Сны хрустальных китов

XVI

Но проблем не возникло. По крайней мере, когда «Элоиза» коснулась своими выдвижными полозьями песка и двигатели были заглушены, никаких неожиданностей не произошло. Корабль не провалился ни в какую скрытую яму, стадо местных клыкастых и когтистых царей природы не решилось напасть на вышедших из цеппелина людей, а воздух оказался настолько живителен, что некоторые аж закашлялись с непривычки.

— Вот это да! Боги, я и не подозревал, насколько соскучился по ветру! — озвучивая общую мысль, громогласно заявил младший помощник капитана, выполнявший на корабле роль секретаря.

Только сейчас Фредрик понял, что за весь полёт не перекинулся с ним и парой фраз, и что почти ничего не знает об этом человеке. Хотя, надо заметить, Лир Хейтен персоной был весьма примечательной. Первое, что выделяло его среди остальных космоплавателей — рост. Почти под два метра, и при этом, Лир ни капли не сутулился, как большинство высоких людей. Волосы он, кажется, не подстригал за время путешествия ни разу, и они теперь ложились на его лопатки тёмно-каштановым плащом. Даже туго повязанная лента не могла полностью их укротить, а некоторые пряди уже успели выбиться из хвоста. Тяжёлый подборок, большие ступни и кисти рук — не человек, древняя статуя. Но самым примечательным в младшем помощнике был его низкий голос, напоминающий гудение задетой струны контрабаса. Он разнёсся над пустырём, куда приземлилась «Элоиза», как разносятся первые аккорды по концертному залу, и по спине Лайтнеда снова прошли знакомые ледяные мурашки.

— И никакого гнилого сыра, — раскинув в стороны руки, вдохнул полной грудью Клаудес. — Похоже, кое-что из рассказов профессора оказалось не совсем сказочкой.

Стоявший рядом Юсфен только неодобрительно покачал головой, но затевать очередную бессмысленную полемику не стал. Вот она — планета, а уж соответствует она описанному в старинной книге или нет, они вскоре сами выяснят. В любом случае, воздух тут вполне соответствовал параметрам безопасности. И всё же выходить в одной форме воздухоплаватели остереглись, надев поверх защитные комбинезоны. К поясу каждого были приторочены кортик и табельный пистолет, а у Лайтнеда, мичмана и одного из техников в дополнение ко всему через плечо висела сумка с ракетницей и несколькими сигнальными патронами.

Они договорились разбиться на три группы, чтобы проинспектировал как можно более широкое пространство вокруг цеппелина. Сверив часы и договорившись встретиться тут же через три часа, мужчины разошлись в разные стороны. Первая группа под командованием Клаудеса отправилась в сторону темнеющего вдалеке леса, вторая решила подробнее исследовать раскинувшийся позади «Элоизы» луг.

— А это что за…? — не найдя подходящего определения, главный инженер просто ткнул пальцем куда-то вдаль.

Фредрик обернулся в указанном направлении. Над макушками деревьев, образовывающих небольшую рощицу, высилось нечто конусообразное. С такого расстояния, да ещё против солнца, трудно было разобрать — что это такое. Густасу никто не ответил, но вся компания, не сговариваясь, двинулась в путь. Лайтнед даже не стал вытаскивать компас. Он и без того знал, что они идут именно туда, куда указала бы стрелка.

Чем дальше космоплаватели отходили от корабля, тем больше казалось, что они вовсе и не улетали с Элпис. Растительность в виде высокой травы была Лайтнеду не знакома, но она всё равно была зелёной, с листьями и метёлками семян. Под ногами похрустывал песок. Самый обыеновенный: серовато-коричневый, перемежающийся мелкими камушками и мелким мусором в виде веточек и чьих-то экскрементов. Наличие последних очень обрадовал профессора Юсфена. За стёклами очков снова мелькнули довольные щёлочки глаз и лучики морщинок:

— Здесь есть животные! — едва ли не утыкаясь носом в подобранный кусочек затвердевшей какашки, победно объявил старик.

— Чудно, — без особого энтузиазма отозвался Фредрик. Его больше заботила всевозрастающая жара. Не пройдя и шестисот локтей, он уже чувствовал необходимость привала. Да и пить с каждой минутой хотелось всё сильнее. — Но я бы на вашем месте не стал бы ничего лишний раз касаться. Воздух здесь, может, и чистый, а вот насчёт почвы ничего неизвестно.

