Соль в ране

ГЛАВА 9

Экипаж выстроился по правому борту между мачтами. К шести утра поднялся ветер, и сейчас он был довольно сильным. «Марютея» со скоростью в семь узлов шла строго на восток. Тяжелые, плотные и грязные облака закрывали небо. Морские волны болезненно-серого цвета с белой пеной на гребнях перекатывались, уходя вдаль.

На гафеле развевался приспущенный флаг. Пока Эдвардс невыразительным голосом читал строки из бортовой Библии, Деланней окинул взглядом всю команду, и его сердце сжалось от тревоги не за мертвых, а за живых.

А осталось в живых вместе с Деланнеем 13 человек: с суровым выражением лица Эдвардс; стройная Даун Фарлен, с бледными, сжатыми губами; плотник Трентон, почти лысый, с добрыми глазами собаки; молодой и робкий Ватфорд и его друг Ольер, с угрюмым лицом, на котором отражались все его опасения; Келлер, грубый и замкнутый; Митчел, спокойный и достойный; Ван, с хитрой улыбкой на тонких губах; Аллисон, незаменимый трудяга, худой, с желтоватой кожей, от которого не услышишь ни слова, и Форшем, мявший в руках свой плетеный берет. Наверху, на полуюте, находился Форестер, длинные волосы которого развевал ветер, а в трюме был заперт потерявший рассудок Ваш.

Эдвардс остановился и сделал знак.

Аллисон и Форшем подняли первое тело, лежавшее на доске, и опустили его за борт. Сейдж исчез в волнах с тихим плеском. Эдвардс сделал следующий знак, и изуродованный труп Гоша был также спущен в воду. Лишь несколько капель морской воды попали на палубу.

Все надели головные уборы.

— Митчел!

— Да, месье!

— Расставьте людей на уборку.

— Есть!

На корабле начиналась обычная жизнь. «Марютея» с высоко поднятым флагом продолжала путь.

День обещал быть трудным. Ветер усиливался, и следовало уменьшить паруса. Трентон занялся кухней, получив в свой адрес много сердитых замечаний. Даун Фарлен почти не выходила из каюты: лежала на койке, страдая от головной боли. Деланней нес вахту, заменяя недостающего офицера. Это давало отдых его мыслям. Эдвардс извлек на свет бортовой журнал и, как только проглянуло солнце, сделал несколько замеров секстаном. Он все время смотрел на барометр, показания которого ему не нравились.

Ваш сидел в затхлом трюме для краски и ничего не ел, не пил и не говорил.

Как только Деланней сменился с вахты, сразу же спустился вниз, чтобы узнать, как чувствует себя Даун. Лежа на кровати, она читала.

— Как ваша голова? — спросил он, закрывая за собой дверь.

— Боль прошла, — ответила Даун и устало улыбнулась.

Чувствовалось, что она вся напряжена, обеспокоена, а под глазами появились круги.

— Садитесь, Шон!

Ладонью она хлопнула по краю койки, и он сел рядом.

— Что говорит Эдвардс?

— Ничего особенного, — ответил Деланней. — Он не сомкнул глаз всю ночь, но по нему этого не видно. Он как всегда методичен, холоден и уверен в себе.

— Я вела себя с ним несколько грубо.

— Может быть, Даун. Но ему на это наплевать. Я уверен, что он очень высоко оценил ваш прыжок в воду, когда вы извлекали труп Гоша.

Легкая улыбка пробежала по губам Даун, и она проговорила:

— Я-то думала, что спасаю живого.

— Факт остается фактом.

Она прямо посмотрела на него.

— Для меня тоже… — начал Деланней.

— Что?

— Ваша смелость мне очень понравилась, — произнес он после секундного молчания.

— Можно подумать, что слова дерут вам горло? — усмехнулась она.

Он улыбнулся и приблизился к ней:

— У меня огромное желание поцеловать вас, малышка.

— А разве я вам мешаю?

Он нагнулся, и она закрыла глаза, но ничего не произошло. Даун открыла глаза и увидела, что он стоит и серьезно смотрит на нее.

— Вы меня разочаровали, Шон.

— Я не мог этого сделать, — признался он.

— Я у вас вызываю неприязнь?

— Да нет, черт возьми!

Она протянула руки, обняла Деланнея и прижала его к себе.

