Сонины проказы

Глава III Известка

Сонечка была не очень послушной девочкой. Маменька запретила ей одной ходить на двор, где каменщики строили птичник для кур, павлинов и цесарок[4]. Соня любила поглазеть, как работают каменщики. Если маменька шла туда, то всегда брала с собой и дочку, но приказывала от себя не отходить. Соне же хотелось побегать повсюду, и она однажды спросила:

— Маменька, почему вы не позволяете мне ходить одной, без вас, смотреть, как работают каменщики? А если пойдем вместе, отчего вы велите мне не отходить от вас?

— Оттого, что каменщики бросают камни и кирпичи. Они могут попасть и в тебя. А еще оттого, что там есть песок, известка — ты можешь поскользнуться. Попадешь в известку — больно будет.

— Ах, маменька, я буду ходить осторожно, а уж известка мне ничего не сделает.

— Ты так думаешь, потому что не знаешь, как жжется известка.

— Но, маменька…

— Пожалуйста, не рассуждай слишком много, замолчи! — прервала ее мать. — Я лучше тебя знаю, что тебе может повредить, а что нет. Я не хочу, чтобы ты без меня ходила на двор.

Соня опустила голову и не проронила ни слова, только скорчила недовольную рожицу и сказала про себя: «А я все-таки пойду, хочу и пойду!»

Случая ждать пришлось недолго. Час спустя садовник пришел доложить, не угодно ли госпоже де Реан выбрать герани, принесенные на продажу. Соня осталась одна.

Она огляделась по сторонам — не видят ли ее нянюшка или горничная? — и, уверившись, что поблизости никого нет, подбежала к двери, отворила ее и пошла на двор. Каменщики работали и не обращали внимания на Соню, а она глазела на них — все ей надо было видеть, все рассмотреть. Она стояла подле чана с известкой, белой и ровной, как сливки.

«Какая она белая, — думала Соня, — мне не удавалось разглядеть ее, маменька не позволяет подходить. Как она ровно лежит! Пройду-ка через весь чан, прокачусь на ногах, как по льду».

И вот Соня ступила на известку, думая, что она такая же твердая, как земля, но нога провалилась. Чтобы не упасть, она ступила другой ногой и до колен ушла в известку. Тут Соня закричала. Подбежал испуганный каменщик, вытащил ее, поставил на землю и говорит:

— Поскорей снимите, барышня, чулки и башмаки, они уже сгорели, да поторопитесь, не то известка пожжет вам ноги!

Соня взглянула на ноги: хоть сверху и держалась еще известь, но видно было, что башмаки и чулки почернели, точно побывали в огне. Она закричала еще громче, потому что известка стала пощипывать и жечь ноги.

К счастью, няня случилась неподалеку; она прибежала, тотчас догадалась, в чем дело, живо стащила с Сони чулки и башмаки, вытерла ей ноги передником, схватила Соню на руки и бросилась в дом. Когда девочку внесли в комнату, туда вошла и госпожа де Реан, чтобы заплатить деньги цветочнику.

— Что случилось? — с беспокойством спросила она. — Ты больна, Соня? Отчего ты без чулок?

Соня от стыда не могла вымолвить ни слова. Нянюшка рассказала, в чем дело и как Сонины ноги спаслись от ожога.

— Не будь я близко и не прибеги вовремя, с ее ножками было бы то же, что с моим передником. Поглядите, сударыня, весь сгорел от известки, весь в дырах.

Госпожа де Реан увидела, что нянюшкин передник и в самом деле уже никуда не годен. Она обернулась к Соне и сказала:

— Вас бы следовало высечь, сударыня, за непослушание, но Бог уже наказал вас, вы никогда не забудете, как перепугались! А теперь в наказание извольте сейчас же отдать нянюшке за передник пятифранковик[5], который я вам подарила и который вы берегли на сельский праздник.

Как Соня ни умоляла, маменька была непреклонна, и деньги пришлось отдать. Горько плача, Соня обещала впредь слушаться маменьку и не ходить, куда не следует.