Солнце

Бросив на меня очередной взгляд, он издал фыркающий смешок.

К тому времени мы очутились на пороге.

Повернувшись к солнцу, я впервые посмотрела на пустынный ландшафт. Стоя лицом к кроваво-красной пустыне, к бороздчатым цветам ближайшего утёса, чувствуя ветер на своей коже, лёгкий запах дыма от костра и аромат какого-то цветка, смешивающийся с пылью и густым кактусовым запахом… моё сердце едва не замерло в груди.

Я всегда любила пустыни.

Это было общим у меня и моей мамы. Моя мама тоже любила пустыни.

Джон и папа больше любили пляжи и горы.

Они считали нас странными, раз мы хотели отправиться куда-то, где не было воды и стояла такая жара, что растительность не вырастала или умирала. Но моя мама побеждала в нескольких спорах, и они с папой возили нас в Аризону, Юту и Нью-Мехико, чтобы ходить в походы, покупать индейские украшения, ковры и куколки качина, а также полированные камушки, брелки и футболки с изображением каменных образований.

Следующая поездка обычно совершалась в какое-нибудь зелёное и изобилующее водой место, или на один из пляжей, усеивавших побережье севера и юга Сан-Франциско.

Ревик обвил меня за талию, вызвав сильную тягу боли.

Я прикрыла глаза, слегка стиснув зубы, и он поцеловал мою шею сзади.

— Пошли, — пробормотал он. — Пора совещаться, жёнушка. Грядёт война.

Я знала, что он прав.

Я это знала.

Но я предпочла бы ещё несколько минут посмотреть на пустыню, вспоминая моих человеческих отца и мать.

— Ладно, — сказала я. — Нам лучше начинать.

Я стояла на слегка приподнятой поверхности камня у одного из бороздчатых утесов, на которые я смотрела с самолёта. Подо мной, растянувшись примерно в форме полумесяца, сидела и стояла большая толпа людей. Она была настолько большой, что Балидор уговорил меня использовать усилитель голоса, поскольку я намеревалась обратиться ко всем.

Мы находились в месте, которое можно было назвать ящикообразным каньоном, но более широким — примерно в десяти-двенадцати милях от места, где мы оставили самолёт. Из-за крутых стен утёса мы стояли в тени, отбрасываемой скалой и деревьями, прямо за пределами лагеря, разбитого в долине.

Ручей огибал внутреннюю сторону противоположной стены утёса, оставляя небольшой оазис из сосен и пустынных ив, колючих кустарников. Там даже росла какая-то пустынная трава с крохотными голубыми цветочками. Сама вода была глубиной всего несколько футов, но прозрачной как голубой лёд, и я видела полированные камешки на дне русла ручья — синие, пурпурные, чёрные и тёмно-серые, вдобавок к слою красного песка. Кое-где я видела рыбок, пусть и маленьких — они сливались с тенями и камнями, сбиваясь в стайки.

Отполированные водой камни покрывали землю там, где мы стояли и сидели, хотя местные расчистили территорию для палаток и спальных мешков, чтобы люди могли спать и сидеть.

Сейчас большая часть каньона занималась этими палатками.

На более возвышенных участках каньона стояло несколько деревянных хижин; мне сказали, что до вспышки С2-77 тут жили владельцы ранчо.

Теперь это походило на импровизированный городок, странную мешанину Дикого Запада и современных технологий в виде портативных спутниковых тарелок наших техников, органических палаток и укрытий.

Справа от меня, ближе к ручью, находился ряд костровых ям, каждая из которых была окружена почерневшими камнями. Утёс защищал их от солнца и наверняка от ветра.

Здесь было красиво и намного прохладнее, чем на плоской долине, где мы изначально приземлились.

— Всё это раньше было рекой, — сказал мне один из местных, когда они показывали мне лагерь. Он обвёл жестом всю территорию. — А осталось лишь это, — он посмотрел на меня тёмными, зоркими глазами. — Раньше было глупо разбивать здесь лагерь. Когда приходили дожди, тебя смывало. Теперь дождей нет. Здесь нет. Вода приходит от снега. С севера.

Он показал на далекий пик, видимый за самой нижней частью каньона. У неё не было белой верхушки.

Я знала, что сейчас может быть не то время года, но это тревожило.

— И ещё снизу, — добавил он без объяснения.

Он показал вниз на ржавый песок и камни, предположительно на какой-то водоносный слой, который наверняка существовал там миллионы лет.

Я гадала, надолго ли его хватит.

Глядя на ровную поверхность, покрытую гладкими, отполированными водой камнями, я мельком увидела реку, которую он описывал. Я чувствовала, как она прокладывала свой путь сквозь скалы, наверняка создав каньон, в котором я теперь стояла — это сделала либо река, либо ледник до неё.

Скользнув в его свет и сама того почти не осознавая, я ещё яснее увидела это его глазами. Вся долина трансформировалась, сделавшись роскошно зелёной. Мимо текла тёмная река, глубокая и сильная, белые струи пены показывали её мощь под ветром, который дул между утесами. Её воды текли быстро, делая воду местами белой — настолько быстро, что люди, дети, собаки легко подхватывались ею, терялись в ней, тонули.

Река кишела рыбой. Вокруг неё вили гнезда птицы, несмотря на то, что здесь жили люди.

Я видела кугуаров, рысей, койотов, лис, зайцев, змей.

Деревня на дне каньона исчезла.

Слева от меня и чуть выше на утёсах стояла другая деревня, расположившаяся в верхней тени утёсов. На высоком плато росли посевы. Дети играли у воды, кидая камешки и визжа, пока их матери стирали одежду и развешивали рыбу сушиться на солнце.

Отключившись, я нахмурилась, подавляя боль в сердце.

Я посмотрела на оставшийся журчащий ручеёк, и та боль усилилась.

И всё же даже та небольшая часть, что осталась, была прекрасной.

В любом случае, мы с Ревиком находились здесь не для этого.

Всё это относительно скоро не будет иметь никакого значения.

Выбросив эту мысль из головы, я посмотрела на лица, окружавшие нас. Я до сих пор не поговорила с большинством знакомых мне людей. Я едва успела увидеть знакомых людей в толпе, просто посмотреть на них, что уж говорить о том, чтобы тепло обнять их или сжать их руки.

Лили даже теперь цеплялась за мою талию, и я погладила её по тёмным волосам, стоя перед ними и думая о том, что надо сказать и как это сделать. Позади меня Ревик прислонялся к одному из больших камней у основания скалы.

Он сказал, что эту часть должна рассказать им я.

Он сказал, что первая часть должна исходить от меня.

— У нас нет хороших новостей, — сказала я.

Я наблюдала и ждала, пока отставшие закончат усаживаться, найдут места в тени, или на камнях, или прямо подо мной на пыльной земле.

— Я не знаю, с чего именно начать, — добавила я. — Так что я просто скажу вам то, что нам известно. Начиная с видения о будущем, которое случилось у моей матери, Кали. Сначала я расскажу вам, что я увидела. Потом я расскажу, что, по нашему мнению, это значит.

Сделав ещё один вдох, я продолжила рассказывать им.

Эту часть я толком не планировала.

Я просто начала с самого начала, добавляя вещи и возвращаясь назад, чтобы объяснить упущенные моменты, подробнее рассказать вещи, которые вспоминались на ходу.

Я попыталась рассказать им достаточно, чтобы это показалось им реальным.

Я поведала им видение Кали от начала до конца. Я рассказала им про Миферов и то, как они сгоняли людей и видящих к горячим точкам на карте Локи. Я рассказала им о самих горячих точках и о том, что теперь мы считали их расположением Барьерных и физических дверей между мирами, которые служили своего рода кульминацией самого Смещения.

Я рассказала им о том, что большинство этих горячих точек совпадало с местоположением одного из карантинных городов Тени.

Некоторые горячие точки, не связанные с городом Тени, обычно находились в городе или местности, защищённой другой группировкой. Например, в Денвере поблизости был бункер противовоздушной обороны, в Риме были Миферы, а Пекин контролировали Лао Ху.

В любом случае, мы были относительно уверены, что Менлим и его люди проследили, чтобы у них имелся контроль над каждой горячей точкой, найденной на карте.

Я также сообщила им, что по нашему мнению, Менлим построил телекинетические органические машины, чтобы управлять каждой дверью и охранять её.

Я не делала пауз, чтобы попытаться оценить их реакции на это всё. Я не давала им времени, чтобы задавать вопросы или просить разъяснить что-то.

Я не позволяла себе задуматься о том факте, что описываю конец света.

Я почти не позволяла себе думать об этом факте.

Продолжая рассказывать, я всё же пыталась оценить реакции на отдельных лицах. Я видела, что тетя Кэрол и дядя Джеймс держались за руки и выглядели бледными. Я видела, что мои кузены и кузины сидели на земле возле них и казались скорее измотанными и сбитыми с толку, нежели напуганными.

Я посмотрела на Данте и Вика, сидевших в самой густой группе видящих, и наблюдала, как они отреагируют на новости о телекинетических органических машинах.

Я смотрела на Кали и Уйе, которые сидели на плоском булыжнике прямо под скалой, где стояла я. Мои родители также держались за руки, глядя и мрачно слушая мои слова. Но их лица отражали меньше удивления, чем у остальных.

Я глянула на Тарси, которая сидела на втором плоском булыжнике по другую сторону от них, рядом с Балидором и Касс. Тарси тоже не выглядела особенно удивлённой. Однако выражение её лица было наиболее воинственным из всего, что я за ней замечала ранее.

Я также видела в толпе президента Брукс, её волосы были распущены и, пожалуй, выглядели как никогда естественно. Она была одета в пыльную белую футболку с синими джинсами и сидела среди местных людей недалеко от Торека, который уже начал встречаться с одной из местных видящих, женщиной по имени Луриаал.

Я не смотрела влево, где чувствовала наблюдавшего за мной Даледжема или Чандрэ, которая сидела рядом с ним и наблюдала за мной так же напряжённо, как и он.

Мне могло бы показаться странным, что эти двое сидят вместе, но по словам Деклана и Торека, Джем практически назначил себя охранником Чандрэ с тех пор, как местные люди решили отпустить её. Если верить Балидору, Джем поручил себе задачу проследить, чтобы она ничего не натворила.

Он также поручил себе задачу расправиться с ней, если она хоть пальцем шевельнёт не в том направлении, особенно теперь, когда в лагере присутствовала Четвёрка.

Странно было видеть, что Чандрэ никак не нейтрализована — хотя я заметила ошейник сдерживания видящих на её шее. Она также явно была ранена и ходила с тростью, которая теперь лежала возле неё на красной земле.

На самом деле, странно было то, что она жива, и Деклан её не убил.

Видимо, местные люди по-прежнему имели здесь власть в отношении наказаний и заточения. Это было логично, и я с радостью уступила им это право, учитывая всё, чем мы были им обязаны. И всё же меня немного нервировала безопасность наших людей, особенно учитывая то, что старейшины племени, будучи людьми, могли не так ясно видеть проблему.

Торек и его новая девушка Луриаал, похоже, считали, что всё нормально.

Луриаал сказала, что старейшины племени обладали собственным зрением, которому мы могли доверять.

Они также явно сделали что-то с Чандрэ, что позволило им посчитать её «безопасной». Мне ещё не рассказали всю историю, но Торек, кажется, считал, что они перерезали или изъяли ту связь с Дренгами, которую она получила в детстве.

Старейшины племени говорили об этом скорее как о «демонах» и «злых духах», но Торек с уверенностью сказал, что они имели в виду Дренгов и в особенности Менлима.

Он хотел, чтобы я взглянула на неё попозже, и я согласилась. Поскольку это я опознала её как возможную шпионку, было логично, что они хотели, чтобы я проверила её свет.

Сейчас я не задумывалась над этим.

До тех пор, пока она не стреляла в меня, или в Ревика — или в кого бы то ни было, если уж на то пошло — решение старейшин племени меня устраивало.

Я пока что даже не поздоровалась с Джемом, не говоря уж о Чандрэ.

Я практически уверена, что Ревик этого тоже не сделал.

Я заметила, что он держался физически как можно дальше от Даледжема. Я также замечала, как он то тут, то там смотрит на Джема, словно ничего не мог с собой поделать.

Я не раз чувствовала, что Даледжем тоже смотрит на Ревика.

И снова я выбросила всю нашу личную драму из головы.

Сделав глубокий вдох, я повернулась к толпе в целом. Начиная с нашей вынужденной встречи с Атваром в Дубровнике, я описала всё, что мы увидели в Риме.

Я рассказала им про дверь, про телекинетическую машину.

Я рассказала им про потерю Варлана.

Видящие ахали при описании двери.

Некоторые открыто расстроились из-за того, что мы потеряли Варлана — особенно те, кто тесно работал с ним в команде разведки. Я рассказала им про армию, с которой мы столкнулись, когда выходили из пещер, и что сделал Ревик, чтобы вытащить нас оттуда.

Некоторые аплодировали, победоносно вскидывая кулаки при описании того, как Ревик истребил армию Миферов… и того, что он сделал с Ватиканом.

Я рассказала им про Дейфилиуса.

Я рассказала им об его угрозах.

Я поведала им о том, как мы нашли Атвара и других видящих в клетке под Колизеем. Я рассказала им о кровавых ошейниках и о том, что они делали с видящими. Я сказала им, что люди Атвара скоро присоединятся к нам здесь — скорее всего, через несколько дней, если не часов.

Я рассказала им, что сюда движется армия Миферов.

Я также сообщила им, что в следующий раз Ревику не удастся так просто уничтожить их, поскольку при них будут собственные телекинетики.

Я видела, как видящие поворачиваются и пялятся на клоны Ревика, пока я рассказывала про телекинетиков.

Все шесть «наших» клонов носили ошейники сдерживания видящих, и этот факт их не беспокоил. Они уселись вместе на одном булыжнике возле ручья, и это было чертовски странное зрелище.

Ревик видел, как я несколько раз косилась на них перед началом собрания. Должно быть, у меня было странное выражение лица, поскольку он расхохотался после того, как я посмотрела на них в третий или четвёртый раз. Судя по выражениям лиц других членов нашей группы, это смущало определённо не меня одну.

