Солнце

По этой причине и многочисленным другим я продолжала мониторить нас четверых с помощью своих верхних структур, насколько это было возможно.

Что касается того, где мы были, я всё ещё адаптировалась к этому факту где-то в своём разуме и свете.

Я чувствовала, что и Касс тоже адаптируется, хотя это она направила нас сюда.

В отличие от того, что предположила бы я, Списочники не были заточены в недрах Ватикана, не были закованы в какой-нибудь пещере под Собором Святого Петра в окружении человеческих черепов, могил мёртвых священников или чего-то такого.

Вместо этого они были заперты в железной клетке на главной арене Римского Колизея.

Они реально заново отстроили эту штуку, бл*дь.

Теперь, когда мы были здесь, когда я видела это своими глазами, я невольно таращилась на всё это, теряясь в деталях стадиона вокруг меня и в его новизне, вопреки возрасту оригинальной постройки. Если проигнорировать флаеры, стили одежды, голографические рекламы и гигантские жидкокристаллические экраны, то такое чувство, будто нас телепортировали в прошлое.

Люди заполняли трибуны вокруг нас — их было где-то пятьдесят-шестьдесят тысяч.

Большинство, казалось, устроилось тут на круглые сутки.

Они принесли подушки для сидения, подушки под головы, одеяла, кулеры, наладонники, бутерброды, фрукты, бутылки вина. У некоторых имелись зонтики и ручные вентиляторы от жары. Некоторые привели с собой домашних собак. Другие принесли большие свистки, надели широкополые шляпы. Все, похоже, пребывали в отличном настроении, и чертовски многие выглядели пьяными, хотя сейчас ещё не было и четырёх часов дня. Большая часть алкоголя казалась домашним, даже вино.

Мы сидели не совсем на галёрке, а примерно посередине, поближе к высоким трибунам, но всё равно относительно близко к овальной арене, засыпанной песком. Нам удалось получить места прямо напротив от того, что раньше было ложей императора — может, потому что большинство дневных «развлечений» исполнялось в основном для зрителей в ложе, отчего места вокруг них и за ними пользовались большей популярностью.

Из-за этого мы иногда смотрели на представления под странным углом.

Конечно, дни императоров и их королевских дворов давно миновали.

Теперь на тех плюшевых сиденьях восседали лидеры культа Миферов. Они отдыхали на подушках, созерцая события дня.

Даже теперь, спустя час нашего бдения здесь, масштабность стадиона и сам факт, что он вообще существовал, всё ещё привлекали моё внимание. Конечно, в новой версии имелись современные штрихи. Жидкокристаллические экраны висели в воздухе над самыми верхними сиденьями, подвешенные под тёмно-красным тентом, который перекатывался рябью как органика и блокировал самые жаркие лучи послеобеденного солнца. На входе сюда мы прошли через турникеты с проверкой крови и сканирование флаерами, миновав ещё больше экранов.

Мы купили билеты через гарнитуры в каменном здании в парковой зоне, прямо за главными воротами. От владельца магазина, на которого надавил Ревик, мы узнали, что они по-прежнему использовали систему кредитов, хотя она по большей части ограничивалась официальными транзакциями.

Всё остальное делалось за крупицы золота или за бартер.

Войдя в сам колизей, мы прошли через широкий парк, где они возвели каменную статую колосса подобно тем, что существовали в римские времена, и поставили её в центре овального газона в конце тенистой аллеи, обрамлённой деревьями.

Однако вместо императора Нерона или бога Солиса, которые существовали в оригинале, теперь статуя изображала голого мужчину с изогнутым драконьим хвостом. Его широко раскрытые драконьи глаза смотрели на нас из-под массивных каменных крыльев, а его ноги были слегка расставленными. Я невольно подметила, что они сделали статуе до странного большое мужское достоинство.

Войти в колизей было всё равно что войти в другой мир.

Каменные арки, выстроенные одна за другой, образовывали круглые коридоры.

На каждом уровне эти коридоры были заполнены торговцами, предлагавшими всё, от сувенирных футболок и браслетов ручной работы до изумительного ассортимента домашней еды и напитков. В отличие от зоны самого стадиона, киоски с едой и прилавки уличных торговцев были примитивными; многие из них состояли из одеяла, расстеленного на низеньком столе или даже на полу.

Это скорее напоминало мне тот рынок под открытым небом в Дубровнике.

В основном старухи и дети продавали куски мяса и фруктов, сушёные сливы, попкорн, бутерброды с сыром и мясом, вино и злаковый алкоголь в бумажных стаканчиках, небольшие порции салатов, квадратные ириски, хлеб, пиццу, картошку фри и небольшие пирожные с розовой или шоколадной глазурью. Я не видела никаких холодильных аппаратов, и все прилавки с готовящейся едой использовали газовые или даже угольные костры.

В результате коридоры под трибунами становились задымлёнными, жаркими и провоцировали клаустрофобию. Несмотря на дым, в воздухе кишели насекомые, привлечённые едой.

Из-за близости туалетов тут также воняло.

Когда мы добрались сюда, стадион был почти полностью заполнен. Чтобы лучше представлять, куда идём, мы купили виртуальную программку у потного мужика, отдав за неё крупичку золота. Используя ту же валюту, мы также купили четыре пары виртуальных очков, управлявшихся через гарнитуру, а также сушёное мясо, воду, фруктовый сок, хлеб, сыр и сушёные яблочные дольки.

Холо говорил и читал на итальянском, так что он смог перевести программку для меня и Касс. По его словам, первое мероприятие начиналось в восемь утра, а последнее тянулось до глубокой ночи. Убийство Списочников произойдёт за ужином.

После этого значился какой-то современный цирк с акробатами и животными. Потом начнутся матчи по рукопашному бою между людьми. Это продлится до тех пор, пока не пройдут все схватки и не будет объявлен последний победитель — по словам Холо, программка обещала это примерно к полуночи. Я заметила, что главным призом в человеческих боях было стадо из пятидесяти голов скота и некое количество кредитов, ценности которых я не знала.

Хоть это и не было последним пунктом в расписании, убийство Списочников значилось как главное событие.

Мы видели, что среди сувениров продаётся намного больше вещей, связанных со Списочниками, нежели с бойцами, атлетами или артистами. В коридорах под стадионом торговцы предлагали всё, начиная от кусочков одежды Списочников и заканчивая сосудами с их кровью и прядями их волос — видимо, граждане Рима считали это священными реликвиями. Миниатюрные самодельные помосты, дополненные столбами для порки и цепями, стояли на столах рядом с полноразмерными копиями кнутов, медных кастетов и ножей, которыми пользовались палачи.

В одном ларьке даже продавались капюшоны палачей вместе с шляпами от солнца и солнцезащитными очками.

Я видела, как дети носятся вокруг них и восторженно визжат.

Используя свой свет, чтобы заставить продавца отвернуться, я схватила пару медных кастетов и кнут, с лёгкостью спрятав их в сумку.

Я видела, что Касс заметила и нахмурилась, но ничего не сказала.

Согласно программке, после убийства Списочников состоится церемониальный уход лидеров Миферов.

Предположительно в отсутствие их религиозных лидеров ночная толпа будет смотреть цирк вместе со своими детьми, а затем напьётся до отупения, на протяжении остатка ночи наблюдая, как люди избивают друг друга.

Я лишь надеялась, что большинство детей заснёт прежде, чем начнутся финальные мероприятия.

С другой стороны, учитывая остальную программу дня, может, это и не имело значения.

Списочники уже были выставлены напоказ, голышом в старомодной железной клетке прямо под ложей с лидерами Миферов. Возле них и прямо напротив императорской ложи стоял помост с деревянными шестами, украшенный железными цепями.

Голодные и исхудавшие львы охраняли клетки Списочников, будучи прикованными так, чтобы иметь возможность дойти прямо до железных решёток. Львы расхаживали туда-сюда, периодически рыча. Они бросались на Списочников всякий раз, когда кто-то высовывал руку или ногу за решётки, а иногда и безо всякой причины.

Что касается мест в ложах, они были украшены красной и золотой тканью, уставлены рядами широких мягких стульев, перемежавшихся низкими столиками. Вдоль стен стояли видящие с безвыразительными лицами, одетые во всё чёрное и носившие кровавые ошейники. Я уже проверила ту зону своим светом и почувствовала ОБЭ-поля вокруг самой ложи, а также какое-то поле, которое, судя по ощущениям, имело больше Барьерного компонента.

Используя виртуальный бинокль, я могла видеть, как слуги ходят вокруг тех широких мест, наполняют бокалы и кубки, приносят тарелки с пиццей, бутербродами, начос и пастой, даже обмахивают потные лица лидеров, массируют им ступни или плечи.

Похоже, все люди в тех ложах были мужчинами, одетыми в тёмно-коричневые или чёрные монашеские одеяния. Как и мужчина, который вёл солдат под землёй, все они носили одеяния, украшенные огромным символом трискеля из трёх спиралей.

Возможно, неудивительно, но все слуги, похоже, были женщинами.

Пока что я не узнала никого из тех, что мы видели в ложах.

Я также не узнала никого из Списочников, но заметила, что как минимум некоторые были видящими. Я насчитала четверых, которым не могло быть больше восемнадцати, если бы они были людьми.

— Там есть Барьерное поле, — тихо сказал мне Холо, подбородком указав на ложу. — Подобное тому, что мы видели в доках Нью-Йорка.

— Тогда к чему все видящие? — спросила я так же тихо. — Они здесь ради шоу?

Холо нахмурился.

— Не ради шоу. Но они здесь и не для поддержания щита. Я почти задаюсь вопросом, может, они сканируют толпу из-за того щита. Ищут шпионов. Неверующих, — он одарил меня невесёлой улыбкой, но глаза оставались жёсткими. — …Безбожников. Богохульников. Ну, ты поняла.

— Он прав, — сказала Касс так же тихо, наклонившись ко мне с другой стороны. — Это поле сильно. Оно также работает против телекинеза. Я немножко надавила, просто чтобы проверить. Должно быть, это та странная технология видящих, о которой рассказывала нам Данте. Та же, которую они используют для охраны городских ворот.

Я глянула на неё, слегка нахмурившись, но кивнула.

Мы знали, что могут быть части Рима, где наш телекинез не сработает. Данте предупредила нас об этом во время нашей последней связи с ней и Виком.

— У тебя есть доступ к профилям Списочников? — спросила я у Холо, наклонившись к его уху. — В твоей гарнитуре. Ну, к тому, что собрала Данте.

Холо покачал головой.

Он ни на секунду не сводил взгляда с покрытой песком арены.

Выдохнув, я кивнула. Нам пришлось оставить большую часть наших разведданных позади, на лодках Атвара. Я помрачнела ещё сильнее, подумав об этом и о том, какой информацией мы уже поделились с его людьми в Хорватии.

Подражая позе Касс и опираясь локтями на спинку широкой каменной скамьи, я поправила свои солнцезащитные очки и сосредоточилась на арене, изо всех сил стараясь выглядеть как нормальный человеческий зритель. В данный момент нам демонстрировали рукопашные бои, в которых видящие убивали других видящих. Пусть это было, пожалуй, последнее, на что мне хотелось смотреть в данный момент, я испытывала облегчение из-за того, что убралась из тех коридоров внизу, с их густым мясным запахом, вонью мочи и горелого пластика.

В тени тента, который изредка колыхался лёгким ветерком, трибуны ощущались откровенно божественными в сравнении с коридорами. Я то потягивала холодный ягодный напиток, то жевала сушёное мясо и пыталась притворяться заинтересованной, пока четыре пары видящих внизу нападали друг на друга с оружием и щитами, которые выглядели так, будто им несколько сотен, а то и тысяч лет.

Конечно, всё в сражениях было неправильным.

Все видящие поверх своей брони в стиле Древнего Рима носили те кровавые ошейники.

Ещё сильнее ошейников тревожило пустое выражение в их глазах и на лицах, пока они замахивались друг на друга массивными мечами, иногда топорами или более замысловатыми древними орудиями из железа, покрытого шипами. В последних раундах боёв мы видели, как два видящих сражались пылающими мечами. Они дрались бездумно, как будто зациклившись на убийстве друг друга и не переживая, победят они сами или проиграют.

Они также сражались медленно, переставляя ноги размеренными шаркающими шагами.

Это ни капли не походило на схватки mulei между видящими, которые я видела за последние годы. В mulei умелые бойцы часто двигались так быстро, что мои глаза не успевали за ними следить. Их зрение было зорким, их света были зоркими, а выражения лиц — сосредоточенными.

А это напоминало драку зомби.

За своими солнцезащитными очками я стала наблюдать за монахами в ложе, и тут толпа вокруг нас восторженно взревела, и люди со всех сторон вскочили на ноги.

Глянув на крепко сложенного итальянца лет пятидесяти, который вскинул кулак в воздух по другую сторону от Фиграна, я слегка поморщилась при виде ослепительной улыбки на его лице. Я увидела, что Фигран тоже смотрит на него, скривив губы так, словно он увидел особенно уродливое животное.

Когда Фигран не отвернулся, я щёлкнула его своим светом.

Нам меньше всего надо, чтобы Фигран начал мутузить кулаками пьяного итальянца.

Провидец моргнул, затем повернул голову, посмотрев на меня.

«Весьма странно, — заметил он в моём сознании. — Не так ли, прекрасная сестра? Это цирк крови. Они все должны быть голыми… покрытыми кровью. Трахаться и есть в ней».

Слегка нахмурившись, я слегка прищёлкнула языком.

Я решила проигнорировать его последние слова.

«Это правда странно, Фиг, — пробормотала я, используя верхние части своего света, чтобы пообщаться с теми частями его, которые жили в том же месте. — И да, люди здесь ведут себя странно. Но не говори вот так со мной здесь, ладно? Нам надо оставаться неприметными. Это подразумевает и Барьер тоже».

Он моргнул, глядя на меня с непонимающим выражением.

Судя по его лицу, я не была уверена, осмыслил ли он хоть что-то из моих слов.

Когда он снова уставился на улыбающегося итальянца, Касс раздражённо вздохнула.

