Солдаты — сыновья солдат

БЕССТРАШИЕ

Этот очерк я писал давно. Собственно, с поездки, о которой в нем рассказано, и началась моя дружба с воздушными десантниками. Я приехал в часть в качестве корреспондента одного спортивного журнала, чтобы рассказать про парашютный спорт, а вместо этого рассказал о спортсменах. Спортсмены-парашютисты — удивительные люди, я навсегда влюбился в них. Нельзя не восхищаться, нельзя не уважать, не любить этих мужественных, скромных, веселых людей, творящих великое дело, порой, чего греха таить, рискующих жизнью, людей, прославляющих свою Родину замечательными спортивными, и не только спортивными подвигами.

За истекшие годы многое, разумеется, изменилось в жизни героев этого очерка. Иные уволились из армии, отошли от активного спорта (это естественно — ведь с годами, к сожалению, не молодеешь), но, работая в иной сфере, продолжают вести спортивную работу. Некоторые мои героини вышли замуж, обзавелись семьей.

У всех прибавилось и спортивных побед, и наград, и прыжков.

Что ж, на смену спортивным ветеранам пришли молодые, сами ныне ставшие прославленными рекордсменами и чемпионами.

Изменились и некоторые нормативные требования спортивной классификации — ведь они регулярно возрастают вместе с общим ростом спортивного мастерства советских парашютистов. Читатель, который заинтересуется этим, без труда найдет соответствующую литературу. Ведь очерк — не инструкция и не учебное пособие. Я касался технических правил лишь постольку, поскольку хотел проиллюстрировать с их помощью трудности, которые должен преодолеть спортсмен.

Само собой, что появились и новые парашюты. Но, в конечном итоге, не это главное. Главное, о чем хотел рассказать, — люди, их бесстрашие, мастерство, ловкость, умение, находчивость, влюбленность в свой трудный и замечательный спорт.

А вот здесь изменений не произошло. Что десять, что пять лет, что год назад наши спортсмены-парашютисты столь же бесстрашны, как и сегодня.

Существует общераспространенное и, смею утверждать, весьма спорное мнение, что женщины — существа нежные и воздушные, им не под силу особенно тяжелая и опасная работа. То — удел мужчин.

Героини этого очерка — женщины. И они нежные. И они воздушные (в буквальном смысле слова). Но, кроме того, они еще выполняют по службе, а главное по любви, такую работу, какая под силу далеко не всякому.

Каково место девушки в воздушнодесантных войсках? Она радистка, она санинструктор, она штабной писарь, потому что в воздушнодесантных, как и во всех войсках, есть штабы. И эти штабы тоже спускаются на парашютах, как и врачи, повара, и оружейные мастера, и генералы, включая командующего. В этих войсках спускаются на парашютах все и вся.

Девушки, как и мужчины, занимаются строевой и огневой подготовкой, изучают уставы и самбо, ходят на лыжах, ходят в походы. Они солдаты или сержанты, и все, что солдатам или сержантам положено делать, — делают.

И снаряжение у них такое же, как у мужчин. И парашютов специальных, женских, чтоб с бантиками и полегче весом, между прочим, не существует. Прыгать с парашютом, могу заверить читателя, — не пустяк. Не всякий даже сильный, смелый мужчина легко решится на это.

А те девушки, о которых пойдет рассказ, не представляют себе жизни без прыжков. И привела их в воздушнодесантные войска страстная любовь к парашютному, спорту. Какими бы разными ни были их судьбы, но в какой-то момент, когда они впервые познакомились с парашютом, их пути сошлись и протянулись в одном направлении. Вот это, пожалуй, самое интересное.

Я приехал в десантную часть. Мой «ангел»-сопроводитель, старший лейтенант Осинцев, продемонстрировал свое «хозяйство». Очень люблю это деловое, уютное слово, которым еще со времен войны обозначались воинские части. Впрочем, здесь никаких важнейших военных объектов не было. Ленинская комната, классы, спортзал, казармы…

Но у девушек их комнаты как-то не назовешь казармой. Разве что живут здесь военные. Есть кухня, стол, чтобы гладить, — ведь девушки…

На каждой тумбочке листья, даже цветок в вазочке. Милые, забавные сувениры. Вот парашютик, фигурка парашютиста — подарки чехословацких спортсменов. Вот кукла — Старик Хоттабыч.

На стене висит великолепно нарисованный черный кот, под мышкой у него градусник. Под ним незатейливые стихи:

Впрочем, как выяснилось потом, и кот, и стихи — шутка, а может быть, заклинание от опасности болезни. Хотя трудно поверить, что молодые, пышущие здоровьем девицы могут заболеть гриппом или вообще заболеть.

У них другие «болячки». В уголке, у шкафа, стыдливо прячась, стоит палочка с гнутой ручкой. Каждый, кто при прыжке растянет связку, подвернет ногу, ушибет колено, — ходит с этой палочкой. По традиции неудачник вырезает на палочке свое имя. Не надо приукрашивать действительность (меньше всего этого хотели бы сами парашютистки) — на палочке вырезано не одно имя.

Еще на стене висит карта. На карте обведенные чернилами имена отслуживших срок и демобилизовавшихся подруг. Они разъехались кто куда. Одни вышли замуж, другие еще нет, у иных уже растут дети. Жизнь идет…

Со мной поделились увлекательным проектом: повесить карту, на которой будут обозначены все города, где побывали, где участвовали в соревнованиях парашютистки подразделения. Их уже много набралось, этих городов. И не только у нас в стране.

Девушки и разъезжаются в разные края, и из разных краев съехались сюда. В журнале «Крылья Родины» были опубликованы фотографии участников команды этого подразделения — пятнадцать фотографий, пятнадцать человек из двенадцати городов разных республик!