— Не знаю, значу ли я для вас что-нибудь, — прошептала она, — но в одном я уверена: вы мне нужны, Шон, несмотря ни на что. А уж если быть совсем точной, я немножко вас боюсь.

— Почему?

— Вы ведь куда опаснее Эдвардса, хотя и он тоже не сахар.

Деланней с сокрушенным видом воскликнул:

— Милая моя, да ведь я пай-мальчик!

— Тем лучше! — вздохнула она. — Хоть одна хорошая новость.

Нежно и мягко Даун поцеловала Деланнея в губы, и он так сильно сжал ее в объятьях, что она чуть не задохнулась, но не стала его отталкивать. Ей нужен был этот человек, кем бы он ни являлся, даже если в ближайшем будущем выяснится, что он мерзавец.

И она отдалась ему.

Легкий скрип вернул Даун к действительности, и, открыв глаза, она увидела, что Деланней закурил сигарету. Он стоял на полу, расставив ноги из-за качки, а выражение его лица стало обычным, спокойным и ироничным одновременно. Ей вдруг показалось, что он сразу же все забыл. Но Деланней, выпустив струйку дыма из носа, встретился глазами с ее взглядом и затем внимательно посмотрел на ее тело, словно хотел запечатлеть его в своей памяти.

— Шон…

— Да?

— Вы о чем-то сожалеете?

— Нет. Тысячу раз нет.

— Вы об этом забудете?

— Никогда.

— Что вас так гнетет и вы постоянно от меня хотите скрыть?

Он улыбнулся, сел рядом с ней и ответил:

— Будущее. Надеюсь, что все обойдется!

— Однако вы в этом не уверены?

Он выбросил сигарету, вдохнул теплый запах ее тела и положил ей руку на грудь.

— Можно ли быть в чем-нибудь уверенным, когда по кораблю бродит убийца, а сам корабль превратился в островок спасения? — произнес он.

— Эдвардс допросил Ваша?

— Нет еще. Думаю, что он специально заставляет его посидеть и подумать рядом с банками краски.

— Он надеется, что Ваш таким образом придет в себя?

— Возможно, — предположил Деланней. — Он не сказал мне, что собирается делать. Во всяком случае, он, кажется, уже не так занят поисками убийцы Арчера.

Она взяла вторую руку Деланнея и прижала ее к себе.

— Эдвардс не из тех, кто легко отказывается от чего бы то ни было, — произнесла она. — Он понимает, что сможет командовать «Марютеей», только если заставит уважать порядок и закон.

Деланней согласно кивнул, однако подумал, что она совсем не знает Эдвардса.

— Он будет идти до конца, — закончила Даун.

— Я тоже так думаю.

— Вы себе противоречите?!

— Не совсем.

Она пытливо посмотрела на него.

— Не могли бы вы объяснить мне все, — попросила она.

— Полагаете ли вы, что Эдвардса тоже интересуют ваши алмазы?

— Думаю, что он никогда ими не интересовался.

Это признание трудно далось Даун, и Деланней понял ее.

— В общем-то, вы признаете, что напрасно его обвинили?

— Да, он, вероятно, думает, что я совершенная дура.

— Да нет же! Он о вас думает так же, как и я, он знает, что вы очень умны и не успокоитесь, пока не найдете убийцу вашего отца.

— Вы забыли Гоша. Теперь на мне долг в двойном размере.

Деланней посмотрел в иллюминатор и холодно проговорил:

— Ваш больше не платежеспособен.

— Вы считаете это несправедливым?

— Мне все равно.

Он поднялся, заметив:

— Странно, ветер стихает, а волна на море стала куда больше.

Даун тоже поднялась, подошла к Деланнею, и он обнял ее, прижимая к себе. Обнаженная, она казалась совсем маленькой и хрупкой.

— Оденьтесь, — сказал он. — Вы же простудитесь.

— Но ведь очень жарко.

Он поцеловал ее:

— Надо слушаться, малышка!

Рядом со смятой койкой лежала книга, которую читала Даун. Деланней поднял ее и положил в шкаф. Даун одевалась.

— Все терпеть не могли Арчера, так, Шон?

— Мне кажется, да!

— Только один Ваш прекрасно с ним ладил, — продолжала она, проверяя шов на чулке. — Вы это странным не считаете?

— На борту этого чертова судна много странного, — ответил он. — Ваш был полностью во власти Арчера. Почему вы говорите о привязанности, а не о страхе?