Она была более прямолинейной, чем я. Когда он не перестал пялиться, она с силой треснула его ладонью по бедру.

Он подпрыгнул и перевел на неё взгляд.

— Да, моя прекрасная подруга?

— Не будь грубияном, Тони, — предостерегла она, заговорив по-итальянски. — Оставь славного мужчину в покое.

Я слегка моргнула, удивившись. Внезапно я вспомнила, что в старших классах она изучала итальянский. Я выбрала испанский. Честно говоря, я подумала, что итальянский был странным выбором для жительницы Калифорнии, но она всегда хотела приехать сюда.

Подумав об этом сейчас, я снова нахмурилась.

Я не потрудилась посмотреть на арену, чтобы узнать, из-за чего толпа ревела и завывала. Мы пробыли здесь достаточно долго, чтобы я знала, что именно означали крики и улюлюканье. Кто-то получил серьёзный удар… наверняка смертельный.

Или ход схватки резко переменился.

В любом случае, мне не нужно было знать детали.

— Бл*дские куски ё*аного дерьма, — пробормотал Холо рядом со мной, крепко поджав губы и глядя через свои зеркальные голубые очки.

— Эй, — пробормотала я, наклонившись к его уху. — Не позволяй этому влиять на тебя, брат. Нам нужно оставаться неприметными.

— Ни один из этих ridvak червей не чувствует меня, — он фыркнул с отвращением, оглядываясь по сторонам. — Они слишком заняты, дроча в попкорн, чтобы заметить мои слова. Я наверняка мог бы прокричать об этом, и они бы не заметили.

Я уже давно не слышала, чтобы он использовал такие слова. Раньше, когда Ревик работал на Салинса и Дренгов, а Холо работал на Ревика, я слышала такое постоянно.

— Они видят твоё лицо, — сказала я, взяв его за руку. Послав лёгкий импульс тепла в его грудь, я попыталась успокоить его злость. — Эй. На тебе надеты солнцезащитные очки. Не смотри, если не можешь с этим справиться. Я не смотрю.

Холо помрачнел.

— Я всё равно буду это слышать. Я всё равно буду это чувствовать.

— Мы не можем спасти их всех, — сказала я тише, с лёгким предупреждением в голосе. — Сохраняй веру, брат. Ты знаешь брата Меча. Он сделает всё, что сможет.

Я почувствовала, что Холо услышал это.

Когда мои слова отложились в сознании, я также ощутила, как он предпринимает попытку успокоить свой свет.

Через несколько секунд он кивнул, сжимая мою руку в ответ.

Он оторвал взгляд от боя, за которым наблюдал, и вместо этого сосредоточился на мне, хотя его глаза оставались невидимыми за зеркальными солнцезащитными очками.

— Как думаешь, Джакс в порядке, Сестра Элли? — сказал он.

Я моргнула.

Джакс был в Соединённых Штатах с Декланом.

Я вроде как забыла об этом в свете всего происходящего. Холо и Джакс были близки всё то время, что я их знала. Временами я воспринимала их почти как единое целое, а не двух раздельных личностей. Я всё ещё не знала точную природу их отношений, но знала, что время от времени они бывали любовниками, а также являлись практически неразлучными друзьями.

— Я уверена, он в порядке, брат, — сказала я после затянувшейся паузы. — Последнее, что я слышала — Деклан сообщил, что они где-то в Нью-Мехико. Он никого не потерял после отъезда из Вирджинии. Включая и Джакса.

— Их осталось совсем немного, — пробормотал Холо, почти не слыша меня. — Эта covic jurekil’a сука убила большинство из их группы, так что лишь немногие выжили, чтобы преследовать её.

Я мягко прищёлкнула языком, лишь слегка вздрогнув от того, как он назвал Чандрэ.

Но я ничего не сказала.

Продолжая хмуриться, Холо снова посмотрел на арену.

— Она едва не убила Джорага, — добавил он, по-прежнему говоря тихо. — Gaos d’lanlente. Джор же ходячая гора, бл*дь. Очень хороший боец. Я бы подумал, что только босс или ты могли бы убить Джора. Может, Врег, — он повернулся, глядя на меня. — А Джакс маленький по меркам видящих.

— Их застали врасплох, — напомнила я ему, крепче сжимая его руку. — Он с Декланом. И Тореком. Они присмотрят за ним.

Вспомнив, что я узнала про Торека за последние недели в ходе деления воспоминаниями с Ревиком, я нахмурилась.

— В любом случае, — сказала я, вытолкнув Торека из мыслей. — Врег, Джон, Мэйгар и многие другие скоро встретятся с ними. Может, они уже с Джаксом и остальными.

После очередной паузы Холо вздохнул.

— Надеюсь, — опираясь локтями на каменную скамейку, он выпустил мою руку и снова глянул на меня через голубые солнцезащитные очки. — Он справлялся не очень-то хорошо. Джакс. Ну, ты понимаешь. После Нью-Йорка.

Я слышала это, но не знала детали.

Я не была с ними в Нью-Йорке — не в тот момент.

Нахмурившись, я невольно подумала, что Джаксу дерьмово не везло на операции в последний год. Сначала он сопровождал Ревика в Нью-Йорке, потом отправился на вылазку в Вашингтон с Локи, где они угодили в засаду и потеряли Онтари. Затем он застрял со мной в Денвере, после чего оказался в том кошмаре в Лэнгли, где Чандрэ прикончила больше половины команды.

Должно быть, Холо услышал какую-то часть этого. Он выдохнул.

— Ага, — сказал он. — Вот это я и имею в виду.

Глянув на него, я кивнула.

— Я понимаю. К сожалению, сейчас у нас нет безопасного места, где брат Джакс мог бы расслабиться, — подумав об этом, я фыркнула. — Если честно, он, пожалуй, сейчас находится в лучшем месте из возможных… учитывая всё остальное.

Холо кивнул.

Медленно выдохнув, он кивнул ещё раз.

После этого мы долго просто сидели там и притворялись, будто смотрим бои видящих, а на деле изучали Колизей, Списочников и монахов в ложах.

Я также заставила себя посмотреть часть самих боёв. Я знала, что в конечном счёте кто-то заметит, если я вообще не буду смотреть. Я даже заставила себя встать и покричать несколько раз вместе с остальными людьми на трибунах.

— Долго ещё? — пробормотал Холо, когда я только что села после одного из таких разов.

— Не знаю. Они отстают от графика боёв? Такое чувство, будто отстают.

Я подождала, пока он просмотрит список боёв.

— Может, минут на двадцать, — признался он после небольшой паузы. — Может, чуть больше. Мне приходится угадывать имена, и я точно не знаю, какой бой проводился, когда мы пришли. Они ещё не вывели финальные пары видящих, так что я предполагаю…

Его речь оборвалась.

Выпрямившись, он приподнял солнцезащитные очки, показывая поразительно голубые контактные линзы и золотисто-голубой макияж глаз.

Уставившись на покрытую песком арену, он пробормотал себе под нос на прекси.

— Gaos, — сказал он. — Что он творит, бл*дь?

Я проследила за его взглядом.

Когда я увидела стоявшего там мужчину, по мне пронёсся страх.

Я ожидала, что это будет Ревик, что он не выдержит порочности колизейских развлечений и выйдет, чтобы положить всему конец… но перед императорской ложей появился не Ревик.

Это был Балидор.

Рядом со мной Касс резко втянула воздух.

Должно быть, он вышел из одной из дверей-люков в полу стадиона.

На нём была полная боевая броня в стиле Древнего Рима — такая же, как у других видящих на арене. Но после этого сходство между ними заканчивалось. На нём не было ошейника, и его серые глаза оставались ясными, а шаги — уверенными и грациозными. Он проигнорировал дерущихся видящих, проходя между ними, прямиком к императорской ложе и монахам, сидевшим внутри.

Я наблюдала, наверняка с разинутым ртом, как он с мрачной решительностью идёт к пустому участку песка прямо под ложей. Я заметила, что монахи отреагировали, перестав нежиться и болтать меж собой. Они сели прямо, их взгляды не отрывались от Балидора.

Они наблюдали за его приближением, явно будучи заинтригованными и встревоженными. Они испытывали любопытство при виде видящего без ошейника перед ними. Я не могла понять, узнали ли они, кто он.

Я невольно заметила саму ложу, пока всматривалась в лица людей.

Постройка была прекрасна в той манере, которая никогда не устареет.

Целиком сделанная из тёмного дерева и белого песчаника, она выделялась на фоне окружающих трибун деревянной крышей, охранниками с копьями, гобеленами, мраморными стенами, высокими вазами и фонтанами. Полупрозрачные белые занавески трепетали на бризе с обеих сторон вместе с кроваво-красными флагами с символом трёх спиралей. Флаги висели на чёрных шестах, которые держали охранники, стоявшие на страже в передней части ложи, которая выходила на арену.

Балидор без колебаний шёл к ним, сжимая в руке меч.

Он выглядел до странного естественно и в этой одежде, и со старинным оружием. Он также странно напоминал короля в своей типично балидоровской манере.

Касс, сидевшая рядом со мной, совсем не обрадовалась этому зрелищу.

Я почувствовала, как её свет реагирует смятенной массой эмоций, ожесточаясь и искря, источая густое нестабильное напряжение, которое заставило меня стиснуть зубы. Я буквально ощущала, как она задержала дыхание, сжала руки в кулаки и прикусила губу, словно заставляя себя хранить молчание. Как Холо и монахи в ложе, она выпрямилась и подалась вперёд, уставившись на мужчину-видящего, пока тот грациозно шёл по песку.

Глядя на неё, я осознала — по-настоящему осознала, возможно, впервые.

Она была влюблена в Балидора.

То есть, по-настоящему влюблена.

Почему-то потрясённая этим открытием, я прикусила губу, стараясь не реагировать. Мой взгляд вернулся к арене, губы хмуро поджались.

Что бы это ни было — что бы ни задумал Балидор, бл*дь — это не было частью плана. По крайней мере, это не было частью нашего плана, о котором мы договорились перед тем, как разделиться.

По мере того, как всё больше и больше людей замечало одинокого видящего, шагавшего к ложе, толпа вокруг нас постепенно притихла.

Не шевелясь, они наблюдали, как Балидор идёт по песку; его движения явно выдавали в нём видящего — дикие, почти хищные повадки. Когда рядом не было Ревика или Варлана, лидер Адипана выглядел даже выше обычного, выше любого человека в той ложе. Походка Ревика была не совсем такой, но достаточно похожей, чтобы я внезапно вспомнила, насколько хорошо Балидор умел драться.

Видящие на арене перестали сражаться друг с другом и наблюдали за ним.

Они следили глазами за его продвижением, словно будучи озадаченными.

Что-то в виде настоящего видящего, который двигался как видящий, убирал волосы как видящий, выглядел как видящий, и имел несломленный свет, как будто вызвало короткое замыкание в программе других видящих. Они перестали убивать друг друга и уставились, наблюдая за Балидором так, будто увидели в нём призрак прежних себя.

Не дойдя до радиуса досягаемости исхудалых львов и их цепей, Балидор остановился.

Посмотрев на монахов, он прочистил горло.

Должно быть, при нём имелось какое-то усиливающее устройство, поскольку мы все это услышали. Звук его покашливания эхом разнесся по Колизею.

— Я бы хотел поговорить с вашим лидером, — сказал он.

Он говорил по-английски, сохраняя официально вежливый тон.

Пока он говорил и после этого, его серые глаза не отрывались от лиц в ложе. Он не разжимал хватки на рукоятке тяжёлого меча. Выражение его лица оставалось спокойным, но суровым.

— Я Балидор из Адипана, — сказал он после паузы, во время которой никто не вышел вперёд и не сказал ни слова. — У меня есть послание для того, кто возглавляет эту банду убийц, истязателей, еретиков и поработителей, которая в нынешнее время засела в благородном и священном городе Рим… послание от моего возлюбленного посредника, приходящегося братом Дракону… от Прославленного Меча.

Глава 37. Ультиматумы и запросы

Когда он договорил, молчание сгустилось.

Такое чувство, будто все в Колизее задержали дыхание.

Затем я готова была поклясться, что услышала смещение одежды, костей, мышц и кожи, когда все головы повернулись, а взгляды метнулись к той ложе из тёмного дерева и песчаника, а также к сидящим там монахам, чтобы увидеть, как ответят лидеры Миферов.

Мой взгляд тоже устремился туда.

Используя виртуальный бинокль, я сканировала каждое лицо в той ложе.

Моё сердце уже гулко стучало в груди, дыхание учащалось.

Я знала, что отчасти это реакция на свет Касс, паникующей рядом со мной, но по большей части это чисто из-за того, что наши с ней мужья, видимо, вычеркнули изначальный план, а мы понятия не имели, чем они его заменили.

Изначально Балидор, Ревик, Иллег, Стэнли и Далай должны были проникнуть на нижние уровни, устранить достаточно охранников, чтобы расчистить дорогу, и прийти за Списочниками, как только Миферы приготовятся начать казнь. Идея сводилась к тому, чтобы дождаться повода для открытия клеток и быстро вытащить их… и они сделали бы это, пока мы с Касс отвлекали всех телекинетическим световым шоу.

Ревик и его команда должны были вывести пленников через двери-люки. Ревик взял бы на себя наступление, тогда как Балидор занялся бы обороной, отчасти используя свой свет, чтобы контролировать крупных животных и с их помощью отогнать человеческих охранников.

Касс, Холо, Фигран и я выбрались бы с бегущей толпой.

Мы назначили точку встречи в заброшенном доме недалеко отсюда.

План был отнюдь не безупречным, но мы решили придерживаться принципа простоты.

Наше единственное преимущество сводилось к фактору неожиданности, поскольку они меньше всего ожидали, что мы явимся сюда, ведь это такая безрассудная выходка.

Я куда сильнее беспокоилась о том, как вытащить нас всех из города.

По рации мы слышали много переговоров о городских воротах и о том, как много ресурсов Миферы направили на их охрану, предположительно чтобы удержать нас внутри. Последние сообщения от Данте описывали ОБЭ-поля, видящих-разведчиков, человеческих солдат, вооружённые флаеры, поля сдерживания видящих, в которых телекинез мог не работать, минные поля, которые могли активироваться как на суше, так и в водных каналах, детекторы движения, сканирования тел, а также система паролей, которая могла запирать все стены.