Я не хочу писать о книгах, гитарах, походах в кино и театры. Считаю наивным, когда, рассказывая о каком-нибудь замечательном советском парне или девушке, пишут: «Он любит классическую музыку, не пропускает ни одного спектакля МХАТа, ходит в зал Чайковского». Считаю это наивным потому, что не встречал, да и не представляю себе, что когда-нибудь встречу советских ребят и девчат, которые не читали бы книг, не интересовались бы искусством, музыкой (пусть не всегда классической, пусть опереттой, даже джазом).

Вот чем здесь увлекаются, так это вязанием. Я прослушал квалифицированную лекцию о современных методах вязания, качестве шерсти и так далее. И почти все девушки, которых там видел, имели чудесные вязаные шапочки, перчатки, шарфы — синие с белым у всех. Для них это обычное дело, но мне все же было странно слушать, когда обладательница полутора тысяч прыжков Светлана Власова хладнокровно и спокойно повествовала о головоломном прыжке, но сразу становилась взволнованной и озабоченной, когда речь зашла о трудностях, связанных с подысканием какой-то особенной, дефицитной шерсти.

Очень мне понравилось это общежитие (все же никак не могу назвать его казармой). На память о нем я сохранил изображение черного кота, подаренного мне с автографами хозяек комнаты. Теперь кот висит у меня в кабинете и напоминает о славных, простых и веселых, но таких бесстрашных и сильных девушках. Таких женственных и таких мужественных.

Все они разные, эти девушки, и по возрасту, и по характеру, и по образованию, и по вкусам, и по привычкам. И, конечно, по спортивным достижениям. И по цвету глаз и волос они, между прочим, тоже все разные.

Хотелось бы рассказать обо всех, потому что, если в спорте у них разные уровни успеха, то в любви к этому спорту, к своему делу, в сознании своего долга они все достигли вершины.

Я уже писал об этом: парашютисты влюблены в парашют. И командующий, Герой Советского Союза, суровый воин, чье сердце хранит память об иных днях, днях, когда не возвращались с заданий боевые друзья и командир части, строгий, подтянутый гвардии подполковник, и мой сопроводитель, веселый старший лейтенант, и совсем безусый краснощекий солдат, что, пыхтя и нахмурив брови, укладывает парашют (так и видишь его вчерашнего за партой, решающим задачу с высунутым от усердия языком). И вот эти красивые девушки, что вяжут шапочки и сочиняют стихи про черного кота.

…Тоня Кенсицкая родилась в Киеве в 1941 году. Это был первый год войны, и одним из первых ушел защищать свою Родину Тонин отец, токарь завода имени Дзержинского. Он прошел всю войну.

Всю, без двух дней. Тонин отец погиб 7 мая 1945 года.

В 1958 году Тоня кончила школу и пошла работать. У нее была такая «вкусная» профессия — кондитер. В этой области она достигла многого — пятого, высшего разряда. Могу подтвердить, что Тоня не зря получила свой разряд — мне довелось есть изготовленные ею печенья. Ел и вздыхал: какой пропал кондитер. Впрочем, Тонин муж не вздыхает — для него кондитер не пропал.

Был у Тони еще один высший разряд — по волейболу — первый юношеский. Были другие разряды — по гимнастике, легкой атлетике.

А потом она сменила свою «сладкую жизнь» на другую — ушла на завод штамповщицей и, проработав восемь месяцев, получила первый разряд. Правда, штамповка — не волейбол, там первый разряд — низший…

В зал клуба «Авангард», где тренировалась Тоня с подругами, приходили веселые лихие парни — досаафовцы. Они тоже тренировались там, проделывали непонятные упражнения. Это были парашютисты — представители спорта героического и далекого для Тони, как сама небо. Только полубоги могли проноситься словно птицы в этом синем сверкающем небе и опускаться под белыми куполами на твердую землю, по которой предстояло всю жизнь скромно ходить иным хрупким девочкам-волейболисткам.

И вдруг один из этих земных полубогов, внимательно следивший за волейболистками, подошел и спросил: «Ну, вот что, девчата, кто из вас хочет прыгать?» Сначала не поняли. «Подпрыгивать?» — «Нет, прыгать. С парашютом». Переглянулись, рассмеялись веселой шутке.

Но парень не шутил, подошли другие — «боги» спустились на землю.

И тогда Тоня подумала, а почему ей, девушке с земли, не вознестись, не подняться на небо?

— Я хочу прыгать, — сказала она.

Свой первый высотный прыжок Тоня совершила, когда ей было двенадцать лет. Он уже тогда был рекордным: выше ее никто, даже мальчишки не забирались на пожарную лестницу, чтобы потом прыгать оттуда в кучу песка. Тоня как-то никогда не любила оставаться последней. В кроссе ли, в лыжном ли походе, в заплыве, да и вообще в любом деле всегда стремилась быть «в группе лидеров». «Если уж не первой, — рассуждала она, — так хоть одной из первых».

Поскольку Тоня оказалась единственным добровольцем, ребята пошли на попятный: кому охота заниматься с одной девчонкой? В очередные группы она не попадала, там ушли уже далеко вперед. Что было делать? Во всяком случае, не отступать, решила Тоня.

Досаафовцам пришлось нелегко — они выпустили джина из бутылки. Настырная девчонка не давала им покоя: «Сами приглашали? Сами! Вот и учите». Наконец один сжалился. Это был мастер спорта — Михаил Степанович Демиденко, он стал ее первым тренером, то есть воздушным крестным отцом. Демиденко рассказывал и показывал, давал литературу, отвечал на бесчисленные вопросы своей любознательной ученицы. Потом подключил ее к одной из групп. И хотя Тоня занималась втрое меньше времени, она сумела сдать экзамены вместе с другими.

Когда настало время проходить медицинскую комиссию, явилась не в ту, где осматривали «перворазников», а в ту, где — спортсменов. Ей было восемнадцать лет, она была небольшой, но крепкой, сильной девчонкой, и комиссию прошла без сучка и задоринки, хотя требования, предъявляемые к здоровью парашютистов, крайне высоки. С волнением ехала Тоня на аэродром, чтобы совершить свой первый прыжок. Но тут удача на время покинула ее — небо заволокло темными тучами, ветер крепчал.

