Соблазни меня

Глава 17

—Можно тебя кое о чем попросить?

Утомленная недостатком сна, зато удовлетворенная сверх всякой меры, Алекс стояла на пороге своей квартиры. Вопрос Дункана застал ее врасплох.

Он просто ненасытен! Что еще взбрело ему в голову? Разве за два выходных они не переделали все, что только могла породить человеческая фантазия за двадцать с лишним веков цивилизации?

— Выкладывай, что тебе нужно, — поощрила она, сдвинув брови.

— Держись подальше от Эрика.

— Я же обещала не упоминать о родинке!

— Дело не только в родинке. Я хочу, чтобы ты вообще с ним не встречалась. Он пытается нас поссорить. — Дункан улыбнулся, но глаза остались серьезными, настороженными. — Можешь списать мое предупреждение на ревность.

— Что происходит? Скажи!

— Ладно, скажу, раз уж ты так настаиваешь. — Взгляд смягчился, в глазах появился обычный, такой притягательный оттенок лукавой сексуальности. — Происходит то, что я превращаюсь в ревнивца, в гнусного низкопробного монстра из тех, что не терпят, когда их женщина даже мельком поглядывает на другого. Прошу, не встречайся с человеком, в котором я — пусть ошибочно — вижу соперника. Храни себя для меня одного!

Алекс улыбнулась, но от обещаний воздержалась. Внутренний голос говорил, что дело нечисто, а она никогда не обещала, не выяснив всего. Для начала им следовало поговорить.

— Ты будешь сегодня в библиотеке?

— А как же! — Дункан придвинулся ближе. — Что-то не помню, чтобы мы делали это стоя. Надо срочно восполнить пробел. Для устойчивости могу привалиться к стеллажу…

Желание у Алекс взорвалось в крови, как мощный наркотик. Однако как же принципы? Библиотека — это уж слишком.

— Такое никогда не пришло бы мне в голову!

— Ну, видишь! Одна голова хорошо, а две лучше. При первом удобном случае займемся. Я буду первым — как приятно.

— Ты не…

Ее рот он зажал поцелуем так резко, что на губах неминуемо должны остаться синяки.

— Не нужно делать заведомо ложных заявлений, — заметил Дункан, отстранившись, после того как зацеловал ее до полусмерти.

Не дав Алекс времени отдышаться и обрушить на него всю мощь праведного гнева, он смылся, хлопнув дверью.

Наглец! Если он в самом деле воображает, что протопает за стеллажи со своей самодовольной физиономией и… и…

Несколько недель чопорная библиотекарша вела отчаянный поединок с необузданной женщиной, и результат оставался неясным. Алекс Дикая Кошка горячо приветствовала идею шумного горячего секса, от которого стеллажи валятся на бок и книги (ее высокоценимые книги, так заботливо систематизированные, с корешками, выровненными до миллиметра) разлетаются во все стороны.

Зато чопорную библиотекаршу от такой картины чуть не хватил удар. Какое неуважение к печатному слову! Совокупляться на художественной литературе, может быть (Боже упаси!), прямо на Эмили Дикинсон, на Шарлотте Бронте! И речи быть не может!

Минут через пять Алекс отказалась от борьбы с самой собой в пользу горячего душа. Прослушала автоответчик, обнаружила послание от Эрика с просьбой позвонить, но не стала этого делать. От Джиллиан ни слова. Посидела у телефона, покусывая губу и взвешивая возможности, но так и не пришла к решению и занялась макияжем.

Всегда аккуратная, сейчас она подкрашивалась с особым тщанием и с легким чувством смущения. Баснословно дорогая помада придала губам чувственную полноту и создала впечатление, что их только что облизнули.

Наступил черед одежды. Необузданная женщина высмеяла наряд, выбранный за то, что его можно сорвать в считанные секунды. «Глупо! — настаивала она. — Пусть поработает! Пусть заслужит то, что под одеждой! Будь как в доспехах».

«Правильно, — вмешалась чопорная библиотекарша. — Как в доспехах, которые вообще невозможно снять!»

Алекс заколебалась, раздираемая противоречиями, потом вернула назад черное платьице-стрейч, и выудила самую строгую одежду, какую только имела: темно-синий костюм, купленный на дедушкины похороны, но не надетый даже туда, потому что, будь он жив, Фрэнклин Форрест пришел бы в ужас от столь унылого наряда. Он любил на ней яркое, легкомысленное, и как раз в таком она стояла у его гроба.

