Сонины проказы

Глава XIV Ослик

Соня примерно вела себя целые две недели, она ни в чем не провинилась. Поль говорил, что она давно уже не сердилась, няня — что она стала препослушной. Госпожа де Реан видела, что дочь перестала лакомиться чересчур, не обманывала, не ленилась, и ей хотелось в награду подарить что-нибудь такое, о чем Соня больше всего мечтала.

Однажды, когда Соня и Поль играли перед домом, госпожа де Реан слышала их разговор и узнала, о чем Соня мечтает.

Поль говорил, утирая лицо:

— Ух, как жарко! Как жарко! Я весь мокрый.

— И я тоже! А ведь мы немного наработали, — жалобно отозвалась Соня.

— Еще бы! Это потому что тачки у нас очень маленькие, — объяснил Поль.

— А если мы возьмем большие огородные тачки, работа пойдет живее? — спросила Соня.

— У нас сил не хватит, чтобы таскать их, я как-то попробовал, насилу поднял, и, когда хотел сдвинуть с места, тачка перевернулась, я упал и всю землю просыпал.

— А так мы никогда не устроим садик! Прежде чем сажать растения, нам надо привезти еще больше ста тачек хорошей земли.

— Что делать! Будем стараться, — вздохнул Поль.

— Ах, если бы у нас был ослик, как у Камилы и Мадлен, и маленькая тележка, мы живо бы кончили работу, — воскликнула Соня.

— Правда. Но осла у нас нет, — напомнил ей мальчик, — надо самим работать.

— Послушай, Поль, что я придумала.

Поль засмеялся:

— Ну, уж если ты придумала, — наверное, глупость. Ты всегда такое выдумываешь.

Но Соня нетерпеливо перебила его:

— Ты сперва выслушай, а потом уж смейся. Я придумала преотлично: давай попросим, чтобы нам дали сейчас деньги, которые пойдут на обновки к Новому году.

— Так ведь не дадут!

— Какой ты! Надо попросить.

— Попроси ты, а я подожду, что тебе скажет тетя. Если да — и я попрошу у мамы.

Соня побежала к матери, которая притворилась, будто ничего не слышала.

— Маменька, — сказала она, — дайте мне вперед деньги, которые пойдут на обновки к Новому году, мне они очень нужны.

— Зачем тебе так много денег? — спросила мать. — Если для бедных, я дам все что нужно. Ты знаешь, я на это не жалею денег.

Соня замялась, не зная, как сказать:

— Нет, маменька, мне не для бедных, это… это… я хочу купить себе осла.

— Осла? Зачем тебе осел?

— Ах, маменька, нам с Полем осел так нужен, так нужен! Видите, я вся мокрая, устала, а Поль еще больше устал. Это оттого, что мы возили землю в тачках для нашего садика.

— Ты думаешь, осел возьмется за тачку вместо тебя? — рассмеялась госпожа де Реан.

— Нет, маменька, как можно! Где же ему взяться! Я забыла вам сказать, что нужна еще тележка, мы запряжем в нее ослика и сразу привезем много-много земли и не устанем…

— Недурно придумано, — одобрительно кивнула госпожа де Реан.

Соня запрыгала и захлопала в ладоши:

— Я знала, что я умно придумала… Поль, Поль! — закричала она, подбегая к окну.

— Погоди еще радоваться, — осадила ее госпожа де Реан. — Ты придумала умно, но денег я тебе не дам.

— Что же… что же нам, несчастным, делать? — растерялась Соня.

— Если ты будешь вести себя хорошо, будешь умницей, я подарю тебе и ослика, и маленькую повозку.

И Соня снова запрыгала вокруг маменьки:

— Какое счастье! Какая радость! Спасибо, спасибо, милая мамочка! Поль!.. Поль!.. У нас есть и ослик… и повозочка, все есть! Беги сюда, скорей, скорей!

