Соло для скрипки с Маргаритой

16

Они летели по Ленинградскому шоссе куда-то за городскую черту, и у Маргариты никак не поворачивался язык спросить: куда же они так несутся? Во-первых, от удара челюсть ее распухла, во-вторых, от страха стучали зубы, в-третьих, из разбитого окна так хлестало, что стоило открыть рот, как она сразу начинала задыхаться. Первым голос подал водитель:

— Как бы вам не простыть на таком сквозняке. Вы сорвите с заднего сиденья чехол и завернитесь в него.

Маргарита, немного подумав, так и сделала, быстро, по-деловому, без лишних слов, поскольку ее трясло как в лихорадке. Когда она завернулась в толстый вельветовый чехол и немного согрелась, то неожиданно тоже проявила заботу:

— А вы? Вы же с температурой, да еще на ветру.

Он улыбнулся как-то по-новому, уже более уверенно и ответил:

— Это, наоборот, пойдет мне на пользу.

После этого некоторое время рассекали шоссе молча. Он лихо лавировал с полосы на полосу, подрезая и оставляя сзади более крутые иномарки. Водитель не снижал скорости даже при виде поста ГИБДД, а на патрульные машины вообще не обращал внимания.

— Лихо вы водите, — произнесла она, несколько уняв дрожь.

— Когда машина классная, она сама идет. Кстати, сколько вы за нее дали?

— За что? — не поняла она.

— За ваш «ауди».

Она бросила на него изумленный взор и едва заметно усмехнулась.

— Вы думаете, это машина моя?

— А чья? — удивился он.

— Я не знаю, — пожала плечами Маргарита. — У меня вообще нет машины.

Он так долго смотрел на нее, что Маргарита стала опасаться за дорогу.

— Тогда почему вы бросились сразу к ней? — спросил он с недоумением.

— Я бросилась? — удивилась Маргарита. — По-моему, мы вместе бросились.

— Выходит, мы угнали чужую машину, — пробормотал он.

И вдруг рассмеялся. Следом рассмеялась и Маргарита.

— Знаете, мне еще не приходилось угонять машины, — признался Антон.

— Вы это точно помните?

— Точно.

— Если не секрет, куда мы едем?

— Черт его знает!

— Я думала, вы знаете, — удивилась Маргарита.

— А я думал, вы знаете, — улыбнулся он. — С вашей стороны не было ни слова протеста, когда я выехал на эту дорогу.

— Но почему вы выбрали именно эту дорогу?

— Она мне знакома.

Маргарита замолчала. Тревога снова охватила ее.

— А что, если нам сдаться властям? — предложила она.

— Зачем торопить события? Загрести нас всегда успеют, — со вздохом произнес он. — Вы не беспокойтесь. Уже недалеко. Я это чувствую. Кстати, извините за нетактичный вопрос: что это за джентльмены хозяйничали в вашей квартире?

— Понятия не имею! — дернула плечами Маргарита. — Я думаю, это те, кто подложил бомбу журналисту.

И Маргарита рассказала Антону обо всем, что произошло в Кузьминках: как она случайно увидела, что в автомобиль, из которого вышел мужчина, неожиданно прыгнул какой-то подозрительный тип с сумкой в руках. Тип несколько минут копался с зажиганием, затем, оглянувшись по сторонам, выскочил без сумки. Сердце Маргариты екнуло, и она все рассказала вернувшемуся владельцу автомобиля. Тот заволновался и позвонил в милицию, и действительно, приехавшие через пять минут менты обнаружили в машине взрывное устройство.

Антон слушал Маргариту очень внимательно и хмурился.

— Это наверняка меченые, — пробормотал он себе под нос, дослушав историю до конца.

— Что вы сказали? — переспросила она.

— Я говорю, что вы ввязались в историю еще почище, чем я…

Маргарита не стала расспрашивать про историю, в которую ввязался он, поскольку челюсть уже не шевелилась. К тому же, едва показался Солнечногорск, беглянка почувствовала, как ее спутник напрягся. Он сморщил лоб и начал что-то мучительно вспоминать, всматриваясь в горящие огни и светофоры. Наконец водитель уверенно свернул налево и оставил город в стороне. После чего сполз с дороги и въехал в коттеджный городок.