Другой наш клон, Менлим, воспринимался как больший риск для безопасности.

Сейчас он стоял коленями на земле, и на нём было надето не один, а два ошейника сдерживания видящих. Команда безопасности Врега связала его по запястьям, лодыжкам, рукам и ногам. Прямо сейчас его охраняли Стэнли, Чинья и Иллег, и двое из них держали винтовки.

Честно говоря, мне даже смотреть на него не хотелось.

Даже зная, что он на самом деле не «вмещал» в себе Менлима, которого мы знали, его худощавое тело, жёлтые глаза и похожее на череп лицо были материалом для кошмаров. Я уже сказала Балидору, чтобы до того, как мы покинем каньон, от него избавились и сожгли тело.

Закончив рассказывать свою половину римского погрома, я отошла назад и посмотрела на Ревика, чтобы он поведал о своей стороне вещей.

Кивнув мне, Ревик встал.

Лили последовала за мной к булыжнику, на котором сидел Ревик. Я села, а она встала рядом со мной, опустила голову на моё плечо и прижалась телом к моему боку, чтобы смотреть, как Ревик говорит.

Я поверить не могла в то, какой она стала высокой.

Будь она человеком, она бы выглядела на тринадцать-четырнадцать лет.

При этой мысли в моём горле встал ком. Я обвила рукой её талию и притянула почти к себе на колени. Она позволила мне, сильнее прильнув к моему телу.

Её глаза не отрывались от Ревика, пока он расхаживал перед нами.

Он уже переключился, и его свет обрёл те агрессивные, воинственные характеристики, которые я помнила по временам, когда мы планировали операции в Дубае и в Риме.

— Ладно, — сказал он, неосознанно повторив мои слова. Он окинул взглядом свою аудиторию, сделав лёгкий жест ладонью, после чего положил руки на бёдра. — Вам нужно знать ещё несколько вещей вдобавок к тому, что сказала вам Высокочтимый Мост. Брату Балидору и мне удалось взломать органические компьютеры в той подземной лаборатории в Риме.

Его глаза мельком скользнули к Даледжему, который, пожалуй, теперь был нашим лучшим компьютерным хакером, не считая Данте. Губы Ревика на мгновение поджались.

Он посмотрел на остальную группу, выровняв свой свет.

— …Мы не знаем, сколько именно у них есть живых телекинетиков, но мы знаем приблизительную численность, с которой они начинали. Судя по тому, что Адипану Балидору и мне удалось узнать из расшифрованных данных, они изначально вывели несколько сотен видящих. То есть, несколько сотен видящих-телекинетиков с использованием преимущественно моей ДНК.

По группе прокатились шепотки, вспышки тревоги в aleimi-светах.

Ревик продолжал говорить, подняв руки.

— …большую часть их они наверняка использовали как органический материал в машинах, которые они построили вокруг дверей, обозначенных на карте Данте. Эти двери и машины, охраняющие их, явно являлись приоритетом, если судить по текстовым приказам и заметкам, которые мы видели.

Помедлив, он добавил:

— Они лишь недавно завершили данный проект… в течение прошлого года, возможно, даже в последние несколько месяцев. Им потребовались десятки лет, чтобы отточить процесс клонирования элерианца, и их субъекты продолжали умирать. Самые недавние образцы они получили от меня, пока я был с ними в Пекине. Я предполагаю, что именно поэтому они клонировали копии только моей ДНК и не имели клонов Элисон, Касс, Лили или Мэйгара.

Он обвел взглядом группу, нахмурившись.

— Очевидно, что они хотят открыть двери, — добавил он. — Видение Кали в некоторой степени подтвердило это. Мы видели множество формул с попытками просчитать количество света, которое, по их мнению, требуется для стабилизации одной двери, и как они могут связать разные машины, чтобы концентрировать силу. Судя по заметкам, которые мы нашли, они определённо считали, что если они сумеют открыть одну дверь и удержать её открытой, то это должно спровоцировать открытие всех дверей.

Помедлив и давая время переварить этот факт, он добавил:

— Мы уже знаем, что Элли может сама открыть дверь с помощью Четвёрки. Мы видели, как она сделала это в Риме.

Он глянул на меня, мрачно поджав губы, затем посмотрел обратно на группу.

— Чего мы не знаем, так это того, сможет ли она достаточно хорошо стабилизировать проход, чтобы спровоцировать открытие остальных дверей. Ученые в Риме, похоже, считали, что одна дверь должна быть полностью открыта и стабилизирована, чтобы возникла цепная реакция.

Сделав паузу, он взмахнул рукой в сторону.

— Мы до сих пор точно не знаем, что случится с этим миром, когда все двери будут открыты, — признался он. — Видение Кали говорит нам о вероятности, что вся планета будет уничтожена — по крайней мере, если это будет дозволено сделать Дренгам.

— Так почему мы здесь? — перебила Данте.

Когда все повернулись и уставились на неё, она покраснела, глядя то на Ревика, то на Вика, сидевшего справа от неё. Она сглотнула, но её голос не дрогнул.

— Типа, разве нам не нужно быть там? — она показала на пустыню, не сводя взгляда с Ревика. — Пытаться остановить их? Если есть шанс, что они могут уничтожить всю планету, то почему мы не там, почему мы не мешаем Дейфилиусу открыть одну из тех дверей?

Ревик выразительно пожал плечом.

— Ты видела карты, кузина, — мягко сказал он. — Ты знаешь, как много есть горячих точек. Ты как никто другой знаешь меры безопасности, введённые в каждом из городов Тени. Мы только что сказали тебе о телекинетических машинах. Как думаешь, какова вероятность остановить их таким способом? Учитывая количество горячих точек, которые они уже контролируют? Они ясно дали понять, что намереваются так или иначе завершить этот цикл.

— Но зачем вообще открывать двери? — спросила моя тетя Кэрол. — Зачем им это изначально понадобилось? Куда ведут двери?

Ревик перевёл взгляд на неё.

Я понимала, что ему сложнее было сообщать плохие новости ей. Я также чувствовала, как ему не нравится, что он пугает её и моего дядю Джеймса.

— Мы до сих пор не знаем о дверях достаточно, чтобы хоть с какой-то точностью предположить это, тетя, — вежливо сказал он, склонив голову. — Согласно комментариям к Мифам (книгам, написанным верховными мудрецами, которые медитировали на эти концепции, иной раз столетия подряд), есть различные теории, связанные с дверьми. Некоторые говорят, что двери пошлют тебя туда, куда лично тебе больше всего нужно или хочется пойти. Согласно данной теории, двадцать человек может пройти через эти двери и оказаться в двадцати разных местах. Теоретически.

Он пожал плечами. Его тон был терпеливым, напоминая голос профессора колледжа.

— Некоторые говорят, что двери открываются только в один мир за раз, посылая всю группу в одно место, особенно если эти люди связаны. Неясно, имеются ли в виду энергетические или физические связи, но может быть какая-то комбинация того и другого.

Снова пожав плечами, он продолжал:

— …Некоторые говорят, что двери работают скорее как компьютеры, которые можно запрограммировать на желаемое направление, и оно остаётся запрограммированных до тех пор, пока его кто-нибудь не изменит. Некоторые утверждают, что через двери могут пройти только «достойные». Нет единого мнения о том, что может означать «достойность», или что случится, если тебя сочтут «недостойным». Нет единого мнения даже о том, куда именно ведут двери в плане диапазона миров. Некоторые говорят, что прошедшие отправляются в разные места и планеты нашей вселенной. Другие утверждают, что двери открываются в миры в иных измерениях. Некоторые считают, что они ведут в нашу же вселенную, но в другие временные периоды, как в будущем, так и в прошлом.

Моя тетя Кэрол нахмурилась, переглянувшись с дядей Джеймсом.

Я видела, что другие в толпе также хмурятся и переговариваются с соседями.

Данте хмуро покосилась на Вика, а тот ободряюще похлопал её по руке.

Ревик выждал мгновение, может, дожидаясь дополнительных вопросов, затем продолжил.

— Как я и сказал, тех телекинетиков изначально вывели не для защиты дверей, а для их открытия. Другие телекинетики… — он рукой указал на своих клонов, и все повернулись, проследив за его жестом. — …Они наверняка предназначались для тактического использования.

Пожав плечами, он снова сосредоточился на видящих и людях, расположившихся ниже каменной платформы.

— Весьма вероятно, что Дренги надеются сделать Землю некой промежуточной станцией для этих дверей, которые они рассчитывают открывать и закрывать по своему желанию. Подземные бункеры, люди, выводимые с целью предоставления света, чтобы питать телекинетиков… всё это указывает на идею использования Земли как промежуточной станции между другими мирами для Дренгов и их последователей.

Ревик положил руки на талию, наблюдая за группой.

— Но если видение Кали верно, они ошибаются, — прямо сказал он. — Они не смогут пройти через двери таким образом. В результате им придётся разрушить Землю для достижения своей цели, в процессе убив практически всё человечество.

Выдохнув, он прищёлкнул языком, и его тон сделался мрачным, когда он положил руки обратно на пояс.

— Если мы это допустим, мои братья и сестры, кузены и кузины, то возникнет несколько проблем. Во-первых, мы все умрём. Все наши братья и сестры в других частях света умрут. Что, пожалуй, более важно, мы позволим чуме Дренгов распространиться по бесчисленному множеству других планет, миров, даже плоскостей существования. Если мы не остановим их, то поможем им поработить миллиарды, а то и триллионы других рас и существ.

После его слов воцарилось молчание.

Ревик осмотрелся по сторонам, оценивая лица.

После очередной паузы он продолжил тем же размеренным голосом.

— В грядущие дни мы должны подготовиться к тяжёлому сражению, — показав рукой на своих клонов, он добавил: — Как и сказала вам Высокочтимый Мост, сюда идёт армия Миферов. У них будут телекинетики и видящие. У них также много людей и продвинутого оружия. Их единственная цель — не дать нам как-либо помешать их планам.

Его голос сделался жёстче, чеканя слова.

— Можете не сомневаться — они идут убивать нас. Они не заинтересованы в нашей капитуляции или каких-то переговорах. Они придут убить Мост, поскольку она представляет наибольшую угрозу для них. На самом деле, она представляет единственную угрозу… единственную, которая сейчас имеет значение.

Он обернулся ко мне, бросив на нас с Лили мрачный взгляд.

Повернувшись обратно к толпе, он скрестил руки на груди.

— Если я знаю Менлима, то он наверняка создал куда больше телекинетиков, чем могло понадобиться по его мнению. Как и все Дренги, он не любит справедливые и честные сражения. У него нет романтических представлений о схватке на равных условиях. Ему не нравится рисковать.

— Сколько? — на сей раз заговорил Локи. Он сидел на земле, обнимая рукой Джину, которая прислонялась к его боку. — Какую численность предположил бы ты, Прославленный Меч, учитывая твои обширные знания разума и тактических предпочтений твоего бывшего опекуна?

Ревик нахмурился, обдумывая вопрос, и его глаза показывали, что он находится в Барьере.

Прищёлкнув языком, он склонил голову набок.

— Отчасти зависит от того, сколько именно времени ушло на отрабатывание процесса клонирования. Адипан Балидор и я осмелились предположить, опираясь на найденное в Риме, но мы не можем с уверенностью сказать, когда это произошло. Это также зависит от того, существовали ли другие лаборатории, не делившиеся данными с той, которую мы обнаружили.

Всё ещё размышляя, он во второй раз склонил голову.

— Зная Менлима, — сказал он, — я бы предположил что-то около сотни.

Ещё больше шепотков и ахов раздалось в группе.

На сей раз они казались более встревоженными, чем прежде.

Ревик поднял руки.

— Эй, — сказал он, и его тон сделался предостерегающим, когда он слегка повысил голос. — Мы знали об этом. Братья и сестры… кузены. Мы знали. Каждая книга, написанная с самого начала времен, с самых первых мудрецов видящих и людей, все они рассказывали об этом конце. Это и не должно было быть просто. Это и не должно было пройти без множества смертей. Это и не должно было оставить наш мир прежним.

Помедлив, он напитал свои слова светом.

— …Всё, что имеет начало, имеет и конец.

После его слов воцарилась тишина.

Лица, расположившиеся перед нами, теперь побледнели.

Они молча наблюдали за Ревиком, и в их разноцветных глазах отражался страх. Aleimi Ревика засиял ярче, пока он принимал их в себя, черпая тот его сине-белый свет, исходивший сверху. Я сглотнула, наблюдая за ним.

Я вновь осознала, что эта правда, эта возможная реальность и исход, дошли до него намного явственнее, чем до меня.

Подумав об этом теперь, я крепче прижала к себе Лили, и она послала мне завиток тепла. Я гадала, стоит ли ей слышать это, не слишком ли она маленькая, а затем осознала, что мы больше никого из них не сможем защитить, если Ревик прав относительно того, что надвигается на нас.

Раздался голос Ревика, напитанный ещё большим количеством света.

— Мы сделаем всё возможное, чтобы подготовиться к этому, — сказал он теперь уже более низким, резонирующим голосом. — Мы составим свои планы войны, как только это собрание завершится. Но мне нужно, чтобы вы все поняли одно. Это. Отвлекающий. Фактор. Мы не можем забывать об этом. Война, сражение… даже телекинетики, которых будут использовать против нас. Это всего лишь средства занять нас, пока они будут воплощать в жизнь свой настоящий план с дверьми.

Обернувшись через плечо на меня и Лили, Ревик сглотнул.

Он посмотрел обратно на толпу видящих и людей перед ним.

— Цель не может… и не будет… сводиться только к тому, чтобы одержать над ними победу на поле сражения. Мы сделаем всё возможное, чтобы сдержать их, выиграть себе время, но помните — они пришли сюда, чтобы остановить нас. Они больше всего хотят занять нас, чтобы мы не сумели помешать их планам. Убить нас — лишь средство достижения этой цели. Их защита — не дать нам напасть.

