Соло для скрипки с Маргаритой

24

Было около десяти утра, когда в кабинете следователя Виктора Дрянцова раздался звонок. Звонили из Солнечногорска. Накануне следственная группа опросила всех жильцов коттеджного городка, но ни один не продавал своего дома. В бюро по недвижимости тоже ничего не знали о продаже дачи под Солнечногорском. Какой же коттедж осматривала Сверилина в выходные?

От мужа Сверилиной, который в дела жены не вмешивался, удалось узнать только единственную подробность: тот дом под Солнечногорском был под номером шесть. Этому обстоятельству, по словам вдовца, очень радовалась Маша, поскольку шесть — ее число. Что касается продавца, то о нем муж Сверилиной не знал ничего. Но предполагал, что владелец загородного дома ездит на автомобиле «ауди». Серого цвета. Автомобиль Сверилин видел из окна квартиры в воскресенье, когда продавец заезжал за женой. Сам он в квартиру не заходил, а позвонил с сотового. Маша спустилась вниз, села к нему в машину, и они уехали. Перед этим же они с Машей встречались в каком-то кафе.

В воскресенье в коттеджном городке пустовало шесть домов. Но только один из них был под номером шесть. Это дом погибшего скрипача Баскакова. Дрянцов тут же связался с его вдовой, и та очень разволновалась, когда узнала, что ее загородный дом собирается кто-то продать. Сама же она ничего не продает и на своей даче не была уже сто лет. Ее свозили в Солнечногорск, но никаких следов пребывания на даче посторонних она не обнаружила.

Но вот что любопытно: ее соседка утверждала, что в воскресенье в доме убитого музыканта Баскакова кто-то был. Она, правда, не видела кто, но заметила, как у ворот Баскаковых останавливался какой-то автомобиль. Какой марки, она не обратила внимания. Смотреть было некогда, поскольку соседка закручивала консервы. И вот снова звонила она:

— Виктор Николаевич, в доме у Баскаковых кто-то есть. Гарантирую, что это не Виктория Эдуардовна. У нее «мерседес». А у этих «ауди». Номера, к сожалению, не вижу. Бинокль у меня театральный. Они приехали вчера вечером.

— Вы видели, как приехали?

— Как приехали — не видела. Но свет в доме горел. В гостиной. И из трубы валил дым. Видимо, жгли камин. Я вам вчера вечером звонила, но вас уже не было на работе.

— А хозяйке дома звонили?

— К сожалению, у меня нет ее московского телефона. А позвонить ей на дачу я как-то не решилась…

Поблагодарив, следователь набрал телефон Виктории Баскаковой. Та, узнав в чем дело, очень разволновалось.

— Я немедленно еду туда.

— Ни в коем случае! Это опасно. Едем вместе!

Она подсела к ним на Ленинградском шоссе, около банка «Москва». Следователь уступил ей место впереди, а сам сел сзади, втиснувшись между двумя оперативниками.

— Кто бы это мог быть на вашей даче, с «ауди»?

Виктория Эдуардовна растерянно пожала плечами.

— У одного знакомого есть «ауди». Но в данный момент он на работе. Я ему сейчас звонила.

— У этого знакомого есть ключи от вашей дачи?

— Конечно, нет!

— Зачем же вы ему звонили?

— На всякий случай.

Весь остальной путь они проехали молча. Только у самого Солнечногорска водитель кивнул на встречную машину и произнес:

— Вон, кстати, «ауди» катит. Не она ли?

— Тот должен быть серый. А этот белый. К тому же у этого вместо стекла целлофановый пакет…

Когда они остановились у краснокирпичного дома номер шесть с двумя башнями и глухим забором, Виктория Эдуардовна нетерпеливо выскочила из машины и нажала на пульт. Электронные ворота медленно открылись. Но во дворе уже не было никакого автомобиля. Тем же пультом хозяйка открыла дверь дома и первая вбежала в него. За ней с пистолетами влетели оперативники. Они оттеснили ее у входа в гостиную и принялись молча обшаривать дом. Заглянув во все двери и смотавшись на второй этаж и на мезонин третьего, они пожали плечами.

— В доме никого.