— Ничего-ничего. Я в перчатках. К тому же нам в любом случае нужны образцы, — отстегнув от пояса полотняный мешок, легкомысленно бросил Юсфен. В мешочке обнаружились несколько стеклянных баночек, в одну из которых профессор и поместил экскременты. — И это лишь первый из них. Думаю, Фредрик, эта планета перестанет быть безымянной. Её назовут в вашу честь.

— А ведь и правда! — засмеялся Густас. — Мы ведь первооткрыватели! Ох, даже не по себе от этого делается!

— У этой планеты уже есть имя, — не поддержал всеобщего воодушевления Лайтнед. — А если и нет, то я не хочу, чтобы её называли в мою честь. Это неправильно.

— Почему же? — не понял Леон. — Многие изобретения называют в честь своих создателей. Химические элементы, всякие там горы, озёра, реки… Я правильно говорю, профессор? Вот. Даже улицы и целые города. Так отчего же не назвать планету в честь того, кто первый на неё ступил? Конечно, капитан, вы человек скромный…

— Дело не в моей скромности, — не выдержал, огрызнулся Фредрик. — И, вообще, давайте сменим тему. А ещё лучше — помолчим. По мне вы слишком расслабились. У нас не прогулка по Царскому парку. Мы на чужой планете, господа, в мире, который нам не принадлежит. Ни кому из нас. А потому не надо вешать на него табличку с именем мнимого владельца и привязывать бирку с идентификационным номером на каждый куст!

Густас и профессор синхронно опустили головы и сделали вид, что устыдились. Дерек же только приподнял бровь, словно говоря, что незачем так распаляться, он-то ничего такого крамольного и не произнёс. Стоило мужчинам замолкнуть, как тут же нашлось первое отличие планеты китов от Элпис. Ветер. Шуршание травы. Чуть слышное потрескивание попадающегося под ноги сушняка. Самый обычный набор звуков. Но от него отчего-то становилось страшно:

— Птицы, — первым догадался Стиворт. — Их не слышно.

— И кузнечиков тоже нет. Вообще ни одного насекомого, — кивнул Лайтнед.

— Ни одного летающего, вы хотите сказать, — не согласился профессор. Стойте, Фредрик, я сниму с вас этого красавца. Какой невероятный экземпляр, вы только посмотрите!

Капитан скосил глаза на своё плечо, по которому неспешно, едва перебирая суставчатыми лапами, ковылял чёрный жук. Нет, Лайтнед вполне терпимо относился к насекомым, не испытывая перед ними ни страха, ни омерзения. Но когда к твоей голове подбирается нечто почти с ладонь размером да ещё покрытое чем-то вроде редкого меха, любому захочется поскорее стряхнуть с себя подобное существо. Удивительно, как Фредрик его раньше не заметил! Позволив старику отцепить от себя жука, он немедленно принялся за осмотр остальной одежды. Хорошо, что они все были в капюшонах, кто знает, как гадость могла нападать сверху?

— Очень любопытно. — Держа двумя пальцами насекомое, Юсфен перевернул то на спину и теперь с тревогой смотрел на его брюшко. — Я не вижу тут никакого деления на членики. Такое впечатление, что жук… он словно целиком упакован в панцирь. Конечно, я не специалист, но, вот сами взгляните!

Лайтнед тяжко вздохнул. Ему хотелось поскорее продолжить путь, а не разглядывать местных тараканов, но остальные спутники уже обступили взволнованного старика, и капитану ничего не оставалось, как тоже заглянуть тому через плечо. Сперва Фредрик ничего необычного не увидел. Но стоило профессору ткнуть насекомое в брюшко, как стало понятно — местные жучки-паучки не такие уж и скучные.

В детстве Лайтнед, как и все дети, часто забавлялся тем, что ловил бредущих по дорожке красноспинных солдатиков, переворачивал их, наблюдая за тем, как те потешно шевелят лапками в попытке перевернуться. Он сажал бронзовок в коробочки, делая из них живые украшения, ловил бабочек, а уж про несчастных мух и комаров, сотнями убитых Фредриком и говорит нечего. В общем, желая того, или нет, но командир «Элоизы» кое-что всё-таки узнал об этих жужжащих и стрекочущих созданиях. Например, то, что ног у них шесть. И что, если приподнять жёсткое крыло, под ним обнаружатся полупрозрачные плёночки подкрыльев. Местный жук имел всего четыре ноги. А крылья так и вовсе приподниматься не хотели, хотя профессор старался и так и эдак поддеть их пинцетом.

