Солнечная принцесса

Эпилог

Города Нат`Шахара практически не отличались от тех, что стояли по побережью Джаванги На Ды – ни старой историей, ни торжественностью уцелевших памятников – только тем, что долгие века лежали в руинах, раздавленные наступающей пустыней.

– Я люблю эти места, – говорил Раманга, глядя в окно, смотревшее на песок, и Элиана понимала, что он видит там совсем другие места и времена, – их зеленые поля, ковры трав и виноградники, дающие вино, что лучше мёда. Вампиры сравняли города с землей несколько сотен лет назад, а солнце и песок довершили дело.

Там, на берегу реки Тедж Паини, окруженный песками, обдуваемый ветрами некогда стоял город – Дар-Эс-Нияд – древний город жрецов, служивших Идущему В Звездном Свете. Но ещё и город художников, где напротив храма стояла академия искусств, возникшая в незапамятные времена. Вампиры затем превратили его в столицу. Но жаркое солнце, светившее почти круглый год, противило их естеству, и они покинули это город и эти земли. Ушли к оазисам Джаванги На Ды, оставив форты и крепости по берегам реки, покрытые навесами. Сам же город же пришел в упадок.

Едва оказавшись в этом месте, заполненном солнцем и песком, Элиана не могла понять, почему Раманга хотел вернуться именно сюда.

Её окружали развалины вековых домов, и, несмотря на всю любовь солнечных эльфов к старине, она не могла отделаться от ощущения, что здесь властвует смерть.

Раманга же стоял посреди руин молчаливый и недвижимый и смотрел перед собой, так что при взгляде на него Элиане показалось, что супруг её находится далеко-далеко, не в другом пространстве, но в других временах.

Тогда она присела и, смахнув с мраморной плиты песок, коснулась её рукой. Закрыла глаза, и поток образов нахлынул на неё.

Базары, заполненные людьми…

Чудаковатые двугорбые звери, несущие на себе людей, закутанных в длинные мантии…

Стрелки в коротких туниках целятся из узких окон.

Она открыла глаза и вдохнула сухой жаркий воздух, когда поняла, что руки Раманги поднимают её, заставляя встать.

– Я родился здесь, – сказал он, – я жил здесь, пока Виана не увлекла меня за собой, в вечную ночь. И если я стану свободен от неё – я хочу, чтобы здесь мы жили с тобой. Чтобы на этой земле снова зеленели деревья, как когда-то давно.

– Думаю, моя магия сможет помочь, – Элиана улыбнулась, но тут же снова тень накрыла её лицо, – Раманга… А Виана… и остальные… ты собираешься привезти их сюда?

– Я думал об этом, – глухо ответил тот, – тебе может казаться, что отпустить их на волю легко – но все они цветы, привыкшие цвести в саду. На воле их ждут нищета и смерть. Кроме того, многие союзы могут пострадать, если я верну домой невест.

– И что же… делать мне?

Раманга улыбнулся, волнение на ее лице забавляло его, но сам он давно уже всё решил для себя.

– Я отстрою для них такой же сераль. Пусть живут там те, кто остался – сам селамлик не пострадал от огня, только дворец. Некоторые сбежали, другие остались. Пусть здравствуют и благоденствуют… только подальше от меня, – он испустил смешок, – я устал от интриг. Когда я увидел тебя в первый раз, ты привлекла меня тем, что твоя красота не сверкала, как множество огромных и ярких цветов, а позволяла отдохнуть глазам. И я хочу отдыхать с тобой, Элиана. Обещай, что не станешь мучить меня капризами и интригами – и я дам тебе всё. Если захочешь – даже свободу и власть.

Элиана грустно улыбнулась и коснулась поцелуем его губ.

– Обещаю. Я буду рада, если мне никогда не придётся тебе врать.

