Совсем другой дракон

Когда Мирон вздрогнул, Марси знала, что задела его.

— Дай этому шанс. СЗД — место, где все могут начать заново. Поговори с ней. Извинись за поведение. Веди себя с ней как с городом, а не монстром, и ты удивишься.

Он потер руками лицо.

— Если она снова увидит меня, она меня убьет.

— Тогда дай ей повод не делать этого, — сказала Марси, подходя к нему у печати. — И ты уже сказал «да», так что за работу. Я хочу, чтобы это было стабильно, чтобы и я могла вернуться в настоящий мир. Я оставила много проблем. Чем быстрее я вернусь и разберусь с ними, тем счастливее буду. Кстати…

Она взглянула на Широ.

— Как мне перенестись отсюда в настоящий мир? Стукнуть пятками или покружиться?

— О чем ты? — шикигами искренне растерялся. — Это настоящий мир.

— Я хочу снова быть живой, — уточнила Марси. — Раз я была привязана к духу смерти, мне пришлось умереть, чтобы попасть сюда. Теперь я официально Мерлин, и я хотела бы исправить это. Получить новое тело, вернуться в физический мир, все такое. История полна известных Мерлинов, так что я знаю, что такое должно быть возможно. Как мне это сделать?

— Зависит от того, — сказал Широ, — есть ли у твоего духа аспект возрождения.

Марси посмотрела на Призрака, тот покачал головой.

Шикигами пожал плечами.

— Тогда, боюсь, обратного пути нет.

Она застыла. Марси долго стояла, как статуя, а потом схватила шикигами за плечи и завизжала:

— Что?

Глава 11

Найти Челси всегда было трудно найти. Даже когда казалось, что знал, где она, она пропадала, стоило отвернуться. Потому, хоть он оставил ее в комнате Боба, первым делом, попав на гору, Джулиус вытащил телефон, чтобы написать Фредрику.

И был тут же вознагражден. Он едва нажал «отправить», и Фредрик ответил, что он и Челси ушли в ее комнату в подвале. Поблагодарив его за то, что не пришлось зря подниматься, Джулиус стал спускаться по лестнице, используя годы опыта, когда он скрывался от семьи, чтобы не пересекаться с драконами императора и слугами, пока он шел к логову Челси в корнях горы.

Фредрик ждал, когда он пришел, на узком диване в библиотеке Челси, где Марси спала одну ночь. Он поднялся, когда Джулиус вошел, глаза фальшивого зеленого цвета были встревожены.

— Что такое?

Джулиус не успевал объяснить ультиматум Иена, и он перешел к делу:

— Где Челси?

— Спит, — ответил Ф, кивнув на закрытую дверь спальни. — И, пока ты не спросил, я бы не советовал ее будить.

— Но это срочно.

— Как и это, — он скрестил руки на груди. — Челси в хорошие дни спит плохо. Она сейчас устала, так что оторвет тебе голову раньше, чем поймет, что происходит.

Джулиус нахмурился. Фредрик всегда был сдержанным, было сложно понять, когда он был серьезен, а когда — нет. Челси сама много раз предупреждала Джулиуса не будить ее, хотя он не хотел слушаться. Он пытался придумать план, чтобы добраться до Челси, сохранив голову на плечах, когда Фредрик что-то ему бросил.

Джулиус инстинктивно поймал.

— Что это? — он разглядывал предмет в руке, который выглядел и ощущался как кирпичик в белой полиэтиленовой упаковке.

— Резервный паек, — ответил виновато Ф. — Я знаю, это не идеально, но слуги Золотого Императора захватили кухни. После того, что случилось с Императрицей-Матерью, я не удивлюсь, если они попытаются нас отравить, так что я залез в запасы Челси.

Он не был удивлен, услышав, что у Челси был запас пайков. У нее тут, наверное, были запасы всего возможного на десять лет. Учитывая пыль в складках упаковки, паек в его руках мог быть старше него. Выглядело не аппетитно, теперь тема еды была поднята, и его желудок напоминал ему, что он не ел с завтрака, и сублимированная еда была лучше, чем ничего.

— Спасибо, — сказал он, разрывая упаковку.

Фредрик улыбнулся.