Голос, который я не слышала очень давно и не ожидала услышать после того, что случилось в Лэнгли, нарушил тишину.

— И какова наша стратегия нападения, Брат Меч? — нахмурившись, Джораг глянул на Рэдди, который тоже только недавно выписался из лазарета и сидел рядом с ним на земле. — Ведь ты только что сказал Данте, что невозможно закрыть все двери вовремя? — он помедлил и помрачнел ещё сильнее. — У нас вообще есть стратегия нападения?

Ревик во второй раз глянул на меня.

Стиснув челюсти, он посмотрел на Джорага и остальных.

— Наша стратегия нападения — это Элли, — прямо сказал он. — Элли должна открыть двери прежде, чем Дренги сумеют сделать то, что мы увидели в видении Кали. Прежде чем они попытаются обуздать солнце, чтобы пропустить Дренгов через эти порталы.

Бросив на меня очередной взгляд, он добавил:

— Мы должны помочь ей… любыми возможными способами. Более того, мы должны защищать её, пока она совершает свои попытки. Они сделают всё в своих силах, чтобы убить её и тем самым остановить. Мы не можем подпустить их достаточно близко для покушения. Мы начнем с Денвера, поскольку он ближе всего. Мы прямо сейчас занимаемся приготовлениями, чтобы отправиться туда.

— Когда? — сказал Локи.

— Скоро, — тут же ответил Ревик. — Скорее всего, сегодня ночью. Самое позднее — завтра утром.

Чинья нахмурилась.

— Но к чему это приведёт? — спросила она, покосившись на меня. — Открытие дверей? Или даже одной двери? Разве это не поможет им?

Я знала, о чём она спрашивает.

Я также знала, что она уже понимает.

Все они понимали, но глядя на их лица, я осознавала — им всё равно нужно, чтобы мы это произнесли. Нам нужно дать им время переварить и принять этот факт.

Я знала, что Ревик также понимает вопрос Чиньи. Я видела, как он колеблется, пытаясь решить, как ей ответить, и снова оборачивается ко мне.

Мягко столкнув Лили с колен, я поднялась на ноги.

— Скорее всего, нам придётся уйти, — просто сказала я.

Оранжевые глаза Чиньи широко раскрылись.

Как я и сказала, я знала, что она уже понимала, как и большинство людей и видящих, сидевших вокруг неё. Я также знала, что это станет сложной частью.

Это будет частью, где всех придётся убеждать.

Это также будет частью, в необходимость которой не захочет верить никто… включая меня.

— Уйти? — шок Чиньи сменился раздражением, уже отстраняясь от того, что я сказала. — Что это значит, Высокочтимый Мост? Покинуть Америку? Покинуть…

Я покачала головой, поджимая губы.

И снова я знала, что она понимает. Она просто не хотела это принимать.

Я глянула на Ревика, подсознательно скопировав его позу — расставила ноги, положила руки на пояс.

— Нет, — сказала я. — Не Америку. Покинуть этот мир. Это измерение… возможно, этот временной период.

Когда после моих слов воцарилось молчание, я сглотнула.

Сканируя лица, я чувствовала, как они отстраняются от моих слов. Я чувствовала, как они отрицают услышанное и, возможно, тот факт, что в глубине души они осознавали мою правоту.

Что странно, я ощутила, как моя уверенность в необходимости этого лишь укрепляется.

— Если я сумею открыть двери, — произнесла я, всё ещё сканируя лица. — Если я смогу разобраться, как открыть хоть один портал вопреки телекинетикам, вопреки Дренгам… и если я сумею его стабилизировать… мы пройдём через него.

Подумав, я поправилась:

— Ну, точнее говоря, пройдут те из нас, кто примет решение пройти. Никто не обязан идти по пути, оставленному нам Предками. Никого не будут принуждать, ни на кого не будут давить. Но я должна предупредить вас — подумайте об этом сейчас. Всё может стать совсем иным, когда сюда доберётся армия Миферов.

Посмотрев вниз, я увидела, что Лили опять стоит рядом со мной. Потянувшись к ней, я крепко сжала её ладонь, затем подняла взгляд к лицам в толпе.

— Те из нас, кто выберет такой выход… мы покинем этот мир навсегда, — сказала я. — Посеем семена новой жизни там, куда отведут нас порталы. Совсем как наши Предки сделали до нас. Совсем как их Предки сделали до них.

Глядя на их лица, видя страх и непонимание в глазах, я прикусила губу, чувствуя себя странно виноватой из-за того, что это я им говорю.

Затем я поймала взгляд одного из старейшин племени.

Странно, но увидев спокойствие, жившее в его тёмных глазах, я почувствовала, ка расслабляюсь.

Он не выглядел испуганным или сбитым с толку. Он выглядел скорее как Тарси, словно он знал, что это случится… или как минимум такая вероятность не шокировала его.

— Никого не будут заставлять идти с нами, — повторила я, отведя взгляд от его лица и покачав головой. Я подняла свободную руку в знаке клятвы. — Никто не утверждает, что это будет просто или безопасно. Всем вам придётся сделать свой выбор, вместе с семьями и близкими. Вы должны следовать велению своих сердец или разума — и в этом, и во всём.

Помедлив, я заговорила сдержанным голосом.

— Если это поможет вам принять решение, я скажу вот что. Я искренне верю, что данные двери — это конечные точки, созданные для нас Предками. Я думаю, что именно к этому всё сводилось всегда. Открытие этих дверей — и есть функция Моста. Вот почему Дренги хотели переманить меня или убить. Вот почему Дренги хотят убить Списочников. Вот что должно случиться дальше, чтобы наши люди эволюционировали. Вот для чего были избраны те из вас, кто есть в Списках.

Я посмотрела на Джона, встретившись с ним взглядом. Он сидел на земле рядом с Врегом.

Джон тоже выглядел бледным, сжимая двумя руками мускулистую ладонь своего мужа. Он также выглядел смирившимся. По его лицу я понимала, что он до сих пор толком не принимал такую вероятность, но в то же время это его не удивило.

Я также понимала, каким наверняка будет его решение.

Несколько долгих секунд никто не говорил ни слова.

Затем из всех возможных людей именно Сасквоч нарушил молчание.

— Но, типа, Элли-кинс, — сказал он. — Есть же вопросы, знаешь?

Посмотрев на меня, он поправил старомодные очки в чёрной оправе.

Я никогда прежде не видела его в очках, но они подходили ему, делая его старше и по-странному серьёзнее, хотя я не воспринимала его ни взрослым, ни серьёзным.

— Типа, если ты откроешь двери, — сказал он. — Или они откроют двери. Если кто-то откроет двери. Какая разница? Они открывают, ты открываешь… двери открываются, верно? Все двери открываются. Почему не найти дверь, не подождать, пока они откроют двери, и не пройти через них? В любом случае двери открыты, верно? В любом случае мир, возможно, сделает бабах… если я правильно читаю между строк.

Я снова поймала себя на мысли, что манера Сасквоча говорить всегда обезоруживала меня и сбивала с толку. Он был чертовски умнее, чем мне обычно помнилось.

— И ещё, — добавил он, оглядываясь по сторонам. — Может, они, типа, не сумеют открыть двери. Может, они облажаются, сломают все двери. Тогда нам не обязательно уходить, верно? Мы можем остаться здесь. Прожить ещё один день и сразиться… и всё такое.

Я встретилась с ним взглядом, слегка нахмурившись и переваривая его слова.

Я замечала, как люди и видящие вокруг него кивают. Я видела, что им нравятся его слова, нравится, что он дал им сценарий, при котором нам, возможно, не придётся всем вместе входить в эту бездну.

— Как и сказал Ревик, возможно, что если откроется одна дверь, с ней откроются все, — признала я, выдохнув. — Мы не знаем этого наверняка, но теоретически это наиболее логично. Вероятно, поэтому Дренги удостоверились, что они контролируют все двери, а не только одну-две. Они не могли рисковать — вдруг кто-то откроет дверь, скажем, в Африке, пока они работали над дверьми в Азии или на Ближнем Востоке. Им также надо было пресечь любые попытки кого-то другого открыть дверь наперёд них. Скорее всего, это и есть настоящее предназначение сети, которую они создали органикой.

— Но хэй, Элли-кинс. Я вовсе не это имел в виду…

— Я знаю, — перебила я. — И ты прав.

Помедлив, я обвела глазами все лица и снова остановила взгляд на Сасквоче.

— Согласно мифам видящих, Мост разрушает мир, — сказала я. — Если честно, я никогда толком не понимала, что это означает. С тех пор, как я узнала, что я видящая, я слышала разные интерпретации; некоторые противоречили друг другу, некоторые полностью отменяли другие трактовки. Я никогда не знала, которая из них правдива, и правдиво ли что-то вообще.

Слегка нахмурившись, я посмотрела Сасквочу в глаза и добавила:

— Но, возможно, именно это подразумевал Миф… о конце света, об эволюции. Возможно, они говорили о дверях Данте, — нахмурившись, я показала на Кали, не глядя на нее или Уйе. — Возможно, когда я открою двери, случится то же самое, что мы видели в видении Кали. Возможно, что сам акт открытия дверей спровоцирует цепную реакцию, которая разрушит мир.

Вновь воцарилось молчание.

Сасквоч прочистил горло.

— Тогда, типа, зачем это делать? — сказал он, поправив очки на переносице. Он сделал неопределённый жест своими большими руками. — Почему просто не подождать, как я сказал? Может, эти мудаки Дренги не справятся. Может, будет уже не важно. Мы попробуем сначала это, ладно? Затем если они смогут открыть двери, или всё будет выглядеть так, словно тебе придётся их открыть, тогда ты сделаешь это. Но скорее как запасной сценарий.

Я кивнула, обдумывая его слова.

— Это будет рискованно, — сказала я мгновение спустя. По-прежнему размышляя, я пожала плечами, признавшись: — Но если честно, я не по этой причине считаю, что мы не можем так поступить, Сас. У меня нет для тебя рационального ответа. Я просто знаю, что мне надо открыть двери первой, иначе будет слишком поздно.

— Но, типа, почему, Элли-кинс?

Стиснув зубы, я глянула на Ревика, затем на Лили.

Мой тон голоса ожесточился вопреки моему желанию.

— Потому что Дренги не хотят, чтобы я сделала это, — сказала я. — Я чувствую это очень отчётливо и осязаемо, особенно сейчас. Дренги сделают всё возможное, чтобы не дать мне сделать это, — помедлив, я добавила: — Должна существовать довольно сильная разница между тем, что случится, когда их открою я, и когда их откроют они. Если бы разницы не было, они бы не утруждались с дверьми, органическими машинами и клонами. Они просто сделали бы то, что предлагаешь ты.

Я неопределённо взмахнула рукой, глянув на Ревика.

Судя по выражению его лица, он не возражал, так что я продолжила.

— …Они бы просто похитили меня, похитили Ревика, похитили Лили. Или Джона. Или нескольких других людей, — сглотнув, я продолжила. — Они использовали бы их, чтобы заставить меня открыть двери и поддерживать их открытыми, пока они не пройдут. Тот факт, что они не сделали этого, и что люди Менлима вместо этого пытались убить меня, говорит мне, что всё не так просто.

Подумав об этом, я добавила:

— Дренги всегда действуют простым способом. За исключением случаев, когда это невозможно.

Ревик глянул на меня.

Встретившись со мной взглядом, он мрачно кивнул.

Забавно, но пока он не сделал это, я и не осознавала, насколько я уверена в своих словах.

Однако увидев на его лице абсолютную уверенность во всём, что я сказала, я внезапно тоже осознала, что уверена целиком и полностью, на все сто процентов.

Глава 45. Потайная дверь

Совещание закончилось более активно, чем началось.

Ревик перенял инициативу после того, как я по сути перепугала всех до усрачки.

Он за считанные секунды перевёл всех обратно в рабочий режим, разбив разные части нашей команды на отряды, раздав назначения и приказы, поручив каждому ту или иную часть стратегии относительно того подхода, который лучше будет применить к ближайшей горячей точке возле Денвера.

Многие люди разошлись через несколько минут, сразу приступив к работе.

Что касается того, на какой горячей точке мы сосредоточимся и будем оборонять, это привело к более оживлённой дискуссии, чем мы ожидали.

Когда собрание завершалось, к нам подошли старейшины племени.

Приблизившись к нам, один из их лидеров, пожилой человек по имени Улисс, попросил поговорить со мной и Ревиком. Тарси также стояла с ними, как и их не-духовный лидер, мужчина по имени Тава, которому было около сорока пяти лет.

— Вам не нужно ехать в Денвер, — сразу сказал тот, которого звали Улисс, заговорив на отрывистом английском с акцентом. — У нас есть здесь одна. Шипрок. Буквально к северу отсюда. Очень близко. Используйте её.

Мы с Ревиком уставились на него.

Мы продолжили стоять там, уставившись на него, пока он рассказывал нам о тайном межпространственном портале, который находился в основании Шипрока примерно в сотне миль к северо-востоку от места, где мы были сейчас.

Честно говоря, это чертовски шокировало меня.

Судя по тому, что я ощущала от Ревика, его это шокировало ещё сильнее, наверное, потому что он уловил более глобальные последствия быстрее меня.

У них не только имелась дверь. Улисс и остальные старейшины клана были практически уверены, что Дренги о ней не знали. Если они правы, то это означало, что дверь не подсоединена к сети Дренгов. Значит, там может не быть органической машины.

Конечно, не все новости были хорошими и приносили надежду.

Сам Шипрок по ряду причин был, пожалуй, наименее защищённой частью этого сегмента Нью-Мехико. Если не считать само известное каменное образование, большая часть его окрестностей была плоской как стол, и там почти не было растительности или деревьев.

Мы сможем увидеть приближение кого бы то ни было, но и сами будем видны с расстояния многих миль.

Мы также будем лёгкой мишенью с воздуха.

Старейшины рассказали нам про пещеры, но они наверняка были недостаточно просторными для всех нас. Они также наверняка не были укрепленными пещерами и бункерами вроде тех, которые люди Менлима построили для защиты других Барьерных дверей. Учитывая, где мы находились, пещеры Шипрока наверняка состояли из песчаника и камня, может, с примесью гранита, если нам повезёт.