Раманга обосновался в Дар-Эс-Нияде, и теперь здесь полным ходом шли большие работы. Через несколько лет здесь, как и в Содваре, сквозь стену, окружавшую город, уже текли каналы, и улицы связывали все кварталы, выходя к торговым путям через крепостные ворота с трех сторон. Из каменоломен Шейс Марака с помощью барж по рекам доставили вырубленные из мрамора и гранита блоки огромных размеров для строительства храма, колонн и монументов, и искуснейшие мастера были наняты для круглосуточных работ. Раманга распорядился, чтобы и тут была построена аллея мантикор, дополненная еще одной – со статуями грифонов. Главные ворота с двух сторон охраняли мраморные тигры, словно готовые напасть на врагов. Статуи виверн, львов и драконов украшали остальные ворота, а по периметру стены были возведены колоссы, и головы их выглядывали над кладкой, осматривая колышущееся зеленое покрывало там, где недавно желтели барханы пустыни.

Дворец же правителя сиял, облицованный золотом, яшмой и розовым мрамором. Море цветов заливало площади. Вдоль полей, засеянных всем, что росло на этой благодатной земле, шли дороги с ореховыми и персиковыми деревьями по обочинам. Склады были переполнены товарами из всех королевств материка, с островов и далеких земель за морем Асир. Кварталы, стоящие рядом с дворцом, были предназначены для пехоты и гвардии, в конюшнях за ними расположились виверны, а их всадники радовались удобным квартирам. Многие из южан начали переезжать в город, видя и блеск двора наместника, и расцветающую торговлю, и шанс для себя начать жить лучше.

Вскоре первоначальный город наместника оказался в центре нового, более обширного – так и случалось всегда. Внешний город захватывал и пустыню, обрастая многочисленными домами различной степени богатства, магазинами, базарами и складами. В этих новых кварталах строились свои храмы, а вокруг возводились еще одни стены, так что внутренний город теперь был намного лучше защищен.

Раманга заставил жителей и там, на новых площадях и улицах, засадить деревья. Плодоносящие сливы и абрикосы, айва и лавр, рощи мандаринов превратили город в сад и не только дарили людям фрукты круглый год, но и покрывали тенью улицы, создавая прохладу и защиту от солнца.

Там, где когда-то стоял дворец прежнего владетеля, по приказу наместника был высажен огромный парк, к полям были проведены оросительные каналы, виноградники зеленели и приносили исправно урожай, а вдоль дороги у Главных ворот ровные ряды цветов встречали уставшие от вида песков караваны. Въезжая в город, путешественники наслаждались видом яркой зелени, что контрастировала с камнем стен и давала знать, что здесь их ждут отдых и много воды.

Город цвел, становясь все более богатым, шумным, разноцветным и известным по всем землям.

Хотя теперь Элиана пользовалась куда большей свободой, чем в прежние дни, хотя теперь супруг спрашивал её совета и прислушивался к нему, по-прежнему они оказались разлучены нерушимой стеной из света и тьмы.

Элиана не хотела и не могла бодрствовать ночью и спать днём. Такой режим лишал её сил.

Раманга и хотел бы, но не мог изменить непреложный закон, запрещавший вампирам выходить на солнечный свет.

Они проводили вместе по часу или два каждый день, но чем больше времени отнимал у Раманги труд по строительству города, тем более усталым он был по утрам.

Элиана, просыпаясь перед рассветом, долго водила руками над его головой, успокаивая и помогая уснуть спокойным сном, после чего большую часть дня проводила в саду, скучая по нему.

Так же, как и супруг, она следила за строительством города, хотя такое занятие был внове для неё. Потому ведомый круглосуточным надзором двух заботливых сердец их общий успех ширился и рос с каждым днём.

Всё больше странников и караванов приходило во дворец, но Элиане не становилось веселее в обществе акробатов и шутов. Она всё чаще находила себе отраду среди книг, в которых безуспешно пыталась отыскать ответ на единственный вопрос: как сделать так, чтобы Раманга мог жить той же жизнью, что и она.

