Соло для скрипки с Маргаритой

25

— Вы оказались правы, это действительно он, скрипач Антон Баскаков, — улыбнулся следователь сидящей напротив него Маргарите. — Его опознала жена.

— Жена? — удивилась Маргарита.

— Жена, жена, — кивнул головой Дрянцов. — Что тут удивительного? А вы полагали, что у скрипача с мировым именем не было жены? Да это же бред! Все у него есть! И жена в том числе. Удивительно другое. Как это вы, Маргарита Николаевна, решились привести домой незнакомого грязного бомжа, который ничего не помнил?

Маргарита пожала плечами и тяжело вздохнула.

— Сама не знаю. Мне стало его жалко. У него был такой растерянный взгляд.

— И что же, за все эти дни, которые вы с ним были, он ничего про себя не рассказывал? — хитро сощурился следователь.

— Ничего. Только вспомнил дом, в котором жил в детстве, и… пожалуй, все.

— Ничего не помнил, а когда увидел свою жену, сразу все вспомнил. Разве так бывает?

— Наверное, бывает, — грустно улыбнулась Маргарита.

Следователь покачал головой.

— А не показалось вам странным то, что простой российский музыкант, гуманитарий, интеллигент в четвертом поколении, мастерски вырубил двух вооруженных до зубов профессионалов?

— Когда мне было над этим думать?

— Ну да, понимаю: погоня, экстремальные обстоятельства. Можно сказать, чудом спаслись! Не до этого было. Однако не показалось ли вам странным, что человек, который ничего не помнит, привозит вас на собственную дачу?

— Во-первых, я не знала, что это его собственная дача. Хотя было видно, что эта дача не совсем ему чужая. Во-вторых, я полагала, что кое-что он все-таки вспомнил. Ведь он обещал мне к понедельнику кое-что вспомнить, но обстоятельства складывались так, что у нас не было возможности поговорить…

Следователь расхохотался.

— То есть он взял обязательство кое-что вспомнить к понедельнику и вспомнил про свой загородный дом? Маргарита Николаевна, вы же взрослый человек. Если бы вам рассказали нечто подобное, как бы вы к этому отнеслись?

Маргарита опустила голову и подумала, что следователь прав. Это действительно воспринимается как полный бред. Но не рассказывать же ему всю правду, начиная с того, что она умирает каждую осень, и вот в знак протеста против своей судьбы она тащится к колдунье, и та ей повелевает привести в дом первого попавшегося в штанах, кто обратится к ней с любым вопросом. После такого признания следователь точно упечет ее в психушку. Свидетельница вздохнула и подняла на него глаза.

— Ну хорошо. Допустим, вы были в эйфории. Но когда вы на даче успокоились, выспались, покушали, прилично оделись, — тут следователь подавил улыбку, — почему не отправились сразу в милицию? Ведь вы знали, что вас объявили в розыск.

— Так мы и отправились в милицию. На Лубянку!

— На Лубянку? — переспросил следователь и еле сдержался, чтобы не покатиться от смеха. — Значит, вы решили сразу на Лубянку, а не в какое-то вшивое РУВД. А по пути замочили еще двух профессионалов из белого «ниссана». Да еще номера запомнили.

— Да нет! Он один их… вырубил.

— Конечно-конечно! Я понимаю! Простому российскому скрипачу помощники в таком деле как бы и не нужны…

— Да все было не так! — устало махнула рукой Маргарита.

— А как? — перегнулся через стол следователь.

Маргарита помолчала и подумала, что ее рассказ звучит действительно как-то неправдоподобно и карикатурно.

— Понимаете… Ну вырубил он их. Потому что они меня хотели затащить в машину. И тут не важно, интеллигент он в четвертом поколении или не интеллигент.

— Понятно, — тряхнул головой следователь. — Любой мужчина на его месте поступил бы так же. Это вы хотите сказать.

— А вы бы так не поступили?

— Я бы? — улыбнулся Дрянцов. — Я бы в первую очередь… И все-таки — почему вы не дошли до Лубянки?

— Ему сделалось плохо.

— Почему?

— Он в метро сыграл на скрипке.

Следователь открыл рот и, не мигая, уставился на Маргариту. Затем сглотнул слюну и хриплым голосом произнес:

— Маргарита Николаевна, извините… правильно ли я вас понял: значит, пока он бомжевал, вырубал убийц, угонял машины, мочил мафию, ему было хорошо, а как только сыграл на скрипке — ему стало плохо? Так?

— Ну совершенно все не так, Виктор Николаевич! — вышла из себя Маргарита. — Вы все извращаете. Ему и до этого было не очень хорошо. Просто скрипка его доконала.

— Да? — удивился следователь. — А где он взял скрипку? Он ее тоже за поясом носил вместе с топориком для мяса?

— Он ее одолжил у скрипача, — угрюмо ответила Маргарита.

После этого следователь серьезно задумался. Он смотрел куда-то мимо Маргариты и молчал так долго, что девушка забеспокоилась. Наконец Дрянцов тяжело вздохнул и перевел свой взгляд на нее.