Прыжки отменили.

На следующий день снова.

И на третий.

Пять раз приезжала Тоня на аэродром, и все зря. В конце концов волнение прошло, пришла злость. Состоится, наконец, этот проклятый прыжок или нет? Когда самолет поднял ее в воздух, она была потрясена. Вон внизу дома, дороги! Лес! И каждая машина на дороге видна. И они двигаются! Медленно-медленно. А это поезд! Как все интересно.

Тоня узнавала знакомые предметы. Они выглядели отсюда, с высоты, совершенно иначе, и все же были хорошо знакомы, привычны.

Она совсем забыла о прыжке. Когда настал момент прыгать, забеспокоилась: как, в эту бездну, где дома кажутся спичечными коробками, а машины букашками? Готовясь к прыжкам, она как-то не думала, что прыгать впервые ей будет страшновато. А сейчас…

Вообще Тоня, но ее словам, всегда была трусихой, но каждый раз пересиливала это. Не для других. Для себя. Себе самой она должна была доказать, что может сделать то-то и то-то. Так, по крайней мере, она мне объясняла. А я думал: «Трусиха? А что такое смелость? Разве не умение преодолевать страх?»

Тоня сидела передо мной в красной юбке и черной кофточке, смотрела на меня растерянными глазами. Потом взяла себя в руки, рассмеялась:

— Вы знаете, я сейчас переживаю тот прыжок, как тогда, волнуюсь, прямо колени дрожат…

Она тогда ничего не видела вокруг, ринулась очертя голову. В мозгу вертелись обрывки инструкций, советов, наставлений. За добрую сотню метров от земли сжала ноги, готовясь к приземлению…

Все время, что спускалась, вспоминала момент отделения от самолета и внутренне клялась: никогда в жизни больше не прыгнет. Хотя все сошло благополучно, при втором прыжке волновалась не меньше. И при третьем, и при десятом. А когда прыгнула четырнадцатый раз — острота волнения прошла, словно ее никогда не бывало.

Дома Тоня отчаянно хвасталась перед мамой. Каждый раз, съездив на аэродром и возвратившись не солоно хлебавши из-за плохой погоды, она говорила, что совершила прыжок.

Но когда это действительно произошло, решила, что больше прыгать не будет. Она думала так: не вспомнят о ней — сама не напомнит. Но о ней вспомнили и настойчиво требовали ответа — будет ли прыгать? Она прыгала снова. И снова не появлялась. Ее разыскивали и опять задавали тот же вопрос. (Она не знала тогда, что прыжки планируются заранее и руководству просто нужно было знать, «планировать» ее или нет).

Ей всегда неудобно было отказываться. Соглашалась и прыгала. Только после восьмого прыжка твердо решила продолжать занятия.

В этот период ей очень помог известный парашютист Николай Федорович Дешевой. Она многим обязана ему и с большой теплотой вспоминает его заботы и помощь.

Сначала Тоня пыталась совместить волейбол с парашютизмом. Но это оказалось невозможным.

Парашютизм — спорт, который трудно сочетать с другими. Он требует много времени. Надо выезжать на аэродром, расположенный обычно далеко от города, подниматься на самолете; иногда машина делает несколько заходов. А укладка парашюта? Да еще погода заставляет иногда ждать на земле. Надо заниматься наземной тренировкой — парашютист должен быть физически сильным, ловким, быстрым. Кроме того, парашютист должен знать и теорию. Где тут найти место для других видов спорта, разве что в виде вспомогательных упражнений. И волейбол пришлось бросить.

За год Тоня совершила 47 прыжков.

Еще когда она прыгала в первый раз, то подумала, как здорово уметь управлять своим телом в воздухе. И прыжки на точность приземления получались у нее особенно хорошо.

В этот период она очень много занималась теорией — читала специальную литературу, изучала схемы, решала задачи.

Когда ей исполнилось девятнадцать лет, впервые приняла участие в крупных соревнованиях — первенстве Украины — и заняла 15-е место из 22. За ней числилось 107 прыжков.

Через год из четырех мастерских нормативов Тоня выполнила один — фигуры в свободном падении — да еще принесла очки команде. Это было на республиканском первенстве. В том же году она получила звание мастера спорта.

Однажды друзья стали шутить: «Иди в армию, теперь девушки могут служить, тебе только и быть солдатом». Она поддержала шутку. Но каково же было всеобщее изумление, когда Тоня действительно подала заявление. А все объяснялось просто: на заводе она год работала в ночной смене, чтобы дни посвящать любимому спорту, но дальше так продолжаться не могло. Тоня знала, что, служа в армии, в воздушнодесантных войсках, сможет активно заниматься любимым спортом.

В составе части она оказалась в Прибалтийском военном округе. Сначала ее должность была — старший портной.

— Смотри-ка, — шутил брат Леня, — я портной, и тебя пустили по той же специальности, хоть ты и в армии.

— Погоди, — отвечала Тоня, — пойдешь и ты по моей.

Предсказание оправдалось. Когда Леонида призвали в армию, он оказался в десантных частях.

— Видишь, — смеялась Тоня, — я была права.

В 1963 году в соревнованиях на первенство страны случилась у нее неприятность. Тоня выступала за Прибалтийскую зону. Так мало того, что была участницей другой команды, еще и бороться ей пришлось против бывшей «своей» украинской. Но ничего не поделаешь — теперь она была военной и «действовала» в составе своей части!

Выступала очень плохо — 39-е место из 60. «Бог наказал, — вздыхала Тоня, — за предательство».

Рядовой, а позже сержант, Антонина Кенсицкая исправно несла службу. И не менее исправно участвовала в соревнованиях. Например, в крупных международных — со спортсменами стран народной демократии в первенстве воздушнодесантных войск, ДОСААФ (в нем участвуют и военные спортсмены), Вооруженных Сил и так далее.