Обширный сад, разбитый по приказу Раманги специально для неё, спускался по северному склону пологого холма к самой реке, ближе к низу превращаясь в виноградник.

От всех других садов Провинции его отличало отсутствие ограды: Элиана считала, что только на свободе деревья могут расцвести пышным цветом, а Раманга не желал ей возражать.

Сад был и радостью, и детищем Элианы. Её интересовали не только деревья и кусты, но и насекомые, птицы, змеи – всё бесконечное многообразие живности. Она сравнивала, искала сходства и различия, наблюдала за их жизнью ночью и днём. Но некоторых животных она не рисковала пускать на волю – радужные бабочки, привезенные из Волшебного Леса, жили в отведенной им оранжерее в достаточно небольшом количестве, а гусеницы их питались кровью со скотобоен.

Но с тех пор, как разгадка главной тайны приблизилась настолько, что казалось – протяни руку, и она не посмеет ускользнуть, Элиана потеряла ко всему этому интерес.

Взгляд её, полный беспокойства и тревоги, не останавливаясь ни на чем, скользил по бархатным персикам, нагибавшим ветви к земле, по грушам, истекавшим соком, по смоковницам, шелестевшим листвой, по вьющимся лозам винограда с первыми созревавшими ягодами.

В тот день, как это часто случалось, уложив мужа спать, Элиана работала в саду.

По всей поверхности стоявшего перед ней стола растянулся старый, как этот мир, папирус – один из тех, что не так давно слуги Элианы нашли под руинами храма на городской площади. Цвета кофе с молоком, рваный по краям, местами продырявленный. Края свитка прижимали осколки высушенного коралла и странный камень с будто нанесенным на нем рисунком, какие в изобилии привозили для Элианы купцы. Все свободное от папируса место на столе занимали дюжины других старинных фолиантов, документов и пергаментов, свернутых в рулон. Множество разноцветных чехлов из-под них лежали в полукруглой вазе. Тут же в беспорядке были разбросаны рукописи, склянки, образцы редких камней и оплавленные куски металлов, редкие раковины с морского дна. Рядом пристроился засушенный морской ёж и горстка экзотических семян в отдельной украшенной росписью глиняной чаше.

Подперев белый лоб, который не брал никакой загар, Элиана задумчиво разглядывала начерченные на папирусе буквы и думала о том, насколько больше знали учёные и маги прежних времён. Впрочем, разгадки той тайны, которая мучила Элиану, похоже, не знал ни один из них.

За этим-то занятием и застал её очередной гость, вошедший под навес, установленный для хозяйки, и отвесивший ей поклон. Это был седобородый старик в высоком лиловом тюрбане. Элиана, однако, никакого внимания на него не обратила.

– Свет моих очей, прекрасная королева пустыни, – начал тогда гость, – я Абдухалим ибн Мамид из славного города Вахат-Ун-Алремеллин, мудрейший человек по обе стороны Золотых песков.

Элиана наконец бросила на него небрежный взгляд.

– И что ты ищешь в наших краях, почтенный старик?

– Птицы донесли до меня весть о том, что прекрасная госпожа пустыни ищет чудодейственный эликсир, который позволит её мужу смотреть на солнце без слёз.

Элиана хмыкнула.

– Можно сказать и так.

– Почтенный Абдухалим знает основной компонент. Он скажет тебе в надежде, что настанет время – и ты его отблагодаришь.

Элиану не удивила такая речь. Все обитатели окрестных земель знали о том, что она жалует учёных мужей и музыкантов, стремится наполнить песнями и звуками их споров свой дом, а за ценные знания может отсыпать и золота – столько, что сам ученый и его семья могли безбедно существовать пару лет.

Убедившись, что ему удалось завладеть вниманием госпожи, Абдухалим наклонился к ней и прошептал:

– Кровь!

