлять свободу нашего народа. Но это абсурд.

— Не абсурд, Кобб, — Ник повернулся к нему. — У них всё получится. Они знают не меньше нашего. А многие — больше. У них все карты на руках.

— А опыт⁈ У них нет опыта в тех областях, в которых они пытаются выставить себя крутыми.

— А у нас — есть, — Ник развёл руками. — И к чему он нас привёл? Из рабства в гражданскую войну, и обратно — в рабство. Поиграли пешками крупных шишек, перевернули игру в сторону старой власти и сели обратно в сраный бетонный ящик. Очень мудро, Кобб. Наше поколение — жертва долгой пропаганды. Мы никогда не выбросим из себя эти идеи. А Сет — смог. Смог избавиться от многолетней промывки мозгов. Он мыслит по-новому. Не так, как мы. Но так, как общество за пределами Периметра. И эта страна может стать частью большого мира. Но только после того, как чуваки вроде нас отстанут от общества будущего и перестанут их тыкать. Тебе кажется, что мы пытаемся их опекать, но по факту — просто не можем принять собственную бесполезность. Наше поколение — переходящее. Мы должны пожертвовать своими интересами, и дать дорогу новым, свежим мозгам.

— Чёрт… — Кобб прислонился к стене. — Это звучит так красиво, будто никогда не произойдёт.

— Да, и в этом минус нашего поколения. Мы ни во что не верим. Вроде и хотим всё поменять, но в башке кто-то постоянно повторяет: «Это бред. Ничего не получится. Кто ты такой, чтобы у тебя получилось?». И даже самые лучшие из нас так думают. Хватит таскать это говно из года в год. Я знаю, Кобб, ты и сам не хочешь идти по плану Шейна. Не хочешь разворачиваться, когда цель почти перед носом. Шейн сыграл свою роль. Но пока он здесь — будущего у Периметра нет.

— И что ты собрался делать?

— Во время штурма, Роугвард должны трагически погибнуть. Со смесью Гленна, для меня не будет проблемой их убить. Затем, мы выйдем из игры. Покинем эти территории. Ты всегда хотел попасть наружу. А мне, с этой болезнью, точно осталось недолго. По-моему, это самый логичный исход.

— Ох, твою мать… — Кобб заходил кругами. — Я вообще не представляю, как мы это сделаем. Неужели ты настолько уверен в своих силах?

— Вполне. Даже не представляешь, на что способен эквилибриум. Ты будешь сидеть в штабе диспетчером, направлять группу. Сделаем отдельный канал на экстренный случай. Если я потеряю Шейна из виду, или на случай засады. Пропустим сигнал через фильтр, чтобы слышали только люди под эмблюром. Если что-то пойдёт не так — примешь дозу, которую мы рассчитаем. Правда, после этого тебе придётся выйти из операции. Под эмблюром работать с системами — не вариант.

— А если использовать нейтрализатор? У тебя же есть.

— Нет. Это малая доза токсина, и это риск заразить тебя альцефулой.

— Я, блин, не знаю, — Кобб поставил руки на пояс. — Это всё очень рискованно.

— Как и все последние месяцы. Сейчас, оно того точно стоит.

Кобб молчал, тяжело вздыхая и почёсывая затылок. Он кидал взгляд на ноутбуки и в окно. Наконец, Кобб выдал:

— Ладно, давай попробуем.

Сет с Кристиной сидели на крыше в центре южной половины. Отсюда хорошо виднелась плита над мостом, с последним рисунком Тодда. Кристина обняла Сета:

— Он бы тобой гордился.

— Вряд ли, — Сет мотнул головой. — Всё, что сейчас происходит — это совсем не то, чего Тодд хотел. Я ничего толком не меняю. Люди так же зависимы от пропаганды. Так же нуждаются в лидерах. По сути, вбросами и подменой понятий я пытаюсь поддержать ту же систему. Разница лишь в том, что теперь люди меньше боятся и больше верят в себя. Мне этого достаточно. Но Тодду вряд ли бы понравилось.

— Как думаешь, настанет момент, когда люди смогут жить совсем по-новому? И есть ли вообще другой способ? Может, мы не способны иначе?

— Я много чего начитался за последнее время. Знаешь, так и не нашёл другого способа. Системы, которые сильно отличаются, почти нереально воплотить. Может, Тодд и знал, как это сделать. Хотя я сильно сомневаюсь.

— Хм, — Кристина прищурилась. — Тогда в чём смысл его борьбы? К чему он хотел привести народ? У него же был план?

— Кристина… — Сет замотал головой. — Мне кажется, у Тодда не было никакого плана. Даже если и был, то неосуществимый. Знаешь, как бесконечно к чему-то стремиться. Мне кажется, Тодд прекрасно понимал, что ничего не добьётся. Что не сможет построить новую систему. Но дух не позволял ему этого признать. Ослеплял. Тодд жил мечтами, отказываясь принимать истину.

— Блин, Сет, это так… Так горько. Неужели весь его путь не имел смысла?

— Конечно, имел, — Сет закивал. — Тодд был художником. А художник не должен давать ответы на вопросы. Не должен решать проблемы. Художник вдохновляет, даёт нам силы справиться самим. Впрочем, это у Тодда получилось. Конечно, его мечты были слишком далеки от истины. Но что-то запредельное, что-то фантастическое не позволяло ему сдаваться.

Кристина затянулась стимом и выпустила из губ тонкую струйку пара. Сет взял её за руку:

— Послушай. Я не знаю, чем закончится наша борьба. Я чувствую, что народ сомневается. Не все верят в свободу Периметра. И не всем нравится то, что происходит. Я могу не пережить битвы с Эс-конвой. Могу погибнуть раньше, чем Периметр сбросит ошейник.

— Не говори так! — Кристина смотрела на него влажными глазами.

— Я должен! Если меня не станет, кто-то должен будет продолжить моё дело. Пообещай, что не позволишь этим людям сдаться. Что любыми способами заставишь их добиться свободы. Даже если придётся обмануть всех.

— Обещаю… — Кристина повернулась к мосту. — Знаешь, Сет, я всю жизнь мало кому доверяла. Всегда сомневалась в людях. Такой нездоровый непробиваемый цинизм. Но то, что говоришь ты — всегда отзывается во мне. Мы сейчас переживаем тяжёлые времена. Но я никогда не чувствовала такой лёгкости. Может, вдохновлять людей — это твой путь?

— Не знаю. Я не знаю.