— Ваш говорил только хорошее о своем хозяине, чтобы убедить себя?

— А почему бы и нет? Такое бывает.

Деланней открыл дверь.

— Куда вы, Шон?

Он ничего не ответил, улыбнулся ей и вышел, закрыв дверь. Затем поднялся на палубу и увидел Эдвардса, который расхаживал взад-вперед по полуюту, до камбуза и обратно. В камбузе Трентон с недовольным видом мыл посуду.

— Вы что-нибудь хотите, месье Деланней?

— Скажите-ка, осматривал Эдвардс вещи Ваша?

— Нет.

Деланней показал на маленькую дверь и спросил:

— Это здесь он спал?

— Да, месье. Я думаю, что он еще не сможет вернуться в свой закуток.

— Возможно, Трентон.

— Да, хлебнули мы горячего до слез во время этого чертового перехода!

Деланней вошел в каюту Ваша. Она была крохотной и освещалась маленьким иллюминатором с грязным стеклом. Запах пота, грязных вещей и спиртного отравлял в ней воздух.

Деланней открыл иллюминатор и начал обыск.

Вещей у Ваша оказалось немного. В ящике лежала одежда, пара полуботинок из двухцветной кожи и безделушка из ракушек. Под рваным плащом Деланней нашел две нетронутые бутылки рома с печатью «Марютеи». Осмотрев ящик, Деланней принялся за койку, поднял покрывало и тонкий матрас. Вдруг, резко бросив постельное белье, он потерял равновесие от сильного толчка корабля и ногой толкнул луженый железный таз, который стоял на грязном полу. Поскользнувшись, Шон упал на спину и перевернул покрытый грязным полотенцем кувшин с водой. Почувствовав, что его штаны промокли, он быстро вскочил на ноги, поднял кувшин и услышал, как в нем что-то звякнуло. Просунув руку в кувшин, он вытащил небольшой пузырек из темного стекла и прочел выгравированную надпись: «Настойка арники».

На свету пузырек казался наполовину пустым. Деланней открыл его и понюхал, затем сел на койку. Через открытую дверь было видно, как Трентон возился с тарелками.

Деланней еще раз понюхал жидкость, обмакнул в нее мизинец и осторожно лизнул. Несмотря на сладковатый вкус, Шон тотчас почувствовал легкое жжение на кончике языка. Это была не арника!

Шон закрыл пузырек, положил его в карман и вышел. Он направлялся на полуют, сгорая от нетерпения и желая побыстрее проверить свое открытие.

— Куда вы так спешите, Деланней? — Перед ним стоял Эдвардс с трубкой в зубах.

— Есть ли на борту медицинский справочник?

— Что, мисс Фарлен стало хуже?

— Да нет, она себя прекрасно чувствует и речь не о ней.

— Это мне уже нравится.

— Так где же справочник? — нетерпеливо переспросил Деланней.

— В рулевой рубке на полках справа. Я вас предупреждаю, что издание старое.

— Все равно!

Деланней быстро нашел книжонку с оторванной обложкой и с полосками газеты в качестве закладок. Он судорожно листал оглавление… Хлоргидраты, цианистый калий, катары, конопля, датурадурман. Его палец остановился, и Шон внимательно прочел заметку, узнав, что дурман дает эффект, аналогичный атропину, но ничего не говорилось про цвет и вкус датуры и ее соединений. Деланней выругался и захлопнул книгу.

Оставался еще один способ, жестокий, но верный.

Шон вышел из рубки и направился к Эдвардсу, который с беспокойством смотрел на него.

— Эдвардс, скажите, когда вы собираетесь допросить Ваша?

— Если хотите, сейчас.

— Согласен.

— Что-нибудь случилось?

— Я вам об этом после скажу. Приведите Ваша!

— Ладно.

Эдвардс вынул трубку изо рта и выбил ее о каблук. Он не спешил, а Деланней от нетерпения скреб свой подбородок.

— Аллисон! — позвал Эдвардс.

— Слушаю, месье!

— Сейчас же приведите Ваша!

— Сию секунду, месье!

Эдвардс обернулся к Деланнею и не без сарказма спросил:

— Нашли что-нибудь интересное?

— Еще не знаю. Мне нужно одно доказательство, и я надеюсь его получить от Ваша.

