Советская морская новелла. Том второй

Андро Ломидзе Моряна

Перевалило за полночь.

Капитан порта, еще не старый, высокий широкоплечий мужчина с длинными усами, и рослый молодой парень — старший надзиратель вошли в одноэтажное деревянное строение и сразу же направились к гудевшей чугунной печке. Большой орлиный нос капитана покраснел от холодного ветра, широкое лицо надзирателя посинело.

Согрев свои жилистые руки, капитан снял пальто, повесил его на гвоздь, вбитый в стену, присел к столу и, надев очки, стал перелистывать журнал.

Из дверцы печки то и дело вырывались клубы дыма. Капитан глухо кашлял, старший надзиратель прикрывал глаза рукой, чернобородый хромой береговой матрос чихал, словно кошка, а сын капитана прятал свое худое, с впалыми щеками лицо в воротник дождевика. Приходилось открывать дверь, чтобы дым развеяло ветром, — тогда в комнату с силой врывался грохот бушующего моря.

Дребезжало оконное стекло.

Хромой матрос бросил короткий взгляд на всегда суровое лицо молчаливого капитана, сидевшего с опущенной головой, тихонько открыл дверцу печки, сунул в нее полено и, опять пристроившись на длинной скамье, продолжал бороться со сном.

В эту ночь бодрствовали капитаны всех пароходов, стоявших в порту. Вахтенные не сводили глаз с натянутых до предела швартовых.

Через высокий бетонный мол, врезанный в море и укрывающий корабли в гавани, перекатывались огромные волны. На конце мола, у входа в порт, находились два маяка, огонь одного из них зажигался и «мигал» через определенные промежутки времени, второй маяк светил постоянно.

— Через час должна показаться «Украина». — Капитан встал, засунул руки в карманы и задумался.

— Поти — один из лучших на Черном море портов, — сказал старший надзиратель, — но одно плохо — в шторм пароходам трудно входить в него.

— Совершенно верно, — согласился капитан.

Дверь распахнулась, в комнату вошел маленького роста юноша — младший надзиратель.

— Капитан, погасла мигалка. Мы пытались подойти к маяку на катере, но волны чуть не разбили катер о мол. Подле маяка вода прямо кипит. Придется «Украине» остановиться на рейде.

— Не смогли подойти к маяку на катере? Да что он, в открытом море, что ли? — закричал вспыливший капитан. — Где это слыхано, чтобы в такой шторм теплоходы останавливались на рейде!

— Если с «Украины» увидят, что горит лишь один маяк, они пройдут мимо, курсом на Батуми, — вмешался в разговор старший надзиратель.

— Ну что ты говоришь, Нестор, — рассердился капитан, — а еще опытный моряк! У нас элеватор простаивает, ждет «Украину» с зерном. Да оставим элеватор, ты видишь, море точно сумасшедшее, если теплоход и добредет благополучно до Поти, то кто даст гарантию, что он дотянет до Батуми?

— Да-а, пожалуй, выход один, — проговорил старший надзиратель, — надо кому-то пройти по молу до маяка и зажечь его.

— И я так думаю, — сказал младший надзиратель, — но все береговые матросы отказались, даже самый отчаянный Леван и тот испугался.

— Значит, никто не рискнул? — усмехнулся капитан. — И это моряки! Левану передай от меня, что он крыса береговая!

— Я попробую, капитан, — тихо промолвил младший надзиратель и заморгал большими карими глазами.

Но капитан не услышал его слов.

— Капитан, я пойду! — повторил надзиратель громче.

Капитан повернулся к нему, вытирая платком усы:

— Ты же только оправился от болезни.

— Ничего со мной не случится.

— Нет, тебе нельзя.

— Я пойду, отец, — донесся голос из угла комнаты.

Капитан с гордостью посмотрел на сына, потом по лицу его проплыло облачко печали.

— Иди, Вано, — сказал капитан.

Вано вышел из комнаты.

— Будь осторожнее! — крикнул ему вдогонку старший надзиратель. Поглядев на пустой рукав Вано, он подумал, что капитан порта удивительный человек. Ну кто бы другой послал с таким заданием сына, вернувшегося с фронта одноруким!

Капитан надел пальто и нахлобучил фуражку.

— Когда Вано вернется, спиртом разотрите! — приказал он, вышел из дежурки и вздрогнул от порыва моряны. Ураганный ветер бил капитану в лицо песком и мелким галечником. Но в реве моря он отчетливо разобрал гудок «Украины».

«Доберется ли Вано до маяка? Вдруг его смоет волна?»

На набережной мигали, то погасая, то вновь вспыхивая, электрические лампочки.

Капитан сам не знал, куда и зачем шел.

Остановившись у причала, он долго стоял, глядя в ту сторону, где находился вход в порт. Затем зашагал по железнодорожному полотну между складами. Вдруг остановился, как вкопанный.

Где-то совсем близко гудела сирена теплохода. «Уж не мерещится ли мне?» — подумал капитан и опустил воротник плаща.

Он увидел, что в конце мола сверкали два огня. Теплоход уже вошел в порт, и береговой матрос размахивал фонарем, указывая ему причал.

«Маяк светит, значит, жив Вано, — обрадовался капитан, — хоть бы он сообразил пробыть всю ночь на маяке… Нет, замерзнет, не стоит ему там оставаться. Наверно, он сейчас ползет по молу, окоченевший. Только бы не смыло его волной! Пойду навстречу, помогу. Если нам на роду написано погибнуть, то погибнем вместе».

Идти невозможно. Каждый шаг грозит оказаться последним Капитан опустился на колени, протянул вперед руки и пополз, ощупывая шероховатую поверхность бетона.

Из открытого моря через мол обрушивались в порт волны. Одна из них ударила и протащила с собой капитана. Он провел рукой по краю мола и убедился, что еще немного — и он был бы в море.

Капитан боком, словно краб, отполз на середину мола и опять стал продвигаться вперед, с трудом цепляясь за бетон сведенными от холода пальцами рук.

Вода то перекатывалась через его голову, то снизу заливала грудь.

К утру ветер ослабел и море бушевало уже не с такой силой. Волны разбивались о мол, и лишь их брызги попадали в порт.

Капитан поднялся на ноги. Мокрая одежда плотно прилипла к его телу, и он скрючился, весь дрожа. Напрягая зрение, капитан все пытался увидеть сына.

Холодный ветер слепил глаза капитана солеными морскими каплями. Он шатался как пьяный. Вдруг нога его поскользнулась на мхе, и капитан тяжело упал, ударившись головой об острый край мола…

Вано, не спавший всю ночь, совершенно закоченевший и посиневший от холода, покинул маяк и направился в порт. По дороге он заметил на краю бетона пятна крови. «Наверно, коршун растерзал чайку», — подумал Вано и ускорил шаг.