Остановившись у трехэтажного с двумя башнями и глухим забором дома, он долго пристально вглядывался в его темные окна, затем, не сказав ни слова, вышел из машины и полез через забор. Минут через пять, к удивлению Маргариты, ворота отворились и из них как ни в чем не бывало вышел Антон. Он загнал машину во двор и велел Маргарите подождать, а сам, к ее ужасу, полез по водосточной трубе на второй этаж. Она увидела, как он легко прошел по карнизу вдоль окна, толкнул форточку и ловко влез в нее. «Если что, скажу, что он меня принудил войти в дом», — подумала она.

Вскоре на первом этаже вспыхнул свет, двери отворились, и Антон сделал пригласительный жест. Маргарита вошла в совершенно чужой дом, совершенно неизвестно с кем и почему-то не испытала никакого страха. Невыносимо болела челюсть, тело ныло, кожа от холода покрылась пупырышками.

— Предупреждаю, что этот дом не мой, — произнесла она, клацая зубами.

— И, кажется, не мой, — грустно улыбнулся он.

— Чей же?

— Если бы еще знать чей!

Он запер дверь, провел ее в каминный зал и посадил в кресло. Маргарита наблюдала за ним. Нельзя сказать, что он плохо ориентировался в этом доме. Лишь время от времени вены на его лбу вздувались и глаза становились стеклянными, как будто он вспоминал что-то давно забытое. Не выходя из дома, Антон приволок откуда-то охапку дров и растопил камин. Затем спустился по лестнице откуда-то сверху с двумя бокалами и квадратной бутылкой шотландского виски. Он налил ей полный бокал, а себе плеснул на донышко:

— Выпейте залпом, вам надо согреться!

— А вам не надо? — удивилась она.

— Мне наоборот…

Он пригубил из своего бокала, поморщился, затем посмотрел на этикетку и ничего не сказал. Маргарита сделала три глотка и подумала, что такого шикарного виски она не пила никогда. Ей сразу сделалось хорошо и потянуло в сон. К тому же со второго этажа он приволок длинную норковую шубку и потребовал, чтобы она укуталась. Сам же снова куда-то исчез.

Несмотря на то что на душе было тревожно, от виски стало легко и тепло. Она даже почувствовала себя уютно. Прекрасная все-таки вещь — камин, пусть даже и чужой. Если завтра застукают хозяева, она свалит все на него. Авось не убьют. Антон приволок откуда-то маленький телевизор и поставил перед ней на стуле.

— Не скучайте. А я пока соображу насчет ужина.

Его забота была подозрительной. Маргарита не верила в его бескорыстие. Так всегда поступают маньяки. Сначала заботятся, а потом расчленяют.

По телевизору ничего интересного не было. Она без интереса пощелкала каналы и, оставив телик на НТВ, пошла бродить по дому. На первом этаже был зал с шикарной мягкой мебелью, комнатка со столом и просторной кроватью, огромная прихожая, невероятных размеров кухня и еще несколько подсобных комнатушек. На втором этаже было две спальни, кабинет с красивым антикварным столом и огромный музыкальный зал. В нем стоял рояль, должно быть очень дорогой. Какой фирмы, Маргарита не посмотрела, не решившись включить свет. Однако и без света все было видно, поскольку окна зала были огромными и за ними светили фонари.

Маргарита побродила по залу и заметила, что в музыкальной гостиной не только рояль, — на стенах висят еще несколько скрипок, виолончель и гитара. Она ущипнула гитарную струну, и от звука, который разнесся по комнате, в ее душе все перевернулось. О таком инструменте можно только мечтать. Ей за всю жизнь не заработать на такую гитару.

Она осторожно сняла со стены инструмент и поставила ногу на подоконник. Подоконник был подходящий высоты. Он как будто для того и предназначался, чтобы на него ставили ноги гитаристы. Маргарита начала играть концерт из Палау, сначала робко, потом все уверенней и вдохновенней. Звуки полились так свободно, что она обо всем забыла. Опомнилась, только когда почувствовала спиной чей-то горящий взгляд. Гитаристка обернулась и вздрогнула.

В дверях вырисовывался чей-то громадный силуэт с длинным ножом в руках. Тут не могло быть никакой ошибки: в его руках был именно нож. Это было видно очень четко. Этот некто с ножом, не шевелясь, смотрел на нее и молчал.