— Доказательство чего?

— Подождите немного.

Эдвардс поднял брови и усмехнулся.

— Есть у вас в рубке ром?

— Остатки бутылки старика, — произнес Эдвардс. — Вы хотите выпить?

— Нет, не я. Не начинайте без меня допрос. Я пойду за мисс Фарлен.

— Вы ее больше не зовете Даун?

Деланней холодно посмотрел на него и сухо ответил:

— Я называю ее Даун, когда мы спим вместе. Вам этого достаточно?

— Да, поздравляю.

— Не с чем!

Деланней быстро отошел, успев заметить Аллисона, толкавшего Ваша перед собой. Шон вбежал в коридор, постучал в дверь Даун и, входя, сказал:

— Вы мне нужны для допроса Ваша.

Она удивленно взглянула на него:

— Да я-то там причем?

— Возможно, вам будет интересно. Все зависит от того, что расскажет Ваш.

— Хорошо.

Она надела плащ и берет, и Деланней вышел следом за ней.

Эдвардс и Ваш ждали в рулевой рубке. Лицо негра по-прежнему ничего не выражало, и от него сильно пахло смолой.

— Вы можете начинать, — сказал Эдвардс, предлагая Даун сесть. — Ведь это же ваша идея.

— Начните вы.

— Прекрасно. Итак, Ваш, решили ли вы заговорить?

Кок медленно поднял голову, хлопая глазами, словно никогда не видел дневного света.

— Не забывайте, что я приму во внимание ваши признания. Если вы убили Гоша, потому что он вас спровоцировал…

— Нет, — перебил его Ваш. — Он меня не провоцировал.

— Почему же вы его убили?

— Я это сделал сознательно.

— Сознательно? — повторил Эдвардс. — Вы много выпили?

— Да ничего я не пил, — ответил Ваш, — ну, может быть, совсем чуть-чуть.

Он опустил голову и глубоко вздохнул.

— Иногда ведь можно немного и выпить, — добавил он.

В его голосе послышалась грусть.

— Ну ведь это от вас зависит, — перебил его Деланней.

— Правда, месье Деланней?

— Сначала скажите, зачем вы убрали Гоша?

Лицо негра стало жестоким, и Даун увидела, как он сжал кулаки.

— Я его убил за то, что он убил Арчера, — сказал Ваш. — Я не мог видеть его живым, когда Арчер был давно мертв.

— А вы видели, как Гош убивал Арчера?

Ваш засмеялся почти весело и ответил:

— Я ничего не видел. Я ведь находился на палубе вместе с другими и поэтому ничего не мог видеть, но я уверен, что это Гош перерезал горло Арчеру.

— Значит, вам об этом кто-то сказал? — спросил Эдвардс.

— Нет. Никто мне ничего не говорил, у меня была своя идея по этому поводу.

Эдвардс обменялся взглядом с Деланнеем.

— Совсем не понятно, — продолжал Деланней. — Во всяком случае, вы убили Гоша и бросили его тело за борт?

— Да, это правда. Но я думал, что никто об этом не узнает.

— К вашему несчастью, мисс Фарлен стояла у иллюминатора, и Гош позвал ее, падая в море.

Ваш расхохотался:

— Гош не мог ее позвать со своей перерезанной глоткой! Я думаю, что он даже не понял, что это я его зарезал.

Даун отбивала пальцами марш по своей коленке. Деланней положил ей руку на плечо, и она успокоилась. Следующий вопрос задал Эдвардс:

— Объясните нам все-таки, почему вы решили, что это Гош убил Арчера?

— Я понял, что он перерезал горло капитану, когда вспомнил, как он полоснул ножом Вана по лицу, — ответил Ваш.

Он многозначительно посмотрел на Эдвардса и конфиденциальным тоном продолжил:

— Это было ясно с самого начала, и не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы об этом догадаться.

Деланней расхохотался:

— Кретин чертов, это ведь Ван ударил ножом Гоша!

Кок казался страшно удивленным; он нахмурил брови и наморщил лоб.

— Хватит, — прервал Эдвардс. — Этот мерзавец убил Гоша, потому что напился в стельку. Не стоит больше к этому возвращаться.

— К тому же я нашел бутылки в его закутке, — уточнил Деланней.

Ваш упал в кресло и застонал:

— Я больше ничего не скажу, — произнес он плаксивым тоном. — Нет, больше ничего никому не скажу!