По этой же причине мы решили прибегнуть к относительно незамысловатому плану по освобождению Списочников. Вместо армейского подхода мы решили полагаться на отвлечение, перенаправление, фактор неожиданности. Мы решили, что не сможем устранить лидеров Миферов; мы знали, что у них имеется подстраховка от телекинеза.

В то же время нам пришлось бы спровоцировать некоторую конфронтацию просто из-за того, где держали Списочников. Но идея сводилась к быстрой атаке — одна нога здесь, другая там.

Что бы ни делал Балидор в данный момент, это определённо не было быстрой атакой.

Это не был фактор неожиданности. Это противоположность неожиданности. Конфронтация с лидерами Миферов, предупреждение о том, что мы здесь, в Колизее, информирование прямым текстом, что Ревик возглавляет наши силы… всё это не вязалось с нашим изначальным планом.

Это была практически полная противоположность нашего плана.

В императорской ложе зародилось движение, и я повернулась.

Мой разум включился в работу, глаза сфокусировались, и я осознала, что какая-то часть моего света искала Ревика верхними фрагментами моего aleimi.

Я резко перевела взгляд в сторону императорской ложи.

С центрального места в переднем ряду встал монах с тёмными кудрявыми волосами. Он сделал несколько шагов вперёд, чтобы его тело оказалось на освещённом солнцем участке за пределами крыши ложи. Он посмотрел на Балидора, сцепив руки поверх чёрного одеяния. Два видящих с кровавыми ошейниками молча встали по обе стороны от него, оставаясь в тени.

Моей первой мыслью было то, что он молод.

Ну то есть, не так уж молод, но и не настолько стар, как большинство людей в той ложе. Учитывая седые и лысые головы монахов позади него, которые все выглядели лет на шестьдесят-семьдесят, а то и старше, его относительная молодость бросалась в глаза. Если этот мужчина был человеком, он едва ли был старше сорока с чем-то лет.

Если бы меня попросили угадать, я бы сказала, что ему где-то сорок четыре или сорок пять лет.

Его телосложение также отличало его от других монахов.

Его коллеги относились либо к одному, либо к другому концу спектра — либо тощие как скелеты, либо мягкие, округлые и с двойными подбородками, отчего их тела в монашеских робах словно растекались по плюшевым креслам.

Мужчина впереди обладал телосложением тяжелоатлета.

Широкая как бочка грудь определяла очертания его монашеской робы. У него были широкие плечи, тёмно-карие глаза, полные губы, узкая талия под тканым монашеским пояском. Мускулистые волосатые кисти руки и предплечья выглядывали из рукавов. Он не носил украшений, даже чёток.

Сделав ещё несколько шагов вперёд, он остановился на самом краю платформы, а монахи, сидевшие вокруг него, напряглись, и их лица отражали нервозность. Посмотрев на Балидора, молодой монах с тёмно-карими глазами снова скрестил руки на груди, помедлив лишь для того, чтобы поправить пояс, украшенный символом трискеля.

— Я Дейфилиус, — сказал он.

Его голос был мелодичным, обладал той манящей, лёгкой для слуха тональностью, которая свойственна актёрам и натренированным ораторам. Он смотрел на Балидора без страха, его глаза оценивали.

— …ваш Прославленный Меч здесь? — произнес он далее.

Несколько театрально оглядевшись по сторонам, он развёл руками в безмолвном вопросе, а полные губы хмуро и озадаченно поджались. Его слова зазвучали громче, становясь более высокопарными.

Я осознала, что его голос также чем-то усиливался.

— Могу я поговорить непосредственно с ним? — спросил монах, опустив руки и снова сцепив их перед собой. — Ибо я бы очень хотел обсудить с Прославленным Мечом то, что он сделал ранее сегодня, в недрах нашего славного города. Я бы хотел услышать его объяснение, почему он посчитал необходимым истребить буквально тысячи наших братьев и сестёр… все они были верными подданными Единственного Бога и Святого Дракона. Существа, которое ваш Меч теперь… удобно… называет братом.

Он помедлил, и его губы скривились ещё сильнее.

— Далее я бы хотел спросить у него, — продолжал монах. — …В лицо… каково это — убивать истинных мучеников Смещения, да ещё и в такой трусливой манере. Я бы хотел знать, каково это — осквернить такое святое место… место почитания, священное для моего народа и вашего… превратив его в кладбище.

Толпа вокруг нас загомонила.

Я услышала гул неодобрения, шипение, сердитое бормотание.

Гомон становился всё громче, волнами расходясь по Колизею. Рядом с нами встал крепко сложенный итальянец, который приложил ладони ко рту, чтобы вместе с остальными проорать «Фуу! Убийцы!»

Монах не отреагировал. Он смотрел на Балидора, и выражение его лица оставалось неизменным.

Я услышала, как Фигран, сидящий через два места от меня, бормочет себе под нос.

— Отец, — он взволнованно прищёлкнул языком. — Отец. Отец. Отец здесь. Он смотрит. Он слушает. Он наблюдает…

Я повернулась, уставившись на него.

По моей спине пробежала холодная дрожь.

Повернувшись обратно к ложе императора, я нацелила верхние структуры своего света на монаха, стоявшего на краю платформы. Я не могла пробиться. Я вообще ничего не чувствовала, наверное, из-за того анти-Барьерного поля, о котором упоминали Холо и Касс, не говоря уж о том, что делали видящие, стоявшие позади Дейфилиуса.

Однако поднявшись выше, я уловила нить… нить, поднимавшуюся к знакомому мне облаку, хотя я не позволяла своему свету подходить слишком близко. Свысока, с очень большой высоты я смотрела на это плотное спутанное облако, наполненное быстро движущимися, резкими, серебристыми светами.

После нескольких секунд сканирования я осознала, что Фигран прав.

Менлим.

Менлим был здесь… каким-то образом.

Я отключилась, уставившись на молодого монаха с кудрявыми тёмными волосами.

Менлим был здесь посредством этого мужчины. Конечно, я никак не могла знать это, не имела ничего конкретного, чтобы подтвердить это ощущение, но ловила себя на том, что чем дольше смотрю на него, тем сильнее убеждаюсь в своей правоте. Этот молодой лидер культа Миферов имел прямую связь с Менлимом, и эта связь была сильна.

Менлим действовал через него.

Возможно, Менлим даже говорил через него.

Но почему-то я сомневалась, что у него есть такая необходимость.

Менлиму не нужно было делать этого мужчину своей марионеткой в буквальном смысле слова. Брат Дейфилиус был истинным верующим. Добровольным мучеником, который с готовностью умрёт во имя высшей цели.

Я гадала, не он ли отдал приказ сжечь меня заживо в Нью-Йорке.

Я гадала, не он ли отдал приказ убить Даледжема на том самолёте.

Я не могла чувствовать его или других монахов в той ложе. Я даже толком не могла почувствовать Менлима. Я уловила отголосок его света и почувствовала связь с Дренгами. Я не осмеливалась подбираться ближе, зная, что Менлим и охраняющие Дейфилиуса видящие почувствуют меня.

И всё же я знала, что это правда.

Я также хорошо представляла себе, почему Ревик поменял планы.

Ещё одна дрожь дурного предчувствия пронеслась по моему свету. Зная Ревика, его реакция на влияние Менлима здесь могла быть не совсем взвешенной. Если Ревик почувствовал здесь Менлима… пусть даже Менлим не присутствовал здесь физически, пусть это всего лишь прямая линия с Дейфилиусом и его приятелями-фанатиками… это меняло всё.

Как минимум, это меняло всё для Ревика.

— Бл*дь, — пробормотала я.

Касс повернулась. Прежде чем я успела подумать об этом, мы с ней обменялись мрачными взглядами.

Затем мы снова посмотрели на арену, где Балидор стоял перед лидером армии Миферов, сжимая в правой руке тысячелетний меч.

Если Балидора испугали слова другого мужчины, то никакого намёка на это не отразилось на его красивом лице.

— Послание Меча простое, милорд, — вежливо сказал Балидор. — Оно также краткое. Он желает, чтобы вы передали опеку над каждым существом — человеком и видящим — в этих клетках.

Балидор взмахнул мечом, чтобы указать острием на голых Списочников, съёжившихся за железными решётками.

— …Если вы сделаете это, — добавил Балидор, вернув меч обратно и опустив его вдоль своей ноги. — Он не сожжёт весь ваш город дотла и не убьёт всех в нём.

Моргнув, я почувствовала, что мои челюсти сжались до боли.

— Бл*дь, — снова пробормотала я.

Я почувствовала, как сидящая рядом Касс соглашается.

«Фигран? — прошептал голос. — Брат? Ты меня слышишь?»

Голос скользнул в его сознание.

Мягкий, манящий, такой знакомый.

Фигран склонил голову набок, прислушиваясь. Он забыл про каменный стадион с развевающимися флагами, пропитанными кровью и костями. Он забыл о голубом небе и клочках облаков, которые он видел сквозь перекатывающийся органический тент. Он забыл о лимонном напитке со льдом, который он смаковал на языке, и о пряном мясе, которое жевал. Он забыл про потного, пахнущего вином мужика, который сидел рядом.

Он забыл про сероглазого видящего на песчаной арене — про красивого как кинозвезда видящего с мечом, который выглядел весьма сексуально в броне из органической стали и птеругах из металлических шипов и органических пластин.

Вместо этого Фигран слушал своего брата, слышал слова и видел, как они плывут в золотисто-розовом свете, кружащем вокруг него и сбивавшем с толку его физическое зрение.

Такой прекрасный голос. Низкий, мужественный, звучный, раскатистый.

Такой знакомый. Такой успокаивающий.

Фигран знал этот голос лучше, чем свой собственный.

«Фигран, — мягко повторил голос. — Брат… мне нужно, чтобы ты оказал мне услугу. Ты можешь оказать мне услугу, брат мой? Я буду так благодарен».

Фигран улыбнулся.

Он любил оказывать услуги. Он обожал оказывать услуги своим друзьям. Ещё больше он любил оказывать услуги своей семье. Честно говоря, он испытывал легкую меланхолию. Он сидел тут, жевал свой кусочек пряной курочки и вспоминал высокого, серебристо— и черноволосого с фиолетовыми глазами.

Старшего видящего затянуло в ту пещеру из живого металла, и он уже не вернулся.

Он был его другом. Другом Фиграна.

У Фиграна было мало друзей.

«Знаю, брат, — голос вздохнул. — Мне жаль насчёт Варлана. Я знаю, что вы были друзьями. Мы не хотели его бросать. Ты же понимаешь это, верно?»

Фигран улыбнулся. Конечно, он понимал.

Варлан ушёл.

Варлан провалился через дверь в одно из других мест.

Дверь закрылась. Варлан ушёл. Всё вот так просто.

Нельзя просто пожелать попасть в другое место. Нужна дверь. Даже тогда дверь могла послать тебя туда, куда захочет, вне зависимости от того, что ты просил. Она не всегда посылает туда, куда ты хочешь пойти. Иногда она посылает туда, куда ты, по её мнению, хочешь пойти.

Это не всегда одно и тоже. Далеко не всегда одно и то же.

Не. Всегда. Одно. И. То. Же.

Фигран ощутил рябь интереса в свете своего брата. Он почувствовал, как его брат колеблется, желая спросить больше об этом, о дверях, о том, как они работали и куда вели.

Затем Фигран почувствовал, как его брат вспомнил какую-то другую, более срочную вещь.

Что-то, связанное с границами, временными ограничениями, неоспоримыми сроками.

Что-то, что правда не могло ждать.

Его брат оттолкнул в сторону тот интерес к дверям — по крайней мере временно, пока та более срочная штука не закончится.

«Что тебе нужно от меня, брат?» — послал Фигран, улыбаясь шире.

Его брат был добрым. Он всегда был таким добрым. Он всегда был с ним таким милым и добрым, даже когда Фигран был злым. Даже когда Фигран делал Плохие Вещи.

«Я сделаю что угодно, само собой, — добавил Фигран. — Абсолютно всё, что смогу. Ты же знаешь это, да?»

Облегчение вышло из света его брата густым импульсом, согревшим грудь Фиграна.

«Спасибо тебе, брат. Я это знаю. Поэтому я пришёл к тебе, и ни к кому другому, — благодарность его брата выплеснулась во второй раз, тёплым импульсом привязанности и света. — Скоро я кое-что сделаю, — сказал голос. — Мне нужно, чтобы ты в этот момент оказал мне услугу. И пожалуйста… не говори моей жене. Я очень скоро свяжусь с ней, но не хочу, чтобы она как-то подвергла свою жизнь опасности. Я не хочу, чтобы она беспокоилась обо мне. Ты понимаешь, да?»

Фигран широко улыбнулся. «Воистину, понимаю. Я рад помочь, брат! Всегда! — затем он помедлил, подумав над словами другого мужчины. — Само собой, ты знаешь, что это раздосадует её? Ей не нравятся такие вещи. Ей не нравится, когда ей говорят ложь. Особенно ты».

«Я не намереваюсь лгать ей, — послал его брат чуть резче. — И я подозреваю, что она и так разозлится на меня за некоторые вещи, — он вздохнул, и Фигран уловил образ того, как он проводит своими длинными пальцами по ещё более длинным чёрным волосам. — Я бы ей сказал, брат. Я бы сказал. Но она склонна плохо реагировать, когда считает, что я подвергаю себя опасности. Я просто не хочу, чтобы она беспокоилась. До тех пор, пока я не смогу убедить её, что всё хорошо. Ты понимаешь?»

Фигран усмехнулся.

Тем самым он заслужил слегка хмурый взгляд от его сестры с тёмными волосами, Войны, которая сидела слева. Она окинула его взглядом, всё ещё хмурясь, затем хмыкнула и снова сосредоточилась на арене.

Фигран понизил свой мысленный голос, зашептав в тех верхних пространствах.

«Так верно, брат мой. Так верно, — послал он. — Это ей нравится намного меньше, чем ложь».