Сейчас мастер спорта Антонина Кенсицкая-Кудреватых имеет на своем счету около 800 прыжков и добрый десяток мировых рекордов. Последний она установила 29 июня 1966 года, прыгнув с высоты 12 500 метров и пролетев 11 900 метров из них не раскрывая парашюта.

Почему я написал ее фамилию двойной — Кенсицкая-Кудреватых? Дело в том, что Тоня вышла замуж. Мужа она, разумеется, выбрала себе по плечу (как и он — жену).

Мастер спорта, офицер десантных войск, старший тренер парашютной команды ВДВ, Валентин Яковлевич Кудреватых имеет на своем счету более 1200 прыжков. Он тоже неоднократный рекордсмен мира и победитель крупнейших соревнований. Кудреватых был Тониным тренером. Сначала он считал ее белоручкой, физически слабой. Но когда увидел, как она прыгает, был поражен.

Тренировал свою будущую жену умно и правильно. Он сразу понял, что лучше всего ей удаются прыжки на точность приземления. Стройная, гибкая, как акробатка, тонко «чувствующая» парашют, она виртуозно двигалась в воздухе, добиваясь замечательных успехов именно в этом виде парашютного спорта.

Как капитан команды, Тоня при групповых прыжках приземляется последней. Так ей легче подправлять, корректировать голосом приземление подруг.

Тоня — кандидат партии. Она собирается поступить на заочное отделение института, хочет получить специальность радиоинженера. И еще — остаться на сверхсрочную службу.

Выше я говорил о точности приземления. Видно, настало время рассказать, хоть вкратце, о парашютном спорте.

Соревнования проводятся по трем упражнениям. Первое называется «прыжок на точность приземления». Спортсмен покидает самолет на высоте от 600 до 1000 метров и, раскрыв парашют не позднее чем через 3 секунды после отделения от самолета, начинает им управлять. Он старается попасть в самый центр круга тридцатиметрового диаметра, в середине которого выложен белый полотняный крест. Чем ближе к центру круга приземлится спортсмен, тем больше очков он получит: в самом центре — 100, вне круга — 0. Например, мастер не должен иметь отклонение более 2,5 метра. А при установлении рекордов в групповых прыжках бывает, что спортсмены буквально чуть не «садятся» друг другу на голову, стремясь всей командой попасть в центр круга.

Второе упражнение называется комбинированным прыжком. Его совершают с высоты в 1500 метров, с задержкой 15—21 секунда, а затем опять же стараются приземлиться на точность.

И наконец, третье упражнение — выполнение фигур. Оно самое интересное и зрелищное. Прыгают с 2000 метров. Пролетев в свободном падении 25—30 секунд, спортсмен раскрывает парашют. Но летит он не просто. Когда, распластавшись в воздухе, как птица, расставив руки и ноги, падает лицом вниз, то видит на земле белую полотняную стрелу. Стоящие рядом с ней судьи на 5 секунд открывают у стрелы боковые клапаны. Какой клапан они откроют, судьи знают заранее, но участник не знает.

Откроется левый — фигуру надо начинать влево, правый — вправо. По два раза каждый комплекс фигур. Бывает, что открываются оба клапана — тогда фигуры проделываются в обе стороны, сначала влево, затем вправо.

Но легко сказать «проделываются фигуры»!

Парашютист должен выполнить телом полную спираль влево, потом вправо, затем сделать заднее сальто, а потом все это повторить. Но больше чем 30 секунд спортсмен лететь в свободном падении не может. Из них добрых 10 секунд он должен набирать скорость. Таким образом, на то, чтобы осуществить в воздухе каскад сложнейших движений, ему остается 20 секунд. Женщины-мастера, такие как Кенсицкая, затрачивают на это меньше 15-ти.

За все эти три упражнения начисляются очки по определенным таблицам, суммируют и определяют достижение и место спортсмена в личном зачете.

Есть еще командное упражнение. Команда — у женщин она состоит из четырех человек — прыгает на точность приземления с высоты 1500 метров, с задержкой раскрытия парашюта 15—21 секунда. Отклонение от центра круга всех участниц складывается и делится на их число. Зачет ведется по трем лучшим.

Эти три индивидуальных и одно командное упражнение обычно составляют программу первенств ВДВ, Вооруженных Сил, ДОСААФ, а также страны и мира.

Во время соревнований могут устанавливаться рекорды. Всего существует 160 рекордов на точность приземления с высоты в 600, 1000, 1500 и 2000 метров, комбинированные (то есть с предварительной задержкой раскрытия парашюта) с тех же высот — все это для одного спортсмена и для групп в 3, 4, 5, 6, 7, 8 и 9 человек. Наконец, все упомянутые выше рекорды могут быть установлены в дневных и в ночных условиях. Кроме того, регистрируются индивидуальные и групповые для всех перечисленных групп прыжки с максимальной высоты. Тоже ночные и дневные.

Большинство рекордов держат советские парашютистки.

Беру первый попавшийся, наугад: А. Кенсицкая, А. Коровочкина, Г. Сарыгина, М. Трубочкина и Н. Староверова (то есть группа в пять человек) с высоты 600 метров, днем, совершили прыжок на точность приземления.

Одни приземлялись ближе, другие дальше от центра круга. Кто-то даже с «нулевым отклонением», то есть в самый центр. Когда все результаты приземлений были подсчитаны, сложены и разделены на число участниц, то есть на 5, то получилось 2 метра 35 сантиметров — новый мировой рекорд!

Это ведь очень сложно — устанавливать групповой мировой рекорд, и чем больше группа и меньше высота, тем трудней. Время, отделяющее прыжок первого парашютиста группы от последнего, ограничено. Прыгни раньше или, наоборот, позже, и при всем желании в круг не попадешь. А представьте, что высота всего 600 метров, а группа 9 человек! Да еще прыжок на точность приземления, когда позже, чем через 3 секунды после отделения от самолета, раскрыть парашют нельзя!