— Где вы были в понедельник с двенадцати до часа?

— На работе, — ответила Маргарита.

— А где был он?

— У меня дома.

— А вы случайно не в курсе, Маргарита Николаевна, выходил он из вашей квартиры?

— Выходил! — ответила Маргарита.

В глазах следователя появился охотничий блеск.

— Надолго?

— Не знаю. А что?

— А то, что в понедельник в половине первого произошло убийство Сверилиной, — произнес следователь, впиваясь взглядом в Маргариту.

— Это еще кто? — вздрогнула свидетельница, подумав, что где-то слышала эту фамилию, причем совсем недавно.

— Та самая, которая собиралась купить дачу, на которой вы ночевали. В субботу в половине второго она встретилась с хозяином и договорилась с ним на воскресенье поехать посмотреть дачу. В воскресенье она ее посмотрела, в понедельник с утра сняла в сберкассе деньги, а в половине первого выбросилась с двенадцатого этажа.

— Сама? — удивилась Маргарита.

— Скорее всего, кто-то помог. И скорее всего, хозяин дачи.

Маргарита вздрогнула:

— Вы хотите сказать, это он? Но это бред! Все воскресенье мы с ним провели вместе. Это может подтвердить Светка…

— Вот и я говорю, что у него должен быть сообщник, — покачал головой следователь. — Процесс здесь накатанный: сообщник показывает дачу, а этот выслеживает покупателя. Причем под видом бомжа, собирающего бутылки, это делать значительно легче. Ну какой группе захвата из отдела убийств взбредет в голову задержать бомжа, тем более не помнящего своего имени. Бомжи — поле деятельности более мелких чинов. Да и те ими откровенно брезгуют. А вообще, странный у нас получается бомжик: где надо — помнит, где надо — не помнит.

Маргарита ошарашенно уставилась следователю в глаза.

— Вы это серьезно?

— Я только сопоставляю факты, — улыбнулся следователь. — Согласитесь, что бомж с суперменскими данными не может не вызвать подозрения. Не правда ли? Человек с легкостью вырубает профессионалов, одним ударом в болевую точку. Бьет миллиметр в миллиметр. Такому столкнуть женщину с двенадцатого этажа так, чтобы это выглядело самоубийством, раз плюнуть.

— Но ведь он скрипач. Я слышала, как он играет.

— Это все эмоции! А факты — вещь упрямая. Вы подумайте, Маргарита Николаевна, может быть, вспомните что-то необычное об этом скрипаче. Может, он кому-то звонил, или с кем-то встречался, или нервно поглядывал на часы, ну, я не знаю — подумайте! А сейчас вас повезут на опознание. Там особо не теряйтесь.

Когда Маргарита выходила из кабинета следователя, ее слегка покачивало. «Все это бред, — упрямо тикало в мозгах. — Человек, который умеет так виртуозно играть и так нежно любить, не может быть убийцей».

Ее вывели во двор, посадили в машину и повезли в Бутырку. За время пути она не произнесла ни слова. Точно во сне, ее провели на второй этаж, в комнату, где уже стояло несколько человек.

Двоих, ворвавшихся в ее квартиру, она узнала сразу и без какого-либо страха указала на них пальцем. У одного на лбу был пластырь, у другого — перебинтована голова. Глаза у обоих были грустные и растерянные. Она расписалась в протоколе и еще раз взглянула на Вольдемара. Он тоже поднял на нее глаза, и они у него сузились. Возможно, что он узнал девочку из параллельного класса. Маргарита едва заметно усмехнулась.

Когда выходила из Бутырки, снова увидела глаза Вольдемара, скользнувшие по ней. Маргариту передернуло. Но потом она сообразила, что женщина с глазами этого бандюги — его родная сестра. Ах да, как же она забыла, что у того придурка была еще сестра, учившаяся в девятом классе. Она была такой же противной, как и ее старший братец, поэтому сразу бросалась в глаза. Вот и сейчас бросилась. В данный момент его сестра что-то суетливо заливала стоящей рядом женщине.

— Он был художник, — услышала Маргарита, проходя мимо. — Его в художественной школе считали самым талантливым. И вот какая-то девушка ему отказала, и все! Вся жизнь покатилась наперекосяк. Кисти забросил, вступил в группировку, только для того, чтобы нравиться женщинам…

Маргарита побрела к метро. День был на редкость солнечным, воздух — на редкость легким. Пахло пряными красками осени, но они почему-то уже не наводили тоску. Что-то изменилось на улице, почувствовала она. Флаги, что ли, вывесили? Или рекламу повесили новую? Маргарита пригляделась к столбам и вывескам на магазинах. Да нет, вроде все по-старому. И вдруг она поняла, что произошло: на нее стали смотреть мужчины. Один из них с улыбкой подошел и преградил дорогу.

— Маргарита, позвольте поцеловать вам руку.

— В чем дело? — возмутилась она, пряча руки за спину.

— Вы еще спрашиваете! Мало того что вы красавица, вы еще спасли мне жизнь! Не узнаете? Я тот самый журналист, которого хотели взорвать…