«Так может, ты смог бы сделать первое для меня? — послал другой так же тихо. — Ты мог бы сделать эту первую вещь, брат, а затем я свяжусь с ней и скажу ей прийти к тебе на помощь? Когда я буду иметь лучшее представление о том, как они отреагируют на то, что я сделаю?»

Фигран проследил за логикой своего брата в красочных картинках, витавших в золотых и розовых пространствах над ним. Он смотрел, как эти образы проплывают мимо, и постепенно его улыбка становилась шире.

«Конечно, мой любимый брат, — сказал он секунду спустя, всё ещё улыбаясь небесам. — Да… я полностью понимаю. Предоставь это мне».

И вновь облегчение выплеснулось из сине-белого света другого мужчины.

«Спасибо, брат мой. Спасибо».

Я задержала дыхание, сидя абсолютно неподвижно в тишине, воцарившейся после слов Балидора.

Рядом со мной Касс сделала то же самое.

Холо также подался вперёд, и его глаза не отрывались от лидера Адипана внизу.

Сам Балидор не шевелился. Он стоял совершенно неподвижно, но вместе с тем абсолютно расслабленно. На нём были органические щитки на голенях, характерные для униформы римских воинов, а также бордовый плащ, спадавший с одного плеча. В руке он сжимал длинный меч, и ему недоставало лишь церемониального шлема.

Взгляд его серых глаз ни на секунду не отрывался от монахов в императорской ложе.

Когда молчание затянулось, он продолжил стоять там со спокойным выражением лица.

Затем Дейфилиус, кудрявый монах с телом атлета и теми пронизывающими карими глазами, сделал последнее, чего я от него ожидала.

Он расхохотался.

Это не был смех коварного злодея, как в каком-нибудь фильме ужасов прямо перед тем, как всё катилось псу под хвост. Это был мощный, на удивление заразительный смех, который как будто исходил из самих глубин его груди и живота.

Я видела, что монахи в ложе позади него улыбаются, словно ничего не могут с собой поделать. Некоторые из сидевших на трибунах вокруг нас тоже начали посмеиваться.

— Ты находишь это смешным? — спросил Балидор, и его тон сделался холодным. — Вне зависимости от твоей веры в способность одержать над нами победу, ты, само собой, должен понимать, что очень большое количество твоих людей погибнет, если мой посредник исполнит свою угрозу?

Мужчина отмахнулся от него, улыбаясь.

— О да, конечно, Адипан Балидор. Я не хотел недооценивать доказанный талант Прославленного Меча к хладнокровному убийству ни в чём не повинных граждан. Просто его наставник сказал мне, что он так поступит. Он сказал, что он именно так и поступит… практически слово в слово.

Качая кудрявой головой, Дейфилиус улыбнулся ещё шире.

— Боюсь, он обвинил нашего некогда любимого посредника в склонности к некоторому драматизму, — он виновато развёл руками. — Полагаю, Прославленный Меч просто не в силах сдержать себя? Не может не ворваться сюда и не угрожать всем от лица его жены? Возможно, спустя столько времени, он всё ещё пытается завоевать её?

Он помедлил, и его тон сделался холодным.

— Это такое жалкое качество для мужчины, не так ли, Адипан Балидор? Быть столь подотчётным женщине? Той, которой Бог и священные книги предписывают служить ему? Я поражаюсь, как такое существо вроде Меча могло позволить себе пасть так низко? Стать таким позором для своей расы и пола?

Балидор не закатил глаза, но что-то в его полуулыбке и качании головой определённо передавало схожий посыл.

— Подозреваю, Мечу вполне комфортно в его отношениях с его супругой, — сказал Балидор, мягко прищёлкнув языком и глядя на Дейфилиуса. — Ты же, напротив, только что сообщил мне о себе и своей «мужественности» больше, чем намеревался.

Балидор пожал плечом свободной руки, той, что не держала меч.

— Полагаю, это спасение от неуверенности в себе — раздувать грудь, силой выбивать «уважение»… даже благоговение… там, где это не нужно. Даже прописывать принудительное подчинение пожизненных супруг в священных книгах и притворяться, будто это слова вашего бога.

Он покрепче перехватил рукоятку меча, добавив:

— Я предпочитаю обычаи Меча, милорд. И Моста. И моих богов, которые не несут такой ерунды. Подозреваю, большинство моих братьев и сестёр также предпочитают это…

— И где же она? — перебил монах, и всё веселье ушло из его слов. — Высокочтимый Мост? Ибо он не оставил бы её одну, так? Только не в её деликатном положении.

Позволив его словам на долю секунды повиснуть в воздухе, он добавил:

— Из достоверных источников мы уже узнали, что она была с ним, когда он ранее убил наших людей… скорее всего, всё это время нашёптывала ему на ухо, — он презрительно фыркнул. — Наши давние союзники с материка предостерегли нас, что она по-прежнему держит Брата Меча на поводке. Нам стоило серьёзнее отнестись к этому предупреждению.

Я фыркнула. Ничего не смогла с собой поделать.

Я почувствовала, что Касс рядом со мной улыбнулась, а потом пробормотала себе под нос:

— …Не так уж крепко она держит его на поводке, как ей хотелось бы прямо сейчас.

Глянув на неё, я невольно издала искренний фыркающий смешок.

— Что, чёрт подери, нам делать? — прошептал Холо по другую сторону от меня. В отличие от меня и Касс, он ни капельки не казался развеселившимся. — Они похерили всё. Как нам теперь вытаскивать их отсюда?

Я один раз качнула головой, бросив на него предостерегающий взгляд.

— Мы ничего не делаем. Пока что. Мы ещё даже не знаем, в чём состоит их план.

В этот самый момент Дейфилиус повысил голос.

Его усиленные слова эхом разнеслись над Колизеем.

— …Это правда, что ребёнок, которого она носит, зачат от семени другого мужчины, брат Балидор? — спросил монах. — До Рима дошли слухи, что она отбилась от постели Прославленного Меча. Что она завела другого любовника. Что она была с ним месяцами, не в силах дождаться своего мужа, пока он выполнял её приказ в другой части света.

Выражение лица Балидора показывало, что это не произвело на него никакого впечатления.

— У тебя есть ответ для Меча, брат Дейфилиус? — спросил он. — Это предложение не имеет неограниченного срока годности. У нас есть дела в других уголках мира.

— Ах да, — улыбка Дейфилиуса вернулась. — Я слышал.

Лицо Балидора превратилось в деликатную хмурую гримасу.

Я тоже нахмурилась, невольно покосившись на Касс с беспокойством.

— В Америках, не так ли? — улыбка Дейфилиуса сделалась шире, когда он помедлил и оценил лицо Балидора. — Мы уже занимаемся приготовлениями, чтобы разобраться с этим, Адипан Балидор. Признаюсь, именно поэтому сегодняшним утром в пещерах мы проявили себя не лучшим образом. Наши телекинетики уже готовятся отбыть и заняться тем другим вопросом… вопросом уничтожения остатков вашего жалкого сопротивления Богу и истории.

Дейфилиус сцепил ладони на пояснице, глядя вниз на Балидора.

— Будет интересно, справится ли ваш возлюбленный «Меч» так же хорошо против армии себе подобных, — он произнёс титул Ревика с презрением. — Против армии, которая имеет те же преимущества и особенности с рождения, которыми наделён он. Полагаю, если он вскоре не попадёт в Америки, то мы никогда и не узнаем, да?

Сделав грациозный, почти похожий на язык видящих, жест рукой, он добавил:

— На случай, если ты усомнишься в подлинности моих слов, я окажу тебе услугу и выскажусь конкретно. Нам сказали искать вашу плачевную банду изменников в пустыне из красного камня, среди останков предков дикарей тех земель. Нью-Мехико, кажется? Да? Там ведь есть священные камни? Какой-то иной языческий бред?

Фыркнув, он пренебрежительно махнул рукой.

— Мои хозяева были достаточно добры, чтобы дать нам очень точные указания. Наши основные силы уже покинули Рим и подберут подкрепления из других наших армейских подразделений по дороге к океану.

Когда Балидор промолчал, Дейфилиус вскинул бровь.

— Полагаю, ваши люди не смогут убраться оттуда достаточно быстро, чтобы спастись, брат Балидор? Они же все передвигаются пешком не так ли? Или ты думал, что ваши драгоценные Меч и Мост спасут их? Сами вывезут своих верных подданных наперёд нас? И куда? С какой целью?

Он издал очередной звук и жест, выражавшие презрение.

— Это их жалкое притворство практически подошло к концу, — сказал он, качая головой. — У вас заканчиваются двери. У вас определённо заканчивается время.

— Dugra-te di aros… u’hatre davos… — матерился Холо себе под нос.

Я положила ладонь на его руку, но мое сердце всё громче стучало в груди.

— Твои хозяева? — на сей раз в голосе Балидора отразилось презрение. — Какой интересный эвфемизм.

Несмотря на его злость, по его голосу я понимала, что слова Дейфилиуса его потрясли.

— Здесь нет никакого эвфемизма, Адипан Балидор, — улыбка Дейфилиуса сделалась шире. — Я не раб, если ты намекаешь на это. Я отдаю себя им добровольно, свободно, с любовью, покорностью и привязанностью. Я делал это даже в детстве. Хотя, надо признать, тогда я не понимал важность их взглядов. В те годы достаточно было чувствовать их правдивость. Понимание пришло позже.

Голос Балидора переполнился ожесточённой жалостью.

— Ты понимаешь намного меньше, чем думаешь, кузен.

Улыбка Дейфилиуса не дрогнула.

Она оставалась тёплой, дружелюбной, как и выражение его глаз.

— И всё же, — сказал он, — за все те годы мне не давали повода усомниться в этом решении. Напротив, моя решительность и благодарность растут с каждым минувшим днём, Адипан Балидор. Чем более опытным в мире я становлюсь, тем сильнее я ценю их мудрость…

— Тогда я искренне жалею тебя, — перебил Балидор резким тоном. — Но ничто из этого не отвечает на вопрос моего Прославленного Посредника, Дейфилиус.

Последовало очередное молчание.

В это время Дейфилиус сложил пальцы домиком перед грудью, словно размышляя.

Я почувствовала, как из света сидевшего рядом Холо, выплеснулся импульс раздражения.

— Что, бл*дь, они делают? — пробормотал Холо. — Играют в гляделки? 'Дори разве не слышал, что этот мудак только что сказал? Нам надо убираться отсюда!

— Они тянут время, — пробормотала Касс прежде, чем я успела ответить. — Во всяком случае, один из них.

— Ага, — фыркнула я. — Но кто именно?

Они оба посмотрели на меня.

Затем мы оба снова уставились на песчаную арену.

Я впервые заметила, что все те видящие, что сражались один на один, теперь собрались позади Балидора, образовав вокруг него разрозненный полукруг — может, чтобы не дать ему сбежать. Я ничего не могла сказать по их пустым лицам или глазам, которые оценивали Балидора так, точно он был опасным животным или инопланетной формой жизни.

— Вы дадите нам пройти? — спросил Балидор, заговорив громче.

Дейфилиус вздохнул, скрестив руки поверх груди, покрытой одеянием.

После небольшой паузы он покачал темноволосой кудрявой головой.

— Нет, — сказал он. — Боюсь, угроз вашего Меча недостаточно, чтобы пошатнуть верность Ордена Трёх. Страх смерти не влияет на нас, Балидор. И неважно, кем вызван этот страх — мясниками, изменниками, трусами, падшими ангелами, суками-посредницами и их супругами-подкаблучниками… или самим Единственным Истинным Богом.

После его слов воцарилось молчание.

Затем Балидор совершил безупречный поклон, и его голос оставался невозмутимо вежливым.

— Хорошо, — сказал он.

Когда он выпрямился в свой полный рост…

Он исчез.

Глава 38. Освобождение львов

Аудитория потрясённо ахнула, когда Балидор исчез.

Я тоже моргнула.

Мне ни разу не приходило в голову, что он может быть голограммой. Я гадала, может, я пропустила это из-за слепоты на нижних уровнях света или…

Холо и Касс оба покачали головами.

— Не голограмма, — пробормотала Касс. — Это было что-то другое.

Я посмотрела на неё, нахмурившись.

— Что-то другое? Например?

Чуть шире раскрыв глаза для выразительности, Касс пожала одним плечом.

— Понятия не имею. Полагаю, тебе придется спросить своего муженька, когда мы с ними воссоединимся. Это обладало чем-то квази-физическим. Не только Барьер. Нечто было напрямую связано с его физическим телом…

— …Но определённо и сильный Барьерный компонент, — сказал Холо, подкрепляя её слова. — Но она права. Он влил туда что-то, какой-то элемент физического.

— Ревик, ты имеешь в виду, — сказала я, нахмурившись.

— Предположительно да…

Прежде чем Холо договорил, Колизей сотряс взрыв.

За ним быстро последовали два других — гулкие раскатистые толчки, которые сотрясли каменную арену, и на мгновение перед моими глазами всё размылось.

Ахнув, я вцепилась в камень, выпрямившись. Осмотревшись по сторонам, я не увидела дыма или какого-то указания на то, где произошёл взрыв. Но амфитеатр переполнился криками, и люди вскочили на ноги.

Мы тоже встали, ища выходы, затем посмотрели на арену.

Я уже видела, как люди на трибунах напротив бегут к тёмным аркам, которые вели на нижние уровни Колизея.

— Тут сейчас будет бл*дская давка, — пробормотала Касс рядом со мной, оглядываясь по сторонам и хмурясь. — Возможно, нам придётся убираться отсюда.

— Что, если нашим понадобится помощь? — запротестовал Холо.

Прогремел очередной взрыв, и он рефлекторно пригнулся, а крики вокруг нас становились ещё громче и пронзительнее.

Выпрямившись в полный рост, Холо осмотрелся по сторонам, бегло просканировав наше окружение и убеждаясь, что никто нас не подслушивает.

— …Мы не можем просто уйти, — сказал он, подвинувшись ближе и заговорив тише, но достаточно громко, чтобы его было слышно сквозь крики. — Не без какого-то сигнала или представления о том, что они делают…

— Холо, — Касс бросила на него жёсткий взгляд. — Возможно, нам понадобится вытащить её отсюда.