Но тут старпом попросил:

— Дайте его на секунду.

— Что вы хотите делать? — не понял Густас, когда Дерек достал из кармана коробку самых обыкновенных спичек и зажёг одну из них. Спичка неожиданно полыхнула так, будто на неё капнули керосином. — Ох, может, не стоит?

— Если я прав, это не последний жук, которого мы сегодня увидим, — попытался успокоить инженера Лайтнед. — Давай я подержу, так сподручнее будет.

Старпом осторожно поднёс кончик пламени к жучиной конечности. Будь насекомое живым, оно бы непременно задёргалось. Даже Фредрику стало неприятно и захотелось убрать пальцы подальше от огня, но жук не проявил никакой реакции. Словно был уже мёртв. Или же не чувствовал жара, который, кстати, не причинил жуку никакого вреда. Осмелев, Дерек зажёг вторую спичку (первая прогорела слишком быстро), и теперь уже целенаправленно попытался подпалить насекомое.

— Вы напоминаете двух жестоких мальчишек, — заметил Юсфен.

— Не знаю, чем покрыта эта тварь, но это точно — не хитин, — выбрасывая вторую спичку и засовывая оставшуюся коробку обратно в кармашек, сделал вывод Стиворт. — Да и вообще, если приглядеться, она мало чем похожа на настоящих насекомых. Посмотрите на глаза. Они не фасетчатые, а цельные. А усы? Их нет совсем. Зато эти волоски, как будто из проволоки.

— Гляньте сюда, — потребовал Лайтнед. — Вот здесь, видите. Пятно.

— И правда. Точно-точно, — загомонили остальные члены команды.

В месте, куда старпом недавно подносил спичку, жук поменял цвет. Чернота уступила место светло-серому в радужных разводах блеску.

— Позвольте, — вновь протянул ладонь Юсфен.

Он снова взял насекомое, но на этот раз особенно церемониться не стал, довольно сильно нажав тому на спинку. Раздался тихий, но отчётливый щелчок, и крылья не разошлись в стороны — они отвалились двумя пластинками. А под ними…

— Что это? — первым пришёл в себя от удивления Стиворт.

— Он не настоящий, — понял главный инженер. — То есть не живой, я хотел сказать. Механический. Удивительно. Похоже на карманные часы.

Под опавшими крыльями не было никаких подкрыльев, только набор шестерёнок и пружинок. Стоило Юсфену неосторожно задеть одну из них пальцем, как в ответ жук клацнул своими челюстями, будто ему было больно. От неожиданности профессор чуть не выпустил свою добычу.

— Вот это да, — присвистнул Фредрик.

— Похоже, мне придётся взять свои слова назад, капитан, сэр, — произнёс старший помощник, но в его голосе не чувствовалось особенного раскаянья или сожаления. — Ваши безумные предположения оказались не такими уж и безумными. Кажется, теперь нам осталось найти тех, кто собрал столь тонкий механизм. Но сначала, я думаю, надо устроить привал. Если сэр, капитан, вы не возражаете.

Возражать Фредрик не стал. Они выбрали более-менее свободное от травы место и расселись прямо на земле. Не сговариваясь, первым делом отстегнули от поясов фляжки с водой и с удовольствием присосались к ним, как четыре голодные пиявки к ногам полнокровной девицы. Местное солнце уходило на закат, и жара потихоньку спадала, но дышать стало, наоборот, тяжелее. Густас снова задрал голову, что-то выслеживая в небе, пока лицо его не озарила улыбка:

— Они всё ещё кружатся.

Не нужно было объяснять, о ком речь. Киты. С такого расстояния они выглядели крошечными, но если напрячь зрение, можно было заметить переливы цветов на их шкурах.

— Они, вроде, снизились, или мне кажется? — вслед за главным инженером устремил взор вверх Стиворт.

— Нет, не кажется, — подтвердил капитан. — Густас, твоя аппаратура молчит?

