Совершая ошибки

Глава 20

— Идем, — Дэниел перекладывает последнюю порцию пармезана на одно из блюд, отложив неприятный инцидент с Робом и Наташей в далекий ящик. — Вуаля! — он показывает на две горячие тарелки с аппетитно выглядящими спагетти и фрикадельками с тертым пармезаном.

Одного взгляда на эти блюда было достаточно, чтобы затосковать по своему дому и близким.

— Эй, что случилось? — Дэниел внимательно рассматривает, в его тоне чувствуется беспокойство.

— Это глупо, — мои губы изгибаются в неловкой случайной ухмылке. — Просто... это особое блюдо моей мамы, и это заставило меня вспомнить мою любимую семью.

Не спуская с меня глаз, он двигается ко мне и обнимает меня, укутывая меня своей силой и теплотой. В его нежных объятиях мое напряжение сходит на нет.

Он отклоняется немного назад и слегка касается моего подбородка пальцем.

— Эй, не надо. Посмотри на меня, — он говорит это нежным, низким голосом. — Я очень расстраиваюсь, когда вижу тебя такой.

Я не знаю почему, но будучи так близко к нему, и эта внезапная тоска по дому, его слова и их искренность абсолютно опровергают его легкомысленное отношение ко мне. Я настолько растрогалась, что не смогла удержать непрошенную слезу, скатившуюся по моей щеке.

— Хейлз, — он вздыхает и прижимает меня крепче, притягивая к своей твердой груди, я глубоко вдыхаю его запах.

Хейлз. Это первый раз, когда он назвал меня так. До сих пор только близкие люди могли называть меня так — это моя семья, Таша и Ян. Это все, что было нужно мне, чтобы расплакаться. Что происходит со мной? Я не должна плакать. Возьми себя в руки. Скорее! Сейчас же!

— Не плачь, прошу, — шепчет он заботливо, уткнувшись в мои волосы. Он еще крепче укутывает меня в своих объятиях и усыпает мою голову поцелуями.

— Я не плачу, это просто аллергия, — говорю я, пытаясь подавить слезы с неловкой улыбкой. На его губах мелькает небольшая ухмылка.

— Эй, Хейлз.

Он мягко протирает мои слезы своим большим пальцем, и эта неожиданная тоска по дому превращается в нечто другое, нечто более глубокое и необычное, что полностью застает меня врасплох. Мое сердце тронуто этим душевным порывом, и эти внезапные новые эмоции задели за живое. Мне кажется, я влюблена в тебя, Ди.

Откинувшись назад, его глаза находят мои, оценивая мое состояние. Его губы медленно изгибаются в самой теплой улыбке. Я улыбаюсь в ответ, чувствуя себя неловко из-за моего детского порыва. Он наклоняется ко мне и касается моих губ, удовлетворяя мое желание. В этот момент, когда наши губы соединяются в поцелуе, мой язык овладевает его, желая попробовать его на вкус, ощутить всю его глубину.

Дэниел держит мою голову обеими руками, прислоняясь своим лбом к моему, и с закрытыми глазами шепчет мне:

— Ты сводишь меня с ума. Ты невероятно сладкая.

Мое захваченное им сердце дрожит, трепещет и ускоряет свой ритм, намереваясь вырваться из моей груди. А ты. Меня. Ди. Всецело.

— Я проголодался, — говорит он хрипло мне в ухо.

— Не могу и не буду мешать тебе голодать, — хихикаю я, хотя мне совсем не хочется его отпускать.

— Хм, это значит, что ты не отпустишь меня? — он смеется, его руки все еще удерживают меня.

— Не могу, извини. Я пыталась. Честно. Не могу этого сделать.

Я ухмыляюсь, пожимая плечами, и держу его обеими руками еще крепче. Забавляясь, он думает всего лишь мгновение, а потом его правая рука отпускает меня и тянется за одной из тарелок, подвинув ее поближе к нам. И при помощи одной руки он захватывает, вращая вилкой и умело накручивая длинную лапшу вокруг нее, небольшую порцию спагетти подносит к моему рту, довольный результатом.