Она многозначительным кивком показала в мою сторону, и я увидела, как в глазах мужчины-видящего проступает понимание, и они широко распахиваются.

Я невольно заметила, что Касс стояла слегка передо мной, вытянув руку и словно заслоняя меня, хотя не от чего было заслонять.

По крайней мере, пока что.

Честно говоря, вся эта ситуация заставила меня закатить глаза.

— Давайте пока что останемся, — сказала я.

Кто-то врезался в мой бок и плечо, и я охнула, изменив позу так, чтобы прижаться к каменным ступеням, пока крепко сложенный итальянец и его семья проталкивались мимо нас к выходам, схватив одеяла, корзинку с едой и рюкзаки. Два сонных ребёнка лет одиннадцати и восьми протолкнулись следом, за ними шла его жена, которая помедлила, чтобы открыто и без объяснений наградить нас с Касс хмурым взглядом.

Посмотрев им вслед, я мрачно глянула на Холо и Касс.

— По чему, бл*дь, он ударил? — пробормотала я.

Я снова начала осматривать стены Колизея.

Холо дотронулся до своей гарнитуры, нахмурившись.

— Ватикан. Они разрушили Базилику.

— Господи Иисусе, — Касс посмотрела вверх и назад, побледнев. — Ты шутишь?

Холо один раз качнул головой.

— Судя по кадрам местных новостей, он практически сравнял её с землёй. Дым скоро будет видно…

Земля под нашими ногами зарокотала от очередного взрыва.

За ним быстро последовали три других.

Ещё больше криков раздалось над трибунами.

Я ахнула, схватившись одной рукой за Холо, а другой за Касс. Мы втроём стояли там, тяжело дыша, когда земля снова затряслась.

— Это был Дворец Губернаторства, — сказал Холо, говоря громко, чтобы перекричать крики. — Он также уничтожил большую часть катакомб под Ватиканом.

— Господи Иисусе… — ахнула Касс.

— Они не могут добраться до него, — сказал Холо. — Он воздвиг какую-то световую стену…

Он умолк, когда в него с другой стороны врезались люди, потоком хлынувшие со ступеней сверху; большинство из них теперь забросили свои вещи, кричали и бежали к проёмам, которые вели в арочные коридоры внизу.

Забравшись на каменную лавку в попытках избежать самой толчеи, я отталкивала людей, оказывавшихся слишком близко и устремлявшихся к выходу.

— Нам нужно убираться отсюда нахер! — завопила я. — Начинается давка!

Я посмотрела в сторону стен, пытаясь найти место, где никто не бежал и не напирал на выходы, но людей до сих пор было слишком много.

Затем до меня дошло кое-что ещё.

— Фигран! — заорала я, поворачиваясь к Касс. — Где Фигран? Он с тобой?

Я увидела, как распахнулись её глаза, когда она осознала мои слова.

Мы обе разом повернулись, посмотрев за неё.

Я смотрела через плечо Касс, стискивая её руку.

Я видела бегущие, толкающиеся и кричащие тела, устремлявшиеся в нашу сторону. Я видела людей, протискивавшихся по каменным проходам, пытавшихся пробиться к выходам над нами и под нами, слева и справа от нас. Теперь я также видела чёрный дым, расползавшийся по голубому небу над Колизеем, видневшийся сквозь красные панели тента и между ними.

Я чуяла запах дыма, потных тел, алкоголя и парфюма, пока люди протискивались мимо нас с паникой в глазах.

Чего я не видела, так это Фиграна.

Провидца-посредника с крашеными чёрными волосами и бриллиантовой серёжкой, в коричневом костюме и красных туфлях, нигде не было видно.

Фигран пропал.

— Бл*дь, — только и выдавила я.

— Куда? — сказала я, запыхавшись. Я спрыгнула на следующую ниже каменную скамейку, не оглядываясь. — Куда дальше? Касс? По-прежнему в этом направлении?

Касс, двигавшаяся за мной, казалась такой же запыхавшейся.

Она также казалась раздражённой.

— Я точно не знаю. Думаю, да, — проворчала она. — Его чёртов свет так сложно уловить. Он как будто превращает это в игру, пытаясь сбить меня с толку.

— Продолжай отслеживать его! — рявкнула я, спрыгнув на следующую скамейку, затем на ту, что находилась ещё ниже. — Нам нужно его найти. Немедленно. Кто-то скоро заметит, что мы не уходим вместе с остальными. Как минимум они пошлют флаеры. Мы не можем позволить себе такое подозрительное поведение. Пока не узнаем, где остальные.

Я почувствовала, что она понимает и кивает в ответ на мои слова.

Я также ощутила, что она соглашается со мной.

Её разум обдумал тот факт, что Миферы будут отчаянно искать нас — искать особенно меня, поскольку я была лучшим рычагом давления на Ревика, а Ревик уже обозначил себя в качестве главной угрозы для них.

С другой стороны, Ревик привлёк всё их внимание к Ватикану, в том числе и внимание всей их охраны и армии.

Я глянула на императорскую ложу, которая теперь полностью опустела.

Я уже заметила, что она опустела быстро, намного быстрее других мест. Я понятия не имела, как они покинули стадион, но явно не через те же выходы, которыми воспользовалась остальная толпа.

Видящие, участвовавшие в схватках один на один, тоже все исчезли.

Остальной Колизей ещё находился в процессе опустошения.

К сожалению, это означало, что Касс, Холо и я протискивались против потока практически всех зрителей, что остались в нашей секции каменного стадиона. Все они бежали прочь от песчаной арены, а не к ней. Они все направлялись к ближайшему выходу, который удавалось найти, а это означало, что они или бежали вверх по ступеням, по которым мы спускались, либо вдоль них, по проходу в сторону выхода в их ряду.

Никто не бежал к арене.

Никто, кроме нас.

Я не чувствовала Холо так хорошо, как Касс, поскольку у него не было тех верхних структур, уникальных для света элерианцев, и, скорее всего, потому что он не был одним из Четвёрки. Однако глянув на него, я увидела хмурое выражение на его потном лице, пока он спрыгивал вниз по скамейкам справа от меня.

Конечно, я тоже пыталась найти Фиграна.

Всё, что я получила — это эквивалент того, что Фигран напевал себе что-то в мыслях, совершенно довольный тем, где он и что он делает.

Так что да… я понимала, почему Касс раздражалась.

Толпа на стадионе наконец-то начинала редеть. Стало проще спускаться по ступеням, зато сложнее сделать наше присутствие здесь не таким очевидным. Теперь нам оставалось около десяти рядов до ограждения вокруг основной арены Колизея. Прямо внизу и левее я видела львов, расхаживавших перед железной клеткой Списочников.

В этот момент я увидела кое-что ещё.

Я остановилась как вкопанная, прямо посередине каменной лавки.

Холо врезался в меня, а Касс остановилась на скамейке прямо под нами.

Когда она посмотрела вверх, обернувшись ко мне, я показала на одинокую фигуру, стоявшую передо львами.

Он был одет в коричневый костюм и тёмно-красный галстук с бриллиантовой булавкой, гармонировавший с красными туфлями из итальянской кожи. Его чёрные волосы стильно опускались до плеч уложенными волнами, и туфли и низ штанин запылились от песка на арене.

На моих глазах он протянул руку одному из самцов львов, позволяя большому коту с любопытством понюхать его.

— Господи Иисусе, — Касс уставилась на мужчину-видящего, затем взглянула на меня, и её лицо побледнело. — Что нам теперь делать, чёрт возьми?

Я покачала головой, хмурясь.

Оглянувшись по сторонам, я увидела охранников, по-прежнему стоявших в углах арены. Некоторые из них теперь смотрели на Фиграна, держа руки на оружии.

Если мы спустимся туда, то привлечём к себе взгляды всех, кто тут остался.

Как бы там ни было, если мы хотели вернуть Фиграна живым, нам с Касс, возможно, придется поиграться с телекинезом, чтобы вытащить нас отсюда. Но я не была уверена, как это повлияет на то, что делал Ревик… особенно учитывая то, что я до сих пор не имела ни малейшего бл*дского представления, к чему вообще сводится его план. Если он намеренно привлекает всю их охрану и армию к Ватикану, я не хотела помешать этому. Я также не хотела, чтобы они узнали о моём присутствии здесь.

С другой стороны, мы не могли допустить, чтобы Фиграна подстрелили.

Нам также нужны были те Списочники в клетке, напротив которой он сейчас стоял.

— Что нам теперь делать, чёрт возьми? — сказал Холо, повторив слова Касс и всё ещё силясь перевести дыхание. — Мы спустимся туда?

По-прежнему хмурясь, я увидела флаер, просвистевший мимо и устремившийся ближе к Фиграну — предположительно, чтобы присмотреться к нему. Я гадала, хватит ли лицевых протезов, чтобы скрыть его от сканирования личности.

Учитывая то, что он делал со львами, они наверняка распознали в нём видящего.

Я без раздумий замкнула способность флаера к сканированию.

К счастью, это была одна из тех моделей, которые я изучила по чертежам Данте. Лишив его возможности видеть что-либо, кроме видимого спектра света, я перенаправила аппарат и послала его наблюдать за толпами, которые всё ещё толкались, кричали и протискивались через слишком узкие коридоры.

— Это сделала ты? — спросила Касс, глядя на улетающий флаер.

Я кивнула, скрестив руки на груди.

— Выиграла нам время, — пробормотала я, прищёлкнув языком. — Ты пробовала говорить с ним? С Фиграном?

Касс закатила глаза.

— Типа того? Он просто начал рассказывать мне, какой мягкий лев на ощупь, — она фыркнула, скрестив руки на груди и наблюдая, как он гладит гриву самого крупного из восьми львов. — Кажется, он совсем не заинтересован возвращаться.

Я собиралась ответить ей, но тут в моём сознании раздался голос.

«Детка?»

Я вздрогнула…

Затем тут же расслабилась.

«Ты где, чёрт возьми? — послала я, не сумев скрыть облегчённое и укоризненное раздражение из своих мыслей. — Иисусе. Ты пытаешься наградить меня чёртовым сердечным приступом? Ты хоть представляешь, что бы ты сделал со мной, если бы я вытворила такое?»

«Прости, — он послал мне импульс тёплого извинения и вплёлся в мой свет достаточно, чтобы у меня на мгновение перехватило дыхание. — Ты можешь помочь Фиграну переместить Списочников? Стэнли говорит, что они зачистили большую часть нижних уровней. Возможно, вам с Касс придётся разделаться с несколькими охранниками, но там рукой подать до парковки на подвальном уровне, поскольку их лидеров уже эвакуировали. Конечно, проследи, чтобы Касс и Стэнли поискали возможные вторичные системы вроде ОБЭ или…»

«Стэнли зачистил нижние уровни? — мой разум сфокусировался, полностью сосредоточившись. — Где ты, чёрт возьми? Где Балидор?»

Тишина.

Затем он послал ещё более виноватую волну света. «Мы с 'Дори в Ватикане, — когда я промолчала, он помедлил. — Я вроде как надеялся, что ты сможешь забрать нас, жена».

Я начала мысленно материть его на прекси, но он меня перебил.

«Нет, это хорошо, — послал Ревик. На мгновение он показался почти радостным. — Ты не поверишь, что мы заполучили. Ты просто офигеешь, жена».

«Я не уверена, что хочу ещё больше сюрпризов, — проворчала я. — Тебе не хватило просто взорвать одно из самых старинных и переполненных предметами искусства мест в мире, муж?»

«Мы оставили музей нетронутым».

«Ох, ради всего святого…»

«Просто забери нас отсюда, — увещевал он. — Нам надо выбираться, жена. Это и так будет опасно».

Вспомнив, что монах Дейфилиус сказал не-голограмме Балидора про Америку, я мрачно кивнула. Я также вспомнила, почему вскоре наверняка будет неважно, какие артефакты или картины сохранились в Риме или любом другом музее мира.

Но пока я не могла об этом думать.

Не могла.

— Ага, — пробормотала я себе под нос. — Скоро будем.

Ревик был прав.

Нижние уровни арены практически пустовали.

Касс уничтожила четыре или пять флаеров, пока мы с Холо возились с открытием дверей и выводили Списочников через лабиринт коридоров под ареной. Мы сумели найти для большинства из них одежду и одеяла, хотя некоторые всё равно оставались голыми по пояс, и лишь для одного нашлась подходящая пара сандалий.

В общей сложности их было девятнадцать.

Когда они назвали свои имена, возраст, национальность и расу, я узнала лишь половину из них по Спискам видящих и людей. Некоторые сказали нам, что их сочли «еретиками» и забрали с улиц или из дома за то, что они возражали против захвата Рима Миферами. Один из них был репортёром, который активно выступал на каналах на тему прав людей и видящих и необходимости помощи итальянцам, которые жили за воротами.

Я пыталась связаться с Данте и Виком через гарнитуру, чтобы подтвердить их личности, но в итоге мы всех, кроме одного, убедили пойти с нами, сказав, что, скорее всего, случится с Римом в ближайшем будущем.

Некоторые спросили, можем ли мы забрать их семьи, и в тот момент я не могла заставить себя возразить, так что ответила согласием.

Мне оставалось надеяться, что Ревик и Балидор согласятся.

Ну, это при условии, что после того, что Ревик сделал с Ватиканом, за нами не погонится вся армия Миферов.

Ревик прислал мне координаты встречи вскоре после того, как мы добрались до арены и пошли по песку к клетке под императорской ложей. Я невольно замечала следы ног и лап на песке, а также пропитавшиеся кровью участки там, где падал какой-то незадачливый участник состязаний.

К тому моменту, когда мы добрались до клеток, Фигран гладил львов и мурлыкал им, почесывал их подбородки и приглаживал их гривы. Я невольно усмехнулась, наблюдая, как самец-лев любовно трётся своей огромной головой о живот Фиграна и издает раскатистые звуки, которые, видимо, были львиной версией мурлыканья.

Я оставила Касс разбираться с этим.