— Где же они? Где? — Поль забежал, оглядывая гостиную, как будто ожидал увидеть здесь и ослика, и повозку.

— Маменька нам дарит, она прикажет купить, — радовалась Соня.

— Да, я подарю вам обоим. Тебе Поль — в награду за доброту и послушание, за то, что ты ведешь себя как умный мальчик. А тебе, Соня, — чтобы ты старалась подражать твоему двоюродному брату, была бы всегда ласкова, прилежна, как эти две недели. Пойдемте искать конюха Ламберта. Мы объясним ему, в чем дело, и он купит нам ослика и повозочку.

Приглашение не надо было повторять. Дети побежали вперед. Ламберт был на дворе. Дети стали наперебой объяснять ему, в чем дело, оба вместе говорили с таким волнением и так скоро, что Ламберт ничего не понял. Он с удивлением смотрел на детей, пока госпожа де Реан не подошла и не объяснила, чего они хотят.

— Пожалуйста, Ламберт, ступайте сейчас же, нам ослик нужен до обеда, — торопила его Соня.

— Ослика, барышня, так скоро не сыщешь, — рассмеялся конюх. — Надо узнать, есть ли где продажный, надо обегать всех соседей, надо найти смирного, чтобы не лягался, не кусался, не был упрям, не был бы ни стар, ни молод.

— Боже мой! Зачем все это? Возьмите, какой раньше попадется, Ламберт, это скорей будет, — не унималась Соня.

— Нет, барышня, первого встречного взять нельзя, я не хочу, чтобы он вас кусал и бил ногами.

— Полноте, Поль его укротит! — уверенно заявила девочка.

Но Поль был иного мнения:

— Ну, нет, я не хочу править таким ослом, который кусается и брыкается.

— Положитесь, дети, на Ламберта, — успокоила детей госпожа де Реан, — будьте терпеливы, он сумеет все сделать наилучшим образом.

— А повозочка, тетя? — спохватился Поль. — Где взять такую, чтобы можно было запрячь в нее ослика?

— Не беспокойтесь, сударь, пока тележник сделает вам повозку, я вам отдам свою, в которую собак запрягаю, можете держать ее, сколько вам будет угодно.

— Спасибо Ламберт, это чудесно, — поблагодарил его Поль.

— А долго ли придется ослика ждать? — спросила Соня.

— Неделю, другую — как придется. Завтра я пойду в город на базар, может, и попадется ослик. Я чуть свет пойду. А теперь прощайте, барчук и барышня.

Ламберт ушел, а дети остались в неутешном горе.

— Долго, пожалуй, придется ждать! — вздыхали они.

Назавтра целое утро прождали ослика. Напрасно госпожа де Реан говорила им, что это очень часто так случается, что не всегда удается немедля получить что хочешь, что надо приучаться ждать, а иной раз и совсем не получать желаемого. Дети тем не менее вздыхали и нетерпеливо выглядывали, не ведет ли Ламберт ослика. Наконец Полю показалось, что вдали ревет осел.

— Соня, Соня! — закричал он. — Послушай, осел, кажется, ревет. Может быть, это Ламберт?

— А может быть, это где-нибудь по дороге или по соседству? — предположила госпожа де Реан.

— Позвольте мне, маменька, пойти посмотреть! Можно, маменька?

— Ступайте, только не выходите на большую дорогу.

Соня и Поль пустились, как стрела из лука, напрямик — по траве, через кусты — и, добежав до большой дороги, увидели, что Ламберт ведет на поводу хорошенького, но большого ослика.

— Ослик, ослик! Спасибо, Ламберт! Какое счастье! — закричали дети.

— Какой хорошенький! — сказал Поль.

— Какой он добрый с виду! — сказала Соня. — Пойдем скорее, скажем маменьке.

Ламберт остановился:

— Садитесь, барчук, верхом, а барышня сядет за вами, я поведу его на поводу.