— Мне нравится импровизировать с тобой.

Я улыбаюсь ему, нежно проводя по его спине руками, и открываю рот, чтобы попробовать спагетти на вкус.

— Ммм, божественно.

Он смотрит на меня с ликованием.

Ммм, ты божественен.

Повторяя действия, на этот раз он подносит вилку к своему рту, а затем снова к моему, ничуть не нарушая наше физическое соединение.

— Когда в последний раз ты навещала свою семью? — спрашивает он потом. Он продолжает кормить меня, поэтому ждет, что я отвечу ему, когда проглочу очередную порцию.

— Больше, чем полгода назад.

— Я так полагаю, что ты очень скучаешь по ним.

— Да, безумно.

Он подносит еще одну вилку к моему рту.

— Почему бы тебе не навещать их почаще в таком случае?

Потому что я не могу себе это позволить. Если быть короче, не все купаются в деньгах.

— Я планирую навестить их через несколько недель, — отвечаю я вместо этого. — Я с нетерпением жду нашей встречи. Хотя тот факт, что я не смогу увидеться с моим братом, очень омрачает мое предвкушение.

Прожевывая еще одну порцию спагетти, он смотрит на меня внимательными глазами:

— У тебя есть брат? Где он?

— Да, Стивен. Он на четыре года моложе меня. Он военный врач, задействованный в Афганистане.

Его левая рука обнимает меня, когда он спрашивает:

— Когда он вернется домой?

— Через три месяца, — отвечаю я, как ни в чем не бывало.

Я не могу скрыть уже знакомый холодок страха, который пробегает по моему телу каждый раз, когда я вспоминаю о том, что Стивен находится там. Перед следующей порцией, я успеваю спросить его, есть ли у него брат или сестра.

— Нет, только мама и я, — отвечает он тихим голосом, несколько многозначительно, в то же время, поднося еще одну порцию спагетти к моему рту.

— А что с твоим отцом?

Он меняет тарелки, отодвинув в сторону пустую, и пододвинув ближе к нам вторую полную.

Накручивая на вилку спагетти, он неохотно отвечает:

— Жалкое оправдание для человека, которому я был не нужен, Хейли.

— Ты достаточно напряжен, когда речь заходит о нем, чтобы утверждать, что он не имеет на тебя никакого влияния. Я думаю, что это не так.

Я кусаю губы, когда замечаю смену его настроения.

— Это так важно для тебя? — он смотрит на меня раздраженно, его рот выпрямляется в тонкую линию, а хватка вокруг меня становится слабее. Спасибо, что вообще не отпустил.

— Ты становишься важным для меня. Поэтому, все, что связано с тобой, имеет для меня большую ценность. Это важно для меня так же, как и для тебя.

Его холодный взгляд немного смягчается. Я наклоняю голову вперед, чтобы поцеловать его, подтверждая то, что только что сказала. Он снова усиливает хватку своих рук. Заметив это, я улыбаюсь про себя.

— Я называю трусом своего отца, потому что он ушел, когда я был еще молод, всего лишь ребенком, — он сжимает челюсти, его глаза становятся тусклыми. Он вздыхает и продолжает: — Как раз в тот момент, когда моя мама умирала от рака, он оставил нас, когда она не могла даже ходить сама, — на его лице я вижу отвращение. — На нашем счету в банке было менее двух тысяч, чтобы как-то выжить. Мы были не нужны никому.

Я не знаю, что сказать, поэтому просто обнимаю его, притягивая ближе, желая сделать все возможное, чтобы унять эту боль, отразившуюся на его лице. Я обдумываю эту новую информацию о его прошлом — бросивший отец, мама, которая смертельно больна, и мое сердце теперь еще больше принадлежит ему. У меня осталась куча вопросов, которые я бы хотела еще спросить. Сколько ему было лет? Возможно, его мама вылечилась, и каким образом? Имеет ли место его прошлое в том, что он спонсирует онкологические научно-исследовательские лаборатории? Но от дальнейших расспросов я решаю воздержаться. Кажется, он уже и так много сказал на сегодня.