Самый вид костюма навевал погребальное настроение. Алекс ненавидела в нем все, от просторного кроя до мрачной расцветки. Идеальный наряд для того, чтобы убить в мужчине всякое желание.

И что же дальше? Идти по городу пугалом, только потому, что на свете существует Дункан Форбс? Как будто все крутится вокруг него!

Возмущаясь собственной глупостью, Алекс сунула костюм в сумку с расчетом по дороге пожертвовать для благотворительных целей. Никакой Дункан Форбс не заставит ее себя изуродовать!

И вообще, одеваться надо не ради мужчин, а ради себя.

Что она и сделала. Надела облегающий красный свитерок с вырезом в форме сердца, шаровары под кожу и самые изящные из своих сапожек. Подвески ар-деко изумительно подошли к макияжу.

Шагая к библиотеке в такое солнечное и ветреное утро, Алекс то и дело подавляла трепет при мысли о том, что принесет с собой день.

Без пяти девять. Вот и нужная дверь. Дункан будет здесь с минуты на минуту.

В кабинете она первым делом достала пудреницу, чтобы убедиться, что макияж безупречен. Поправила волосы. Глубоко подышала. Неужто он и в самом деле осмелится?..

За стеклом двери просматривались стеллажи и строгие, полные достоинства ряды книг. Глубокоуважаемые, высокоценимые — настолько, что даже пылинке не разрешалось сесть на них надолго. Может, немного слишком строгие. Может, им как раз и не хватает небольшой встряски…

Встряска порой очень кстати. К примеру, появление Дункана Форбса как следует встряхнуло ее жизнь…

Без трех минут девять Алекс бродила между стеллажами, проверяя их на прочность и на то, как крепко они привернуты к полу, а внизу живота нарастало томительное чувство предвкушения.

Без одной минуты девять она сидела за регистрационным столом с полупустой чашкой кофе, прилагая массу усилий, чтобы казаться полностью погруженной в работу. Женщина, у которой на уме книги и только книги, а никак не секс… не буйный необузданный секс…

Ровно в девять часов она прошагала к дверям и чинно отперла их, внешне невозмутимая, но с бешено бьющимся сердцем.

В обозримом пространстве не наблюдалось никого даже отдаленно похожего на Дункана Форбса. Алекс сощурилась на кафе напротив, ожидая увидеть, как он выбегает оттуда с недопитым кофе и лэптопом под мышкой.

Не увидела.

Все признаки горячей тяги к сексу налицо!

Она вернулась к столу и на сей раз сделала честную попытку с головой уйти в работу.

Дункан пришел примерно через полчаса. Она ощутила его появление всем существом, каждой молекулой тела.

Само собой, нельзя показывать, как она на него реагирует, поэтому Алекс не шевельнулась, ни на миг не отвела взгляда от экрана в ожидании того, как на стол упадет знакомая тень.

Тень не спешила падать.

Не в силах выносить ожидание, она прошла в кабинет, изо всех сил избегая смотреть на стул у двери. Чуть погодя, когда она склонялась уже над своим личным столом, тень, наконец соизволила упасть.

— Посторонним вход воспрещен! — отчеканила Алекс тоном, которого не устыдилась бы самая чопорная библиотекарша всех времен и народов.

— Посторонний — тот, у кого и в мыслях нет до посинения трахаться среди стеллажей, — возразил вошедший тип, такой сексуальный, что крохотные волоски на руках у Алекс встали дыбом. — А я как раз намерен этим заняться, и поскорее.

— Ничего подобного не…

Она вовремя прикусила язык, иначе ее, конечно же, опять зацеловали бы до полусмерти. В синеве глаз запрыгали все те же бесенята — негодяй, он знал ход ее мысли, знал о борьбе с собой и муках при выборе наряда.

Взгляды надолго встретились. Молчание затянулось. Кабинет и сам по себе был невелик, но тут как будто и вовсе съежился, не в силах вместить всю сексуальную энер — ¦ гию, что его заполняла. Дункан казался невообразимо громадным для него, он совершенно заблокировал вход. Бежать некуда, она оказалась в ловушке со всеми своими мыслями и желаниями.

Кроме них двоих, в библиотеке — ни единой живой души. Ничто не препятствовало тому, чтобы Дункан осуществил свою угрозу. Очевидно, сознавая это, он присел на край стола, ближе к ней.