— Не упасть бы нам, — Соня с опаской смотрела на ослика, но Ламберт ее успокоил:

— Полноте, не бойтесь, я пойду подле вас. Мне его продали за смирного, доброго.

Ламберт помог Полю и Соне взлезть на ослика, а сам пошел рядом. Так они подъехали под окна. Госпожа де Реан вышла, чтобы получше разглядеть.

Ослика отвели в конюшню, Соня и Поль засыпали ему овса, Ламберт постлал соломенную подстилку. Детям хотелось все стоять и смотреть, как ослик ест, но близился час обеда, надо было вымыть руки, причесаться, и пришлось ослика оставить до завтра в обществе лошадок.

Завтра и в следующие дни ослика запрягали в тележку Ламберта, пока тележник не сделал хорошенькую повозочку для катания и тележку, чтобы возить землю, и пока не приготовили цветочные горшки, песок — все, что требовалось для устройства сада. Поль научился запрягать и распрягать ослика, чистить его и гладить, класть подстилку, кормить и поить. Соня помогала ему и научилась не хуже брата править ослом.

Госпожа де Реан купила вьючное седло и обыкновенное, чтобы можно было ездить верхом. Первое время няня провожала детей, но когда увидели, что осел тих, как ягненок, госпожа де Реан позволила детям ездить одним, только не выезжали бы из парка.

Как-то Соня ехала верхом на осле, Поль палочкой погонял его.

— Не бей, ему больно, — сказала Соня.

— Но если его не погонять, он не идет, притом палочка тоненькая, ему не больно.

— Знаешь, что я придумала? Не лучше ли вместо того, чтобы погонять, пришпорить его?

— Вот глупости! Во-первых, у тебя шпор нет, а во-вторых, у него такая толстая кожа, что он и не почувствует шпоры.

— Все равно, надо попробовать. А если ему не будет больно, тем лучше.

— Откуда же взять шпоры? — спросил Поль.

— Мы возьмем большую булавку и воткнем в башмак, головка останется в башмаке, а острие снаружи, — придумала Соня.

Булавки они раздобыли в кухне, а приделывать шпору решили в рощице. Пока ослик пощипывал травку, Соня и Поль сели наземь и принялись за работу. Первая булавка проколола башмак, но так согнулась, что стала никуда не годна. По счастью, осталась другая, которая легко вошла в дырочку, Соня укрепила ее ниточкой.

Когда все было готово, Поль подвел осла и помог Соне влезть на него. Девочка начала подгонять ослика пяткой и таким образом колоть булавкой. Осел пошел рысью. Соня обрадовалась и вонзила шпору сильнее: ослик сначала пустился бегом, а потом принялся брыкаться и сбросил Соню шагов на десять в сторону. Поль, который поотстал, в испуге подбежал к оглушенной падением сестре и помог ей подняться. Оказалось, что Соня ссадила себе руки и нос.

— Что скажет маменька? — сказала она Полю. — Что мы ей скажем, когда она спросит, отчего я свалилась?

— Надо сказать правду, — отвечал Поль.

— Ах, Поль! Не нужно говорить про булавку!

— Что же мы скажем?

— Скажем, что ослик начал брыкаться и сбил меня.

— Но ослик такой смирный! Он не стал бы брыкаться, не будь этой противной булавки, — сомневался Поль.

— Если ты скажешь про булавку, нам достанется от маменьки, она отнимет у нас ослика.

— По-моему, нужно всегда правду говорить. Всякий раз, как ты хотела что-нибудь скрыть от тети, она все равно узнавала, и тебе за это еще хуже доставалось.

— Зачем же ты хочешь, чтобы я сказала про булавку? Я скажу просто, что ослик брыкнул, и я свалилась. Разве это неправда? Я тут ничего не солгу.

— Делай, как знаешь, только, по-моему, лучше признаться во всем.

— Ты только не говори. Не скажешь про булавку?

— Будь спокойна, я, сама знаешь, не люблю, чтобы тебе доставалось, — уверил ее Поль.