Теперь, когда я увидела его с другой стороны, более уязвимого Дэниела, я еще больше прониклась им. Я удерживаю его лицо в ладонях и наклоняюсь, чтобы поцеловать его; на этот раз он берет инициативу с энтузиазмом, вторгаясь в мой рот, как будто завоевывая его. Он пренебрежительно отталкивает полупустую тарелку прочь, и на одном дыхании притягивает меня ближе, мои ноги раздвигаются шире, чтобы вместить его между них. Его поцелуи настолько убедительны, что я чувствую, как мои губы пульсируют, и знаю, что они будут опухшими позже, но меня не очень это заботит, и я позволяю себе быть унесенной в этом динамичном, безумном темпе. Забудь об этом, Ди, похорони себя во мне, со мной.

Я так возбуждена от его сильного, чувственного желания, мои эмоции уже на пределе. Дэниел стаскивает с меня каждую вещь, надетую на меня, все, что отделяет его от прикосновения к моей коже. Боюсь, что-то он все-таки разорвет — настолько сильно он голоден. Я помогаю ему снять футболку через голову, не желая отпускать его жаждущие губы. Хочу поцеловать его шею, но он толкает меня на стол, поэтому я просто лежу на холодной поверхности. Он, очевидно, видит перед собой сейчас только одну цель — поиметь меня. Он сжимает мои бедра и быстро притягивает к себе. Я скольжу по мраморной поверхности, напряженная от желания. Он резко тянет мою юбку на себя, и я слышу слабый треск. Судя по жжению на моем левом бедре, я понимаю, что мои стринги были сорваны. Я хочу его сейчас, как можно скорее. Предупреждающие сигналы утихли благодаря сильному желанию.

Я кричу от боли, когда он резко и глубоко входит в меня. Я дрожу так, что мое сердце и дыхание поспешно ускоряют ритм до неопределенной конечной точки. Он набросился на меня с гневом и болью, которые хранил в себе. С каждым его мощным толчком я задыхаюсь, теряю себя от сладкого, но болезненного нападения. Его последний вздох — это мое освобождение. Я дрожу, восстанавливая дыхание. Это приятное чувство не уходит: остаются те самые волны сладостной дрожи и истощенный и удовлетворенный мальчик — мужчина, лежащий на мне. Я пробегаюсь пальцами по шелковистым прядям его золотистых волос, стараясь успокоиться и надеясь, что от его захватов не останется следов на моем теле. «Только не это», — думаю я про себя. Сегодня передо мной и во мне открылся новый слой личности — чувственный и раненный.

— Фильм? — он поднимает свое красивое лицо, чтобы посмотреть на меня.

— Только на этот раз выбираю я, — ухмыляюсь я ему.

После уборки остатков нашего ужина, я стараюсь собрать и разгладить свою мятую растрепанную одежду, пытаясь привести в какой-нибудь более или менее нормальный вид нижнее белье. Дэниел хватает бутылку охлажденного белого вина из ведерка. Взяв меня за руку, он ведет нас в кинозал.

— И каков ваш выбор на этот вечер, мадемуазель?

Его очаровательно игривая улыбка отражается в светящихся светло-карих глазах. Он вернулся.

— Мы можем посмотреть «Язык нежности» сегодня?

— Думаю, что можем попробовать, — говорит он, задумавшись то ли обо мне, то ли о себе. — Я слышал это название много раз. По-моему, это один из самых любимых фильмов моей мамы или кого-то еще.

— Это мой самый любимый, — я ухмыляюсь и дарю ему быстрый поцелуй.

— О чем он? — спрашивает он, возясь с пультом дистанционного управления.

— Об эмоционально глубоких отношениях между матерью и дочерью на протяжении многих лет.

Он закатывает глаза.