Парашютисты вылетают из люка один за другим и садятся в круг, буквально задевая друг друга куполами парашютов, а то и телами.

Какая же нужна поразительная точность расчета во времени и пространстве, какое искусство управления парашютом, чтобы добиваться рекордного результата!

Теперь, когда читатель представил себе, каково устанавливать рекорд, можно перейти к рассказу о другой моей героине — Альбине Коровочкиной, двенадцатикратной рекордсменке мира, абсолютной чемпионке Вооруженных Сил.

Мы сидим за столом в той самой комнате, где висел на стене черный кот, и беседуем. Альбина очень женственная, очень легкая, какая-то совсем «парашютная», глядя на нее, не скажешь, что перед тобой человек редкой силы воли и бесстрашия. Просто милая, тихая женщина.

Она родилась в 1940 году, в древнем городе Старый Оскол. Отец ее, школьный учитель, погиб, как и отец Кенсицкой. Погиб во время войны с белофиннами в том же году, когда родилась его дочь. Мать — учительница. Альбина много ездила с матерью по стране. Школу окончила в Североморске, а в университет поступила в Петрозаводске. Мать в свое время преподавала математику. Альбина поступила на физико-математический факультет. Училась она хорошо.

Но охота к перемене мест не оставляла ее, и она вскоре перевелась в Кишиневский университет. Окончила его в 1962 году. Поехала в деревню, в сельскую школу…

— Учительницей? — спрашиваю.

— Нет! Преподавательницей. Не люблю я это слово — «учительница». Я преподавала свой предмет, а не учила ему.

Из деревни перевелась в маленький городок Камрат. Там и работала до 1964 года.

Конечно же, еще в школе занималась спортом: легкой атлетикой, бегом. Выступала в соревнованиях в Луцке. Участвовала даже в первенстве республики для школьников. Потом получила по легкой атлетике третий разряд, по гимнастике — второй.

В университете рассталась с легкой атлетикой, зато увлеклась плаванием, баскетболом, парашютизмом.

Увидела однажды объявление: ДОСААФ приглашает желающих записаться в парашютный кружок, планерный, мото. Альбина записываться не собиралась. Комсомольские нагрузки, занятия гимнастикой, научные кружки… Где взять время?

Насели подруги — пойдем да пойдем. И они пошли. Все трое. «Мало, — сказали им, — поищите еще людей, приведите, тогда дадим инструктора».

Альбина принялась теперь сама агитировать подруг. Набрала группу, дали инструктора-девушку, ненамного старше своих учеников.

Стали изучать сначала теорию. А потом начались дела поважней — сессия в университете, каникулы. Ходить было некогда, и занятия сами собой прекратились.

Вернувшись после лета, обо всем забыла, училась, занималась с увлечением в математическом кружке. А лотом вспомнила — как же так, начала и вдруг бросить! Не годится. Пошла в клуб. И стала снова учиться «парашютному делу». Над ней посмеивались — «балерина». Альбина-гимнастка, прыгая с маленьких трамплинчиков, поднималась на носки. Но она не обращала на это внимания. Сдала экзамены и получила разрешение на прыжок.

Первый прыжок прошел незаметно и особых впечатлений не оставил. Только ей понравилось, как на высоте в 800 метров она стояла у открытой двери самолета и смотрела вниз. Сердце ее наполнялось горделивой радостью. Однако больше прыгать не пришлось. Самолеты были заняты — прыгали допризывники.

Альбина уехала на лето и не уставала всем говорить, что она парашютистка. А потом стала мучить совесть: ну, какая она парашютистка — один прыжок? Вернувшись, пошла в клуб. Дошла до дверей, но войти не решилась. Снова пошла — и снова не хватило духа — кому она там нужна, кто ее помнит? Ходила раз пять, все робела, а на шестой только приблизилась к двери, кто-то вышел — стало неловко, пришлось войти. В конце концов ее приняли в парашютную секцию ДОСААФ. Первый год своих занятий закончила с восемью прыжками, причем, когда у нее их было шесть, она уже сама учила новичков. Последний прыжок, который совершила в этом, 1959 году, был уже с ручным раскрытием парашюта.

Интересно, что все прыжки осуществлялись с аэростата.

К концу второго года у Альбины набралось уже более полусотни прыжков. Ее тренировал мастер спорта, известный парашютист Ищенко. Он проводил в Молдавии свой отпуск, но и на отдыхе не мог расстаться с любимым спортом. Именно он привил Альбине первые серьезные навыки спортивного прыжка. Указал дорогу в большой спорт.

В том же году Альбина заняла первое место на чемпионате республики.

А в 1961 году она уже принимала участие в первенстве СССР. К тому времени на личном счету числилось 120 прыжков. Ее команда заняла пятое место, и это было совсем не плохо. Соревнования проходили во время экзаменационной сессии — Альбина перенесла ее на осень — готовиться было некогда и в результате лишилась стипендии. Разозлилась, пересдала все на «отлично».

Она участвовала в соревнованиях на первенство зон, снова стала чемпионкой республики. В 1962 году закончила университет и, как уже говорилось, работала в деревне, а потом в небольшом городке. Тренироваться стало совсем трудно, нужно было добираться восемь километров пешком до шоссе, затем около ста километров на попутных машинах, ночью, в любую погоду. Но она все это преодолевала, приезжала на аэродром усталая, голодная, прыгала и пускалась в обратный путь.

По зональным результатам на первенство страны Альбина не попадала, но ей повезло. Неожиданно пришло известие, что к первенству допущены все чемпионки республик.

Она пела от радости. Директор же школы отнюдь не разделял подобного энтузиазма: надо учить ребят математике, а не скакать с самолета на землю.