Если мы заведём всю команду под землю, они теоретически могут просто разбомбить нас, отравить или отрезать поступление воздуха.

Они даже могли атаковать нас ядерными бомбами.

Ревик тут же послал разведчиков, чтобы они подтвердили слова старейшин. Он поручил им искать любые признаки подземного бункера или туннеля, а также признаки мер охраны или обороны, уже установленных там. Он хотел, чтобы они высматривали любые признаки того, что территория может находиться под наблюдением Дренгов или кого-то ещё.

Но, конечно, мы все понимали, что он хотел разведать больше всего.

Он хотел узнать, защищается ли дверь телекинетической машиной.

Если старейшины правы в данном отношении, это изменит всё, даже учитывая потенциальные риски. Если старейшины правы в данном отношении, у нас могла действительно появиться надежда открыть двери раньше Дренгов.

Это означало, что у нас действительно имелся шанс.

Анале, Деклан и Хондо вызвались пойти туда и осмотреться.

Я понимала, что Ревик колебался, не пойти ли с ними. Он не хотел оставлять меня и Лили одних, так что в итоге он послал вместо себя Мэйгара, чтобы у них имелось подкрепление хотя бы одного телекинетика. Я видела, как один из старейшин племени послал сигнал двум разведчикам из числа местных людей тоже пойти с ними — наверное, потому что они знали окрестности.

К тому времени, когда Деклан собрал и вооружил свою команду, они уже пригнали джип и мотоцикл, чтобы все могли поехать.

Признаюсь, это вызвало облегчение и у меня тоже.

Ревик отвёл видящих в сторонку и несколько минут тихо разговаривал с ними, после чего отослал их. Разведчикам он тоже задал несколько вопросов, но не задерживал их надолго.

Как только они уехали, он занялся инвентаризацией припасов, просматривая, что у нас имелось, включая оружие, транспорт, топливо, еду, воду и боеприпасы.

Лидеры племени преимущественно возглавляли данную беседу вместе с Тореком и Врегом.

Ревик также подключил президента Брукс. Он хотел обсудить возможность доставки сюда оружия из Денвера и бункера противовоздушной обороны в случае, если здешняя дверь окажется пригодным для нас вариантом. Он также хотел знать о точном статусе ядерного арсенала, который имели и поддерживали Соединённые Штаты, а также имела ли она к нему доступ.

Я знала, что он прав, учитывая всё это, но беспокойно было слышать то, что обдумывает его разум.

Но самым важным оставалась дверь. Я знала, что Ревик, как и я, молится, чтобы старейшины оказались правы насчёт Шипрока.

Остальные наши варианты были плачевными.

Наш лучший вариант среди оставшихся, Денвер, находился относительно недалеко, но транспорт всё равно будет проблемой. Мы могли перенаправить всех людей Атвара в Денверский аэропорт, но вот доставить в Денвер весь наш лагерь будет сложно. Теперь нас стало так много, что мы все не поместимся на имеющихся самолётах. Это даже если не принимать в расчёт оружие, боеприпасы, еду и воду и прочее.

Значительной части нашей команды придётся отправиться туда по суше, а значит, они будут уязвимы для бомбёжек, стрельбы, беспилотников.

Теперь у нас имелись не только люди и видящие-беженцы с нашего небольшого флота самолётов, но и местные люди. С нами были видящие Луриаал. С нами были люди Тарси и Балидора из Памира, в том числе и кое-какие медитирующие монахи, вышедшие из пещер, чтобы присоединиться к нам. С нами были даже видящие из Адипана, которые защищали детей в горах Азии вместе со всеми их юными подопечными.

Впервые в жизни я своими глазами увидела такую крупную группу детей видящих.

Теперь к нам также присоединилась вся команда разведчиков Джасека, приехавшая из Англии после пекинской операции, а также видящие, которых мы завербовали в Соединённых Штатах.

И это ещё не считая людей и видящих Списочников, которых мы подобрали.

Бросить кого-то из этих групп совершенно исключалось. Теперь, когда мы знали, что стоит на кону, это даже не обсуждалось.

К счастью, все понимали это без словесного подтверждения.

Жившие здесь люди — люди Луриаал — даже после ухода разведчиков настаивали, чтобы мы воспользовались дверью в Шипроке. Их, похоже, не так волновали органические двери, телекинетики и построенные Дренгами сети.

Они утверждали, что место Шипрока священно.

Они утверждали, что нам суждено использовать его.

Старейшины племени сказали, что они тысячи лет защищали эту землю, передавая данную ответственность от поколения к поколению со времен последнего ледникового периода.

Похоже, они теперь считали, что защищали её для нас.

Ревик сказал, что мы подождём возвращения разведчиков и тогда примем окончательное решение, но я знала — ему отчаянно хотелось верить, что они правы. Похоже, он считал, что дверь в Денвере наверняка подсоединена к сети с остальными, и я невольно соглашалась с ним, учитывая то, что мы с Джемом обнаружили в бункере, когда отыскали Дракона.

Это будет повторение Рима, и мы наверняка потеряем ещё больше людей в процессе.

Нам нужен Шипрок.

Я это чувствовала. Ревик тоже это чувствовал.

Конечно, Шипрок не решит все наши проблемы, но он хотя бы послужит отправной точкой.

Чёрт возьми, да я беспокоилась просто о том, как всех прокормить.

Я волновалась, что у нас не хватит воды, даже если мы сумеем завести всех в пещеры Шипрока. Вода и еда могли стать серьёзной проблемой, где бы мы ни оказались, особенно учитывая то, как много нас было. В конце концов, мы находились в пустыне. Нехватка воды являлась проблемой здесь уже много десятков лет.

«Не беспокойся об этом», — пробормотал Ревик в моем сознании.

Я перевела взгляд. Он поднял голову от виртуальной карты, над которой склонился вместе со старейшинами племени, Балидором, Врегом, президентом Брукс, Джоном, Локи и остальными старшими членами нашей команды разведчиков.

Обвив рукой мою талию, он притянул меня поближе и поцеловал в щёку.

«Старейшины знают, — пробормотал его разум. — Мы выберем приоритетные пути транспортировки всего, что можно, под землю, опираясь на то, что найдут Деклан, Хондо и Анале».

Бросив на меня резкий взгляд, он добавил:

«Я хочу, чтобы ты поработала над тем, как удержать дверь открытой. Сосредоточься на этом, детка. Мэйгару, Касс и мне придётся составить план обороны против тех телекинетиков, так что если у тебя есть идеи, это тоже приветствуется, — он снова поцеловал меня. — Но не беспокойся о базовых деталях операции. Над этим думает достаточно умов. Никто не хочет умереть от жажды в какой-то дыре».

Я кивнула, слегка расслабившись.

Он был прав.

Я не нужна им для этого. И уж точно я не нужна для этого Ревику.

«Мне стоило поехать с ними, — послала я потом. — Чтобы разведать ту дверь. Я тут практически бесполезна. А Мэйгар был бы… полезнее».

Ревик напрягся, посмотрев на меня.

— Нет, — сказал он вслух. — Подожди, пока они вернутся. Вообще-то, — добавил он, и его голос превратился в более резкое рычание. — …Иди-ка вздремни, жена. Ты не спала на протяжении всего полёта. Высока вероятность, что тебе предстоит бодрствовать всю ночь, а может, и несколько дней, работая над той дверью, — его взгляд скользнул по моему телу. — А ты беременна.

Нахмурившись, я глянула на Лили.

Нам пока что не предоставилось возможности поговорить об этом с ней или Мэйгаром.

Но Лили лишь улыбнулась и похлопала меня по животу.

— Всё хорошо, мама, — бодро сказала она. — Последние несколько часов я разговаривала с моим младшим братиком. До этого он приходил ко мне во снах. Я всё про него знаю.

На сей раз мы с Ревиком оба повернулись и уставились на нашу дочь.

— Ты разговаривала с ним? — спросил Ревик. — Серьёзно?

Она кивнула, улыбаясь.

— Много дней. Недель.

Увидев, как мы с Ревиком переглянулись, она рассмеялась. И Тарси тоже.

Врегу явно не было весело, и он ткнул пальцем в виртуальную карту.

— Мы можем вернуться к этому? — проворчал он. — Учитывая, что в следующие двадцать четыре часа клоны заморыша могут переломать нам всем позвоночники?

Ревик посмотрел на него, затем на меня, и в его глазах стоял открытый вопрос.

Сдавшись, я раздражённо выдохнула.

— Ладно, — сказала я. — Я посплю. Кто-нибудь мне покажет, где именно?

— Я отведу, — тут же сказал Торек. Вежливо подняв руку, он показал в сторону палаток, поставленных вдоль прозрачной голубоватой воды ручья. — Сюда, Высокочтимый Мост.

Помедлив лишь для того, чтобы поцеловать Лили и сжать руку Ревика, я ушла.

Он разбудил меня, зажав мне рот рукой.

Наверное, он беспокоился, что я закричу. Иронично, но возможно, я бы не пыталась закричать, если бы он не зажал мне рот рукой.

А так я боролась с ним всеми силами, кроме телекинеза.

Я замахнулась на него, сбросив его практически рефлекторным пинком. Если бы я не погрузилась в такой крепкий сон, когда он разбудил меня, я могла бы сломать ему шею… а может, вышвырнула бы его сквозь стену палатки.

— Элли! Успокойся! — рявкнул он. — Чёрт подери! Успокойся, бл*дь! Я просто хочу поговорить с тобой! Я не наврежу тебе!

Именно его голос наконец-то привёл меня в чувство.

Возможно, это было неверие.

Открыв глаза, я позволила своему физическому зрению привыкнуть к сумеркам внутри палатки, только тогда осознав, что солнце существенно опустилась по сравнению со временем моего последнего бодрствования. Глядя в лицо Даледжема, я моргнула, всё ещё не веря.

Секунду спустя я осознала, что не почувствовала его.

Я больше не чувствовала его свет.

Он фыркнул, скатившись с меня и спального мешка, к которому он меня пригвоздил.

— Вот уж действительно, — сказал он с явной злостью.

Отпустив меня, он сердито посмотрел на меня в тускло освещённой палатке.

— Может, дело в том, что твой муж изгнал меня из вашего царского присутствия прежде, чем я успел убедиться, что ты в порядке после Пекина, — его тон сделался холоднее. — Может, потому что мне запретили видеться с тобой… потому что мне даже не разрешается знать бл*дскую частоту твоей гарнитуры, если верить твоему зятю-Шулеру.

Мотнув подбородком в мою сторону, он окинул меня взглядом и добавил:

— …А может, дело в том, что твой муж явно сделал всё в своих силах, чтобы пометить твой свет как свой.

Я приподнялась на локтях, с неверием уставившись на него.

— Господи Иисусе, Джем. Убирайся отсюда нахер! — я показала на выход из палатки. — Тебе жить надоело?

— Вот что я получаю в итоге? — рявкнул он. — Угрозы расправы?

— Сейчас не время для этого дерьма! — рявкнула я в ответ. — Сейчас не время, Джем!

— То есть, мне надо подождать, пока ты погибнешь? — он смотрел на меня так же сердито, как и я на него. — Или ты надеешься, что сражение унесёт мою жизнь, Высокочтимый Мост?

— Джем, — я растерянно смотрела на него. — Gaos. Мы сказали всё, что надо было сказать. Разве нет? Ты с самого начала знал, что было между нами. Я сказала тебе, как все обстоит с Ревиком. Я никогда тебе не врала. Я сказала, что люблю тебя, — я сглотнула, на мгновение стиснув зубы. — Я сказала, как я благодарна, как мы оба благодарны…

— Ты не сказала мне, что больше никогда не будешь разговаривать со мной, бл*дь! — взорвался он. — Чёрт подери, Элисон! Ты никогда не говорила мне, что я буду целиком и полностью изгнан из твоей жизни!

— Говори тише, бл*дь, — предостерегающе произнесла я. — Если Ревик застанет тебя здесь…

— Я не боюсь твоего проклятого мужа! — рявкнул он, дыша тяжелее. — И тебя я тоже не боюсь, Высокочтимый Мост. Если ты хочешь сломать мне шею, потому что это упростит твою чёртову жизнь, тогда сделай это.

На мгновение я лишь смотрела на него, кусая губу.

Затем я показала жест одной рукой, позволив ей упасть на тонкий матрас.

— Чего ты хочешь, Джем? — спросила я. — Что ты хочешь от меня услышать?

— Это мой ребёнок? — прорычал он, показывая на мой живот. — Ты носишь моего бл*дского ребёнка? Почему бы не начать с этого, Элли?

Я почувствовала, как вся кровь отлила от моего лица.

Я просто посчитала, что кто-нибудь ему скажет. Я полагала, что он уже знает правду в этом вопросе. Осознав, что он не в курсе, и никто не говорил с ним на эту тему или на любую другую, я ощутила почти парализующее чувство вины.

— Да… вот именно, — сказал он, явно ощутив часть моей реакции. — Бл*дь, ты вообще собиралась мне сказать, Элли? Ну то есть, вполне очевидно, с кем ты хочешь воспитывать этого ребёнка. Но могу я хотя бы узнать, мой он или нет?

— Нет, — я покачала головой. — Нет. Он не от тебя.

— Откуда ты это знаешь, бл*дь?

Мои челюсти сжались.

— Потому что я была беременна до этого, Джем. Мы недостаточно долго спали друг с другом. Не то чтобы нам нужно было долго спать друг с другом, чтобы я забеременела. Честно говоря, я просто не думаю, что мы достаточно долго спали друг с другом.

— То есть, он от него? От Ревика?

Поколебавшись, я снова покачала головой, на сей раз медленнее.

— Нет. Ну, я точно не знаю. Но я так не думаю.

Воцарилось молчание. Теперь я почти чувствовала его.

Я чувствовала, что он думает, осознает мои слова.

Его свет среагировал на понимание, что, по моему мнению, Дракон оплодотворил меня, и что ни он, ни Ревик не были отцами. Его свет искрил шепотками горя и злости вокруг моего aleimi, и я вздрогнула, ощутив это.