— Если ты думаешь, что мы будем первопроходцами, ты ошибаешься, — заметил он небрежно. — Как-то раз я видел майку с надписью «Я трахнул библиотекаршу за стеллажами».

— Это еще не значит, что подобному примеру надо следовать, — хмыкнула Алекс, думая о большом неудобстве такого положения.

Стеллаж закачается, книги посыплются на голову, и вместо оргазма дело кончится сотрясением мозга. Не говоря уже о том, что их могут застать. Тогда прости-прощай карьера, прости-прощай репутация!

— Вижу, мысленно ты уже в процессе, — проговорил Дункан медленным, ленивым голосом, от которого по коже побежали мурашки.

Он, конечно, тоже представлял себе, как все может произойти. Для проформы Алекс сделала попытку выкрутиться:

— В процессе чего?

— Ну, того самого… — Он склонился ниже и голос понизил тоже. — Подол можно задрать, белье просто сдвинуть в сторону, и останется только покрепче обхватить меня ногами. Давай займемся этим в отделе античной истории — в то время знали толк в плотских утехах. Или среди книг по кулинарии. Они такие блестящие… от одного взгляда у меня стоит!

— У тебя стоит от одного взгляда на что угодно!

— Но самое подходящее место, конечно, отдел любовного романа…

Алекс подумала, что книги там по большей части в бумажных обложках и, падая на голову, не нанесут большого вреда. Между тем Дункан перегнулся через стол, чтобы посмотреть, что на ней надето.

— Брюки?! Да еще бананы! — возмутился он. — Что, не могла надеть одну из своих бесчисленных мини-юбок? Идеальный вариант — вообще прийти без белья, а ты что вытворяешь?! Ситуация прямо взывала…

— …к некоторой благопристойности с твоей стороны.

Алекс положила ногу на ногу, чтобы придать своим словам больше веса.

Она и в самом деле чувствовала себя как в доспехах: талия стянута поясом, лодыжки — шнурками, резинка свитера так плотна, что и самой непросто снять его через голову. Доспехи жарковаты, но они того стоят. Как он разочарован, бедняга!

— Ты не сказал, — она откинулась на стуле, — на какое время запланировал это… эту… этот…

Как, черт возьми, назвать то, что он запланировал? Самый полный словарь не может определить его план достаточно благопристойным образом. Нельзя же так и сказать — «трахнуть меня за стеллажами»!

— …это рандеву.

— Рандеву, в самом деле! — Дункан усмехнулся и подмигнул с таким бессовестным видом, что Алекс чуть не пустила слюну.

— Ну а если бы я пришла в мини-юбке и без белья, такая одежда обесценила бы тебе победу, — парировала она, поддела цепочку на палец и принялась водить им взад-вперед так, что ключик то появлялся, то исчезал в выемке между грудями.

Дункан следил за ее движениями, раздувая ноздри, и ей против воли опять пришел на ум распаленный жеребец.

— Давай вместе пообедаем! — предложил он тоном не просьбы, а приказа.

Еще десять минут назад Алекс не задумываясь ухватилась бы за предложение вместе пообедать, что на деле означало, конечно, быстренький секс у него или у нее дома, сандвич, проглоченный не жуя, и гонка до рабочего места, чтобы уложиться в час обеденного времени. Не то чтобы она против любого из предлагаемых пунктов, но уж очень он раскомандовался. Может, потому что однажды (когда позировала) она удовольствовалась пассивной ролью. Но если он вообразил, что так будет и впредь, его ждет большой сюрприз.

— У меня деловая встреча.

Если Дункан и понял, что она все выдумала, то виду не подал, просто заметил:

— Жаль. Я надеялся взять тебя на обед. — Встав со стола, он пошел к двери и добавил: — Вернее, взять тебя за обедом.

— Как-нибудь в другой раз, — ответила Алекс, вся холодное достоинство.

Ничего более не сказав, Дункан проследовал своей неспешной походкой к любимому месту, откуда мог без помех наблюдать за ней, где бы она ни находилась. Надо сказать, до сегодняшнего дня данный конкретный стол и стул стояли чуть иначе, не так удобно для него. На один миг Алекс решила, что уборщики рьяно взялись за дело, и теперь двигают мебель, чтобы вымыть под ней, и заглянула за компьютер, где пыль копилась месяцами, пока она не добиралась до нее сама.

