Солдат Рон

Недобрая легенда

— Как ты попадаешь в тот мир, мальчик? — добрый голос вырвал Рона из полубессознательного состояния.

— Что? — пришел он в себя.

— Как ты попадаешь в тот мир, мальчик? — повторил добрый голос.

— Кто вы? — глаза по-прежнему не видели, единственным способом идентификации был голос… и слова. Нужно вытянуть неизвестного на развернутый диалог.

— Все вопросы потом. — отрезал голос. — Расскажи мне, каким образом ты попадаешь в тот мир.

— Я не знаю о чём вы! — тактика тупого солдата срабатывает в самых неожиданных случаях.

— Ложь. — вступил в беседу скрипучий голос.

— Не пытайся лгать. — попросил добрый голос. — Барокамера далеко не самый главный наш инструмент для развязывания языков.

— Скажите конкретно, что вы хотите услышать? — если они определяют ложь, то придется отказаться от тупого солдата и перейти к хитрому капралу.

— С вероятностью 75 %, допрашиваемый пытается увести беседу в непродуктивное русло. — доложил скрипучий голос.

— Ты не будешь спать. — поделился Добряк, как назвал про себя Рон человека с добрым голосом. — Раз в двенадцать часов мы будем вырывать твои ногти. Твои зубы будут медленно спиливаться напильником каждые сутки. В твои кости будут вкручены шурупы с подачей тока. И всё это время в камере будет играть музыка, самая худшая, какую только мы смогли найти. Ты готов к этому?

— Кто ты? — спросил Рон.

Если всё будет настолько плохо, то есть шанс, что его перекинет в иной мир.

— Прекрасно. — Добряк благодушно рассмеялся. — Ты крепкий мальчик, это мне нравится.

Его собеседники ушли. В камере заиграла музыка. Классика, Бетховен, "К Элизе". И этим они собираются его пытать?

Через полчаса прослушивания прекрасной музыки, в камеру кто-то вошел. Тело Рона сменило положение с вертикального на горизонтальное.

— Начнём с простенького. — пальцев коснулся холодный металл.

В течение часа Рону вырывали ногти под красивую классическую музыку.

Боль была неописуемой, но её всё же можно пережить, так как Рон знал, что исцелить можно всё что угодно, кроме, пожалуй, смерти. Это осознание давало сил пережить пытку. К тому же, ассистент доктора Зальца уже продемонстрировал свою низкую квалификацию в отрывании ногтей, поэтому впечатление от повторной пытки были уже не такими яркими.

— Легилименс! — "внезапно" ударил Добряк.

Рон ждал этого последние десять минут, поэтому был готов. В очередной раз атака прошла безуспешно.

После приема пищи, примерно через три часа, в помещение снова кто-то вошел.

Следующую пытку перенести было гораздо сложнее. Рон убеждал себя изо всех сил, что она конечна и рано или поздно прекратится. Уже второй час играл Шуберт, "Зимний путь. Одиночество".

Зубов нет, они спилены до дёсен. Ротовую полость дёргало болью от любого движения, даже при дыхании носом.

— Ужин! — сообщил ему вошедший жизнерадостный Разносчик, как окрестил его Рон. — Сегодня кукурузные лепешки с горячим чаем! Правда лепешки засохли, а чай реально кипяток! Удачи!

— Пофол №$%&@… - Разносчик освободил Рону руки, чтобы он мог самостоятельно "насладиться" ужином.

— И пойду! — рассмеялся Разносчик.

Приём пищи вышел как бы не мучительнее, чем сама пытка. Глаза ему развязали ещё во время выдирания ногтей, так как пытка переносится тяжелее, если ты видишь, что именно тебе отрезают/отрывают.

Глупость или гуманность? Если покрошить каменной твердости кукурузную лепешку в горячий чай, она становится чрезвычайно мягкой и пригодной для употребления. Одновременно это охлаждает кипяток, что тоже плюс. Есть хотелось безумно.