Это не походило на прежние времена, когда я опиралась на него для компенсации слепоты, до возвращения к Ревику. Даже так я определённо почувствовала от него больше, чем когда впервые обнаружила его в своей палатке.

Лёгкость, с которой мой свет скользнул в него, нервировала, и это ещё мягко сказано.

Я не хотела чувствовать его, только не сейчас.

Я также не хотела, чтобы Ревик почувствовал его в моём свете.

Джем фыркнул, бросив на меня жёсткий взгляд.

— Да уж. Я не сомневаюсь.

Теперь я видела его почти ясно. Моё зрение видящей включилось в работу, компенсируя нехватку освещения. Судя по этому, солнце уже опустилось ниже каньона. Через нейлоновые стенки палатки я мельком видела как минимум один костёр.

Я гадала, почему никто не разбудил меня пораньше.

Я полагала, что ещё до наступления темноты отправлюсь к Шипроку… или в Денвер.

— То есть, вот и всё? — сказал он.

— Джем, — я выдохнула, проводя пальцами по своим длинным волосам. — Gaos, Джем. Мы вот-вот отправимся на войну. Мы с Ревиком пытаемся наладить наш брак. Я беременна. Я уже на том сроке, что чувствую свет своего ребёнка, — снова выдохнув, я прищёлкнула языком. — Прости, но у меня сейчас нет сил разбираться с тем, чего ты от меня хочешь. Если мы переживём остаток недели, тогда и поговорим об этом, ладно?

Он издал невесёлый смешок.

— Ах. Ладно.

— Что ты ожидаешь от меня услышать? — раздражённо спросила я. — Иисусе, Джем. Будь разумным. Будь взрослым мужиком, бл*дь. У меня есть обязательства. Сейчас происходят более важные вещи…

— Понял, — он поднял руки, садясь. — Прошу прощения, что доставил неудобства, Высокочтимый Мост. Может, мы договоримся о встрече после апокалипсиса? За обедом?

— Почему ты всё так усложняешь, бл*дь? — сильнее прикусив губу, я постаралась промолчать, затем всё же невольно сорвалась на него. — Чёрт возьми, Джем. Ты правда хочешь расстаться вот так? Может, ты и ненавидишь меня, но я тебя не ненавижу. Ревик может думать, что ненавидит тебя… но он тоже не ненавидит тебя. Разве ты не можешь быть выше этого? Подняться над этим?

— Я тебя не ненавижу, — прорычал он.

— Ну, ты практически заставил меня в это поверить, — сердито начала я.

— Я люблю тебя, мать твою, — рявкнул он. — Я люблю тебя! Ты это знаешь!

Прищёлкнув языком, я покачала головой.

— Джем…

Полог палатки распахнулся.

Прежде чем я успела осознать этот звук и движение, высокая тёмная фигура наклонилась в проём так быстро, что я едва успела проследить за ней глазами. Я не сообразила, что происходит, а чьи-то руки уже схватили Джема.

Крепко сжав, они вытащили его из палатки.

Джем, похоже, тоже не успел среагировать.

Издав сердитый звук, он замахнулся на руки и лицо державшего его мужчины, но тот не замедлился и не колебался.

К тому времени я почувствовала и его тоже. Я прекрасно знала, кто это.

— Ревик! — я вскочила и спешно выбралась через проём палатки, последовав за ними в тёмный лагерь. — Ревик! Не надо! Он ничего не сделал!

Возня уже привлекла внимание остальных к этому месту.

Когда я догнала их, Врег уже стоял там с Джоном, держа в руке yisso-факел. Судя по расстёгнутой рубашке и осоловелому взгляду, он тоже спал или занимался кое-чем с Джоном.

Не желая думать о том, что из этого вероятнее, я повернулась лицом к Ревику, который теперь держал Джема почти в воздухе, несмотря на то, что они были почти одинакового роста и веса.

— Держись подальше от моей жены, бл*дь! — прорычал Ревик. — Ты кусок дерьма!

На последнем слове он швырнул его, отбросив на красные камни и землю.

Джем приземлился и проехался по земле от силы удара, наверняка разодрав руки.

Некоторые видящие и люди вскрикнули, встревоженно отходя в стороны.

Судя по их лицам и учащённому дыханию, они реагировали на ожесточённый импульс энергии, выплеснувшийся из света Ревика, а не на сам бросок. Большинство из них просто подошло посмотреть, что происходит, и наверняка ещё не поняло, кем были две сцепившиеся фигуры.

— Бл*дский Шулер, — прошипел Джем, гневно глядя на него с земли. — Что ты собираешься сделать? Запрешь её? Будешь писать на неё каждую ночь, чтобы остальные знали, что нельзя к ней соваться? Ей надо спрашивать у тебя разрешения, чтобы поговорить с кем-то? Или это относится только к тем из нас, кто её трахнул?

Я ощутила, как из света Ревика выплеснулся жаркий импульс злости.

Но больше всего я чувствовала обиду.

Я и раньше чувствовала это от него в адрес Джема, но никогда так сильно.

Встав между ними, я положила руку на грудь Ревика, посылая ему импульсы света и тепла, затем повернула голову и сердито посмотрела на Джема.

— Ты знал, что поступаешь неправильно, — холодно сказала я. — В противном случае ты бы подошёл ко мне среди бела дня и поговорил бы со мной, Джем… как взрослый, бл*дь. Ты бы не стал забираться в мою палатку, пока я спала, и не стал бы зажимать рукой рот как какой-то насильник.

Джем повернулся, уставившись на меня, и его глаза выражали неверие.

Я почувствовала, как по другую сторону от меня завиток ярости выплеснулся из света Врега — вероятно, потому что он стоял так близко. Или я почувствовала это через Ревика, который стоял ещё ближе.

Что касается самого Ревика, я ощутила, как его грудь напряглась под моей ладонью.

Почувствовав клубы злости и неверия, вырвавшиеся из его света от моих слов, я осознала, что он не был в курсе того, как Джем попал в мою палатку, пока я не сказала это. Я гадала, какую часть нашего с Джемом разговора он услышал до того, как вытащил Джема.

— Довольно, — прорычал Ревик, всё ещё сверля Джема гневным взглядом.

Следующим заговорил Врег, и его свирепые слова адресовались Джему.

— Что, бл*дь, с тобой не так, брат? Ты головой повредился? Или ты правда не понимаешь, что Меч — не единственный, кто мог убить тебя за такое? Она — проклятый Мост. А ты кем себя возомнил, бл*дь?

Его лицо исказилось хмурой гримасой, после чего он посмотрел на Торека, Холо и Джакса, которые подбежали к нему слева и теперь переваривали эти события с холодными выражениями на лицах.

— Что думаете, братья? Пора научить этот кусок дерьма манерам?

— Давно пора, бл*дь, — пробормотал Холо.

Я посмотрела на них. Осознав, что они говорят серьёзно и готовы утащить куда-нибудь Джема и избить до полусмерти, я помрачнела.

— Исключено, — рявкнула я. — Иисусе. Разве мы все не присутствовали на сегодняшнем собрании? У нас. Нет. Времени. На. Это, — бросив на Врега жёсткий взгляд, я добавила: — Джем в команде разведки, так? Под началом Адипана Балидора?

Врег мрачно посмотрел на меня, но сделал уважительный жест одной рукой.

— Да, — пробормотал он.

— Так приведи Балидора, — сердито сказала я. — Сейчас же. Скажи ему разобраться с его бл*дскими подчинёнными. Скажи ему сделать то, что понадобится для установления бл*дского порядка в его команде.

Всё ещё хмурясь, но, похоже, на сей раз услышав меня, Врег один раз кивнул.

— Да, Высокочтимый Мост.

Не сказав больше ни слова, он развернулся на пятках и ушел. Я видела, как он на ходу застёгивает рубашку, оставив Джона таращиться на меня такими же осоловело-сонными глазами, как и у Врега. Мрачно покосившись на Джона, я посмотрела на Ревика.

— Ты ел? — спросила я более сдержанным тоном.

Ревик посмотрел на меня и моргнул, словно мой вопрос сбил его с толку.

Затем, как будто подумав, он один раз качнул головой.

— Нет, — ответил он.

Я мотнула головой в сторону костров.

— Я тоже не ела. Я голодна, муж.

Ревик удерживал мой взгляд, его губы поджались.

Ещё через несколько секунд я увидела, как он глянул на Джема, затем обратно на меня.

Он один раз кивнул.

— Я знаю, где еда, — сказал он таким же сдержанным тоном.

После кратчайшей паузы он протянул руку, предложив её мне.

Я приняла её без колебаний, крепко сжав и не отпуская, вплетая свет в его пальцы, руку, грудь и горло.

На протяжении одного мгновения он не шевелился и просто смотрел мне в глаза.

Затем, снова кивнув как будто самому себе, он повёл меня прочь от палатки. Повернувшись спиной к Джему, к толпе зевак, даже к Джону, Холо и Тореку, он повёл меня к самому большому из пяти костров в каньоне.

Мы не разговаривали.

Нам и не нужно было.

Глава 46. Ночная прогулка

Мы сидели на бревне у ревущего огня, разведённого в основном на сушёных сосновых поленьях. Мы оба жевали мясо и кости какого-то маленького животного, приготовленного на прутике.

— Кролик, — сказал Ревик, сидя рядом и жуя. — Ещё хочешь?

Я покачала головой, опустив кружку с похожим на мед соком, который мне кто-то дал.

— Я наелась, — сказала я. — Снова чувствую себя человеком.

Он фыркнул, окинув меня взглядом.

— Ты не человек, так что я не знаю, как реагировать на такое заявление, — его глаза продолжали изучать моё тело. — Ты мало ешь.

Показав уклончивый жест рукой, я склонила голову набок.

— Почему мы всё ещё здесь? — спросила я, глядя на него. — Разве Деклан, Мэйгар и остальные ещё не вернулись? Я думала, ты сказал, что всё подтвердилось? Что то место оказалось именно таким, как сказали старейшины?

Ревик один раз кивнул.

— Так и есть. Мы отправимся в путь сегодня ночью. Я сказал всем поспать несколько часов, а потом будем собираться.

— Но ты не спал?

Искоса глянув на меня, он один раз медленно качнул головой.

— Нет.

— Почему нет? — я поддела его рукой. — Это могло бы предотвратить некоторые… проблемы.

Прищёлкнув языком, он пожал плечами.

Я посмотрела на него, почти улыбаясь.

— Ты мне не скажешь? — спросила я. — Серьёзно?

— Я был возбуждён, — выдохнув, он поднял голову и посмотрел мне в глаза. — Ясно? Я был реально возбуждён. Я хотел трахаться, жена. Я посчитал, что учитывая это, ложиться рядом с тобой будет не лучшей идеей. Я бы не смог держать руки при себе.

Когда я удивлённо моргнула, он снова прищёлкнул языком и покачал головой, то ли от смущения, то ли просто от раздражения.

— Учитывая это и тот факт, что я поспал в самолёте, я посчитал, что будет лучше в это время прогнать кое-какие стратегии телекинеза для меня, Мэйгара и Касс… ну, и клонов.

Выдохнув, он показал в направлении палаток по другую сторону от огня.

— Все выглядели усталыми. Ты тоже казалась усталой. Я не хотел беспокоить тебя… намеренно или нет, — поворчав, он добавил: — Я же не знал, что этот мудак тебя разбудит. Я бы приставил чёртова охранника.

Я чувствовала, как он пытается казаться рассудительным, почти свести всё в шутку, но жестокость мерцала в его свете вместе с более жаркой и хаотичной искрой.

Я чувствовала, что часть его до сих пор пребывает в шоке.

Под этим шоком я ощутила нить столь сильной уязвимости, что моё сердце заныло.

Скользнув поближе к нему по бревну, которое мы делили, я взяла его под руку и закинула ногу на его бедро. Он слегка напрягся, затем тут же расслабился, всё ещё держа в одной руке масляный кусок крольчатины.

— Это не помогает с возбуждением, жена, — пробормотал он, покрывая поцелуями моё лицо.

— Нам больше не надо работать над теми другими вещами, — сказала я, хмурясь. — Почему мы теперь воздерживаемся? Я не хочу отправляться в это сражение, беспокоясь, что между нами остались незаконченные дела. И я совершенно точно не хочу отправляться туда, не побыв какое-то время наедине.

Я не озвучила очевидный факт.

Ну… оба очевидных факта.

Первый — что под «временем наедине» я подразумевала секс. Второй — что мы оба можем не дожить до конца данного сражения.

Мне не нужно было говорить это вслух. Мне не надо было озвучивать эти два факта.

Ладонь Ревика обвила моё бедро, крепко сжав мышцы и плоть, пока он думал над моими словами. Я чувствовала в нём горе, сожаление. Я чувствовала, как он жалеет, что не настаивал сильнее, что мы не посвятили больше времени работе над нашей связью.

Более того, я чувствовала, как он жалеет, что он не уделял нашему браку больше внимания до Даледжема, до Дубая… чёрт, да ещё в Сиэтле, когда мы только поженились. Я ощутила в нём столько сожаления, что на глаза едва не навернулись слёзы. Он жалел, что мы не завершили связь на самой заре наших отношений.

Он жалел, что был таким трусом.

Его глаза сфокусировались обратно.

Вытерев щёки, он кивнул.

— Мы сделаем ещё одну сессию, — сказал он, повернувшись и посмотрев на меня. — Мы сделаем ещё одну, Элли. Когда доберемся до Шипрока. Такую длинную, какую сможем себе позволить… сколько времени удастся выделить. Я поработаю над стратегией и планом сражения по дороге туда, а потом мы выкроим немного времени наедине.

Он повернулся, посмотрев на меня.

— Атвар звонил, пока ты спала. Он приедет через несколько дней. У него есть контакты в других частях Европы и Азии, которых он хочет забрать и привезти сюда с ним. Кое-какие разведчики, которые могут нам помочь. Остальные — родственники и друзья, которые не успеют вовремя попасть в один из городов Тени, чтобы получить доступ к другим дверям.