Математику стала преподавать ребятам другая учительница. А Альбина навсегда осталась для ребят примером отваги, бесстрашия, влюбленности в свой прекрасный, мужественный спорт. Они и сейчас шлют ей письма. Например, Петя Усатов писал своей бывшей учительнице:

Мне думается, настанет время, и Петя постарается быть достойным своей учительницы не только в науке, но и в отваге и смелости, в выполнении своего воинского долга.

Советчик в жизни! Разве это не высшее звание для учительницы, для комсомолки? Альбине самой-то всего двадцать пять лет, а она уже советчик в жизни! И думается, имеет право на это высокое звание, потому что советовать юным надо не только мудрым словом, но и смелым поступком, отважным решением, бесстрашием…

Сейчас у нее около 500 прыжков.

— А вам никогда не приходилось бояться? — спрашиваю я на всякий случай. — А вдруг?

— Нет, — отвечает Альбина серьезно, — но это не имеет значения. Некоторые из нас испытывают боязнь, другие нет, но прыгают-то все. Просто тот, кто чувствует страх, побеждает его. Вот у нас был парень — Саша, — и она называет его фамилию, — уж мастер спорта, восемьдесят прыжков, а когда садился в самолет, каждый раз бледнел, что не мешало ему, однако, совершать сложнейшие прыжки.

— Когда демобилизуетесь, станете инструктором парашютного спорта? — задаю я новый вопрос.

Альбина мягко улыбается и смотрит на меня.

— Нет, — отвечает она, — я хочу быть математиком, это моя профессия.

Я разочарован.

— Что ж, расстанетесь с парашютизмом?

— О, нет, с парашютным спортом я не расстанусь. Как всегда, буду отдавать ему все свободное время.

— Последний вопрос, Альбина. Что, по-вашему, самое трудное в этом опасном, сложном и прекрасном спорте?

— Самое трудное? — Альбина на секунду задумывается, потом решительно говорит: — Самое трудное — это хорошо сделать фигуру!

Я безнадежно машу рукой. Ну что можно сказать, она просто не понимает меня…

Хотя в наше время каждый знает, как происходит прыжок с парашютом, все же хочу сказать об этом несколько слов. Одно дело слышать, другое видеть. Я тоже представлял себе это довольно просто, но, познакомившись поближе, понял, что все намного сложней, чем кажется. Во-первых, парашют надо уметь складывать. С кем бы я ни говорил из сильнейших наших мастеров-парашютистов, все они настойчиво подчеркивают: главное — идеально точно, аккуратно уложить парашют. Поэтому каждый парашютист укладывает его сам. Процедура эта весьма сложная, но опытные спортсмены, да и десантники справляются с ней за пятнадцать — двадцать минут.

Парашют — а длина строго 6—8 метров — раскладывается во всю длину. Парашютист, по образному выражению, «перелистывает» купол, то есть перекладывает на руке купол так, чтобы все сегменты его совпадали с точностью до сантиметра. Затем разбираются все 28 строп. Потом купол укладывается в красивый оранжевый чехол, на конце которого сложенный вытяжной парашютик, похожий на мяч, с пружинным каркасом внутри.

Стропы хитро шнуруются на чехле, все это вставляется в ранец, застегивается.

Парашют может быть открыт тремя способами: с помощью вытяжной веревки, которая кольцом крепится на идущем вдоль самолета тросе (подобно собаке, бегающей вдоль проволоки). Парашютист-перворазрядник или десантник прыгает, вытяжная веревка сама раскрывает ранец, стягивает чехол, и парашют раскрывается.

Есть еще автоматическое устройство, которое той же вытяжной веревкой пускается в ход при отделении парашютиста от самолета, после чего через заданное количество секунд само открывает парашют.

И наконец, ручное раскрытие: когда парашютист сам, в нужный для него момент, дергает за кольцо.

Спортивный парашют несколько отличается от десантного — он меньше, его площадь — 62 метра. Но главное отличие в том, что на нем есть щели, то есть вырезы — один, два, три, идущие, расширяясь, по радиусу от центра купола. С помощью двух строп управления — они цветные в отличие от остальных — и идущих от них к краям клапана мелких веревочек — «лапши» — парашютист может менять форму щелей, увеличивать их или уменьшать и тем самым регулировать скорость спуска и направление движения.

Каждый парашютист-спортсмен пользуется только своим личным парашютом. Он досконально изучает его, осваивает и уже знает, как тот «ведет себя» при любых обстоятельствах, на разной высоте, при различном ветре.

Нет двух одинаковых парашютов, как нет двух одинаковых спортивных винтовок или пистолетов, велосипедов или лодок, хотя, казалось бы, все они серийного производства.

На груди у парашютиста прикреплен ранец запасного парашюта, он меньше по размерам и легче, чем главный. На поверхности ранца имеется секундомер и высотомер, ночью подсвечиваемые лампочкой.

Ну вот и все, пожалуй, об этом.

А теперь остается рассказать о третьей героине этого очерка — Светлане Власовой, девятнадцатикратной рекордсменке мира, абсолютной чемпионке воздушнодесантных войск, участнице ряда международных соревнований, члене сборной команды страны.

Как и Коровочкина, Светлана Власова родилась в 1940 году. В Витебске. Ее отец не погиб на фронте, как отцы ее подруг, но нелегко сыскать человека, кто бы лучше его знал, что такое горькие военные годы. Он родился в 1897 году и рядовым участвовал во всех войнах своего отечества, начиная с первой мировой. Сейчас он пенсионер, как и Светланина мать, бывшая рабочая.

Может быть, от них унаследовала дочь отвагу и упорство в любом труде.

Нелегко рассказать подряд биографии трех хороших, честных, советских девушек. Уж очень много у них общего.

Вот и Светлана тоже увлекалась в школе спортом: легкой атлетикой, плаванием, лыжами… Но ей казалось этого мало. Не знавшая, куда девать силы, энергичная, стремительная, она искала все новые области, где их приложить. И нашла.

Старшая сестра Светланы занималась немного парашютным спортом в областном клубе ДОСААФ. Да и жила семья рядом с аэродромом, часами наблюдали они, как совершаются прыжки. Знакомые ребята ее сестры тоже ходили в клуб.