Даун поднялась, ее глаза сверкали гневом.

— Чертов пьяница, — заявила она возмущенно. — Вы заслуживаете того, чтобы с вас живьем содрали кожу.

— Замолчите, — приказал Эдвардс. — Этот кретин не отвечает за свои поступки.

— Не отвечает? Он так любил мерзавца Арчера, что мог бы нас всех перерезать, чтобы почтить этим его память!

— Да замолчите же! — повторил Эдвардс.

Но Ваш уже прыгнул вперед, схватил Даун за горло и сжал руки. Деланней бросился к ним, ударил Ваша, но тот не разжал рук, и Даун захрипела. Тогда Деланней ударил Ваша серией из двух ударов, правой — в челюсть и левой — в висок. Ваш покачнулся, разжал руки, попытался ухватиться за плащ Даун, и Деланней ударил его еще раз. Кок свалился на спину.

Эдвардс усадил Даун в кресло и пошел за бутылкой. Однако Даун отказалась пить.

— Это ничего, — произнесла она, потирая шею.

Деланней нагнулся, схватил Ваша за воротник и швырнул негра к переборке:

— Сейчас я тобой займусь.

Он достал из кармана пузырек и показал его Вашу:

— Знаешь, что это за бутылочка?

Ваш молча смотрел на пузырек и вытирал кровь, которая текла по его подбородку.

— Не хочешь говорить?

Деланней резко ударил Ваша в живот, и негр согнулся пополам.

— Да не знаю я, — захныкал он.

— Я нашел ее у тебя и хочу, чтобы ты нам сказал, что это и зачем оно тебе.

— Это арника.

— Нет, — крикнул Деланней.

— Но ведь так написано на бутылке!

— Ты прекрасно знаешь, что это не так.

Деланней увидел бутылку рома, которую Эдвардс поставил на стол, и она переваливалась с боку на бок от качки.

— Дайте стакан!

Эдвардс взял стакан из шкафа, и Деланней, налив в него рома, протянул Вашу:

— Пей!

Негр выставил руку, но Деланней выплеснул ему ром в лицо.

— Не так быстро, — произнес он. — Говори, выпьешь после!

— Я ничего не знаю.

Деланней поднял бутылку и снова звучно налил рома в стакан. Ваш даже облизнулся и опять протянул руку. Но Деланней отошел на шаг, дал бутылку Эдвардсу, открыл пузырек и накапал немного в ром.

— Пей, — приказал он.

Ваш заорал как резаный и бросился к двери, но Эдвардс схватил его, развернул и швырнул на стул.

— Держите его крепко, — попросил Деланней.

Эдвардс подчинился, и Шон поднес стакан к губам Ваша:

— Прекрасный ром! Чего это ты не хочешь выпить?

Негр от страха стал серым.

— Я тебе скажу, почему ты не пьешь, — проговорил Деланней. — Я туда влил яд. Тот же самый яд на основе дурмана, с помощью которого в лучший мир был отправлен месье Фарлен.

Даун, бледная как полотно, поднялась на ноги.

— Ты сговорился с Арчером насчет убийства, — невозмутимо продолжал Деланней. — Я ведь прав, верно?

— Нет, — закричал Ваш.

— Я прав, и тебе лучше бы сознаться. Арчер хотел завладеть алмазами Фарлена и потребовал, чтобы ты подлил отравы в его виски. Взамен он тебе дал много рома. Ты согласился, и Фарлен теперь мертв. Ты убил его!

Ваш весь дрожал, и пот ручьем стекал с его лба. Он механически, как упрямый старик, качал головой слева направо.

— Нет, нет, месье Деланней. Я бы никогда не смог такое сделать.

— Тогда как в твои вещи попала бутылка с дурманом? Почему врач в Сиднее объявил, что Фарлен отравлен этим ядом? Почему Фарлен заболел как раз на корабле? Отвечай, пока тебе как следует не всыпали.

Ваш закрыл лицо руками.

— Тебя повесят, Ваш!

Негр плюхнулся на стул.

— Это не моя ошибка, — простонал он. — Арчер приказал мне влить половину флакона в виски месье Фарлена. Я даже не знал, что это такое.

— Но ты ведь это понял потом, а?