Тем не менее, ужин у него прошел очень болезненно. Воспалённые дёсны вспухли, препятствуя прохождению пищи, поэтому приходилось прикладывать определенные усилия. Ещё они жутко болели при каждом прикосновении, а некоторые кусочки лепешки попадали в раны. Не оглушительно, но больно.

— Сегодня день "Моей борьбы", дружок. — пришел обладатель скрипучего голоса. Рон называл его про себя Скрипом. — Часть первая, глава "Причины германской катастрофы"…

Три проклятых часа Рон слушал монотонную лекцию по писанине этого больного ублюдка, которым мог стать Дольф. Главное, Скрип пояснял и трактовал каждый неоднозначный момент в главе. Одно радовало — набившая оскомину классическая музыка приглушается на время лекции.

— Как ты попадаешь в другой мир? Легилименс! — внезапно атаковал Скрип.

Снова удар приняла выстроенная из болезненных воспоминаний защита. Но в отличие от Снейпа, местных психопатов совсем не пугают ужасающие Рона каждую ночь картины. Другое дело, что Рон сам зацикливается на них, что не позволяет врагу проникнуть к ценным воспоминаниям.

— Мерзкий сопляк! — яростно ударил Рона в грудь Скрип. — Когда же ты сломаешься?!

Всего четвертый день, а нацист уже начинает закипать. Слабак.

— Фридрих, включай самую жестокую! — зло ухмыльнулся Скрип. На его сухом морщинистом лице ухмылка выглядела чужеродно. А вот лысина со старческими пятнами блестела.

Заиграла какая-то отрывистая музыка, словно пластинка была испорчена. Неприятной интонации голос запел что-то бессмысленное. Про какие-то падающие звезды и затмевающую солнце луну.

— Группа U2, альбом "Ахтунг бэби", песня "Муха". - довольно поведал Рону Скрип. — Ты сам виноват в этом, британец. А ведь могло бы быть и по-хорошему… Шурупы с электричеством покажутся тебе сладким избавлением…

Выбирать между шурупами в кости и прослушиванием песни? Песня, однозначно!

Сутки спустя

— Человек будет ползать! По истинному лицу любви! Словно муха по стене! Это вовсе не секрет! — орал обезумевший от усталости Рон, подпевая этому садисту из колонок. — Ни для кого не секрет, что совесть порой бывает только во вред!

Трое суток спустя

— За что?! Мерлин, за что?! — орал Рон, пытаясь вырваться из креплений. — Что я вам сделал, ублюдки?! За что?! А-а-а-а-а-а!!! Вы настоящие нацисты!! Нацисты… Мерлин… Нет…

Сил больше не осталось, громко орущие дьявольскую музыку динамики были больше не в силах привести Рона в сознание. Он отключился.

Неизвестное место. Неизвестное время

— … Человек поднимется… Человек упадёт… — Рон поднялся на ноги. В голове всё ещё гудела мордредова песня. — Дерьмо…

Он снова посреди поля мертвецов. Пахло сырой грязью, выпущенными кишками, гниением и кровью. Было довольно жарко, несмотря на наступающий вечер.

С собой ничего не было, ни оружия, ни палочки — ничего! Лишь проклятая пижама из колючей шерсти и тапочки с шипами.

— Мать его… — Рона только что поразило потрясающее открытие, которое он даже не успел толком обдумать, лишь применил для спасения.

В промежутках между пытками было время подумать. Но боль и страдания мешали мыслить ясно, поэтому ничего дельного, кроме кар, которые обрушатся на хреновых нацистов когда он вернется, на ум тогда не приходило. Только одна идейка, отдающая безумием и отчаяньем.

Главный вопрос в логове нацистов звучал так: Почему он не "проваливается", несмотря на пытки, боль и страх?

Ответ: Воля. Он сконцентрировался на противостоянии физической боли и ментальным атакам. Интуитивно выстроил феноменальную защиту, которая не пускала нацистов и… "проклятье". Ну или что-то отправляющее его в этот мир.