Только после этого следователь разрешил выпустить из коридора хозяйку. Она зашла, принюхалась и подошла к камину.

— Камин топили, — произнесла она подозрительно. Внимательно вгляделась в кресла и вдруг испуганно замерла.

— Что-то не так? — спросил следователь.

— Телевизор, — указала она дрожащим пальцем на столик на колесиках. — Он должен быть в спальне…

— Понятно, что здесь кто-то побывал. Мы же вам сразу сказали, — произнес следователь, удивляясь ее испугу.

— Но это же его привычка… — пробормотала она и поспешила на кухню.

В кухне она сразу же бросилась к двум чашкам, стоящим на подносе около мойки. Хозяйка схватила одну и ногтем черпнула осадок. Затем попробовала на вкус и пробормотала:

— Кофе по-бразильски.

— Что вас удивляет, Виктория Эдуардовна? — изумился следователь. — Вас удивляет, что их было двое? Кстати, руками здесь ничего не трогайте. Мы будем снимать отпечатки.

Дрянцов платком отобрал у нее чашку и поставил на место. Хозяйка снова принюхалась и открыла духовку. Она вытащила противень с какой-то запеканкой, и глаза ее наполнились ужасом.

— Мясо по-французски, — прошептала она и посмотрела на следователя.

— Да в чем дело, Виктория Эдуардовна? Здесь хозяйничал кто-то из ваших знакомых?

— Муж, — произнесла она растерянно.

Пришло время вздрогнуть следователю.

— Какой муж? Который погиб?

Следователь, сощурив глаза, начал что-то соображать. Он подозрительно всмотрелся в глаза хозяйке и произнес:

— Посмотрите еще, Виктория Эдуардовна. Только ничего не трогайте руками.

Хозяйка заглянула в хлебницу, в холодильник, скрупулезно осмотрела ножи, вилки и, не произнеся ни слова, отправилась на второй этаж в музыкальный зал. Следователь, точно тень, шел за ней. Он замечал, что Виктория находит все новые следы пребывания в доме покойного мужа, однако с расспросами не торопился.

Виктория Эдуардовна в музыкальном зале подошла к одной из висящих на стене скрипок и, внимательно обследовав ее, отрицательно покачала головой.

— Нет, это не муж, — произнесла она. — Муж бы обязательно поиграл на этой скрипке. А на ней пыль.

— Вы посмотрите на другие скрипки, — посоветовал Дрянцов.

Хозяйка осмотрела все инструменты и задержалась у гитары.

— Точно не муж. Потому что на гитаре играли, а на скрипке нет. Мой муж не любит играть на гитаре.

После этого хозяйка дома отправилась в спальню. Распахнув платяной шкаф, она с раздражением произнесла:

— Ну здесь явно кто-то рылся.

— Что-нибудь пропало? — спросил следователь.

Виктория перебрала на вешалке платья и с удивлением извлекла из шкафа разорванную пополам юбку, блузку с оторванными пуговицами и домашние тапочки.

— Это точно не мое, — произнесла она и брезгливо швырнула найденные вещи на пол. — По-моему, здесь побывали бомжи. Кстати, не вижу своих черных джинсов и розового джемпера… И сапожек тоже нет…

Виктория Эдуардовна подошла к кровати, завернула одеяло и понюхала воздух.

— Боже мой, — сморщила она нос, — на моей кровати кто-то спал. Теперь нужно все стирать…

В другой спальне она извлекла из шкафа чужие штаны, кеды и клетчатую рубашку. Рубашку она долго нюхала и сильно нервничала.

— Ну что? Мужем пахнет? — поинтересовался следователь.

— Пахнет больницей, — ответила она.

Все вещественные доказательства были упакованы в целлофановые пакеты. Собственно, ничего ценного не пропало, кроме кое-какой одежды. Наиболее ценные вещи: скрипка стоимостью шестьдесят тысяч долларов и гитара в тридцать тысяч долларов — были на месте. На месте остались видеомагнитофоны, телевизоры, кинокамеры, норковая и песцовая шубы, серебряные ложки и вилки и многое другое, что представляло бы ценность для воров. Явно здесь побывали не грабители. «Но кто же?» — думал следователь. А хозяйка думала о чем-то своем.