— Звучит многообещающе, не могу дождаться, — сарказм распирает его хриплый голос. — Я делаю это только для тебя, Хейлз, — бормочет он, и я улыбаюсь, благодарная ему за это.

О, существует так много вещей, которые я бы хотела сделать для тебя. Ты был бы весьма удивлен, Ди. Я постаралась выкинуть из головы его недавнее грубое поведение.

Свет потух, когда загорелся экран, и чувствую себя слегка взволнованно, потому что смотрю этот фильм с ним. Он делает глоток охлажденного вина и протягивает мне бутылку. Я делаю то же самое. Развалившись на уютном диване, так здорово наблюдать за Ширли Маклейн, которая превосходно играет свою роль в этом фильме. Я беру руку Дэниела, переплетаю наши пальцы, за что награждаюсь безумно нежной улыбкой.

Я делаю еще один глоток вина, которое стало уже не таким холодным. Мои глаза стали глянцевыми от непролитых слез, которые сдавили мое горло, и еще чуть-чуть и они польются нескончаемым потоком. Это уже двадцатый раз, когда я смотрю этот старый фильм, и я до сих пор надеюсь, что, возможно, на этот раз ее дочь не будет болеть.

— Хейлз, я сейчас начну истекать кровью, — нашептывает мне Дэниел, кивая на свою невинную руку, в которую я вцепилась ногтями.

— Прости, — бормочу я, не отрывая глаз от экрана. Кажется, он улыбается в этот момент.

Не прошло и минуты, как я слышу душещипательный голос Дэниела:

—К черту это все! — я смотрю на него с любопытством, в конце концов, оторвав свой взгляд от драмы на экране, которая только-только достигла своей кульминации. — Просто оседлай и оттрахай меня!

Мои глаза расширяются от изумления, и я не могу удержаться от смеха на его столь глупую просьбу.

— Бешенство гормонов? Это фильм так на тебя повлиял? Ни каких объятий, ни прелюдий, просто взять и оседлать тебя? — я хихикаю. — Не пойми меня неправильно, не то, что бы у меня есть какие-либо проблемы с запрыгиванием на тебя в любой момент, хоть 24 на 7, без разницы, но если серьезно, в чем дело, Ди?

— Ну, я, правда, старался быть хорошим, чувствительным парнем и смотреть это дерьмо с тобой, но это сущий ад. Ну, серьезно, это все равно, что лишить меня мужского достоинства. Я должен загладить свою вину здесь и сейчас. Как можно скорее.

Я начинаю хохотать.

— Я не шучу, давай, не теряй время, оттрахай меня, Хейлз, пожалуйста, — командует он, глядя на меня вполне серьезно.

Мой живот уже болит от смеха, но параллельно я чувствую другую сладкую боль, образующуюся внутри моего тела.

Тем не менее, продолжая забавляться, я спрашиваю:

— Эй, может, ты собираешься снова начать беситься и ругаться матом?

Теперь его черед недоумевать, хотя на его губах появляется небольшая кривая улыбка.

— Поясни-ка, пожалуйста, дорогая, — он посмеивается хриплым, низким голосом.

— Я просто могу найти более сексуальный способ исполнить вашу просьбу, мистер Старк, — я многозначительно моргаю, а он в ответ разражается громким веселым смехом, но быстро берет себя в руки, сжав челюсти и губы в тонкую линию, хотя в его глазах все еще танцуют чертики.

— Черт возьми, Хейлз, теперь ты просто обязана оседлать меня сейчас же, — рычит он.

И я с удовольствием исполняю его просьбу.

Когда я ложусь спать, укладываясь в его объятиях, я говорю:

— Завтра после работы я иду домой. Ян придет. Ты тоже можешь присоединиться к нам, если хочешь.

— Не думаю, что смогу. У меня плотный график, и ты, вероятно, хочешь побыть наедине со своими друзьями.

— Я всегда рада видеть тебя, — говорю я, поцеловав его.

Я глубоко укутываюсь в его объятиях и закрываю глаза.