Ревик мрачно посмотрел на меня.

— Он знает ставки… и риски. Я был предельно ясен с ним в этом отношении. Он не хочет бросать их, и я его не виню.

Поджав губы, он пристальнее всмотрелся в мои глаза.

— Так что у нас есть немного времени, — сказал он. — Тебе не стоит пытаться открыть дверь, пока они не доберутся сюда. Если только не придётся.

Я нахмурилась, глядя на него.

— А как же Миферы? Разве они не на пути сюда прямо сейчас?

Ревик один раз кивнул.

— Скорее всего. Как я и сказал, я сообщил Атвару риски. Данте и остальные будут присматривать за активностью у других дверей… искать любые признаки того, что Миферы прибыли сюда. Теперь, когда нам нет необходимости перебираться в совершенно иное место или иметь дело с телекинетической машиной, я спокойнее соглашусь повременить с открытием Барьерной двери, пока не возникнет абсолютной необходимости её открыть.

Он повернулся, всматриваясь в мои глаза.

— Тем не менее. У нас может быть мало времени, Элли. Как только они увидят какое-то продвижение на том или ином фронте, им придётся вытащить нас… хоть доберётся сюда Атвар, хоть нет.

Обдумав его слова, я с минуту просто сидела, глядя в огонь и размышляя над тем, что он предлагал.

С одной стороны, это было безрассудно.

Ревик был нашим лучшим стратегом, особенно против Менлима и Дренгов.

С другой стороны, он прав. Удачного времени никогда не было.

Удачного времени никогда и не будет.

И это могло оказаться нашим последним шансом.

— Ладно, — сказала я, кивнув. — Ладно. Я согласна.

Он крепче сжал мою ногу, и облако любви покинуло его свет, влившись в мою грудь жидкими завитками. Любовь и горе, все его сожаления, тоска и благодарность омыли меня, расходясь по венам моего aleimi, напитывая меня его присутствием.

Затем он отпустил меня.

К тому времени я перестала дышать. Тоска вспыхнула и во мне тоже, и я осознала, что подавляю слёзы, сидя рядом с ним и стараясь не думать обо всём, что я похерила, обо всех упущенных просто по глупости шансах.

Для меня всё тоже началось в Сиэтле.

Мы сидели у костра, и я смотрела, как он ест, глядя на огонь.

Всё во мне болело, но вместе с тем я испытывала странное довольство.

Мы не смогли все поместиться в грузовики.

Некоторые из нас ехали на мотоциклах, даже на велосипедах.

Другие шли пешком.

Мы с Ревиком оказались на лошадях, по ряду причин.

Во-первых, никто не хотел, чтобы мы прибыли первыми.

Деклан, Хондо, Анале и Мэйгар не нашли никаких охранников у Шипрока, но все по-прежнему были настроены настороженно. С помощью местных разведчиков они нашли дверь, ведущую под землю, и сеть пещер, которые существовали на всех точках. Как и в других местах, пещеры были обширными, и наши люди их изучали.

Есть и плюсы — всё более крепло впечатление, что мы сумеем поместиться под землёй, даже учитывая четыре-пять самолётов Атвара, которые находились на пути сюда.

Учитывая описанный мне размер пещер, я невольно гадала, может, Менлим не создал те подземные пещеры в Денвере, Пекине, Риме и остальных местах, а просто покрыл их бетоном и обустроил то, что и так существовало там.

И всё же Деклан признался, что найти их было непросто.

Он сказал, что не будь с ними гида, они бы вообще ничего не нашли, даже используя своё зрение видящих. Какие бы живые существа ни использовали эти пещеры за долгие годы, они не возвращались уже давно.

Дверь, ведущая внутрь выглядела старой, сказал он.

Сделанная из вулканического камня, она была покрыта мозаикой из других камней и металлов, в основном из розового кварца, оникса, серебра, золота и бирюзы. Всё это образовывало узор в виде солнца.

И всё это было покрыто как минимум метром почвы.

Деклан сказал, что на каменной двери он не ощутил никакого присутствия, как и внутри пещеры. Когда они прошли глубже внутрь, он почувствовал кое-каких животных, но не сумел ничего разобрать об архитекторах пещеры и о том, жили ли они вообще в своём творении.

Старейшины сказали, что они поддерживали эту зону чистой.

Не знаю, то ли они хотели сказать, что использовали данные пещеры в прошлом и просто нашли какой-то способ энергетически очистить их от отпечатков, то ли они вообще не пускали туда людей, то ли и то, и другое.

Я не спрашивала.

Даже сейчас нам казалось, что мы здесь гости.

Это их земля, и я поймала себя на мысли, что отношусь к ней соответствующим образом.

К счастью, Ревик решил проблему с водой — отчасти поэтому ему было нужно, чтобы все поспали несколько часов. Он нуждался в этом времени, чтобы наполнить фляжки, бочки и органические контейнеры из ручья в каньоне.

Так что, пока я спала, пока Врег, Джон и остальные то ли спали, то ли занимались сексом, то ли ещё чем, Ревик руководил командой местных людей и видящих, чтобы заполнить каждый водонепроницаемый контейнер, который имелся у них или который удалось смастерить из чего-то другого.

По словам Джона, теперь воды нам хватит на несколько недель, если мы будем осторожны.

С едой будет сложнее, но вода являлась приоритетом, особенно здесь. В плане краткосрочных потребностей в еде местные охотники и фермеры принесли свои припасы, в том числе и то, что должно было кормить их всю зиму.

Они шли на большой риск, доверившись нам. Вообще они много чем рисковали, ввязавшись ещё и в наши военные проблемы.

По какой-то причине этот факт их вообще не беспокоил.

Они вместе с некоторыми нашими видящими начали переносить еду и воду в пещеры под Шипроком ещё до того, как мы с Ревиком доели ужин. Мне сказали, что первые прибывшие группы начали разведывать туннели, ища подземные источники воды и в теории пропитание, а также помечая помещения для хранения и другие общие комнаты.

Теперь, сидя на почти белой кобылке-аппалузе с небольшими коричневыми пятнышками и чисто белой гривой и хвостом, я слушала, как Ревик, Мэйгар, Врег, Тарси, Балидор и Касс обсуждают тактические применения и конфигурации для телекинетиков, имевшихся в нашем распоряжении. Сложнее всего будет найти трещинку в щитах Миферов, а также не дать им пробить наши щиты. Щиты играли ключевую роль, перевешивая чашу весов между выживанием и созерцанием того, как масса наших людей гибнет от одного удара.

Время от времени я вносила предложения и использовала свои верхние структуры, чтобы посмотреть на конкретные идеи и предложения, внесённые другими. В итоге план начинал казаться мне весьма прочным. Многие детали надо было проработать, конечно, но я испытывала меньше стресса теперь, когда суть стратегии была обрисована.

Ревик сказал мне сосредоточиться на двери.

Это будет моя работа — открыть все эти двери.

Они не нашли органическую машину у Шипрока, но Тарси предположила, что дверь под Шипроком всё равно связана с остальными в том, что касалось их открытия. Это означало, что телекинетические машины на других дверях теоретически всё равно могли иметь доступ ко мне, а также были способны замедлить или остановить меня, как только я дам знать о своём присутствии.

Ревик, который ехал на высокой кремово-чёрной пегой лошади с чёрной гривой и хвостом, молча слушал, как Тарси говорит со мной о дверях.

Она рассказала мне всё, что читала или видела о них в Барьере, всё, что она слышала от других мудрецов и видящих, в том числе и от Вэша, пока он ещё был жив. Она показала мне образы из своих обширных Барьерных путешествий и прыжков, в том числе и вещи, которые она видела от Дренгов, заполнила пробелы своими интерпретациями в отношении того или иного аспекта функционирования дверей.

Кали, которая тоже решила ехать с нами, время от времени добавляла детали к повествованию Тарси, описывая вещи, которые она видела в других, имеющих отношение к этому видениях на протяжении многих лет.

Было уже решено, что Тарси, Уйе и Кали останутся со мной, пока я буду работать над дверьми вместе с Фиграном.

Ревик и Касс, другая половина Четвёрки, присоединятся к нам вскоре после этого, при условии, что с телекинетической работой наверху всё пройдёт хорошо.

Ревик поведёт телекинетиков в само сражение, как минимум в начале, а Мэйгар будет действовать как его правая рука. Как это заведено ещё с Нью-Йорка, Балидор возглавит наших разведчиков с высокими рангами, а Юми будет его правой рукой. Тогда как Врег будет управлять наземной армейской стратегией вместе с Локи в роли его заместителя.

Я пока не могла задумываться об этом слишком сильно, иначе начну осознавать, что мы потеряем людей… людей, которых я любила.

Я не могла думать об этом, пока что нет.

Пока что мне приходилось довольствоваться тем, что у нас имеется базовый план.

Более того, Ревик сдержал своё обещание.

Пока мы ехали, он сказал Врегу, Балидору, Тарси и остальным, что мы на какое-то время уединимся, когда доберёмся до Шипрока — если получится, то до прибытия Атвара с его людьми. В противном случае он сказал подать нам сигнал сразу же, как только они засекут какие-либо силы Миферов, направлявшиеся в нашу сторону… или если горячие точки снова активизируются… или возникнет иная срочная ситуация, требующая нашего участия.

Я знала, что это могло дать нам всего несколько часов.

Чёрт, да даже этого времени мы могли не получить.

У нас могло не остаться времени, чтобы добраться до чего-то важного. Хуже того, мы можем едва начать, а потом нас оборвут прежде, чем мы с чем-то разберёмся.

И всё же он прав. Нам нужно было попытаться.

Нам нужно воспользоваться тем немногим временем, что у нас осталось.

Глава 47. Пещера снов

Ревик даже не заглянул в пещеру, которую они обустроили для центральных операций.

Он не пообщался с Данте, Локи и Декланом. Он не спрашивал про припасы, охрану периметра, оружие, где они хранили те или иные вещи, как спланировали и распределили рабочие смены, зоны сна, пайки или командование.

Как только мы добрались до Шипрока и спустились по сосновой лестнице в подземную сеть пещер, к нам подошли один из местных людей и Джораг, которые уже нашли нам зону в лабиринте маленьких пещер и туннелей, чтобы мы могли побыть наедине.

Он заверил нас, что там будет полное уединение.

Я поражалась тому, сколько они уже сделали.

Yisso-факелы освещали более широкие главные туннели, и куда ни глянь, везде люди несли вещи и «забивали» себе «комнаты», вырезанные в камне.

Мы с Ревиком пошли за Джорагом и местным человеком, которого звали Дэвис. Я узнала в нём того же человека, который подвёл ко мне аппалузу в каньоне. Ему было лет сорок пять, у него были короткие тёмные волосы и лёгкая улыбка.

Они вдвоём провели нас по главному туннелю от входа, затем вниз по двум лестницам, чтобы увести нас ещё глубже под землю. Я начала беспокоиться, что Ревик будет страдать от клаустрофобии, но тут туннель снова стал подниматься вверх. После десяти-пятнадцати минут ходьбы мы оказались в сухой и относительно ровной пещере с неким фойе у входа и дверью-люком в потолке.

Я видела, что Ревик с облегчением посмотрел на люк, а Дэвис завёл меня в небольшую пещеру и показал мне припасы, которые они приготовили для нашего удобства Они уже уложили у внутренней стены стопку одеял и шкур, бутыли с водой, пакеты с сушёной рыбой, фруктами и олениной, а также наладонники, предположительно чтобы они могли подать нам сигнал.

С немалым смущением он сказал мне, чтобы мы ходили в туалет в пластиковое ведро, а потом оставляли его снаружи, чтобы кто-то об этом позаботился.

Поблагодарив его перед его уходом, я просто стояла, пока Дэвис и Джораг завешивали вход в пещеру двумя плотными одеялами. Джораг в последний раз просунул внутрь голову и сообщил, что они поставят охранника — скорее всего, местного человека.

Я знала, почему они избегали ставить здесь видящих.

Они примерно знали, что мы будем делать.

Скорее всего, они ожидали, что Барьерная вспышка в плане нашего секса, связывания, эмоционального смятения и всего остального будет тяжёлой для большинства видящих.

Пока Ревик ненадолго вышел из пещеры, чтобы обсудить последние детали охраны с Джорагом и Дэвисом, я воспользовалась этим временем, чтобы расстелить на камне спальные мешки, которые они нам оставили. Далее я разложила шкуры животных, затем несколько более легких одеял вроде тех, из которых они сделали нам импровизированную дверь.

Они даже дали нам подушки, пусть и относительно плоские и жёсткие, сделанные из животных шкур, набитых чем-то плотным — скорее всего, растительным веществом.

Когда я уже заканчивала, Ревик отвёл в сторону плотные одеяла и вошёл в пещеру.

Под землёй было на удивление холодно.

И всё же Ревик не колебался, а немедленно начал раздеваться. Он бросил свою куртку и кобуру на каменную полку, выступавшую над полом сбоку пещеры. Далее он добавил к куче свою бронированную рубашку, ремень и ещё две кобуры.

Помедлив ровно для того, чтобы жестом показать мне тоже раздеваться, он начал расстёгивать брюки спереди.

После секундного колебания я последовала его примеру, слегка задрожав, когда сняла плотную курточку, в которой ехала сюда. Сняв кобуру с груди и плеч, я сбросила и её тоже, положив с пистолетом поверх куртки. Далее я сняла кобуру с бедра и ремень, добавив их к кучке вместе с ножом из ножен, которые я носила на пояснице.

Ничего не дожидаясь, я стянула через голову бронированную рубашку, оставив её на куче оружия, затем стала расстёгивать брюки.

К тому времени Ревик уже лежал на матрасе, накрывшись лёгким одеялом и наблюдая за мной.

Густой завиток жара и боли покинул его свет, когда я сняла штаны. Я обернулась, и его лицо было напряжённым, а взгляд беззастенчиво не отрывался от меня. Ощутив, что я смотрю на него, он поднял глаза, и его выражение оставалось неподвижным как стекло. Я почувствовала, как его боль усилилась, пока он изучал моё лицо.