По телу Элианы пробежала дрожь. Она нахмурилась.

– Что ты говоришь?

– О магических кольцах ночного народа знают по обе стороны Золотых песков! Но некоторые тайны есть и у нас! Когда-то давно был в этих землях проездом премудрый маг, родом из ночных людей. Он мог находиться на солнце ночью и днём, а залогом тому было его кольцо – он вправил в особый камень свою кровь.

– Какой камень? – не удержавшись, Элиана шагнула навстречу ему.

– Этого мне не дано было узнать, – старик расстроенно качнул головой. – Ты наградишь меня?

Элиана махнула слугам рукой.

– Отсыпать ему меру золота и дайте ожерелье из изумрудов. А если ты лжёшь, – прошептала она, подходя ещё ближе к старику, – тебя же и настигнет проклятье моих камней. Если нет – вернешься, я награжу тебя.

С того дня ещё больше времени стала проводить Элиана над книгами. Теперь она не сомневалась, что знает, где искать.

Из холодильного погреба, где держали лед для шербета, Элиана принесла последние склянки с кровью Раманги – она давно уже не брала кровь у мужа. Яркие разводы всех цветов и неизменный белый круг посередине она видела много раз, но расшифровать все цвета так и не смогла. И теперь она пробовала смешивать её с порошками из тех и других камней, но никак не могла подобрать нужный эффект.

Крови остановилось всё меньше, и Элиана уже раздумывала, как сможет уговорить супруга дать ей ещё – но спешить рассказывать ему о своих исследованиях не хотела.

Часами бездумно бродила Элиана по саду, потеряв сон и покой.

Одни ряды деревьев сменялись другими, тяжёлый аромат их плодов наполнял воздух.

Миновав очередной поворот, ведущий в высокие, душистые заросли кориандра и атемизии остановилась она и взглянула назад, на убегавшую вдаль дорожку, посыпанную гравием. Свернула в сторону и, раздвигая пряно пахнущие растения, узенькой тропкой между ними дошла до почти до самого берега. Здесь, у самой реки, над невысоким глинистым обрывом, белел в тени векового ореха над жухлой травой большой продолговатый камень. Элиана села на него и долго вглядывалась вдаль, будто надеялась там отыскать ответ, но, так и не увидев ничего, побрела домой.

Именно в тот день Раманга покинул её, чтобы отправиться в Гленаргост. И хотя она привыкла, что ночью он отсутствует в спальне, это все равно действовало на нее угнетающе.

Пустая комната навевала смутное чувство тоски, и в поисках утешения Элиана забралась в сундук, где хранилось несколько книг, которые ей никак не удавалось прочитать – вернее, она боялась это сделать, чтобы не повторить ошибку старых времен.

Одна из них выпала у неё из рук, и Элиана вздрогнула, увидев на открывшемся развороте заглавие:

«Свойства крови призванных слуг».

Её пробрала дрожь. В одно мгновение Элиана поняла, что это за книга и о ком идёт речь.

Она схватила её, бросив на пол все остальные, и, не отрывая взгляда от страниц, кликнула слугу, чтобы принёс ещё свечей.

Первые же страница поразили её. Элиана уже жалела о том, что так бездумно расходовала драгоценную кровь. Здесь, в отцовской книге, было записано всё, о чём она могла только мечтать в последние несколько лет.

«В крови вся сила призванного, – гласил текст, – без крови призванный не может жить. Оттого, оказавшись в нашем мире и лишённый всякой связи со своим, он всё время будет искать возможности испить чью-то кровь.

Кровь призванного принадлежит ему, но цвета ее при нагревании смогут указать на чувства его к тому, кто смотрит на нее. Значения цветов мы подробно рассматриваем в части «Зависимость призванного от крови». Здесь для нас важно то, что белый цвет – смесь всех цветов спектра, и тот, кто видит его при исследовании крови – тот да знает, что сама судьба соединила этого призванного и видящего.