— Антон, это вы? — произнесла она как можно спокойней, хотя от страха тряслись все поджилки.

Силуэт качнулся. Одна рука его с шуршанием поползла по стене, другая с ножом напряглась. Наконец пальцы ползущей руки пошевелились и внезапно вспыхнул свет. Это был он, Антон. Но в каком виде? Глаза его были мутными и совершенно невменяемыми, лицо — красным, потным, напряженным. Он тяжело дышал, трясся и был явно не в себе. В одной руке действительно сверкал огромный никелированный нож. Взгляд безумца был устремлен куда-то мимо Маргариты и выражал усталую боль. Наконец его зрачки пошевелились. Он посмотрел на Маргариту, как будто не узнавая, и жутким загробным голосом произнес:

— Антона давно нет. Остался лишь его призрак.

Призрак, покачиваясь, сделал шаг по направлению к Маргарите, и та с визгом бросилась за рояль. Антон остановился, выпучил глаза и принялся трясти головой. Когда он поднял голову, глаза его были уже менее безумными, хотя по-прежнему больными. Антон перехватил ее взгляд и посмотрел себе на руку, сжимавшую нож. Едва заметная усмешка тронула его влажные губы. Он спрятал руку с ножом за спину и спокойным голосом произнес:

— Извините, Маргарита! У меня, кажется, сильная температура. Если я буду бредить, не обращайте внимания… — Он переступил с ноги на ногу и выдавил улыбку, затем вздохнул и выронил из-за спины нож. — А я вожусь на кухне, слышу, вы играете… Знаете, не могу себя удерживать… когда искажают. Извините, в первой части нужно играть ре-диез, а не ре-бекар… И басы должны быть глубже по звуку…

Он качнулся и закрыл глаза. Постояв так несколько секунд, поднес ладонь ко лбу и прошептал:

— И басы должны быть глубже по звуку…

— На простой гитаре это невозможно, — подала голос Маргарита, трясясь, как в лихорадке. — Нарсисо Йепес специально для этого концерта Палау заказывал десятиструнную гитару.

— Что? — спросил он, отняв руки от глаз. — Йепес? В Мадриде я три дня его поил в лучших ресторанах, а он мне так и не показал свою знаменитую десятиструнную гитару.

Антон развернулся и, покачиваясь, пошел прочь. Остановившись у лестницы, он оглянулся и произнес серьезно, без какого-либо намека на иронию:

— Я закажу вам… десятиструнную гитару.

Когда он исчез, Маргарита метнулась к окну. «Бежать», — была первая ее мысль. Однако на пластиковых рамах она не увидела никаких шпингалетов. На форточках тоже. Все было глухо.

Она повесила гитару и на цыпочках прокралась в спальню. Как ни была напугана бедная девушка, она все же понимала, что в разорванной до пояса юбке, блузке без пуговиц и домашних тапочках далеко не убежишь. Не бежать же ей в этой дурацкой норковой шубе.

Маргарита открыла шкаф одной из спален и увидела в нем великолепно пахнущую чем-то бесконечно дорогим верхнюю мужскую одежду. Она отправилась в другую спальню, и точно — та оказалась женской. Живут же люди!

В платяном шкафу Маргарита вцепилась в первые попавшиеся джинсы и розовый джемпер. Джемпер пришелся впору, а джинсы были длинноваты. Это было не смертельно. Маргарита загнула их и стала подбирать обувь. Из обуви ничего спортивного не было. Пришлось влезть в полусапожки на высоком каблуке. Они были больше на два размера, но недостаток их заключался в другом — сапожки сильно цокали по лестнице.

Она на цыпочках спустилась в гостиную, прокралась мимо кухни в прихожую и подошла к двери. К ее удивлению, на дверях она также не обнаружила ни замка, ни ручки. Приглядевшись, она увидела на одной из створок горящий светодиод. «Не иначе, как прихожая открывается пультом», — догадалась она и услышала сзади шаги.

— Вика? — раздался сзади удивленный голос.

Маргарита обернулась. В дверях гостиной стоял Антон с серебряным подносом в руках, от которого валил пар. Он почему-то вытаращил глаза, затем замотал головой.

— Извините! Что-то я совсем стал плохой. Вы ищете туалет?

Маргарита кивнула.

— Идемте, я вам покажу.

