Сонины проказы

Глава VI Лошадиное лакомство

Соня была сластена. Маменька знала, что много есть вредно для здоровья, поэтому она запретила дочери перекусывать между трапезами, но Соня постоянно была голодна и ела все, что попадалось под руку.

Каждый день после завтрака, часа в два, госпожа де Реан ходила кормить мужниных лошадей, их было больше сотни. Соня всегда носила за ней корзинку черного хлеба и подавала матери по куску. Девочке было строго-настрого запрещено есть этот хлеб — он дурно выпечен и вреден для желудка.

После всего они заходили в конюшню, где стояли пони. У Сони была своя лошадка, которую ей подарил папенька. Это был прехорошенький черный пони, немного побольше маленького ослика. Девочке было позволено самой кормить его. Часто случалось, что Соня, прежде чем дать хлеб лошадке, сама откусывала кусочек.

Однажды ей так захотелось черного хлеба, что она зажала ломоть в ладошке, выставив из-за пальцев только самый краешек горбушки. «Пони откусит только этот маленький кусочек, — рассудила она, — а остальное я сама съем». И поднесла кулачок с лакомством к пони. Лошадка укусила хлеб, но в то же время сильно досталось и Сониным пальцам. Соня не смела вскрикнуть, от боли уронила хлеб, а довольная лошадка тотчас подхватила его и выпустила Сонины пальцы.

Из укуса сильно потекла кровь. Соня вынула платок и накрепко обернула им пальцы. Кровь остановилась, только весь платок вымок. Соня спрятала руку под передник, и мать ничего не заметила.

Когда сели за стол, кровь все еще немного сочилась. Беря ложку, стакан, хлеб, Соня запачкала кровью скатерть. Мать заметила это.

— Что с твоей рукой, Соня? — обеспокоенно спросила она. — Вокруг твоей тарелки кровяные пятна.

Соня не проронила ни слова.

— Разве ты не слышишь, о чем я тебя спрашиваю? Откуда эта кровь? — повторила мать.

— Это… это из пальца, — прошептала Соня.

— Из пальца? И давно он у тебя болит? — испугалась госпожа де Реан.

— С утра, маменька. Меня лошадка укусила.

— Странно, лошадка такая смирная. Почему она тебя укусила? — удивилась госпожа де Реан.

— Когда я ее кормила хлебом… — проговорила Соня.

— Ты, верно, не так держала кусок, как я тебя учила? Я же говорила, что надо положить хлеб на открытую ладонь, — догадалась мать.

— Я, маменька, в пальцах держала.

— Вечные глупости! Раз так, больше ты не будешь кормить лошадей. — И мать отослала Соню перевязать рану.

А девочка в это время думала, что она все равно будет носить корзинку с хлебом и сможет откусывать то от одного ломтика, то от другого.

Назавтра она снова понесла в конюшню за матерью корзинку с хлебом. Подавая ей по кусочку, девочка спрятала один ломоть в карман и съела, пока маменька не видела.

Когда подошли к последней лошади, выяснилось, что куска не хватает. Конюх уверял, что положил в корзину ровно столько кусков, сколько в конюшне лошадей. Говоря с конюхом, маменька взглянула на Соню: у той рот был набит хлебом, и она торопилась проглотить поскорей последний кусочек. Маменька догадалась, отчего не достало одного ломтя. Лошадь, ожидая своей доли, нетерпеливо ржала и стучала копытом.

— Стоило мне отвернуться, — с укоризной промолвила госпожа де Реан, — как ты утащила кусок хлеба и съела, несмотря на мое запрещение. Ступайте, сударыня, в свою комнату, с этих пор вы больше не будете ходить со мной к лошадкам. И вместо обеда я пришлю вам супу и побольше хлеба — раз он вам так уж нравится.

Понурив головку, Соня побрела в свою комнату.

— Боже мой, боже мой! — запричитала нянюшка. — О чем, барышня, опять запечалились? Опять наказали? Что опять напроказили?

— Я только кусочек черного хлеба съела, — дрожащим голосом произнесла Соня, — я его так люблю! Корзинка была полнехонька, я думала, маменька не заметит. Мне сегодня дадут только супу да хлеба! — И она разрыдалась.

Нянюшка с жалостью посмотрела на девочку и вздохнула. Она баловала Соню, находя, что барыня наказывает дочку иной раз чересчур строго, а потому всегда старалась утешить малышку и облегчить наказание. И теперь, когда слуга принес на обед для Сони суп, кусочек хлеба и стакан воды, няня приняла от него поднос, с явным неудовольствием поставила на стол, а потом отворила шкаф и достала оттуда большой кусок сыру и баночку варенья.

— Вот, покушайте сырку с хлебом, а потом вареньица, — предложила она Соне. И, видя, что Соня мешкает, добавила: — Барыня прислала вам хлеба, но не запрещала мне угостить вас чем-нибудь повкуснее.

— Но маменька спросит меня, не давали ли мне еще чего-нибудь, кроме хлеба, и тогда придется сказать… — с сомнением заговорила Соня.

— Тогда вы скажите, что это я вам дала сыру с вареньем и приказала есть. А я уже сама все объясню барыне, скажу, что не позволила вам есть черствый хлеб, потому что им не насытишься. Даже заключенных кормят не одним хлебом!

Няня делала весьма дурно, советуя Соне есть украдкой, без разрешения матери, но Соня была еще мала, чтобы понимать это. Она любила сыр, а варенье еще пуще, поэтому послушалась няню и пообедала на славу.

— В другой раз, когда вас накажут или вам захочется кушать, вы придите и шепните мне. У меня всегда найдется, чем вас попотчевать, получше этого черного хлеба, которым разве что только собак да лошадей кормить.

Соня сказала, что не забудет этого обещания, особенно если няня угостит ее чем-нибудь вкусным.