Кровь не только слабость, но и сила для него. Используя чужую кровь, призванный слуга может управлять другими существами, и редкий амулет может от этого защитить.

Но его собственная кровь позволит сведущему магу влиять на него, а тому, кто видит белый цвет – управлять им».

На этом месте Элиана захлопнула книгу и несколько мгновений смотрела в пустоту, силясь справиться с собой. Слова, прочитанные ею, не укладывались в голове. Соединены судьбой… Она не знала, верить этому или нет – но книга была старой, она сама привезла ее с собой, никто бы не мог подделать или вписать подобное, только чтобы убедить ее в чувствах супруга. И это означало, что Раманга… полностью в её руках… «Очень соблазнительная мысль».

Ей вдруг пришло в голову, что тогда она бы могла вернуть могущество королевству Солнечных, бросить вызов Бладрейху – и пока носферату дерутся между собой, заставить снова засиять былое величие самого совершенного из эльфийских племен. И как только эта идея сформировалась в ее голове, она рассмеялась сама над собой. А не так ли кто-то когда-то и призвал это войско? Продав любовь, подчинив себе того, кто был определен судьбой? Забыв о том, что кроме суженого придут и другие, со своими интересами и целями. Забыв о сюзеренах и вассалах, желающих сами стать сюзеренами.

И кому она преподнесет этот подарок – сестре, которая не смогла выбрать между рвущимся к власти братом и самой Элианой ради собственной любви? Талисиану, который опять же из-за любви решился подсыпать снотворное Говорящему? Что она сделает, предаст собственные чувства и положит их на алтарь чужих амбиций? Раманга ей был нужен таким, какой он есть – непокорный, со своими желаниями и решениями.

Она горько усмехнулась и продолжила читать.

Листая страницу за страницей, Элиана провела над книгой всю ночь до самого утра. Наконец её сморил сон, но проспала она всего пару часов – а открыв глаза, сразу же крикнула слугу и приказала подготовить лабораторный стол.

Она нашла.

Три дня ушло на подготовку всего, и ещё почти день плавился металл. Раманга всё не возвращался домой, а Элиана потеряла счёт часам.

Наконец драгоценное изделие, ещё не до конца остывшее, легло в её ладонь. Перстень украшал рубин, и на дне камушка дымилась вплавленная в него кровь.

Не успела Элиана решить, что делать теперь, как над садом послышалось хлопанье крыльев, и она поняла, что супруг возвращается домой.

Оставив ужин на попеченье слуг, она бросилась его встречать и с разбегу утонула в его руках.

– Раманга… – прошептала она, и тот тут же принялся её целовать.

– Ты скучала по мне?

– Да, – Элиана зарылась носом ему в грудь, а потом глубоко вдохнула и отстранилась. – И мне нужно с тобой поговорить.

– Подожди немного. Дай отдохнуть.

Разговор пришлось отложить.

Раманга обычно ел в отдалении от неё, но сегодня Элиана не смогла оставить его одного. Она наблюдала за трапезой мужа не в силах шевельнуться, а когда он наконец отпустил служанку, помогавшую ему, решительно сказала:

– Раманга. Я хочу подарить тебе кольцо.

Раманга в удивлении воззрился на неё.

– Магическое, само собой, – тут же уточнила она.

– И всё?

– Нет, не всё, – Элиана потупила взгляд, но тут же вскинулась, – но важнее всё же то, что оно может тебе дать, чем-то, что дарю тебе его именно я.

Она на мгновение закусила губу, не решаясь рассказать всё.

– Если повезёт… если я ни в чём не ошиблась… с ним ты сможешь находиться на солнце днём.

– А если нет? – осторожно спросил тот.

Элиана повела плечом. В прочитанной книге было описано огромное разнообразие свойств различных камней, и она не могла сказать с уверенностью, что точно поняла перевод.

Раманга, впрочем, понял всё без слов.