Но к занятиям парашютным спортом допускают с семнадцати лет, а ей было пятнадцать. Девочка была она рослая, слукавила — прибавила себе два года. И очень боялась: не прыжков, нет, а того, что вскроется обман. Впрочем, все обошлось благополучно.

Заниматься начали в феврале, а 30 мая с самолета ПО-2 Светлана совершила свой первый прыжок. Экзамены она сдала на «отлично». И никто не удивился, что вскоре уже участвовала в первенстве Белоруссии. В составе мужской команды. А что было делать? На женскую команду женщин не хватило…

Выступала Светлана уверенно, у нее было к тому времени 34 прыжка, и 6 сделала на соревнованиях. Команда Витебского аэроклуба, в состав которой она входила, завоевала первое место.

За все соревнования был лишь один страшный момент, когда у Светланы дрожали колени: это во время прохождения мандатной комиссии. Но там заседали люди добродушные, поверили, что девушка не захватила с собой паспорт — не знала (а где его было взять, когда она его вообще еще не имела?). В следующем, 1957 году Светлана вновь приняла участие в соревнованиях на первенство республики, потом в IX первенстве страны в Киеве. До заветного семнадцатилетия ей оставался один месяц. Но здесь в мандатной комиссии сидели люди строгие и непреклонные — прыгать не разрешили.

Сколько было волнений и хлопот (да и слез, наверное). В конце концов общее собрание представителей, судей, участников постановило — разрешить самой молодой в истории чемпионатов страны спортсменке участвовать в соревнованиях.

Светлана была в восторге. Разрешили! Сами прыжки отнюдь не беспокоили — у нее их было уже за сотню.

В итоге соревнований она заняла шестое место, что, учитывая число и силу участниц, было великолепным достижением.

В следующем году Светлана прыгала мало, меньше тренировалась: надо было заканчивать школу. А закончив, она стала работать инструктором в аэроклубе. И ее старшая сестра, потихоньку-полегоньку занимавшаяся все это время теорией и подготовкой, совершила свой первый прыжок под руководством младшей сестры — восемнадцатилетнего инструктора парашютного спорта Светланы Федоровны Власовой!

— Ну, а сейчас как, прыгает ваша сестра? — интересуюсь я.

— Да нет, — машет рукой Светлана, — так, балуется, у нее и прыжков-то не больше сотни…

Это называется «балуется»!

В 1959 году в соревнованиях на первенство СССР Светлана занимает уже второе место в упражнении на точность приземления. Ей девятнадцать лет.

А через два года устанавливает свои первые мировые рекорды, снова занимает второе место на первенстве страны (это первенство проводится раз в два года). Ей присваивают звание мастера спорта.

Она живет в Средней Азии, где служит вольнонаемной в парашютнодесантных войсках на должности инженера по ремонту и эксплуатации парашютнодесантного имущества. Там, к слову говоря, завоевывает еще и звание чемпионки республики.

Идут годы. 1962, 1963, 1964-й… Снова мировые рекорды, вторые места в соревнованиях на первенство страны, победы на многих крупных соревнованиях. В июне 1965 года она установила мировой рекорд в групповом прыжке. С девятью другими девушками прыгнула с высоты 12 100 метров, раскрыв парашют после 11 300 метров падения.

Чтобы еще лучше знать свой спорт, она становится судьей по парашютному спорту.

В июне 1963 года Светлана Власова совершает свой тысячный прыжок! Она самая молодая в мире «тысячница» и седьмая женщина, имеющая на личном счету такое количество прыжков.

В тот же день, когда произошло это знаменательное в ее жизни событие, она добровольцем вступила в ряды Советской Армии.

Сейчас комсомолка Светлана Власова — одна из сильнейших парашютисток страны, да, пожалуй, и мира, победительница и призер многих соревнований, обладательница многих всесоюзных и мировых рекордов. Она совершила около 1600 прыжков!

Разумеется, как всякий добросовестный интервьюер, я задаю Светлане традиционные вопросы, какие планы на будущее, например.

Ответ звучит совершенно неожиданно. Оказывается, Светлана, когда (и если) демобилизуется, хотела бы получить юридическое образование и пойти работать в органы милиции.

Ну что ж, можно только пожелать ей успеха на этом поприще.

В конце концов бесстрашие и чувство долга можно проявить во многих случаях жизни. Важно другое — чтобы сам человек был бесстрашен.

Парашютисты проводят порой своеобразную воспитательную работу. Бывает, что в десантных войсках оказывается солдат, который не решается прыгать. Случай это, конечно, исключительный. И не было ни одного, кто в конце концов не сумел бы преодолеть в себе этого чувства и попросил о переводе в другой род войск.

Но вот то, что первое время солдат не сразу может преодолеть в общем-то естественное чувство боязни перед прыжком в бездну — это бывает. С такими людьми ведется очень деликатная, осторожная воспитательная работа. Никогда в этом деле не допускаются приказы, принуждения, насмешки. Ни при каких обстоятельствах. Просто беседа, личный пример, а главное, конечно, тренировка. Ведь, помимо общевойсковых занятий, у десантников много специфической подготовки.

В «парашютном городке» в натуральную величину высится макет самолета, с которого солдату придется прыгать. В макете он садится, ждет команд, подбегает к «люку» и, наконец, прыгает из него на батут, словом, делает все, как в настоящем самолете.

Рядом тренажеры, высокие, в форме буквы П, сооружения, с которых солдат слетает вдоль проволоки на землю. Специальные противовесы позволяют регулировать скорость «слетания», имитируя разную скорость ветра. Так парашютист учится правильно приземляться.

А вот висящие на проволоке модели куполов, к ним прикрепляется на подвесной системе парашютист. По команде инструктора он поворачивается в воздухе «против ветра» или «по ветру». Здесь учатся управлению парашютом во время спуска.