Мягко прищёлкнув языком, он покачал головой.

— Сначала работа, верно? — сказала я. — Ты же сам так сказал?

— Надеюсь, ты не возражаешь, если я буду лежать на тебе со стояком, пока мы «работаем», — пробормотал он.

— Если это не одна из тех ситуаций «я могу трогать тебя, но ты не можешь трогать меня», то делай, что хочешь.

Его челюсти сжались ещё сильнее.

— Gaos, жена. Может, это плохая идея.

— Это была твоя идея, — напомнила я ему. — Это ты хотел сделать ещё одну сессию. Ты просил меня об этом, и я согласилась. Изначально я просто предлагала потрахаться.

Он вздрогнул. Исходившая от него боль на мгновение усилилась.

Затем, мягко прищёлкнув языком, он отвернулся.

Когда я взглянула на него в следующий раз, он лёг на подушку из коровьей шкуры и подложил руку под голову. Его взгляд не отрывался от моего тела. Я чувствовала, как те жаркие и хищные отголоски в его свете становились сильнее, пока он наблюдал, как я сворачиваю одежду и кладу её на противоположную каменную полочку. Из него выплеснулся проблеск нетерпения и тёмное облако боли.

— Я не хочу умирать с незавершённой связью, — сказал Ревик.

Напрягшись, я посмотрела на него и нахмурилась.

— А я вообще не хочу умирать, — сказала я с предостережением в голосе. — Не надо мне тут фатализма, Ревик. Я, бл*дь, беременна. У нас есть ребёнок…

— Ладно, — он поднял руку в примирительном жесте. — Ладно. Прости.

Я прикусила губу, подавляя лёгкий прилив злости, несмотря на его извинение. Какая-то часть меня продолжала обдумывать его слова. Я знала, что он прав. Я чувствовала то же, что и он — в плане того, что могло надвигаться на нас обоих.

Я чувствовала это в отношении дверей, Дренгов, того, что мне, возможно, придётся отдать, чтобы открыть эти двери.

Но я не была готова задумываться об этом.

Я определённо не хотела задумываться об этом сейчас.

— Прости, — сказал Ревик более сдержанным тоном.

Откинув одеяла для меня, он поддел меня своим светом, прося лечь в постель.

Я кивнула, скорее про себя, нежели для него, бросила штаны в кучу с остальной одеждой и оставила ботинки у стены. Я сдёрнула с волос резинку, которая удерживала хвостик, и тоже бросила её в кучу одежды.

Не дожидаясь тычка, я подошла к Ревику и забралась под одеяло. Он накрыл им мою спину, затем притянул меня в объятия.

На несколько долгих секунд я просто прильнула к нему, не говоря и не пытаясь сделать что-то конкретное своим светом, кроме как вплетаться в него. Если честно, я была бы только рада просто лежать здесь и целоваться, как мы делали это в самолёте.

Из него выплеснулось ещё больше боли.

Запустив руку в мои волосы, Ревик запрокинул мою голову.

Несколько секунд посмотрев мне в лицо, он наклонился поближе и поцеловал меня в губы.

Его поцелуй углубился, становясь более чувственным, и Ревик притянул меня к себе. Он вжимался в меня своим телом, и я невольно заметила, что он сделался солоноватым от всей проделанной работы, и его тело, прижимавшееся ко мне, ощущалось невероятно приятно. Я чувствовала каждую мышцу в его груди, ногах, руках, животе ещё до того, как обвила его руками и ладонями. Я впилась пальцами в его плечи и спину, и в его груди зародился тяжёлый звук.

Ревик толкнул меня на спину и последовал за мной, целуя крепче.

Казалось, прошло много времени, прежде чем он оборвал поцелуй, но я всё равно потянулась к нему, почти негодуя, когда он отстранился.

Если он заметил, я не видела этого на его лице.

Ревик посмотрел на меня, всё ещё тяжело дыша, и его глаза остекленели.

Я чувствовала, как ему хочется потрахаться.

Я чувствовала, что каждая часть его света притягивает меня, желает этого, хочет попросить меня об этом. Я ощущала там уязвимость, остаточные сомнения после стычки с Джемом. Я чувствовала, как он сомневается в себе из-за того, что вмешался и вытащил Джема из палатки.

— Эй, — я погладила его лицо и подбородок, покрывая поцелуями его горло. — Эй, не надо. Он перешёл черту. Ты, может, и утратил спокойствие, но едва ли можно сказать, что тебя не провоцировали.

Он покачал головой, стискивая зубы.

— Мне плевать на него, — грубо сказал он. — Мне похер на него, Элли. Я сам перешёл черту с тобой. Мне не стоило так поступать. Мне стоило оставить вас в покое.

— Ну, ты мог бы оставить меня в покое, — признала я, по-прежнему гладя его кожу. — Я всё равно была в процессе выпинывания его, — всматриваясь в его лицо и наблюдая, как он избегает моего взгляда, я нахмурилась. — Ревик. Ты не помешал какому-то интимному разговору между мной и Джемом. Он меня разбудил. Если честно, он до чёртиков напугал меня. Я вообще его не чувствовала и…

— А звучало всё весьма интимно, — грубо сказал он.

— Пожалуй, ты пришёл в неудачный момент…

— Элли, я был неправ, вмешиваясь. Я поступил неправильно, подслушав, и я поступил неправильно, вмешавшись. Я был неправ, ясно? Мне надо было хотя бы спросить, хочешь ли ты моей помощи.

— Я не возражала, — сказала я. — Я знала, почему ты так сделал. Я понимаю, ладно?

Ревик покачал головой, прищёлкнув языком.

— Не превращай это в нечто благородное, — пробормотал он. — Это не была какая-то рассудительная защита тебя… моей беременной жены. Я слетел с катушек и напал на него. Я почувствовал угрозу, потому что другой мужчина признавался в любви моей жене, и я напал на него, Элли.

Я умолкла, всматриваясь в его лицо.

Я не хотела спорить с ним об этом.

Я также знала, что в некотором отношении он прав.

С другой стороны, я понимала, что он наверняка до сих пор видит в подслушанных словах то, чего там не было. Какой-то части меня хотелось поправить его, заставить отпустить то, что он, по его мнению, подслушал.

В то же время, учитывая то, что мы собирались сделать, это наверняка не имело значения.

Когда Ревик так и не посмотрел мне в глаза, я убрала волосы с его лица, отбросив их за его плечо. Я пропускала пряди через пальцы, вновь осознавая, какими длинными они сделались.

Его плечи казались мне такими широкими. Я видела, как по утрам он за неимением спортзала с оборудованием делает отжимания и подтягивания. Я видела, что он и на лодке Атвара старался тренировать свои мышцы и поддерживать тело в оптимальном состоянии, даже посреди океана.

Массируя его плечо и грудь, я другой рукой обвила его шею.

— Я сказала ему, что ребёнок не от него, — произнесла я. — Вот и всё. Думаю, это единственное хорошее, что вышло из этой встречи, — фыркнув, я взглянула в его лицо. — Признаюсь, я немного рассердилась, что никто ему не сказал. Теперь кажется логичным, что он психовал из-за всей ситуации, думая, будто я лишаю его родительских прав.

Ревик кивнул, всё ещё не глядя на меня.

Я чувствовала вопросы, шепотками сновавшие в его свете.

Я чувствовала там и злость, но она не казалась адресованной мне. Во всяком случае, «злость» могло быть не подходящим словом для того, что я чувствовала. Смятение, раздражение, боль, сожаление. Я чувствовала угрызения совести в той его части, что всё ещё считала его ответственным за это.

— Я и ответственен за это, — сказал он отрывистым тоном.

Я покачала головой, мягко щёлкнув языком.

— Ревик. Мы это обсуждали…

— Нет, — он покачал головой. — Твой отец прав. Я прав. А ты здесь не права, жена, — он лёг обратно на постель, запустив пальцы в свои волосы, чтобы убрать их с лица. — Здесь ты не права, Элли.

Глядя на его профиль, я со вздохом сдалась.

— Ладно. Я не согласна, но ладно.

Последовала очередная пауза.

Я видела, как Ревик закрывает глаза на несколько секунд.

— Я знаю, что мне нужно увидеть, — сказал он. — Я этого не хочу, но нам надо посмотреть на это. Нам надо посмотреть на всё… и нам нужно сделать это в первую очередь. Потом мы можем вернуться назад и посмотреть на другие вещи, если хочешь, или если кто-то из нас почувствует, что в других частях нашей совместной жизни осталось что-то незавершённое… но, думаю, нам нужно посмотреть на это и только потом делать всё остальное.

Он повернул голову, лежавшую на коровьей шкуре, и его прозрачные глаза смотрели серьёзно.

— …Я хочу посмотреть на это, пока у нас не закончилось время.

Изучая его лицо, я медленно кивнула.

Я была рада, что в этот раз он не сказал «пока мы оба не погибли», но я знала, что он имел это в виду. Мы оба знали, что он имел это в виду.

Но на сей раз я смогла посмотреть этой правде в глаза, не разозлившись.

Прильнув к его боку, я положила голову на его грудь, закрыв глаза.

На сей раз он не спрашивал. Он даже не говорил мне, что собирается сделать.

С другой стороны, пришёл его черед показывать первым.

Ревик почти нежно притянул меня в свой свет и разум, возвращая в ночь больше года назад в Бангкоке, где мы вместе находились на крыше жилого здания, откуда открывался вид на остатки человеческого города.

Освещённый бассейн и джакузи источали пар на уровень ниже места, где мы сидели в окружении большинства наших друзей, за столом с едой, алкоголем и свечами.

В то время мы знали, что это наша последняя ночь вместе — возможно, мы увидимся ещё не скоро.

Как и сегодняшняя ночь могла стать нашей самой последней ночью вместе, если события пойдут не по плану.

Почувствовав его там, видя, как сцена разворачивается вокруг меня, я не противилась.

Возможно, там жило смирение, но я подчинилась и этому тоже, открыла свой свет, позволила ему забрать меня в ту ночь, за несколько часов до того, как я проснулась на крыше того же жилого здания и обнаружила, что мой муж ушёл.

Прогремел выстрел…

Мои глаза распахнулись.

Я лежала там, тяжело дыша, как парализованная, силясь перевести дыхание и глядя на мерцающий свет органического yisso-факела, который по-прежнему торчал в держателе у двери. Закрыв глаза, я обхватила рукой живот, стараясь дышать, втягивать достаточно кислорода в лёгкие.

Образ головы той маленькой девочки, разлетевшейся от выстрела, всё ещё отдавался отголосками в моём сознании.

Я снова застонала, не желая видеть Лили в личике той малышки, в её свете, но в то же время не в силах не видеть этого — точно так же, как Ревик видел Лили в секундах перед её смертью.

Испытывая тошноту от боли, от парализующей боли, нацеленной на всё и ни на что, я могла лишь лежать там, с усилием втягивая каждый вдох в лёгкие. Следование за Ревиком через его время с Менлимом, сколько бы времени мы ни провели там, напоминало пребывание в аду. Мне казалось, что я видела слишком много, что я видела и чувствовала больше, чем моё тело, свет или разум могли принять и переварить за такой короткий отрезок времени.

Он трахнул Чарли.

По какой-то причине это шокировало меня сильнее, чем череда других, с которыми он перепихнулся, пока был заперт в Запретном Городе. Я чувствовала, что она пыталась облегчить его состояние. Я чувствовала её сострадание к нему, её чувство вины из-за того, что делали со мной, когда я жила в тех стенах.

Конечно, она знала, кто он.

Она знала, кто его жена.

Я закрыла глаза, испытывая почти всепоглощающее горе.

Она была одной из моих немногих настоящих друзей, пока я жила там в Запретном Городе. Я знала её дочь, пусть и поверхностно. Она была моложе, когда я знала её, но я все же была с ней знакома. Я помнила её стеснительную улыбку, и то, как она просила раскрашивать с ней картинки, как она держала меня за руку, пока мы гуляли по садам за апартаментами наложниц.

Мысль о том, что маленькая дочка Чарли мертва, что они обе теперь мертвы, казалась почти невыносимой.

Я чувствовала, что Ревик на каком-то уровне знал, что мы с Чарли знакомы. Я чувствовала, что он не хотел знать. Я также чувствовала, как он отчаянно использовал это, чтобы соединиться со мной.

К тому времени он поистине пребывал в отчаянии.

На протяжении этих воспоминаний он испытывал ужас. Ужас из-за того, что потерял меня. Ужас из-за того, что потерял Лили. Он боялся, что никогда не сбежит, а это означало, что он также потерял свою жизнь… убил нас даже после того, как проиграл, уступив нас Джему, Дренгам, собственной неспособности перехитрить Менлима.

Он не нашёл выход, когда лёг в постель с Чарли во второй раз.

Он не нашёл ничего правдоподобного, что можно было бы использовать и убедить Менлима подсоединить его к сети. Он не нашёл правдоподобной черты, которую можно было бы переступить, чтобы Менлим забыл обо всех причинах, по которым не стоит подключать Ревика к сети.

У него заканчивались идеи.

И я только усложняла ему задачу думать обо всём этом.

Тем же утром, будучи полусонным и страдая от похмелья, он почувствовал, как я открыла свой свет для Джема. Он почувствовал нас в разгаре секса и ощутил, как мой свет открылся. Он почувствовал реакцию Джема. Он почувствовал мою реакцию. Он ощутил, как это изменило отношения между нами.

Он пытался поговорить со мной через нашу связь.

Он пытался, но я вытеснила его из своего света.

Он винил себя в этом. Он винил себя в том, что не смог контролировать себя, набросился на меня слишком агрессивно. Он злился на себя за то, что повёл себя как дурак, не смог контролировать свою ревность, оттолкнул меня.

Он чувствовал, какой сбитой с толку и печальной я была — из-за Джема, из-за того, что мы вообще делали, из-за самого Ревика. Он чувствовал, насколько глубоко в свете Джема я уже находилась. Может, он даже на каком-то уровне ощутил беременность.

Он чувствовал, что теряет свою жену.