Пришлось отправиться за ним через гостиную к дверям, находящимся у входа в зал.

— Если вам нужна ванная, то дверь рядом, — произнес галантно Антон. — Ужин готов. Я жду вас в гостиной.

Когда она вернулась в гостиную, уже был сервирован маленький столик и к нему подвинуто два кресла. На подносе дымилось какое-то ароматное блюдо из мяса, картошки, сыра и майонеза.

— Мясо по-французски, — пояснил он и плеснул в ее бокал виски. — К этому блюду, конечно, полагается белое вино, но вам полезнее принять покрепче, чтобы не заболеть.

«Напьюсь до беспамятства, и пусть расчленяет», — подумала она и выпила до дна.

Он едва пригубил. Блюдо было исключительно вкусное. Это она отметила рассудком, а не желудком. Насладиться яством ей не давала тревога. Тем не менее она энергично умяла содержимое тарелки. Он же почти не притронулся.

— Извините, — произнес с улыбкой, поднимаясь с места. — Я вынужден вас оставить. Мне еще нужно найти скальпель.

Маргарита вздрогнула и перестала жевать. Его глаза были красными и мутными. Похоже, он не шутил. Со лба струился пот, его покачивало. Он ушел на второй этаж и там затих.

«Бежать», — снова мелькнула мысль.

Однако виски ударило в голову. Мозги размякли и размякло тело. «Что-то непохоже, что он намерен расчленять меня сегодня, — сладко зевнула Маргарита. — О здоровье заботится. К тому же где он здесь найдет скальпель?»

Глядя на огонь в камине и раздумывая над тем, как «сделать ноги», она каким-то дурацким образом задремала. И ей даже приснился сон.

Маргарита брела по цветочной аллее к роскошному дому с колоннами и несла в руках лилию. И тут она вспомнила, что это ей уже снилось. Что сейчас, когда она дойдет до середины аллеи, ей навстречу из дома выбежит дочка в розовом платье и капоре с бантами. А потом выйдет он, ее мужчина, великолепный, стройный, изысканный, в дорогом костюме и рубашке с жабо. И он действительно вышел, а дочка не выбежала. «Почему не выбежала? — удивилась Маргарита, но тут же себя успокоила: — Это ничего. Ничего страшного. Зато сейчас она увидит его лицо». И вдруг откуда-то издалека раздался голос диктора НТВ, впрочем, он и не умолкал, а теперь, когда стройный вышел ей навстречу, голос диктора усилился и стал четче: «Кирилл Киселев, тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения. Приметы: рост метр семьдесят восемь, телосложение среднее, глаза карие, волосы русые, прямые. Особые приметы: шрам над правой бровью…» И в ту же секунду Маргарита увидела лицо мужчины, идущего к ней. Это был Антон. Лицо его было потным, красным и никак не сочеталось с белоснежным жабо. Глаза его были безумными, а губы искажены хищной усмешкой. Над правой бровью у него действительно был шрам, огромный, багровый, безобразный. Как же она не замечала его раньше? И вдруг этот шрам на глазах стал распухать, из него потекла кровь, сначала крупными каплями, затем тоненькой струйкой. Антон улыбнулся, а Маргарита в ужасе отшатнулась: все зубы у него были в крови, а два передних выпирали, словно клыки. Он протянул ей руки, и в одной из них блеснул окровавленный скальпель.

Маргарита вскрикнула и проснулась. Вокруг никого не было. Работал телевизор, и из него деловым тоном доносилось: «Лиц, располагающих какой-либо информацией, просят позвонить по этим телефонам…»

Взглянула на экран. На нем мерцала полоска с какими-то номерами.

Маргарита выключила телевизор и минут пять сидела в тишине, прислушиваясь. Сердце билось. Вокруг ни звука. «Как это я могла вот так беззаботно заснуть?» — удивилась она и осторожно поднялась с кресла. С опаской посмотрела наверх, но там не ощущалось ни малейших признаков жизни. Тогда Маргарита осторожно направилась в ванную, но сапоги предательски цокали. Сейчас она умоется холодной водой и придумает, как сбежать.

Свет в ванной почему-то горел. Это она увидела сквозь щель двери. Маргарита рванула ручку и в ужасе отшатнулась. Он стоял перед зеркалом в крови с располосованным лбом, и в руке у него сверкал скальпель.