Она стояла на страже с Фиграном, следя, чтобы он не освобождал львов, и высматривая флаеры, которые могли направляться в нашу сторону.

Буквально через несколько минут мы все направились вниз через дверь-люк. Касс снова пошла первой, учитывая мою слепоту, и все Списочники последовали за ней. Я заставила Фиграна шагать передо мной, а после меня шёл только Холо. Мои телекинетические структуры были наполнены светом.

Холо схватил органический люк и уже собирался его закрыть, но тут Фигран схватил меня за руку и заверещал. Я нахмурилась, глянув на него, и он показал мимо моего лица.

— Сестра! Львы!

Я нахмурилась ещё сильнее.

— А что с ними? Они в порядке, Фиг.

— Нет! Нет! Они не в порядке! Сестра! Ты не можешь оставить их так! Не можешь!

Осознав, что он прав, я подавила вздох.

В его словах был смысл. Посмотрев на их пыльные коричневатые шкуры, я видела очертания рёбер и тазовых костей, на которых висела одна кожа. Может, нескольких Миферов стоило бросить сюда за то, что они морили голодом животных, которых использовали для своего чёртова развлечения.

И всё же мне не нравилась работа палача.

— Сестра! — заскулил Фигран. — Пожалуйста! Пожалуйста!

Приняв решение, я бросила на него быстрый взгляд, затем кивнула.

Мне потребовалось всего несколько секунд, чтобы разорвать звенья цепей.

Всё то время, что я занималась этим, Фигран стискивал мою руку и бдительно следил, чтобы я ничего не пропустила. Когда я закончила, он заулыбался во все тридцать два, похлопывая меня по руке. Как только они все оказались на свободе, он поцеловал мою ладонь, сам издавая урчащие звуки. Судя по лёгкому размытию его радужек, он даже тогда мог общаться со львами.

Я позволила ему посмотреть до того момента, когда львы осознали свою свободу и начали рычать, трясти гривами и расходиться от клетки.

Некоторые побежали, совершая длинные размашистые скачки и наверняка направляясь к выходам.

Я надеялась, что они выберутся.

Затем Холо потянул меня за другую руку, торопя спуститься по крутой лестнице.

Как только мы вернулись в туннель, я услышала, что Касс и Стэнли зовут нас снизу, спрашивая, почему мы так долго возимся.

Бросив последний взгляд на убегавших львов, мы с Фиграном скрылись с залитой солнцем арены, и Холо со звучным стуком захлопнул за нами люк.

Подземные туннели, освещённые органическими факелами, представляли собой нервирующую комбинацию современного и древнего, как и большинство того, что мы видели в Колизее. Животные рычали и бросались на нас из клеток — большинство из них было крупными дикими кошками, хотя мы также видели клетку с волками, с медведями, и даже аквариум и клетку с аллигаторами.

Я гадала, не забрали ли они их из какого-то итальянского зоопарка.

Я вырубила нескольких смотрителей и охранников, тогда как Касс сосредоточилась на средствах наблюдения и вторичных мерах безопасности вроде ОБЭ и других полей.

Мы добирались до конца похожих на лабиринт туннелей, и я видела впереди лифт со стальными дверьми… и тут мы прошли мимо последней клетки, полностью построенной из органических и полуорганических металлов.

Она была заполнена видящими.

Я остановилась как вкопанная, уставившись на них.

Холо, Касс и Фигран остановились вместе со мной, всматриваясь в те же лица.

Все видящие в клетках носили те кровавые ошейники. Они смотрели на нас из-за решёток, их лица и глаза оставались пустыми.

Затем я увидела знакомое лицо в толпе, ближе к задней стенке. Мгновение спустя я увидела возле него ещё двух знакомых и резко вдохнула.

— Атвар, — я посмотрела на видящего рядом с ним, тоже в кровавом ошейнике. — Джусеф. Калаши. Gaos d’lanlente…

Всё ещё глядя на них и пытаясь осмыслить, как они могут быть здесь после всего того, что мы видели под землёй в тех пещерах… я внезапно осознала.

Я не видела, как они упали. Я не видела, чтобы Атвара, Джусефа или Калаши подстрелили. Я не видела, чтобы они кричали, горели или поднимали на нас оружие.

Они просто исчезли, когда пало Барьерное поле.

Практически как Балидор исчез с арены несколько минут назад.

Выругавшись, я подошла к органической клетке.

Эти трое смотрели на меня точно так же, как и остальные видящие в клетке. Лица Атвара, Калаши и Джусефа были такими же пустыми и неморгающими, как и остальные. В их глазах или выражениях лиц не было никакого признака того, что они знакомы со мной или как-то узнали меня.

Я не могла оставить их здесь. Это не обсуждалось.

В то же время я не имела ни малейшего понятия о том, что именно делали эти ошейники, и могли ли мы безопасно снять их, не убив видящих, на которых они надеты, или нас самих. У нас было мало времени, и мы не могли позволить себе бороться с ними, если они станут сопротивляться или нападут на нас, как только мы откроем дверцы клетки.

Я обернулась через плечо, посмотрев на толпу Списочников и других людей и видящих.

— Вы все, — сказала я наконец, заговорив на прекси. — Что вам известно про эти ошейники?

Темноглазый видящий с оранжевыми кольцами вокруг радужек шагнул вперед, кивнув мне, затем бросив более настороженный взгляд на Касс и Стэнли.

Затем он посмотрел обратно на меня.

— Высокочтимая Сестра… это colletti di sangue.

— Ошейники крови, — пробормотала Касс рядом со мной.

Я нахмурилась, глянув на неё, затем обратно на видящего со странными глазами.

— Как тебя зовут?

— Хограс, Высокочтимая Сестра.

Я кивнула в сторону клетки и ошейников.

— Что делают ошейники? Они отличаются от обычных ошейников сдерживания видящих. Мы видели, что с ними видящие могут пользоваться своими навыками. Мы видели, как они строили щиты, читали других…

— Да, Высокочтимый Мост, — подтвердил Хограс. — Это не столько ошейники сдерживания видящих, сколько ошейники контроля мыслей, — увидев что-то на моём лице, он нахмурился, словно ему было неловко. Он глянул на Касс, затем на Стэнли, затем на Фиграна, затем опять на меня.

Я заметила, что теперь он явно нервничал.

— Монахи называют их colletti di penitenza, — объяснил он. — Ошейники греха… наказания. Они говорят, что это для нашего блага. За то, что родились нечистыми. Они делают наши мысли…

Он умолк, поколебавшись. Он нервно глянул на Стэнли, который тоже хмуро смотрел на него. Его глаза слегка расфокусировались, пока он сканировал странного видящего.

— …Чистыми, — неловко закончил Хограс. — Они делают наши мысли чистыми. Они делают так, чтобы мы могли думать только об Единственном Боге, о служении слугам Бога. Нам есть дело только до служения Дейфилиусу и его Священной Гвардии. До служения Смещению.

Вскинув бровь, я глянула на Касс, которая тоже нахмурилась.

Она скрестила руки на груди, пошире расставив ноги и глядя на крупного мужчину.

Я перевела глаза обратно к мужчине-видящему и поймала себя на том, что тоже присматриваюсь к нему. Окинув его рост одним взглядом, я осознала, что он довольно высок. В нем было около 195–198 см роста, широкие плечи, рыжевато-каштановые волосы и мускулистая грудь. Украденные штаны, в которые он был одет, кое-как натянулись на мускулистых ногах и животе. Его тёмная кожа блестела от грязи и пота, но он обладал привлекательным лицом и мускулистым, хорошо сложенным телом.

— Почему на тебе нет такого? — спросила я. — Ошейника, имею в виду? Почему они вообще утруждаются и сажают видящих за решётку, если способны контролировать их мысли?

— Я носил такой ошейник, Святая Сестра, — сказал он, склонив голову.

Он снова нервно покосился на Стэнли, затем на меня.

— Человеческая женщина влюбилась в меня, Высокочтимый Мост, и снимала с меня ошейник, когда мы оказывались наедине. Мы с ней много месяцев были любовниками, но в итоге наш роман раскрыли. Как только я осквернил душу одного из людей Дракона, меня нельзя было оставлять в живых. Меня предписывалось убить огнём.

Я нахмурилась ещё сильнее, затем озвучила свои мысли на этот счет.

Холо, стоявший по другую сторону от меня, фыркнул в знак согласия.

— А женщина? — спросил Стэнли. — Что стало с ней?

Хограс повернул голову, посмотрев Стэнли в глаза.

— Они также сожгли её заживо. На моих глазах. На глазах её сестёр. А также её родителей.

Я поморщилась.

Несколько секунд мы все просто молча стояли там.

Затем я кивком головы указала на клетки.

— Мы можем освободить их?

Поколебавшись, мужчина-видящий посмотрел на видящих в клетках.

— Да.

— Это безопасно для нас? — уточнил Холо. — Там нет никаких ловушек или взрывчатки? Если мы срежем ошейники, это не убьёт самих видящих?

Очередная пауза, затем видящий медленно покачал головой.

— Нет.

— Тогда что? — нетерпеливо спросила я. — Ты что-то недоговариваешь. В чём дело?

Странные, похожие на тёмный шоколад с апельсином, глаза видящего посмотрели на меня.

— Просто… они могут быть сбиты с толку, Высокочтимая, — виновато сказал он. — В зависимости от того, как долго они носили это устройство, они могут быть не в себе. Я всё ещё иногда испытываю смятение, — он нервно облизнул губы, глядя на всех нас. — Они могут быть опасны для тебя, Святая Сестра. Я бы не спешил открывать их клетки, если ты решишь освободить их.

— Это вызывает зависимость? — спросила Касс. — Как вайры?

Я мрачно глянула на неё. Ничего не смогла с собой поделать.

Словно почувствовав мой взгляд, она покраснела, но не сводила взгляда с мужчины-видящего с оранжевыми ободками вокруг радужек. Хограс тоже посмотрел на неё. Как будто на мгновение задумавшись над вопросом, он медленно покачал головой, и его губы хмуро изогнулись.

— Нет, — сказал он. — Это не вызывает зависимости, Грозная. Но collare del sangue… он меняет тебя. Он перенаправляет что-то в твоём сознании.

Он легонько дотронулся до своего виска, посмотрев на меня.

— Это изменения того, как ты думаешь. Того, как ты объясняешь себе вещи и как переживаешь события. Это изменения в том, как ты воспринимаешь других видящих и их свет. Я не могу объяснить. Если они недавно надели ошейники, это не будет проблемой.

Глянув на Фиграна, который теперь стоял рядом с ним, он заметно вздрогнул и сделал полшага назад. Фигран даже не моргнул. Шагнув вперёд, чтобы сократить расстояние, он продолжал смотреть на Хограса каким-то далёким взглядом, точно рассматривал молекулы и атомы большого видящего.

Сглотнув, Хограс посмотрел обратно на меня.

— Если они долго носили ошейник, им потребуется какое-то время, чтобы адаптироваться, Высокочтимый Мост. Мне говорили, что некоторые так никогда и не оправляются. Эти colletti di sangue призваны перепрограммировать нас. Сделать нас… другими.

Я продолжала хмуриться. Честно говоря, моя слепота чертовски раздражала меня.

Я хотела видеть то, что видит он.

Более того, я хотела знать, как эти видящие в ошейниках воспринимают нас.

— Как опасность, — сказал Стэнли, отвечая на мой неозвученный вопрос. — Они воспринимают нас как опасность, Высокочтимая Сестра. вот почему он смотрит на нас так. Он нас боится, — в голосе Стэнли прозвучала лёгкая нотка презрения, и он нахмурился. — Он практически считает нас другим биологическим видом. Для него мы опасны и склонны убить его в любой момент. Людей он воспринимает как безопасных, как его правомерных хозяев. А нас он считает смертной угрозой.

Я посмотрела на видящего с оранжево-карими глазами.

— Это правда? — спросила я.

Высокий видящий слегка покраснел, но кивнул.

— Да. Это правда, Высокочтимая. Я сожалею, — он глянул на Стэнли, и теперь я видела, что он старательно старается ослабить бдительность, контролировать свой страх перед другим мужчиной. — Нас заставляют воспринимать вас как своего рода демонов. Как дикарей, — он посмотрел на меня. — Как угрозу.

В моём свете вспыхнула злость.

Прикусив губу, я посмотрела на видящих в клетках.

Теперь я видела их страх.

То отсутствующее выражение никуда не делось, но я видела напряжение в их телах и то, как они сбились вместе в центре клетки, словно для защиты. В то же время я знала, что Хограс наверняка прав. Если они боялись нас, то могли попытаться убить, чтобы защитить себя.

Я знала, что они мало что смогут сделать против нашего с Касс телекинеза, но я не хотела, чтобы нам пришлось их убивать.

— У нас есть режущий инструмент? — спросила я, не сводя взгляда с их лиц.

Краем глаза я заметила, как Стэнли кивнул.

— Да, Высокочтимый Мост.

Я кивнула.

— Ладно. Мы их всех освободим. Посмотрим, с чем мы будем иметь дело после этого, — слегка поморщившись, я кивнула в сторону Атвара, Калаши и Джусефа. — Мы хотя бы знаем, что они недолго носили ошейники. Что касается остальных, мы можем лишь надеяться на лучшее.

Стэнли кивнул.

Запустив руку в карман жилета, он достал светло-зелёный инструмент из органического металла. Я смотрела, как органика трансформируется под его пальцами после того, как он, должно быть, послал ей команду своим светом. Через несколько секунд она превратилась в режущий инструмент с притупленной носовой частью.

Как только это произошло, Стэнли шагнул к решёткам клетки, сжимая рукоятки кусачек.

Все видящие внутри сделали шаг назад.

Наблюдая, как они шарахаются от нас, смотрят на наши лица, вжимаясь спинами и боками в дальнюю стену, я вздохнула. У нас не было на это времени.

Выбрав случайного видящего, я схватила его телекинезом и грубо подтащила к решёткам клетки. Когда он забился и завопил, я впечатала его в железные решётки, прижав ноги и руки к телу

Все остальные по нашу сторону решёток сделали шаг назад.

Все, кроме меня и Касс.