Нацисты поняли, что ломать ментальную защиту можно месяцами, поэтому решили основательно расшатать волю. Чем крепче Рон сжимал волю в кулак, тем меньше было шансов, что его перебросит из нацистского логова в иной мир. А нужно было лишь отпустить разум, дать карт-бланш постепенно охватывающему разум безумию. "Проклятье" тоже стучалось в его сознание, пытаясь перенести его в тот мир. И стоило ему немного чокнуться, ослабить защиту, и вот он здесь.

— Мать моя Молли Уизли… — Рон нашел ответ на главный вопрос, который мучил его с самого начала. — Поэтому я иногда и задерживался надолго в своём мире! Охренеть!

Это значит, что перемещение можно контролировать. Но это требует умения не только концентрировать волю, но и отпускать её! Нужно двигаться, неважно куда, сбросить напряжение многодневного стояния.

Он вскочил с земли, скинул с себя шипастые тапки и направился к ближайшему трупу.

— Итальянская армия? — удивленно рассмотрел он полуобглоданный труп, от которого из идентификаторов остались лишь значки, медаль и обрывок шеврона с флагом Италии. — Неужели прорвались твари?

Передвигаясь от покойника к покойнику, Рон искал одежду. В пижамке ходить совсем не дело, так как легко могут принять за психа, да и сквозь кустарник не пройдешь…

Примерно через час поисков повезло. Сам Рон, в бытность солдатом армии Его Величества, носил в рюкзаке сменную форму, на случай порчи основной. В итальянской армии таких как он было довольно много, но некоторые рюкзаки были разорваны и залиты кровью, а в других была форма слишком большого размера. Но в итоге почти подходящая была найдена.

Рон сорвал с неё нашивки и знаки отличия старшины итальянской армии. Бывший хозяин формы лежал рядом со своим рюкзаком, ему вспороли живот и выели кишечник. Судя по мучительной гримасе и отсутствию других ран, он был жив в процессе.

Кусок хлеба и баночка оливок должны были стать вечерней трапезой, но Рон совсем забыл про отсутствие зубов и не зажившие раны во рту. Боль прострелила челюсть, когда в лунку попал кусочек хлеба. Рон завыл, осев на землю и схватившись за голову.

— Анэстэзиа… — Рон указал на челюсть пальцем.

Палочки нет, но это не значит, что он совсем уж ничего не может. Боль уменьшилась, а после повторного заклинания исчезла совсем.

— Дантисимус… — прошептал Рон, которого заклинание слегка умиротворило.

С противным хрустом из дёсен начали вываливаться корни предыдущих зубов. Жуткий дискомфорт, но зато скоро появится возможность поесть. Когда зубы отросли на достаточную длину, он использовал найденное в рюкзаке зеркальце для применения "Фините". Вообще, в медицинской практике Британии давно применяют заранее зачарованные зеркала для остановки заклинания "Дантисимус", но зачарование на зеркале не обязательное условие. Достаточно смотреть в обычное зеркало и применить "Фините". Примечательно, что без зеркала отмена не сработает.

Рост зубов остановился, Рон осмотрел в зеркале характер повреждений. Света закатного солнца как раз хватило, чтобы приблизительно рассмотреть содержимое ротовой полости. Придурок-ассистент спиливал зубы как придётся, поэтому дёсны были разрушены до основания. Незабываемое зрелище — среди окровавленных и раскуроченных дёсен торчат новенькие зубы, аккурат на нужных местах.

— Вулнера Санентур! — проговорил Рон, ткнув пальцем в верхнюю челюсть.

Холодок и слабенький, из-за обезболивания, зуд. Повтор процедуры с нижней челюстью и Рон смог довольно щелкнуть зубами. Хорошо быть магом.

Зеркальце помогло оглядеть другие раны на теле.

Нацисты не пожалели шурупов с проводами.

— Вулнера Санентур! — ощущение, будто за провод кто-то с силой потянул. — А, дрянь!

Рон ощутил неописуемое болевое ощущение, будто шуруп попытались выдернуть "с мясом", то есть вместе с костью.

— Хреновы ублюдки! — с яростью прокричал Рон.