Он потерял меня, как и говорил мне ранее. Он едва не убил Рэйвен, мать Мэйгара, когда она донимала его насчет меня и Джема. Он сорвался во второй раз за то утро, думая, что теряет всё, что ему дорого.

Он был в отчаянии.

Это Чарли дала ему выход. Это Чарли дала ему последний элемент, в котором он нуждался, рассказала про бункер под Запретным Городом. Чарли спасла его. Она в некотором смысле спасла всех нас, дав нам с Ревиком то единственное, в чем мы нуждались, чтобы обрушить сеть Дренгов. Она дала ему повод нарушить правила Менлима.

Она дала ему настоящий повод, в который Менлим реально мог поверить.

Она умерла за это. Она пожертвовала своим ребёнком ради этого.

Ревик в панике не подумал, что случится с ней, и как легко Менлим отследит это до Чарли. Он не подумал, что Менлим сделает с ней, чтобы добраться до него. А может, Ревик слишком паниковал, чтобы осмыслить этот факт.

Какова бы ни была правда, из-за него убили Чарли.

Из-за него убили маленькую дочку Чарли.

Косвенно я тоже была виновата в их гибели.

Я убила их, будучи причиной, по которой Ревик мыслил недостаточно ясно, чтобы замести следы, выждать несколько ночей и дистанцироваться от наложницы Лао Ху. Конечно, зная Менлима и то, под каким наблюдением он тогда держал Ревика, Дренги наверняка всё равно отследили бы это до Чарли, но он мог бы попытаться.

Я убила их и в другом отношении; Чарли помогла Ревику, поскольку в её глазах это был единственный способ помочь мне.

Она помогла Ревику, потому что никогда не помогала мне — с Дитрини, с Вой Пай.

Крик, который издала Чарли, когда люди Менлима всадили пулю в голову той малышки, эхом отдавался в моём разуме и свете, убивая какую-то часть меня. Я чувствовала, что это убило что-то и в Ревике — и когда он смотрел на это в реальном времени, и когда он смотрел на это сейчас, со мной. Его крик был беззвучным, но он не прекращался с той ночи, как он стал свидетелем их убийства, стоя коленями на траве.

Он не говорил мне.

Он не говорил мне, потому что знал, что я буду себя винить.

Вся эта ситуация была одним сплошным невероятным мозговыносом.

Лёжа на импровизированной постели на полу пещеры, я силилась дышать, и слёзы молча катились по моему лицу. Я чувствовала, что мой разум и сердце разрываются на куски, пока я смотрела, как он играет роль дегенерата с полным отсутствием самоконтроля. Я видела его с наложницами, видела, как он проводил операции, создавал конструкции, смотрела, как другие видящие Дренгов высмеивают его, соблазняют, изводят, плюют на него, как он напивается каждый вечер почти до коматозного состояния, даже будучи в одиночестве.

Я смотрела, как он бежал через тот подземный бункер под Запретным Городом.

В этот раз всё было настолько сильнее.

Воспоминания были намного яснее, намного живее, намного острее. Мне не казалось, будто я вижу воспоминания через него. Мне даже не казалось, что я переживаю эти воспоминания с ним.

Мне казалось, что я была им — не сейчас, а тогда, когда это случилось.

Я не могла достаточно разделить нас, чтобы осмыслить себя как отдельную персону. Я не могла создать дистанцию посредством времени, посредством его рефлексии о случившемся. Вместо этого мне казалось, будто я нахожусь внутри тех кошмарных сценариев и проживаю их с ним.

Я гадала, не было ли это отчасти связано с энергией здесь, у Шипрока.

Пока мы ехали сюда на лошадях, один из старейшин клана сказал, что в этом месте есть «глубинная магия». Он сказал, что она существует там тысячи лет, с тех пор, как их предки произнесли первые заклинания над этими красными скалами. Имя, которое они дали здешнему бункеру, построенному теми же предками, буквально переводилось как «Пещера Снов».

Мы с Ревиком находились внутри Пещеры Снов.

Закрыв глаза, я поднесла руку ко лбу и отдёрнула её, когда ощутила влагу.

Я вся вспотела, хоть и сбросила с себя шкуры и одеяла.

Этого я тоже не осознавала.

Я чувствовала, что Ревик растянулся рядом и наблюдает за мной. Я чувствовала его настороженность, пока он изучал моё лицо, его нерешительность относительно того, хочу я, чтобы он утешал меня, или нет. Я чувствовала, как он изучает мой свет и лицо, не зная, как я среагирую на него, учитывая то, что он только что показал мне.

Большую часть этого я осознала в ретроспективе.

В то время я потерялась в сбивающем с ног потоке света, от которого всё перед глазами размывалось, и это заставляло меня задаваться вопросом, где я нахожусь. Я едва чувствовала постель подо мной. Вопреки тому, каким острым и ярким было всё в его воспоминаниях, здесь я чувствовала себя наполовину вне своего тела.

Я абсолютно тонула в свете.

Я чувствовала в этом так много Ревика, что у меня перехватило дыхание.

На сей раз перемена в моём свете не казалась постепенной. Она не была такой, как с другими воспоминаниями, которые мы просматривали — там я не замечала отличия сразу же. В большинстве случаев мне требовались часы, дни… иногда даже больше, чтобы осознать перемену.

На сей раз перемена была мгновенной.

Я чувствовала его сердце, бившееся возле моего. Я чувствовала, как его более размеренное дыхание стабилизирует меня, как его свет словно окружает меня, постепенно успокаивает по мере того, как я позволяла себе провалиться в него. Я чувствовала его боль, которая теперь была такой сильной, что я чувствовала, будто нахожусь под его кожей, чувствую, как жалуются нервные окончания, как его сердце начинает стучать сильнее при взгляде на меня, обнажённую и покрытую потом.

Я чувствовала его угрызения совести из-за своих реакций на меня — какую-то инстинктивную вину более молодого Ревика, будто с ним что-то не так, раз он не может вести себя как взрослый в отношении секса, особенно когда дело касалось меня.

Я чувствовала его ужас перед тем, что последует дальше.

Вспомнив, как он чувствовал себя в то время, вспоминая и чувствуя, как я открываю свет Джему, даже немножко, лёгкий проблеск… этого оказалось достаточно, чтобы напомнить ему, как сильно он не хотел всё это видеть.

Я чувствовала его ужас при мысли о наблюдении, как наши с Джемом отношения разворачиваются в реальном времени.

Я чувствовала его ужас при мысли о том, что он увидит, что Дракон сделал со мной в том подземном городе под Денверским аэропортом. Я чувствовала его ужас при мысли о том, что он увидит, как я реагировала на то, что он был с другими в Пекине.

Когда я подумала об этом, Ревик подвинулся ближе ко мне.

Он пропустил мои волосы через пальцы, будто не замечая, какой влажной я была от пота. Он покрыл поцелуями моё лицо, затем шею, привлекая меня поближе к себе.

— Мы можем сейчас потрахаться? — пробормотал он. — Мы можем сделать этого до остального? — прижавшись щекой к моему лицу, он водил носом по моей щеке и шее, заговорив ещё тише. — Потом я, возможно, не сумею с этим справиться. Возможно, я буду не в состоянии, Элли.

Подумав над его словами, я почувствовала, как сжимаются мои челюсти.

Всё ещё дыша чаще обычного, я покачала головой.

— Нет, — сказала я. — Ты сможешь справиться с этим, Ревик.

— Я правда могу не суметь…

— Сумеешь, — я повернула голову, посмотрев на него. — Мы оба сможем. Мы не станем уклоняться от этого. Не сейчас. Я хочу, чтобы ты был со мной в этом, — на мои глаза навернулись необъяснимые слёзы. — Я хочу, чтобы ты был со мной в этом. Понял?

Последовала пауза.

Затем Ревик медленно кивнул.

— Понял.

Удерживая мой взгляд, он ещё несколько секунд всматривался в мои глаза. Что-то в том, как он смотрел на меня, говорило об одном — он замечает разницу в светах нас обоих. Раньше он настолько затерялся в чувстве вины и боли, что не обращал внимания.

Чем дольше он смотрел на мой свет и на меня, тем сильнее укреплялась его решительность.

После очередной паузы он кивнул во второй раз и сжал челюсти.

Он поцеловал меня в губы, притягивая своим светом, пока я не приоткрыла рот.

Его язык был горячим, когда он углубил поцелуй. Он запустил пальцы в мои волосы, опустив на меня свой вес и придавив меня сильнее, когда я обхватила его руками. Я чувствовала, как его боль становится невыносимой, когда он вновь поцеловал меня, обвив другой рукой мою талию и спину.

Эта боль не ослабла, когда Ревик поднял голову и всмотрелся в мои глаза.

Я снова задышала тяжелее, вздрагивая от собственной боли, подавляя тесноту в груди, пока мои пальцы цеплялись за него.

Глядя на Ревика, на его длинные чёрные волосы, спадавшие с одной стороны лица, на мрачно поджатые губы, я чувствовала, как моя боль усиливается. Он был так красив. Всё в нем притягивало меня, и сейчас эта тяга была как никогда сильной. В некотором отношении я до сих пор не верила, что он вообще хочет меня… и уж тем более, что мы женаты, что у нас есть общая дочь.

После событий прошлого года он снова казался мне абсолютно новой личностью, и я почти нервничала, всматриваясь в его лицо.

Может, я просто видела его более ясно. Может, я осознавала всё то, что не видела в нём ранее так ясно, или что мои предположения о нём были ошибочными.

— Ты готова? — ворчливо спросил он. — Я не хочу больше ждать, Элли.

Посмотрев на него, я кивнула.

Я испытывала лишь необъяснимое облегчение.

Глава 48. Последний раз в одиночестве

Так же, как я была им и проживала те моменты с ним, Ревик был мной.

Находиться по другую сторону было даже более странно.

Это являлось одновременно облегчением и источником чувства вины — ощущать его так глубоко во мне. Мы словно делили одно тело, один свет, одно дыхание в лёгких, один разум.

Я гадала, не сыграла ли свою роль Пещера Снов.

Я гадала, было ли бы это таким же интенсивным в любом случае, или же человеческая магия этого места помогала нам и сейчас, ускоряя процесс, не давая нам уклоняться и уворачиваться от того, что нам надо увидеть и почувствовать, помогая нам покончить с этим раз и навсегда.

В любом случае, проживать всё это с ним почему-то было легче для меня.

Если честно, чувство вины отчасти могло быть связано с этим.

Я знала, что моё присутствие здесь наверняка ничего не облегчит для него, но его присутствие было огромным облегчением для меня. Мне всё равно предстояло заново испытать те десять ужасных месяцев. Мне пришлось вспомнить всё, что я чувствовала, каждую совершенную мной ошибку, каждую идиотскую вещь, которую я сделала и сказала.

Разница в том, что в этот раз мне не пришлось быть одной.

Ревик был здесь, со мной.

Я была не одна, и я это чувствовала. По какой-то причине это сыграло огромную роль.

Да, временами всё равно было пи*дец как тяжело.

Я чувствовала его боль и страх. Я чувствовала его вину за то, что со мной случилось, за то, в какое положение он меня поставил, за то, что он заставил меня сделать ради нас, ради него, ради Лили. Я чувствовала его страх, когда я боролась с Драконом в тех пещерах. Я ощутила проблеск его гордости и изумления, когда он увидел, что я атаковала телекинезом с полной силой, оттолкнула Джема и сама сразилась с посредником.

Я почувствовала его ужас, когда Дракон высвободился.

Я почувствовала его ужас от того, что Дракон сделал со мной потом.

Я слышала его крик, пока он смотрел, как Дракон клеймил меня, и слыша эхо моих криков в тех туннелях под камнем.

Ревик был со мной, пока я сидела за рулем внедорожника, ехала в лагерь и слушала, как Джем орёт на меня, а сама была слишком онемелой, чтобы осмысливать его слова. Ревик был со мной, когда я встретилась с президентом Брукс в том фермерском доме на окраине Денвера. Он был со мной, когда я через несколько часов почувствовала его в Китае с кем-то другим.

Его горе почти ошеломило меня, когда я ощутила его осознание, насколько неудачным был тот момент, в который он позволил другой женщине дотронуться до него.

Для него всё было хуже, потому что я понимала, что он не ожидал этого; его реакция была связана с тем, насколько несчастной, одинокой и раздираемой противоречиями я была, когда он и Лили находились так далеко. Я чувствовала его реакцию на то, как я тянула резину и не начинала отношения с Джемом.

Он ощутил мои угрызения совести из-за оттягивания, ведь я знала, что Ревик ждал, когда я выполню свою часть плана. Я чувствовала его смятение, зеркально вторящее моему в отношении того, как Джем обращался со мной в первые недели, и моё смущение в ночь, когда я попыталась его соблазнить, а Джем выкинул меня из его комнаты.

Я ощущала его озадаченность из-за моего беспокойства, вдруг я никого не сумею соблазнить — не только Джема, а вообще никого — и полностью подведу Ревика, тогда как он рассчитывает на меня.

Я чувствовала, как Ревик реагирует на злость Джема в его адрес.

Я чувствовала его смятение из-за того, что со стороны Джема могло быть ревностью или яростью на Ревика за то, что он поставил меня в такое положение, зная, что я этого не хотела, и что это всё усложнит.

В этот момент я, возможно, впервые ощутила от него сочувствие к Джему.

Смятение Ревика лишь усилилось, когда мы с Джемом начали спать вместе.

Я ощущала его горе, иррациональный жар ревности и страха, даже в тот самый первый раз в моей комнате в Лэнгли. Я чувствовала его злость на Джема из-за вещей, которые он говорил, из-за того, какого секса он хотел, из-за того, как он со мной разговаривал и обращался. Я ощутила его злость на Джема за то, что он заставил меня признаться в желании к нему, заставил сделать даже первый секс интимным. Похоже, сильнее всего его беспокоило то, как Джем вёл меня со мной. Отсутствие уважения, самонадеянность, агрессия… откровенная сексуальность.

Я чувствовала, что это шокировало его.

Не таким он помнил Джема или сексуальность Джема.