Краснеющий сумрак вечера начал наполняться фиолетовыми тонами. Колдовские тени скапливались в молчаливых кронах олив и груш, делали непроглядно чёрными раскидистые каштаны и клены. А через контуры стволов безысходно багровела линия угасающего заката, в которой то и дело мелькали кружившие вокруг летучие мыши. От бесшумных и стремительных взмахов их крыльев вселялось беспокойство в душу.

Они сидели в саду, и волосы супруги, которую Раманга не видел уже несколько дней, трепал лёгкий ветерок.

Она смотрела мимо него, на горизонт, и, проследив за её взглядом, Раманга замер, понимая, куда устремлён её взгляд – на падающие звёзды, чертившие на небосводе зигзаги то тут, то там. Если проследить за местом, откуда вылетали эти таинственные летящие всполохи, создавалось впечатление, что это стрелы, покинувшие колчан одного стрелка, но посланные в различные цели. Лучник словно сидел в засаде в созвездии Медузы, слева Большой и Малой Дракониц, на уровне Северной звезды, казавшейся то больше, то меньше. Оттуда блистающий поток истекал в последний месяц лета, а в другое время загадочный лучник перемещался то в созвездие Дутара, то Виверны, то Сокола, то Тиары.

Закат угас. Ночь опустила свою чадру: тёплая, неспокойная от срывающихся со своих мест и летящих вниз звезд, настораживающая чьим-то тихим шуршанием и писком в кустарнике и среди травы, наполненная печальной трескотней цикад.

Сад окутался тайной. С трудом можно было разглядеть край обрыва в зыбком отблеске неба. Едва слышался звон негромких струй на дне, где тень становилась густой до черноты. Неисчислимые звёзды мерцали над головой двоих, стоявших над откосом. Самые яркие из них отражались в воде пробегающего внизу потока. И гигантской петлёй уходила в неизведанную тьму переливчатая звёздная дорога.

От заливающей сердца мягкой полутьмы оба умолкли. Но наконец Раманга взмахнул волосами, нежно дотронулся до плеча Элианы и сказал:

– Если такова моя судьба – я доверяю её тебе.

Совсем другой вид предстал перед ними, когда Раманга и Элиана подошли к берегу бескрайней реки. Затянутая водной дымкой бескрайняя гладь Тедж Паини, чей цвет в свете звёзд казался скорее перламутрово-розовым, чем синим, просыпалась в неясных всплесках зари. Потухали, стирались бледно-желтые лунные дорожки с прохладной ряби вод. И только одно, формой напоминающее лодку, просвечивающее золотом облако уже было окрашено солнцем.

Шумели, качались ветви деревьев у влюблённых за спиной. С далёких гор дул свежий порывистый ветер, подгоняя им вслед пряные запахи южных цветов.

– Ты готов? – спросила Элиана.

Раманга ответил решительным кивком.

Тогда она взяла двумя пальцами кольцо и, держа супруга за кисть, надела на безымянный палец.

Раманга стоял, молча глядя на неё. Потом наклонился и поцеловал.

Губы его никак не хотели её отпускать, а в голове билось: если я умру, то пусть это будет так.

Далеко на востоке первые солнечные лучи озарили водную гладь. Скользнули по белым камням, кое-где видневшимся у реки, и упали Раманге на лицо. Вампир открыл шире глаза, стремясь запечатлеть этот последний день, что судьба давала ему в его долгой жизни. Он приготовился к огню, что сейчас спалит его…

Но вместо этого лучи ударили в его глаза, и он зажмурился от солнца, от которого давно отвык, и сквозь зажмуренные веки видел только розоватый свет. Он услышал полустон-полукрик Элианы:

– Да! Да, мы сумели, мой любимый!

И тогда Раманга открыл глаза, глядя в новый день – а не последний. День, залитый ярким светом, голубой водой и белыми облаками на утреннем небе.