— Да, конечно! Бутылочка находилась в аптечке Арчера. Я не хотел, но он мне сказал, что у меня будет много денег и я смогу вернуться в Вирджинию, купить себе землю, жениться. Так что же мне было делать, Господи!

— И ты, конечно, согласился!

— Да ведь я и не мог отказаться, — продолжал Ваш. — Арчер был хозяином и сделал бы со мной все, что захотел. Мне пришлось согласиться. Месье Фарлен тяжело заболел, но не умер на борту «Марютеи». Тогда Арчер разозлился и сказал, что я не налил достаточно отравы в виски Фарлена, что я дурак и еще много слов, при которых у меня от стыда уши покраснели.

— Он тебя отлупил?

— Нет, месье Деланней. Он только сказал, что из-за меня потерял много денег. А потом, когда мисс Фарлен уже была на борту, он мне опять пообещал деньги…

— За что?

Ваш пожал плечами:

— Я об этом ничего не знаю. Месье Арчер должен был сказать, что делать, но он умер и не успел. Он-то ведь знал, что Гош у нас на борту. Когда Арчера зарезали как барана, я сразу подумал, что это сделал Гош, и мисс Фарлен, наверное, ему сказала, что я негодяй. Я бы убил и мисс Фарлен, но позже, и тогда никто бы не узнал, что мне пришлось сделать, когда Арчер командовал судном.

Ваш замолчал и разрыдался.

Эдвардс открыл дверь рубки и крикнул:

— Аллисон!

— Да, месье?

— Заприте этого придурка и свяжите ему руки.

— Слушаюсь!

Аллисон вошел в рубку, достал кусок пеньковой веревки, связал руки Ваша, приподнял его со стула и вышвырнул из рубки.

— Иди вперед, болван!

Эдвардс тщательно набивал свою трубку.

— Прекрасная работа, — сказал он Деланнею. — Вы выяснили все обстоятельства смерти месье Фарлена.

Даун взяла Деланнея за руку:

— Спасибо, Шон.

— Мне просто повезло, малышка! Подумайте лучше о том, что этот бедолага мог бы нас всех отравить.

— Черт возьми, я об этом и не подумал, — проворчал Эдвардс, он повернулся к Даун и с улыбкой спросил ее: — Вы хотите, чтобы я вернул вашу шкатулку?

— Зачем?

— Вы ведь теперь ничем не рискуете.

— Да нет! Оставьте ее у себя, мне так будет спокойнее.

Эдвардс кивнул головой, зажег спичку и раскурил трубку:

— Где вы нашли бутылку, Деланней?

— В вещах Ваша.

— Теперь остается только выяснить, кто же убил Арчера, — закончил разговор Эдвардс.

Он вышел на полуют и спустился на палубу. Ночь была очень темной, и «Марютея» шла довольно тяжело. Эдвардс, погруженный в свои мысли, медленно шел по палубе. Вдруг он услышал чей-то шепот и остановился за связкой фалов, чтобы узнать, в чем дело.

— Мы близко от берега, значит, это будет нетрудно сделать. — Голос явно принадлежал Вану.

— К тому же старика больше нет и нам никто не помешает, — добавил Келлер.

— Хорошо, но, если погода испортится, мы останемся и ничего не будем делать. Ненужный риск совсем ни к чему. — Келлер плюнул за борт.

— Я больше никогда не пойду в море! Хватит мне всей этой вшивоты и грязи! Все это мне до взблева надоело.

— Надо только помешать этому чертовому типу.

— Кому?

— Деланнею. Я всегда терпеть не мог тех, кто сует свой нос в чужие дела, а этот действительно способен нам помешать, особенно если мы где-нибудь ошибемся.

— Успокойся, — произнес Келлер. — Сейчас давай-ка разойдемся, нас не должны видеть вместе.

Они направились в разные стороны, и Эдвардс вышел из своего убежища.

— Ван! — позвал он.

— Да, месье.

— Идите сюда.

Ван медленно подошел.

— Слушаю вас, — вежливо сказал он.

— Я не люблю разговоров шепотом, Ван.

— Мы же ничего плохого не сделали!

— Вы хотите уволиться в Сан-Франциско?

— Это пока еще только планы.

— Скажите Келлеру, чтобы он пришел ко мне на полубак. Я хочу поговорить с вами обоими, чтобы вы не наделали глупостей.

— Есть, месье.

Ван отправился за Келлером.

И пошла потеха!