Стали искать ослика, но не нашли. «Он убежал в конюшню», — решил Поль. И дети отправились домой.

Недалеко от дома они встретили запыхавшихся матерей, бегущих им навстречу.

— Что случилось, дети? Вы не ранены? Осел прибежал с лопнувшей подпругой, весь в мыле, его насилу поймали. Мы испугались, не случилось ли с вами беды.

— Нет, маменька, ничего, только я свалилась с осла.

— Упала? Каким образом? Отчего? — заохала госпожа де Реан.

— Я сидела на ослике, вдруг он, не знаю с чего, стал брыкаться и прыгать, я упала на песок, немножко оцарапала себе нос и руки, но это пустяки.

— Почему он начал брыкаться, Поль? — с недоумением спросила госпожа д’Обер. — Я считала его пре-смирным.

Поль смутился:

— На нем Соня сидела, маменька, он тогда стал брыкаться…

Госпожа д’Обер перебила сына:

— Я прекрасно это знаю. Только с чего он вдруг начал брыкаться?

— Это оттого, тетя, что ему захотелось побрыкаться, — с невинным видом вмешалась Соня.

— Конечно, оттого, что не хотел смирно стоять. Но все-таки это странно, — пожала плечами госпожа д’Обер.

Дома Соня пошла в свою комнату, чтобы вымыть лицо и руки, а также переменить платье, которое разорвалось и запачкалось. Госпожа де Реан осмотрела разорванное платье.

— Ты, однако, сильно ушиблась, платье все изорвано и испачкано.

— Ай! — вскрикнула няня.

Маменька обеспокоенно обернулась к няне:

— Что случилось?

— Вот так выдумка! Поглядите-ка, сударыня!

И она показала госпоже де Реан большую булавку, которой укололась, отчего и вскрикнула. Соня позабыла вынуть ее.

— Что это значит? Как булавка попала в Сонин башмак? — удивилась госпожа де Реан.

— Должно быть, не сама собой, кожу довольно трудно проколоть, — рассматривая башмак, проговорила няня.

— Объясни-ка, Соня, откуда у тебя в башмаке булавка? — голос матери не сулил ничего хорошего.

— Не знаю, маменька, право, не знаю, — смутилась девочка.

— Как не знаешь? У тебя в башмаке булавка, а ты этого не заметила?

— Право, маменька, я ничего не видела.

— Ну, барышня, это неправда, уж извините, — вмешалась няня. — Ведь это я надевала на вас башмаки и знаю, что булавки в них не было. Вы меня перед маменькой выставляете лентяйкой и ротозейкой. Это нехорошо, барышня, очень нехорошо!

Соня молчала, она краснела и смущалась все больше и больше. Госпожа де Реан приказала ей отвечать.

— Если не признаешься, я спрошу Поля, он никогда не лжет.

Соня разрыдалась, но признаться ни за что не хотела. Госпожа де Реан пошла в комнату своей сестры, госпожи д’Обер, и поинтересовалась у Поля, откуда взялась булавка в Сонином башмаке. Поль, видя, что тетя очень сердится, и думая, что сестра уже призналась, ответил:

— Это шпора, тетя.

— Какая шпора?

— Ослика пришпоривать, — пояснил Поль.

— Теперь понятно, отчего ослик стал брыкаться и сбросил Соню. Ему, бедняжке, было больно!

Госпожа де Реан воротилась к Соне.

— Я все узнала, — сказала она. — Ты лгунья. Если бы ты созналась, я бы немного пожурила тебя, но не наказала бы, а теперь простись с осликом на месяц. И не лги более!

Соня осталась в слезах. Поль вошел и не утерпел, чтобы не сказать:

— Ведь я тебе говорил, Соня! Если бы ты призналась, у нас бы не отобрали ослика, и плакать не пришлось бы.

Госпожа де Реан сдержала слово и целый месяц не позволяла Соне ездить верхом на ослике, несмотря на все ее мольбы.