Пыль была на месте. Значит, не уборщики, а Дункан Форбс.

Конечно, можно опустить жалюзи и испортить ему все удовольствие, но тем самым она испортила бы удовольствие и себе. Ей нравилось видеть, чем он занят: стучит по клавиатуре или листает страницы книги из тех, что горой громоздятся перед ним (некоторые библиотечные, некоторые нет).

Кстати, надо бы проверить его арсенал и убедиться, что там нет оружия более опасного, чем карандаш.

Ну вот, поднял на нее глаза. Не стоит утруждаться, проверяя его, — ее бросило в жар, что говорит само за себя. Наверняка смотрит из-под полуопущенных век, а во взгляде — откровенное плотское вожделение.

Не удержавшись, Алекс вскинула голову и в самом деле поймала его взгляд. Удерживала, сколько могла, а когда жар в крови стал невыносим, снова уткнулась в свои записи. Прежде работа казалась не в пример скучнее, да и день длился дольше.

Однако куда же направиться через… (она взглянула на часы) через полтора часа под видом деловой встречи? Зубы она недавно проверила, у гинеколога побывала, и даже если бы нет, вряд ли удалось бы записаться сразу. Дай не в ее привычках бросаться куда-то сломя голову, не продумав все до мелочей.

Зайти в банк? С какой целью? Конечно, можно пригласить менеджера на ленч, но с ним как-то не хочется обедать, да и обсуждать им нечего. Всех друзей она только что повидала на дне рождения в пятницу, а от обеда с Джиллиан останется несварение желудка.

И вообще, хочется пообедать с Дунканом.

Куда же пойти, куда пойти?..

Может, в парикмахерскую? Алекс подумала о «Задорных кудряшках» с чувством, близким к панике. Страшно представить, что из нее там сделают! Но представлялся хороший повод перебросить мостик.

Из осторожности она не станет стричься. Только вымоет волосы и чуть придаст им форму феном. Никакой химии, никакой краски — ничего, что нельзя устранить с помощью душа.

Договорившись о времени и положив трубку, Алекс поймала через стекло ехидную усмешку Дункана. Но подслушать он не мог.

Из кабинета Алекс вышла с осторожностью — как из бомбоубежища после бомбежки. Расставила по местам возвращенные книги, коротавшие время на регистрационном столе. Судя по высоте стопки, читательская аудитория сильно выросла со времени убийства. Из тех, кого она волоком притащила в тот день к регистрационному столу, большая часть побывала здесь уже не раз.

Отлично, отлично! Все идет как по маслу.

Дункан стоял перед старым викторианским особняком, где еще совсем недавно жил Фрэнклин Форрест и куда вскоре предстояло перебраться сестрице Алекс. Он прочесал его по сантиметру, но так ничего и не обнаружил. Выходило, что пейзажа здесь нет (если только тот не зарыт под корнями какой-нибудь из яблонь).

В запасе оставалось последнее средство — опрос соседей.

Перед домом слева не наблюдалось никаких машин, лишь велосипедик, по размеру на десятилетнего мальчишку, который в такое время дня мог находиться только в школе. Дом справа выглядел многообещающе: на тщательно подметенной и политой подъездной аллее стоял голубой седан старой марки, но в отличном состоянии, блестящий после недавней полировки. Вообще все в доме, от живой изгороди до кружевных занавесочек в кухонном окне, прямо-таки блистало чистотой.

Но самое главное — в окнах жилой комнаты горел свет. Дункан постучал и стал ждать, пока откроют.

В глубине дома залаяла собака. Лай приблизился, к нему прибавились прыжки и стук лап по двери. Судя по азарту, собака сторожевая.

— Тихо, Трикси, тихо! — послышался из-за двери старческий мужской голос.

Дверь отворилась. На всякий случай Дункан отступил, но на крыльцо вылетела болонка, эдакая мягкая игрушка, комок белой шерсти — несостоявшийся ротвейлер или доберман, готовый грудью защищать своих хозяев.

Процедура знакомства началась с тщательного обнюхивания его брюк и ботинок, после чего его снова облаяли, уже более дружелюбно, и он получил, наконец возможность вручить хозяину дома свою визитную карточку.

— Дункан Форбс, преподаватель истории искусства в университете Свартмона, — учтиво представился он. — В данный момент работаю над книгой, и приехал сюда в надежде познакомиться с мистером Форрестом.