Было бы глупо ожидать, что заклинание для исцеления ран, сделает то же самое с костями. Создатель заклинания явно не предвидел появления в будущем шурупов-саморезов…

— Задницами на шуруп накручу… — пообещал своим мучителям Рон.

Хорошей новостью было наличие оружия при солдатах. Винтовки Каркано M1891 встречались практически повсеместно, к большей их части были прикреплены нестандартные штыки с широкими и длинными лезвиями. Рон выбрал себе карабин, явно переделанный из винтовки в заводских условиях.

С помощью штык-… меча, срезал провода в местах докуда мог дотянуться. Болезненно, но не так больно, как магические попытки исцеления. Как он понял, проблема была в шурупной резьбе — будь иначе, заклинание выдернуло бы чужеродный объект наружу без особых проблем.

С помощью странного штыка, Рон открыл банку оливок. Подняв с земли уроненный кусок хлеба, он почистил его и начал с аппетитом поедать, перемежая с оливками. Было вкусно, но мало. Мертвецов он давно не стеснялся, потерей аппетита в их присутствии не страдал, привык наверное.

Может кому-то покажется подлым, так откровенно мародерить пожитки покойников, но Рон копался в рюкзаках и ранцах не с целью личного обогащения, а с лишь ради добычи хоть каких-то пищевых продуктов и атрибутов для выживания. К примеру, он не забрал встретившиеся в процессе поиска позолоченные карманные часы, итальянские деньги и спрятанный в портупее одного из покойников серебряный портсигар. Винтовка — чтобы защититься, одежда — чтобы не замерзнуть, еда и вода — чтобы жить. Ни больше, ни меньше.

Идей, куда идти, не было совсем. Вообще, у него здесь никогда не было цели, помимо выживания, конечно же. Если с итальянцами это сделали уродцы из кургана, то нужно найти безопасное место, труднодоступное, с источником воды и еды. Хотя, в свете предыдущих событий, это может оказаться не самым рациональным решением.

Ввиду того, что он очень близок к разгадке механизма перемещения, сидеть заперевшись в какой-то келье — не самый умный ход. Мир сожрут эти твари, а он сдохнет от голода в гипотетической келье гипотетического горного монастыря. Скончание века…

Рон начал искать тело виденного ранее итальянского офицера. У него был офицерский планшет, а там точно были актуальные приказы, а приказы выходят под определенную дату.

Офицера Рон нашел, а вот в планшете он обнаружил бумаги, не способные порадовать. Нашелся непонятный документ, датированный 14 июлем 1932 года. Ещё Рон разобрал слово "Удина". И если он не заблуждается, то это город на северо-востоке Италии.

— Дерьмо… — Рон положил документ обратно в планшет. — Вот дерьмо…

Два года. За два года могло произойти всё что угодно, но больше пугало то, что эти твари из кургана всё ещё существуют и они уже в Италии. Значит их не несколько сотен, как он предполагал. Чтобы перемолоть две противоборствующие армии, а затем вторгнуться в Италию, необходимо не меньше пары сотен тысяч уродцев. Тактическим гением они не блещут, это было ясно ещё в первую встречу, а значит атакуют напролом. А "напролом" требует большой численности.

— Чтобы вас инферналы съели… — Рон прикинул положение закатного солнца и время на наручных часах офицера. — Уродцы…

Идти на восток? В той стороне этих тварей может оказаться пруд пруди, а даже если и нет, там точно никого из людей в живых не осталось, вряд ли уродцы будут брать в плен мирное население. Путешествовать по пустым землям, с риском нарваться на стаю уродцев? Рассмотреть этот вариант стоит.

Идти на запад? Вот где этих тварей реально много. Скорее всего. Если предположение о том, что они идут с Балкан верно, то можно смело утверждать, что уродцы идут на запад. Надо оно Рону?

Север — Альпы, преодоление отнимет силы и время, но тоже реалистичный путь.

Юг — в конечном итоге упрешься в Средиземное море и придется выбирать между западом и востоком, что совсем не вариант.

— Нахер запад. И север тоже нахер. — решил Рон и развернулся на восток.