Парень так и не снял с себя наушники, вместе с ними отправившись на разведку, и теперь кивнул в ответ: тишина. У каждого свои талисманы, без которых невозможно некуда пойти. Закрутив фляжку, Лайтнед походя коснулся нагрудного кармашка комбинезона. И он свой захватил. И тот теперь кислотой жёг ему сквозь все слои ткани, резины и фольги грудную клетку. Позади раздался треск — это Дерек пытался отломить одну из травинок:

— Проверяю, вдруг они тоже железные, — не то пошутил, не то всерьёз пояснил он в ответ на изумлённый взгляд начальника. — Но, вроде нет, обычная зелень.

— Хватит ерундой заниматься, пойдёмте, — нахмурился капитан.

Через четверть версты они заметили первые изменения. Высокие злаки стали мельчать, среди них тут и там, всё чаще стали попадаться раскидистые кусты с яйцевидными желтоватыми листьями и мелкими голубыми цветочками. Дорога, в свою очередь, пошла вдруг под уклон, по сторонам вздыбливаясь низкими холмами. Профессор постоянно просил остановиться, чтобы засунуть в очередную баночку то цветущую веточку, то несколько камешков, подозрительно смахивающих на чьи-то панцири. Остальные беспрестанно крутили головами, делая замечания вроде: «Что-то такое у моей матушки в саду растёт», «А облака-то совсем как на Элпис». Но это была не их планета, о чём постоянно напоминал себе Фредрик, держа одну руку на кобуре пистолета, а второй раздвигая свисающие над дорогой ветки.

Солнце било ровно в глаза, пот струился ручьями, снова появилась жажда, но странное конусообразное строение никак не хотело приближаться, спрятавшись за гребнем очередного холмика. Проносившийся мимо ветерок застрял в переплетении сучков высохшего дерева. Фредрик глубоко вздохнул и чуть не подавился — на языке стало горько.

— Что за…? — сплюнул идущий за ним старпом.

— Знакомый привкус, — заморгал часто-часто Юсфен. — Такое ощущается, когда…

— Красная буря, — почти одновременно закончили за него Стиворт и Лайтнед.

— Точно.

Эту горечь невозможно было ни с чем перепутать. Последняя песчаная буря пронеслась над королевством три года назад. По сравнению с некоторыми предыдущими, эта почти не нанесла никакого урона и продлилась всего часа четыре. Дороги, крыши и все более-менее подходящие для того поверхности занесло слоем песка толщиной в два пальца, который ещё в течение недели собирали как городские службы, так и сами горожане. Но привкус продолжал ощущаться спустя целый месяц. Горько-кислый, навязчивый, перебивающий вкус пищи, не смываемый ни вином, ни душистыми отварами.

Учёные давно нашли объяснение красным бурям, обнаружив на севере огромные залежи хрустального песка. Часть из них была похоронена под толстым ледяным панцирем, но обширные пустоши лежали ниже так называемой линии замерзания. Холодные, безжизненные пространства с высокими красно-коричневыми барханами, одним своим видом навевающие жуть на любого, кто попадал в те места. Правда, таких экстремалов находилось не много. Добывать хрустальный песок — занятие неоправданно затратное и просто опасное. Все отправленные на полюс группы носили чисто научный характер, хотя лет сто-сто пятьдесят назад и предпринимались попытки разбить в тех краях постоянный лагерь. Но низкие температуры, отсутствие связи (песок глушил все сигналы, а доставка писем заняла бы целую вечность) и куча иных трудностей заставили ушлых предпринимателей отказаться от своих грандиозных планов по монополизации добычи столь редкого ресурса. Так что им осталось дожидаться, когда ветер сам доставит его к их порогу.

— Ничего не понимаю, — признался профессор.

Он то и дело облизывал кончиком языка губы, отчего стал похож на змею. «Большого старого питона», — нашлось сравнение у Лайтнеда.

Воздухоплаватели остановились, оглядываясь, ища следы хрустального песка, но земля под их ногами была всё такой же желтовато-сероватой. Что-то резко хрустнуло под ногой Густаса, и инженер в испуге отскочил почти на два локтя в сторону. Первым понял, в чём дело, как всегда, Дерек. Брови его снова поползли к переносице подобно двум обеспокоенным гусеницам, но в глазах не отразилось ни тени страха. Старпом опустился на корточки и принялся что-то тщательно подбирать с земли.

— Что это? — охрипшим голосом спросил Леон.

— Не знаю. Но напоминает кусочек витража. Или какой-то посуды.