Обездвижив видящего, втиснув его голову и шею в пространство между двумя органическими прутьями, я посмотрела на Стэнли.

— Давай, брат, — сказала я. — Режь.

Глава 39. Апокалипсис

Ватикан горел, и его облака затмевали небо среди бела дня.

Глядя на клубящийся чёрный дым, поднимавшийся вверх и пронизанный золотистыми и оранжевыми отсветами всё ещё бушующих пожаров, я невольно не могла отвести глаз. В моём нутре поднималась тошнота, когда я думала о предметах искусства, находившихся в тех стенах.

От этой мысли мне становилось плохо и грустно.

Я знала, что это место, как и многие другие в мире, обладало смешанной историей, и ощутимая её часть была вовсе не хорошей. Я могла оправдывать это миллионом разных способов, но правда в том, что за этими стенами горела история. История единственной известной мне цивилизации клубами поднималась в небо и заслоняла солнце завесой из тёмных частичек горящего пепла.

Апокалипсис действительно наступил.

Реальность этого факта накрыла меня, возможно, впервые.

На протяжении всех месяцев, всех лет, прошедших после моей жизни в Сан-Франциско, в глубине души, в каких-то дальних закоулках своего разума я лелеяла надежду, что всё это лишь временно.

Даже не осознавая этой веры, я правда думала, что однажды мы одержим победу в этой войне, и всё постепенно вернётся в норму.

Вирус, Тень, Дренги, даже падающие на Пекин бомбы… всё это не пересекало ту невидимую грань в моём сознании, которая привела бы к осознанию неизбежного конца всего, что когда-либо существовало. Сама того не осознавая, я говорила себе, что всё это ещё не миновало точку невозврата.

В глубине души я верила, что ситуацию до сих пор можно исправить.

Я говорила себе, что потребуется много работы, чертовски много работы, но однажды мы справимся. Всё снова станет так, как прежде.

Может, не всё, и не на моём веку, но Лили определённо застала бы этот момент.

И ребёнок, которого я теперь носила в себе, тоже застал бы.

Глядя на горящее небо и всё ещё прокручивая где-то в своём свете образы из видения Кали, я осознала, что уже не верю в это.

Мы никогда не вернёмся.

Всё это… всё это скоро закончится.

Всё закончится, и пути назад никогда не будет.

В моём горле встал ком, глаза всё ещё не отрывались от облаков горящего пепла.

Затем кто-то врезался в пассажирскую дверцу фургона. Я подпрыгнула, повернув голову, и увидела Ревика, стоявшего там и улыбавшегося. Прежде чем я успела оправиться и врезать ему, он просунулся в окно и поцеловал меня в губы. Когда он оторвался глотнуть воздуха, я шлёпнула его по руке, и он рассмеялся, снова целуя меня.

Когда он наконец-то отстранился, я вытерла глаза, разрываясь между желанием улыбнуться и нахмуриться, между радостью от встречи с ним и раздражением из-за того, что он задумал.

— Ты, возможно, реально психопат, ты это знаешь? — сказала я.

Ревик выгнул тёмную бровь, всё ещё опираясь руками на край окна.

— Это задокументированный факт, — сухо ответил он. Снова улыбнувшись, он убрал руки с окна и открыл дверцу. — Пошли. Мы нашли альтернативное средство передвижения.

Прежде чем я успела запротестовать, он обвил меня рукой и вытащил с сиденья. Я едва успела обернуться и глянуть на водительское место, где Стэнли улыбнулся и закатил глаза.

Балидор уже открывал задние дверцы грузовика, на котором мы приехали.

Прежде чем я успела предупредить его обо всех людях, которые ожидали его внутри, Ревик стиснул меня в очередном объятии, окружив своим светом и вплетаясь им в мой свет. От него исходило так много жара, света, привязанности, любви и желания, что мой разум на мгновение опустел. Я осознала, что стискиваю его руки, затем спину, и поняла, что его aleimi до сих пор переполнен светом от работы с телекинезом. Ревик ощущался усталым, но в то же время взвинченным. Он чуть ли не пружинил на месте, а его глаза слегка остекленели, когда он наконец отпустил меня и встретился со мной взглядом.

— Хочешь увидеть сюрприз? — спросил он, слегка улыбаясь. — Или ты всё ещё злишься на меня?

Прищёлкнув языком, я покачала головой.

Глянув вправо, я наблюдала, как люди и видящие выбираются из задней части фургона. Увидев, как Балидор удивлённо вскрикнул при виде Атвара, Джусефа и Калаши, я с улыбкой смотрела, как он обнимает сначала одного, потом другого. Калаши он обнимал дольше всех и буквально просиял.

Затем я увидела, что к Балидору бежит кое-кто ещё, и резко отвела взгляд, но всё же успела увидеть, как Балидор подхватывает Касс в объятия и крепко прижимает к себе.

Выдохнув, я посмотрела на Ревика.

Он тоже уставился на Атвара и остальных с изумлением в глазах. Поддев его плечом, я вскинула бровь, когда он повернул голову.

— На твоём «альтернативном средстве передвижения» хватит места для всех нас? — поинтересовалась я.

Он улыбнулся, прищёлкнув языком.

— А ты времени даром не теряла, жена.

— Действительно, муж. Ты мне выбора не оставил.

Ревик повернулся к толпе видящих и людей, нахмурившись. Судя по его взгляду, на сей раз он оценивал группу в целом, а не смотрел на отдельных видящих. Его бледные глаза сканировали их, а брови хмурились, будто он проводил мысленные расчёты.

После короткой паузы он решительно кивнул.

— Да, — сказал он. — Проблем быть не должно.

Я закатила глаза, шлёпнув его по груди, и Ревик улыбнулся, крепче стискивая меня в объятиях. Прежде чем я успела возразить, он потащил меня к ватиканской стене. Я только тогда осознала, что Иллег стояла там и придерживала дверь открытой, чтобы мы могли пройти.

Когда мы подошли, она закатила глаза и улыбнулась, одарив меня коротким уважительным поклоном.

— Высокочтимый Мост, — произнесла она учтиво.

— Привет, Иллег, — я кивнула ей и пихнула локтем Ревика, который рассмеялся и обнял меня сзади обеими руками за талию. — Рада видеть тебя целой и невредимой. Подозреваю, что за это тебе надо благодарить богов и чистое везение.

— Совершенно точно, сэр, — ответила она мне, улыбаясь шире. — …И вас тоже.

— Эй! — возмутился Ревик, притворно нахмурившись. — На чьей ты стороне?

— Вашей жены, — тут же ответила Иллег. — Я определённо на стороне вашей жены.

Я рассмеялась, а Ревик подтолкнул меня к открытой двери.

Я и не осознавала, что в стене есть технологии подавления шума, пока не переступила порог… и не очутилась в грохоте резкого и раскатистого гула от лопастей вертолётов. Я уставилась на них, замечая чёрно-золотую покраску фюзеляжа, украшенную символом Святейшего Престола в хвостовой части. Должно быть, эти вертолёты имелись тут ещё до того, как Миферы вторглись в Ватикан.

И вновь я ощутила резкий укол боли из-за разрушения Базилики.

Ревик обнял меня крепче. «Прости за это, любовь моя, — послал он. — У меня имелась весомая причина. Я старался свести количество жертв к минимуму. И я их предупреждал».

Я кивнула, вздохнув и прислонившись к нему.

«Предупреждал», — признала я.

«Мы кое-что нашли, — добавил он. — Внизу, — обернувшись через плечо на группу видящих и людей, которых я привезла, он нахмурился. — Их больше, чем было в клетках Списочников по словам Стэнли. Где, чёрт возьми, ты нашла Атвара и остальных?»

«Под ареной. Там мы освободили группу видящих. Примерно десять из них поехали с нами. Они все носили те кровавые ошейники».

Я скорее почувствовала, нежели увидела, как Ревик нахмурился.

«Ты уверена, что это безопасно? Я говорю не про Атвара, Джусефа и Калаши. Я про остальных. Нам рассказали, что делают ошейники. Техники, с которыми мы общались, не уверены, обратим ли урон».

«Техники?»

«Я расскажу, — заверил он. — Мы выяснили, где они хранили остатки тел».

Он снова подводил меня к вертолётам, и все они, похоже, находились на той или иной стадии подготовки к взлёту. Теперь, когда мы оказались ближе, я щурилась и пыталась разглядеть через тонированные органические окна фигуры, которые я видела сидящими на местах пилотов.

Вспомнив, что все наши люди при делах и определённо не находятся в этих вертолётах, я нахмурилась, подняв руку, чтобы защитить глаза от сильного ветра.

— Я их знаю? — спросила я, слегка повернувшись и повысив голос, чтобы Ревик услышал меня сквозь ветер, поднимаемый вертолётами. — Пилотов. Я их знаю?

Он рассмеялся.

— Да! — ответил он.

Нахмурившись и пытаясь понять, что, чёрт подери, тут такого смешного, я последовала за ним к ближайшему из четырёх вертолётов на квадратной вертолётной площадке.

Ревик дёрнул передо мной дверцу и широко распахнул её, положив ладонь на моё плечо, чтобы я держалась ниже вращавшихся над головой лопастей. Я знала, что он просто осторожничает, но в этом жесте чувствовалось столько желания оберегать, что я невольно смягчилась.

На мгновение сжав его пальцы, я забралась в вертолёт, миновав первый ряд сидений, расположенных прямо за кабиной пилота.

Когда я добралась до сиденья у окна с дальней стороны, пилот повернулся ровно настолько, чтобы я смогла увидеть весь его профиль, глаза и большую часть лица.

Я отпрянула в шоке, глянув влево на Ревика, который забирался в вертолёт за мной. Увидев его лицо, заколотые длинные волосы и прозрачные глаза, я резко повернулась обратно к пилоту. Сама того полностью не осознавая, я застыла на месте на полпути к сиденью, куда я собиралась сесть.

— Какого i’thir li’dare? — почти проорала я, перекрикивая звук лопастей и двигателя.

Ревик расхохотался.

— А ты как думаешь? Из всех возможных вариантов именно такое, да?

Я со щелчком захлопнула рот, даже не осознавая, что открыла его.

— Это не смешно, — сказала я, глядя на него, затем на пилота. — Какого хера, Ревик? Ты где это нашёл?

Я не могла заставить себя называть эту штуку «он».

Пилот моргнул, глянув на него. Удивление, отразившееся на его лице, встревожило меня ещё сильнее. Стиснув зубы, я посмотрела обратно на Ревика.

— Что это такое?

— Клон, очевидно же. Мой клон.

— Ты украл клон себя самого?

— Шесть клонов, на самом деле, — он широко улыбнулся мне. — Я подумал, что они могут пригодиться.

— Ты подумал, что они могут пригодиться? — я стиснула зубы, а затем всё же взорвалась злостью. — На*уя? Для чего они могут пригодиться, Ревик? — я не могла контролировать ярость, нараставшую в моём свете, и в то же время не до конца её понимала. — Чем, бл*дь, ты думал? Господи Иисусе, Ревик!

Он расхохотался, словно ничего не мог с собой поделать.

Повернувшись, я снова уставилась на пилота, подмечая те пугающе знакомые угловатые черты, бледные, похожие на кристаллы глаза, чёрные волосы, тонкие губы, длинную шею. Пилот выглядел в точности как мой муж, если не считать длины его волос (которые были подстрижены по-армейски коротко), отсутствия шрамов, другой одежды и состояния его тела, которое было более худой версией по сравнению с тем, как сейчас выглядел сам Ревик.

Его свет, слава богам, ни капли не походил на свет Ревика.

— Ага, — сказал Ревик, явно услышав меня, и опустился на соседнее с моим сиденье. — Странно, да? Он совершенно другая личность.

Честно говоря, это не приходило мне в голову.

Глядя на пилота, наблюдая, как он хмурится и периодически поглядывает на нас, щёлкает переключателями и завершает предполётную подготовку, я нахмурилась.

— Откуда берётся его свет? — спросила я наконец. — Ну типа, это подобно рождению обычного ребёнка?

Ревик пожал плечами.

— Понятия не имею. Должно быть, что-то подобное. Но он и структурно отличается от обычного видящего. У него имеется тот же aleimi-потенциал, что и у меня, в плане телекинеза и прочего, но его действительный свет — то есть, та часть, которая составляет его сущность… его душа или как тебе угодно это называть… она абсолютно другая. По словам техников, многие из них умерли главным образом из-за того, что душа слишком несовместима с биологическим веществом, в том числе с aleimi-структурами, которые есть у меня как у телекинетика. А ещё клоны связаны между собой каким-то странным образом. Есть вероятность, что они сделали это, чтобы помочь себе выжить.

Я всё ещё таращилась на пилота.

— Это реально, бл*дь, пугает, Ревик.

Он рассмеялся.

— Всё нормально, — он схватил мою руку и крепко сжал. — Главное, не перепутай одного из них со мной, и всё будет в порядке.

— Как, чёрт возьми, ты можешь доверять кому-то из них? — на сей раз мой голос прозвучал громче, заставив пилота повернуться. Когда он уставился на меня, и эти слишком знакомые хрустальные глаза прищурились в манере, которую я знала слишком хорошо, я прикусила губу и повернулась к Ревику.

— Gaos di’lalente. И ты ещё что-то говоришь мне из-за того, что я освободила видящих. Ты даже не знаешь, что представляют из себя эти штуки, Ревик. Разве их не вывели для того, чтобы убить нас? И чтобы открыть двери и уничтожить остатки человечества?

Ревик пожал плечами, его глаза оставались спокойными.

— По сути да. Их также вывели, чтобы подчиняться приказам. Балидор, похоже, считает, что их сделали чрезвычайно податливыми в этом отношении, не имеющими никакого собственного идеологического кодекса…

— То есть, ты просто командуешь ими с помощью своего света? — я нахмурилась ещё сильнее. — И это твоя мера подстраховки, чтобы они не убили нас всех?

— Вообще-то, это делает Балидор, — Ревик улыбнулся и поцеловал тыльную сторону моих пальцев. — Мы подумали, что будет лучше, если их будет направлять он.

— И он не возражает против этого? Балидор?

