Сокровенный человек (апрель 2007)

V.

"Зима", то есть Зиновьевская мануфактура, действительно выглядит не так удручающе - выбитых стекол нет и даже бюст рабочего-революционера Федора Зиновьева, в честь которого названо предприятие, выкрашен свежей краской. Директор Игорь Молчанов - 37-летний инженерэкономист, выпускник местной Текстильной академии и бывший владелец созданной им еще в студенческие годы фирмы, которая организовывала в Иванове приватизационные аукционы, пришел на "Зиму" в 2002 году внешним управляющим после того, как мануфактура обанкротилась. Отказался от ткацкого производства, сохранив только отделочное, сократил коллектив в пять раз - с 3500 человек до 700 ("Это называется стратегия бережливого производства", - уточняет директор), и с тех пор фабрика вполне успешно обрабатывает закупаемые в Турции и Пакистане ткани для домашнего текстиля - то есть постельного белья, скатертей и занавесок.

- Я эффективный менеджер, - честно признается Молчанов и в подтверждение рассказывает анекдот о том, как директор советского завода, на котором работает тысяча человек, посещает аналогичное японское предприятие. "Сколько народу у вас работает?" - спрашивает советский директор. "Десять", - отвечает японец. "А у нас одиннадцать", - врет ему наш. Назавтра японец говорит: "Я всю ночь не спал, думал: чем же у тебя на заводе занимается одиннадцатый?"

- Вот я работаю так, чтобы у меня этого одиннадцатого не было, - добавляет эффективный менеджер Молчанов.

Новейшая история отрасли выглядит так. После августа 1998 года здесь, как и в остальной российской промышленности, начался подъем ("Дефолт вдохнул в отрасль силы", - говорит директор), который уже через три года привел к тому, что ткани в Иванове стало производиться слишком много, и из-за этого фабрики стали банкротиться одна за другой, не выдерживая конкуренции. "Зиме" - одной из немногих - удалось полностью прийти в себя после банкротства. Сейчас темпы роста - около 10 процентов. В советские годы фабрика обрабатывала 6 миллионов метров ткани в месяц, теперь - 10.

- И все собственными силами, - говорит директор, и я спрашиваю, почему же, если отрасль на подъеме, сюда не приходят москвичи.

- А разве вы не понимаете? - директор видит, что я не понимаю, и сам отвечает, - Это же не нефтяная промышленность. И никто кроме тех, кто здесь родился, ее не возродит.

Отделочная фабрика - та же типография, только вместо бумаги - белое полотно, на которое с помощью печатных машин наносится рисунок. Машины новые (точнее, б/у - но из Италии), по 200 тысяч евро каждая. В цеху сильно пахнет краской - настолько сильно, что фотограф в какой-то момент начинает проситься на свежий воздух. Действительно, трудно понять, как при таком запахе люди проводят здесь полный рабочий день.

- Видите, - говорит директор, - все очень просто. Начесываем фланель, отбеливаем, набиваем рисунок и снова начесываем.

Я ничего этого не вижу - вижу только, что белая полоска ткани входит в машину и выходит уже с рисунком. Ощущая себя полнейшей блондинкой, спрашиваю, откуда берется рисунок. Директор объясняет, что цилиндрические никелевые валики, вставляемые в машину, - это шаблоны. Каждый шаблон покрывается лаком, на лаке лазером выжигается узор, который наносят на ткань.

Начальник отделочного цеха Анна Сорокина (химик по образованию, на мануфактуре с 1969 года, кавалер ордена Трудового красного знамени, зарплата - 7300 рублей плюс премиальные до 80 процентов от оклада) говорит, что сейчас ей лучше, чем при советской власти.

- Понимаете, - говорит Анна Федоровна, - мы же тогда были под колпаком. Партком, профком, технологическая дисциплина, борьба с пьяницами - работать было некогда. А сейчас работаем. И знаете, что самое приятное? Когда смотришь по телевизору сериал и видишь - герои спят на наших простынях. Видели сериал "Татьянин день"? Там героиня спит под нашей бязью!