— Какие у вас насчет этого соображения, Виктория Эдуардовна? — допытывался следователь.

— Понятия не имею, — развела она руками. — А вы что думаете?

— Я думаю вот что… — почесал под глазом Дрянцов. — Ваш дом используют мошенники. Показывают его покупателям, берут с них деньги и исчезают.

— Но тогда бы были претензии ко мне, как к хозяйке.

— А претензии предъявлять некому. Как только покупатели снимают со счетов деньги, их убивают.

— Боже мой, какой ужас! — дернула плечами Виктория.

Опросили соседей. Никто ничего не видел и не слышал. Соседка же, которая звонила следователю, не заметила, как гости уехали на белом «ауди», потому что шинковала капусту.

— Пардон, почему на белом, когда на сером? — удивился следователь.

— Разве я говорила о сером? — в свою очередь удивилась соседка. — По-моему, по телефону про цвет вообще речи не было.

«А ведь точно, — хлопнул себя по лбу следователь. — Про серый цвет говорил муж Сверилиной». И вдруг он вспомнил белую иномарку, выскочившую им навстречу.

— А вы не помните, стекла у этого белого «ауди» все были на месте? — спросил следователь.

— Не помню, — вздохнула соседка. — Я шинковала капусту.

Когда все соседи были опрошены, следователь спросил у оперативников, не запомнил ли кто-нибудь случайно номеров белого «ауди» с целлофановым мешком вместо стекла. Все пожали плечами, а Виктория Эдуардовна воскликнула:

— Я запомнила!

Дрянцов даже подпрыгнул от неожиданности. Наконец-то за весь день единственная зацепка в этой темной истории. Следователь тут же позвонил в дорожно-патрульную службу и попросил отыскать хозяина иномарки с номером, который продиктовала вдова.

Хозяина отыскали через десять минут. Им оказался некий Геннадий Петров, сотрудник частной продовольственной фирмы, живущий на улице Доватора у станции метро «Спортивная». Патрульная служба располагала его телефонами — рабочим и домашним. На работе следователю сообщили, что Петров отсутствует вторую неделю по неизвестным причинам. С домашнего телефона ответила женщина с хриплым голосом. Узнав, что звонят из прокуратуры, она чистосердечно призналась, что ее муж Гена находится в запое. Он третий день не выходит из дома, и если они не верят, то пусть приезжают и посмотрят.

— А машину у вас не угнали? — спросил следователь.

— Нет! — ответила женщина. — Как торчала у подъезда, так и торчит. И некому ее загнать в гараж. Только какие-то идиоты выбили ночью стекло…

— В Москву! — коротко скомандовал Виктор Николаевич. — Это она. Нужно срочно послать экспертов на Доватора…

По пути в Москву Дрянцову неожиданно позвонили из отдела по борьбе с организованной преступностью.

— Это капитан Горохов. Найден пропавший два года назад скрипач Антон Баскаков. Нам нужен адрес его вдовы.

— Так она со мной! — удивился Дрянцов. — А вы уверены, что это Баскаков?

— Не совсем! Сам он ничего не говорит. Он в полубредовом состоянии. Женщина, у которой он находился, уверяет, что это тот самый Баскаков, который пропал два года назад. Опознать его может только жена.

— Сейчас я ее к вам привезу, — сказал Дрянцов и посмотрел на затылок женщины, сидящей впереди.

Она почувствовала его взгляд и оглянулась. В ее глазах была тревога. Следователь улыбнулся.

— Сейчас мы заедем в одно место, и с вашими гостями кое-что прояснится.

Виктория Эдуардовна ни о чем не спросила, но, вероятно, что-то почувствовала. Она молчала всю дорогу до Москвы, молчала, когда ее вели по коридору больницы, молчала, когда ее пригласили в палату, и только когда она увидела на больничной койке какого-то усталого бледного человека с мутными глазами, бедная женщина с визгом и со слезами бросилась к нему на шею.

— Антоша! Милый! Что они с тобой сделали? — кричала она, смеясь и плача одновременно, покрывая его бледное лицо торопливыми поцелуями.

Глаза лежащего на койке больного прояснились.

— Вика! — простонал он и заплакал.