— Витража?

Стиворт разжал кулак, продемонстрировав всем несколько мелких разноцветных пластинок. На вид они выглядели точь-в-точь как стеклянные: прозрачные, блестящие и острые по краю — один из фрагментов чуть не прорвал перчатку Дерека. Но стоило капитану взять такую пластинку и чуть сильнее сжать между пальцами, как та немедленно покрылась сетью трещинок и буквально осыпалась мельчайшим крошевом. Подхваченное порывом ветра, оно остроконечными снежинками закружилось над исследователями, и на языках вновь появился знакомый привкус.

— Это полярный хрусталь. — Тем временем профессор обратил внимание на растущий рядом куст. Точнее, на поблёскивающие в закатном свете листья. — Им всё тут усыпано. Вот, посмотрите, у корней, между черешками и веткой сколько набилось. И вот ещё несколько осколков. Но я никогда не видел, чтобы волшебное стекло так себя вело. Оно прочнее многих сплавов, но тут почему-то одна крошка.

— Вы уверенны? — выбрасывая остальные кусочки подальше в сторону, уточнил Стиворт, но получил утвердительный ответ уже от главного инженера:

— Да. Анализатор согласен с господином Юсфеном. Это хрусталь. Такой же, какой выплавляем мы на Элпис. Хотя почему он настолько хрупкий — не понятно. Может, здесь что-то в воздухе или почве? Или на этой планете происходят какие-то процессы, о которых не указано в том трактате? Без дополнительного оборудования трудно сказать…

— Он просто старый. — Все повернули головы к Лайтнеду. Тот, как ни в чём не бывало, повторил: — Когда хрусталю больше четырёх сотен лет, оно начинает деградировать. Если обычное стекло мутнеет, стекает, то изделия из красного песка просто превращаются в пыль.

— Откуда вам это известно? — растерялся Юсфен.

— У меня была одна вещь. Фамильное украшение.

— Ваш род настолько древний? — продолжал допрос старик. — Надо же, я и предположить не мог. И что это была за вещь?

Но капитан не ответил. Повернувшись к профессору спиной, он молча зашагал дальше. Сопровождавшей Фредрика троице ничего не оставалось, как поспешить за ним, переговариваясь между собой вполголоса: «Надо же, вот это да? Интересно, как удалось сохранить такую редкость? А я думал, хрусталь в ту пору только начали выплавлять».

Лайтнед хмуро оглянулся через плечо на шепчущихся мужчин. Не к месту он раскрыл свои знания. Надо было промолчать. Но последнее время его постоянно что-то подмывало открыть рот, толкало на ненужную откровенность. Как тогда, в УЗЭ-отсеке. Хорошо, что у него нет привычки пить, как у Клаудеса. Спиртное быстро развязывало мичману язык, и тот начинал делиться своими, не всегда приличными, историями из личной жизни. Фредрик надеялся, что даже не в совсем трезвом уме он вряд ли разболтает свою тайну, но плодить любого рода слухи ему также не улыбалось. Нет-нет. Осталось совсем немного, надо потерпеть. Доиграть роль бесстрашного покорителя космоса. Довести этих троих и весь остальной экипаж до дома. А потом он запрётся в небольшой квартирке, которую снимал последние пять лет перед полётом, и начнёт свои приготовления. Какие? Лайтнед и сам не знал, что именно будет делать в той норе, которая служила ему домом. Но продолжил шагать дальше, всё быстрее и быстрее, чтобы колотящееся от напряжения сердце заглушило своим стуком роящиеся в голове вопросы и предположения.

Что-то больно ударило по глазам. Как если бы кто-то пустил прямо в них солнечный зайчик. Лайтнед притормозил, стараясь рассмотреть источник света, но так и не смог его определить. Какой-то отражатель находился в нескольких десятках локтей справа от них, так что пришлось свернуть с намеченного маршрута и обогнуть холм. Открывшееся воздухоплавателям зрелище превосходило по своей изощрённости все фантазии капитана. Прямо перед ними на боку лежал кит, точнее, его останки, горевшие горой драгоценных камней.

— Хрусталь, — зачем-то проговорил профессор.

— Много хрусталя, — сглотнул рядом Густас.

Самая главная загадка была раскрыта. Ощерившегося в небеса железным остовом Хранителя Эха вряд ли можно было перепутать с настоящим животным.