Ревик мягко щёлкнул языком, пожав плечами. Он переключился на мой разум.

«Да, — послал он. — Он согласился со мной в том, что они могут оказаться полезными. Либо так, либо убивать их всех. Мы избавились от самой лаборатории… вот почему Базилику пришлось уничтожить».

Он помедлил, пожав тем же плечом.

«Вдобавок к куче тех органических машин-гибридов, — добавил он. — У них имелось подкрепление Эддарда и нескольких других колонн сети».

Его губы мрачно поджались.

«У них также имелись клоны Менлима. От них мы также избавились, — он помедлил, показав неопределённо грациозный жест рукой. — Ну… ты понимаешь».

«Ну… я понимаю что? — послала я, хмурясь. — Не говори мне, что один из них ты тоже сохранил?»

Повернувшись, он улыбнулся уголком губ и виновато пожал плечом.

— Господи Иисусе, — откинувшись на сиденье, я посмотрела в потолок, сжав подлокотники и стиснув зубы. — Иисусе.

Ревик крепче сжал мою ладонь. Когда я перевела взгляд, всё ещё хмурясь, он постучал по гарнитуре, с помощью языка жестов видящих сказав мне, какой канал они используют. Как только я переключилась на нужную частоту, его голос снова раздался в моих ушах, но теперь уже через гарнитуру.

— Балидор и Касс полетят в другом вертолёте. Фиграна и Стэнли мы посадили в третий. Мы посчитали, что лучше разделить нас, поскольку мне неизвестно, что у них имеется из противовоздушной обороны, — помедлив, он сжал мою ладонь. Когда я подняла взгляд, он более осторожно оценивал моё лицо. — Возможно, мне понадобится твоя помощь, когда мы поднимемся в воздух.

Я фыркнула, осознав, что он имеет в виду.

— Тут малым количеством жертв не обойдёшься, муж, — сказала я, предостерегая.

— Да, — прямо ответил он. — Не обойдёшься. Но мы и не можем позволить себе такое в данный момент, — бросив на меня мрачный взгляд, он крепче сжал мою руку. — Они придут за нами, жена. Тот монах, Дейфилиус… я видел его свет, пока Балидор говорил с ним. Он не врал про Америку.

Его прозрачные глаза встретились с моими и приобрели более серьёзное выражение.

Он дотронулся до моего лица той рукой, что не сжимала мою ладонь.

— Это финальная битва, жена. Выжженная земля. Мы не можем позволить им победить. Потому что тогда мы потеряем всё. Хуже того, мы выпустим Дренгов в одни-лишь-боги-ведают сколько других миров, — всё ещё оценивая моё лицо, он добавил: — Конечно, главная здесь ты… и мы это не обсуждали. Но я чувствовал в твоём свете то же, что чувствую я. Мы оба знаем, что грядёт. Мы оба чувствуем видение Кали. Мы оба знаем, что она показала нам правду.

Помедлив, Ревик стиснул моё плечо.

— Поэтому ты не возражала против того, что я сделал в той пещере. Теперь у нас осталось меньше вариантов выбора. Возможно, так мало их не было ещё никогда.

Посмотрев на него, я неохотно кивнула.

Я не могла спорить с его словами.

Но я до сих пор не могла заставить себя осознать весь масштаб последствий.

Ревик крепче сжал мою ладонь… так крепко, что это причиняло боль.

Он не разжал хватку, когда послал Балидору сигнал через гарнитуру, изменив частоты и в то же мгновение послав мне открытый канал.

— Касс готова? — спросил он у лидера Адипана. — Мне сказать ему взлетать? Или ты будешь направлять вертолёты со своей стороны?

Последовала краткая пауза.

Затем раздался голос Балидора.

Я услышала в его голосе облегчение и вновь осознала, как сильно они с Ревиком волновались за нас с Касс, оставшихся в Колизее без них.

— Мы готовы, — подтвердил он. — Я могу направлять флот вертолётов отсюда. Так вы все будете свободны для работы. Ты же поручил Элли поставить щит и направлять свет, верно?

— Верно, — сказал Ревик, глянув на меня и вскинув бровь.

Я нахмурилась, но ничего не сказала.

Должно быть, Ревик всё равно что-то почувствовал. Он поколебался, всё ещё всматриваясь в моё лицо, затем повернулся к передней части вертолёта и обратился к Балидору через гарнитуру.

— Как обстоят дела со связью с клонами? Проблемы есть?

— Пока что никаких, — сказал Балидор. — Они все связаны друг с другом посредством относительно простого механизма в свете. Это логично. Полагаю, они и не задумывались для работы в качестве отдельных индивидов, только как отряд, управляемый самими Миферами… или, возможно, Менлимом, если они создавались именно для его использования. Подозреваю, именно поэтому их свет так отличается.

Я слушала, пытаясь увидеть то, что видел он.

Ревик глянул на меня, затем открыл свой свет.

Через серию кадров он показал мне световые кадры общей aleimi-структуры между клонами, в том числе и с версией Менлима. Из-за слепоты я не видела это своим светом, но теперь, посмотрев на это через Ревика, я почувствовала, что расслабляюсь.

Я видела, где и как подсоединились Балидор и Ревик, и как Балидор посылал через ту же структуру импульсы и «запросы».

Выглядело всё так, будто они запрограммированы быть рабами.

— Так и есть, — подтвердил Балидор, явно почувствовав, что я на это смотрю. — Более-менее. Но скорее «более».

— Что, если они это поймут? — фыркнула я. — Как думаешь, копия Ревика будет в восторге от такого?

Балидор усмехнулся, но его слова прозвучали буднично.

— У них нет света твоего мужа… слава богам свыше и внизу.

— У них есть аспекты его света, — резко поправила я, всё ещё глядя на карты, которые показал мне Ревик. — Решение проблем. Высоко структурированное аналитическое мышление. О… и телекинез, — добавила я, позволив сарказму просочиться в мой голос. — Как же можно забыть про телекинез.

И снова ни Балидор, ни Ревик не выразили особого беспокойства.

— Всё будет хорошо, сестра, — заверил меня Балидор. — Может, они и выглядят как он, но поверь мне, эти штуки — не твой муж.

— Ты бы видел выражение её лица, — сказал Ревик Балидору, смеясь. Когда я пихнула его локтем, он снова заржал, словно ничего не смог с собой поделать. — …Gaos. Как бы мне хотелось иметь возможность запечатлеть это изображение.

Балидор расхохотался.

— У Касс была такая же реакция.

— Где клон Менлима? — перебила я, всё ещё не находя в этом ничего смешного. — Он с тобой, 'Дори?

— Нет, — сказал Балидор чуть более серьёзным тоном. — Иллег везёт его в другом вертолёте. Не волнуйся, Элли… правда. Твой муж его вырубил. Он также связан, и на нём надето несколько ошейников. Мы хотели сохранить его в живых ровно настолько, чтобы допросить его. Мы убьём его, как только исчерпаем его как ресурс. Я надеялся, чтобы ты, Фигран и Кали взглянули на него первыми. Я бы хотел провести полное сканирование и допрос, когда доберёмся в Америки.

— То есть, эта часть была твоей идеей? — фыркнула я.

— Да, — признал Балидор. — Ты не одобряешь? Можем выкинуть его из вертолёта над городом, если ты предпочтёшь такой вариант, Высокочтимый Мост.

Нахмурившись, я размышляла, обдумывая эту идею и пытаясь решить, что я чувствовала на самом деле.

Я видела логику в том, чтобы сохранить клон Менлима. Я даже видела логику в том, что сохранить несколько клонов Ревика. В то же время мне сложно было поверить, что мы получим от кого-то из них настоящие разведданные.

Балидор вздохнул на линии.

— Согласен, — сказал он чуть более тяжёлым тоном. — Но я посчитал, что мы не в том положении, чтобы отклонять любые возможные преимущества, которые нам подвернутся. К тому же, — признался он. — Я думаю, твой муж прав. Дейфилиус говорил правду. Они придут за нами, а значит, нам потребуется вся огневая мощь, которую мы сумеем заполучить. В том числе и клоны-телекинетики.

Я кивнула, снова видя логику в ходе их мысли.

— Что насчет Атвара? — спросила я. — Где он? Мне ещё не представилось возможности поговорить с ним. Мы слишком спешили убраться оттуда.

— Он полетит с нами, — сказал Балидор. — У нас тоже пока не было шанса поговорить, но он сказал нам, что их забрали с улиц вскоре после того, как мы расстались с ними. В тех пещерах мы видели определенно не их… на них надели ошейники и посадили в ту клетку под Колизеем с тех пор, как они пришли в сознание.

Его тон сделался мрачным.

— Похоже, Миферы часто такое проворачивают, — добавил он. — Пока мы были в той лаборатории под Ватиканом, мы видели фейковые трансляции, на которых ты и твой муж хладнокровно убивали Атвара, его супруга и Калаши. Скорее всего, эти записи предназначались для людей в Дубровнике. Они, наверное, надеялись, что их смерти обеспечат поддержку для высылки разведчиков за нами в Америки. Город и королевство Атвара, может, и невелики, но его видящие хорошо обучены, и у них имеются союзники по всей Восточной Европе и Средиземноморью.

Стиснув зубы, я кивнула, но ничего не сказала.

Это логично. Также облегчением стал тот факт, что наши инстинкты не ошиблись в том, что касалось Атвара и его мотивов.

Я также видела логику Дренгов во всём этом. Дренгам всегда нравилось морочить головы людям и извращать их восприятие. Им особенно нравилось заставлять нас думать, будто мы никому не можем доверять, и нам не к кому обратиться за помощью.

— Его надо высадить в Дубровнике? — спросила я через передатчик.

Балидор явно улыбнулся.

— Не совсем. Но да, первым делом мы отправимся туда. Оказывается, у них есть несколько самолётов. Он намеревается присоединиться к нам в Америках. Со всеми людьми, которых ему удастся убедить поехать с нами.

Мои брови взлетели вверх. Я глянула на Ревика, и он улыбнулся, склонив ладонь и голову в жесте, который сообщал мне, что для него это тоже стало новостью.

Это определённо не было нежеланной новостью… для нас обоих.

— Это здорово, 'Дори, — сказала я, выдохнув. — Передай ему спасибо. Его помощь очень ценится. Он считает, что ему хватит транспорта перевезти нас всех?

— Он, похоже, весьма уверен в этом, да. И я передам ему.

Последовало очередное молчание.

Я не осознавала, что все они ждут меня, пока Ревик не положил тёплую ладонь на моё бедро.

«Ты готова, детка?» — мягко послал он.

Посмотрев на него и увидев беспокойство в его светлых глазах, я невольно улыбнулась. Положив затылок на подголовник сиденья, я вздохнул и мягко прищёлкнула языком.

«Готова. Давай свалим отсюда».

Ревик широко улыбнулся, затем переключился на свою гарнитуру и послал Балидору импульс, что пора отправляться. Через считанные секунды я услышала, как шум вертолётных двигателей изменился. Вертолёт, который стоял на площадке перед нами, уже медленно поднимался в воздух.

Но я продолжала смотреть на Ревика, изучая его глаза и черты лица.

«Ты отлично справился, — сказала я ему. — Я упоминала это? Или опять забыла?»

Его улыбка сделалась шире, уголки рта приподнялись. «Должно быть, забыла».

Я один раз кивнула.

«Ну, это так. Ты отлично справился».

Он улыбнулся, поцеловал мои пальцы и отпустил, чтобы пристегнуться к сиденью с помощью холщовых ремней и пряжек из мёртвого металла.

«Так ты займёшься щитами? — небрежно послал он. — И светом? Для следующего этапа».

Я издала тихий смешок.

Откинувшись на сиденье, я поудобнее устроила своё тело, затем скопировала движения Ревика, пристегнувшись рядом с ним. Бегло протестировав свои структуры телекинеза, затем гарнитуру, затем щиты, и наконец пистолет — на случай, если клон вытворит нечто безумное, и придется его пристрелить — я повернулась к Ревику и один раз кивнула, слегка улыбнувшись.

«Да, муж, — послала я. — Я позабочусь о щитах. И о свете. Не волнуйся. Просто делай своё дело».

Повернувшись, он одарил меня одной из тех неотразимых улыбок.

К тому времени наш вертолёт тоже начал подниматься.

Повернув голову, я посмотрела в окно и наблюдала, как по мере нашего взлёта мне открывается вид на Ватикан. Дым заклубился вокруг нас, как только мы покинули защищённое пространство вертолётной площадки. Я позволила себе посмотреть на горящие постройки лишь в то время, пока мы взлетали.

В эту короткую паузу я увидела, как купол Собора Святого Петра обрушился внутрь. При этом пламя взметнулось вверх, и из новой дыры повалил чёрный дым.

Я отвернулась.

При этом мой разум устремился в те верхние уровни света, готовясь к работе.

Глава 40. Священная земля

Чандрэ осторожно хромала вокруг костра с помощью трости, которую дал ей один из людей, и аккуратно ступала ногами в темноте.

Обойдя кругом брёвна и тела, она подмечала, где сидят другие видящие и люди.

Она увидела человеческого президента Соединённых Штатов, Мойру Брукс, зажатую между двумя местными людьми на бревне, которое выглядело так, будто его полировало слишком много задниц и ног. Брукс тихо говорила со своими спутниками, жестикулируя руками, а два местных, мужчина и женщина, слушали и кивали.

Сидевшая возле Брукс женщина была одним из врачевателей своего клана, и она же дала Чандрэ трость. Теперь она подалась вперёд, слушая, и её длинные чёрные волосы спадали как завеса, а загорелые предплечья опирались на обтянутые джинсами бёдра.

Будь она видящей, Чандрэ с уверенностью сказала бы, что она сканирует Брукс.

А так она подозревала, что некоторые из этих людей чувствовали и замечали больше остальных.

Одно лишь ощущение качества света в этой долине говорило Чандрэ, что они имели некоторые знания о манипуляциях светом. Как ни странно, здесь имелась конструкция, и не абы какая. Она была очень давней и хорошо поставленной, тщательно управляемой и поддерживаемой на протяжении долгого времени — возможно, она столетиями передавалась из поколения в поколение.