— Ай-яй-яй! — огорчился старик. — Грустно говорить, но мистер Форрест недавно отошел в лучший мир.

— Ирвин! Ирвин! — раздался другой голос, женский, но тоже далеко не молодой. — Опять пришли «Свидетели Иеговы»? Почему ты не скажешь, что мы католики?

Появилась миниатюрная пожилая леди, вся состоявшая из мягких пастельных тонов: подсиненные волосы, розовая блузка и фисташковые брючки.

— Никакие не «Свидетели Иеговы», Дэзи, это писатель. Приехал к Фрэнклину.

— Ай-яй-яй! — в свою очередь, воскликнула леди, всплеснув руками. — Наш дорогой Фрэнклин теперь на небесах.

— Да, я уже знаю. Какая жалость! Я так надеялся с ним побеседовать!

Все втроем понурили голову в знак уважения к печальному событию. Болонка сочувственно гавкнула.

— Надеюсь, он не слишком страдал… — пробормотал Дункан.

— О нет, молодой человек. Сердечный приступ, знаете ли… — Ирвин непроизвольно прижал руку к левой стороне груди.

— В таком случае он, конечно, закончил свой путь не в кругу родных и близких?

— Вы, должно быть, очень чуткий человек, мистер Форбс, — заметила пастельная леди. — До сих пор никого не занимали такие подробности. Мы с Ирвином не из тех, кто сеет слухи и разносит сплетни, но раз уж вам интересно, скажу, что кто-то в тот день точно находился рядом с Фрэнклином. Я слышала крики…

— Крики? В смысле — присутствовал близкий человек, перепуганный тем, что происходит?

— Ну, я не знаю… — Дэзи поколебалась, потом снова заговорила, тоном ниже: — Под криками я имею в виду резкости. Вообразите себе, в такой-то день! Не слишком приятно покидать этот мир после ссоры.

— У него ведь две внучки, не так ли? Выходит, одна из них…

— Нет, что вы! Голос слышался мужской.

Язык у Дункана так и чесался спросить, не знает ли пастельная леди, чей голос она слышала, но он не стал искушать судьбу. Впрочем, и не потребовалось — Дэзи, раз начав, не могла остановиться, пока не выложит всего.

— Видите ли, в тот день я пекла яблочный пирог. Фрэнклин их обожал, и я никогда не жалела для него кусочка, тем более что он вдовец и регулярно готовить ему некому. Зная, что он дома (машина стояла на своем месте), я понесла ему пирог, как обычно, через заднюю дверь — во-первых, так короче, а во-вторых, менее формально.

Дункан понимающе кивнул.

— Так вот, я подняла руку, чтобы постучать, но меня остановили крики. Такой, знаете ли, разговор на повышенных тонах. Голос Фрэнклина я узнала без труда, а вот второй показался незнакомым. Могу лишь сказать, что он принадлежал молодому человеку.

— Он? То есть гость был один?

— Насколько мне известно, да.

— А потом?

— Разумеется, я ретировалась. Не стучать же прямо посреди такой ужасной ссоры! Я вернулась домой и рассказала все Ирвину. Через час мы позвонили, чтобы больше не попадать в такое положение, но никто не поднял трубку, хотя машина так и оставалась перед домом.

— Нам показалось по меньшей мере странным, что никто не отвечает, — вступил в разговор старик, — и я отправился на разведку. Постучал, постучал — никакого ответа. Как вы сами понимаете, по-соседски мы давно уже обменялись запасными ключами на всякий пожарный случай. Короче говоря, я нашел Фрэнклина на полу в кабинете… — Он вздохнул. — Но все, что я мог сделать, — это вызвать полицию.

— Хорошо, что на него не наткнулась одна из девочек, — добавила Дэзи.

— Как все грустно, — покачал головой Дункан совершенно искренне. — Жаль, что мне не выпало шанса познакомиться с мистером Форрестом. Я слышал, он был прекрасный человек.

— Именно прекрасный! — воскликнул Ирвин. — Я бы даже сказал, редкий.

— И жена была ему под стать, — добавила Дэзи.

— Прошу прощения, что отнял у вас время.

— Да что вы!

Дункан откланялся и пошел к машине, размышляя над тем, кто так ловко помог Фрэнклину Форресту отправиться на тот свет.