Стоит в городке и учебная вышка, как в парках культуры и отдыха. Есть и многое другое.

Постепенно солдат забывает о риске, прыжок становится для него все более привычным, будничным, хотя он его еще не совершил. Просто проделал очередное упражнение.

Бывает и так: сидя в одном самолете с лихими, веселыми девчатами из своей же части и наблюдая, как легко и спокойно они совершают прыжок, человек, до того несколько раз поднимавшийся в воздух и так и возвращавшийся обратно, не в силах прыгнуть, сейчас, наконец, решается: девчонки прыгнули, а он…

— Расскажите мне Светлана, — прошу я, — как устанавливается рекорд.

— Очень просто, — отвечает она.

И рассказывает. Сейчас я вам изложу, что значит, по ее мнению, «очень просто». Вот, например, как она устанавливала мировой рекорд ночного комбинированного прыжка с высоты 2000 метров.

Прежде всего спортсмены получают метеосводки, которые тщательнейшим образом изучают. Перед прыжком претендентов на рекорд прыгает так называемый «пристрелочный парашютист». Его вес известен. По нему спортсмены определяют примерные условия прыжка.

Самолет в воздухе; стоя у открытой двери, Светлана наблюдает за землей, вернее, за крестом и кругом, о которых уже говорилось (ночью они подсвечиваются). В уме молниеносно производит расчеты. Ей известны скорость самолета и ветра, высота, собственный вес. Перед ее глазами секундомер, высотомер. Но все же главное для нее — собственный глазомер. И еще опыт, который приобретается с годами занятий, с сотнями прыжков.

Она сама решает, когда ей прыгать. Наконец это мгновение наступает, и она летит вниз. Летит и волнуется. Нет, ее волнует вовсе не черная земля, стремительно несущаяся ей навстречу, вовсе не опасение того, что вдруг не раскроется парашют или приземление окажется неудачным. Ее волнует, хорошо ли выполнит упражнение, будет ли рекорд.

Раскинув руки и ноги, Светлана летит вниз лицом к земле. Она набирает запас скорости. Когда оказывается в точке, заранее рассчитанной, открывает парашют. Где-то сбоку болтается барограф, который спортивные комиссары опломбировали еще на земле. Он точно укажет все этапы установления рекорда — подтвердит высоту, с которой был совершен прыжок, отметит, где был раскрыт парашют…

Парашют раскрыт, и Светлана, вперив взгляд в черную землю с крошечным светящимся кругом, крепко зажимает в руках бабышки — маленькие деревянные палочки, при помощи которых действует стропами управления. Надо иметь «чувство купола», надо отлично владеть своим парашютом. Еще задолго до прыжка его «обтягивают», изучают, подгоняют. Например, «лапшички», помните — тонкие веревочки, идущие от строп управления к клапанам, — их надо отрегулировать, где-то завязать один узелок, где-то два. Надо очень тщательно просмотреть клапаны, проверить стропы.

Вот теперь, приближаясь к кресту, Светлана управляет своим полетом, словно не подвешена к капризному белому куполу, а сидит за рулем послушной «Волги». Если скорость нужно замедлить, то парашют разворачивают против ветра, если увеличить — его пускают по ветру. Но и увеличение и уменьшение скорости тоже регулируется: чуть больше прикрывают клапан, чуть больше открывают.

При тех скоростях, с какими спускается парашютист, даже незначительное движение строп управления имеет значение. И Светлана играет на своих бабышках, как баянист на клавишах баяна.

Вы представляете, как это трудно, подлететь с огромной высоты к центру тридцатиметрового круга и опуститься, показав среднее отклонение в сумме двух прыжков в 2 метра 65 сантиметров? А Светлане это удается. Новый мировой рекорд!

Много у нее на счету и групповых рекордов. Там еще сложней. Ведь расчетная прямая ограничена. Надо, чтобы все успели прыгнуть раньше, чем самолет уйдет из того сектора, из которого еще возможно приземлиться в круг.

Искусство парашютистов поразительно. Достаточно сказать, что при полном безветрии, во время группового прыжка спортсмены подходят к центру круга с разных сторон. Так ловко они сумели сманеврировать в воздухе.

Но вот самое трудное позади. Веселые, смеющиеся, поздравляют друг друга рекордсмены с новой победой.

А ведь не всегда все проходит гладко. Парашютный спорт — спорт риска и опасности! Так же, как и авто- или мотогонки, или альпинизм, например. И мы просто были бы ханжами, если б закрывали на это глаза.

У нас в стране этим мужественным спортом занимаются десятки (если не сотни) тысяч людей. И как ни надежно, как ни продумано, стократно проверено все, что связано с прыжками, все же бывают порой несчастные случаи. Их ничтожно мало, если сравнить с общим количеством.

Передо мной фотографии двух очень красивых девушек. В их взгляде счастье, ожидание светлых, значительных дней. Но этих дней не будет. Нелли Поздниковой и Вики Ильинской уже нет в живых. Они погибли на спортивном посту тех, кто завоевывает нашей Родине спортивную славу.

Об этом надо писать, и я жалею, что пишу о них мало, потому что их такая гибель возвеличивает не только подвиг, совершенный ими, но и подвиг тех, кто продолжает трудное, опасное и благородное дело.

Девушки в комнате молчали, пока я смотрел на фотографии, и когда я поднял на них глаза, то увидел не просто озорных, смешливых, отчаянных девчат, которые только что весело и с юморком рассказывали мне о том, как «просто» устанавливается мировой рекорд.

Передо мной сидели бойцы, суровые и смелые солдаты-десантники. Под мирными небесами они потеряли боевых товарищей, и они сомкнули ряды, как сделали бы это в грозную военную пору, потому что солдат никогда не забывает о погибших друзьях, никогда не останавливается на пути к победе.

На вооружении советского воина-десантника есть могучее оружие, самое современное и грозное. И все же главное его оружие — это преданность Родине, высокое чувство долга, бесстрашие…