— Думаю, это мое слово. Я снова в долгу перед вами. Благодаря вам, моя кладка впервые в жизни получила историю. После шести веков в роли позора Бетезды у нас есть род с матерью и отцом, какими можно гордиться.

— Это был не я, — Джулиус откусил немного от безвкусного и твердого, как камень, батончика. — Ты уже понял все точки. Я просто был там, когда они соединились.

— Но вы убедили Челси признать их, — возразил Фредрик. — Вы заставили ее говорить, что мне не удавалось. Вы уже освободили нас от роли слуг, но тут вы освободили нас от Хартстрайкеров, и мы не можем достаточно отблагодарить вас за это.

Он сказал это искренне, но Джулиус в ужасе смотрел на него.

— Погоди, — сказал он, проглотив комок батончика. — Освободил от Хартстрайкеров? Вы же не уходите?

— Зачем нам оставаться? — спросил Фредрик, его не совсем зеленые глаза смотрели в глаза Джулиуса. — Мы были слугами на этой голове шестьсот лет. Для многих Харстрайкеров мы такими будем всегда. Мы уже боялись боя за наше полноправное место как кладки из вершины алфавита, особенно, когда мы подозревали, что мы не были детьми Бетезды, но теперь нам не нужно переживать из-за этого. Благодаря вам, мы уже не нижайшая кладка Хартстрайкеров, а первая кладка Золотого Императора.

— Мы все ещё не знаем, как он это воспримет.

— Не важно, как. Это правда. Даже если он будет в ярости, если Цилинь не отречется от нас — а я думаю, вы согласитесь, что дракон, которого мы встретили этим утром, слишком благороден для этого — он примет нас как своих детей, — Фредрик радостно улыбнулся. — Понимаете? Одним ударом мы из слуг в нашем доме превратились в королевичей. Дети императора! Знаете, как это важно для моих братьев и сестёр? Как это важно для меня?

Джулиус понимал теперь. Правда всплыла так быстро ранее, и он не задумался, что эти открытия означали бы для драконов кладки «Ф». Он даже не думал, что они уйдут, что было глупо. Кто хотел бы остаться и бороться за признание в клане, который всегда относился к ним как к мусору, когда они могли получить новое начало как дети императора? Если их не убьет гнев Цилиня, Джулиус мог представить радость Сяна из-за новости о детях. Как только он преодолеет шок, он, наверное, примет их с распростертыми объятиями. Джулиус даже не знал, что чувствовал насчет этого.

Он должен был радоваться. С тех пор, как он узнал праву об их ситуации, он боролся за свободу кладки «Ф», и как он мог не желать им будущего, полного любви и стабильности. Но при этом Джулиус хотел, чтобы хотя бы часть Хартстрайкеров не видела в нем только орудие. И он боялся потерять Челси, потому что, если Ф уйдут, она тоже, а почему нет? Кроме Джулиуса, их семья ненавидела и боялась ее. Без детей она не имела причины оставаться, и хоть это было эгоистично, Джулиус печалился. От всего этого. Даже если в этот раз был повод радоваться, ему надоело терять тех, кто был ему дорог.

Он все еще пытался разобраться в этом узле эмоций, когда телефон зазвонил в кармане. Громко, что было странно, ведь обычно он выключал звук. Рингтон прошел дальше трех первых нот, и он вспомнил, почему. Его телефон играл «Имперский марш» из «Звездных войн», а эту мелодию он выбрал для Неизвестного.

Номер Боба.

Джулиус бросил недоеденный паек на пол, вытащил телефон из кармана как можно быстрее. Когда открылся дисплей в дополненной реальности, он увидел, что это был не звонок. Боб прислал ему фотографию. Селфи, если точнее, и плохое. Его лицо почти не попало в кадр. Фокус был на пейзаже за ним, и Джулиус вздрогнул, поняв, что видел. Боб стоял на парковке под улицей Шанса на Небесных путях, в паре улиц от старого дома Джулиуса и Марси в СЗД. Он пытался понять, зачем Боб прислал ему такую фотографию, когда телефон выхватили из его руки.

Не было звука открывшейся двери или шагов по каменному полу, но, учитывая, в чьих комнатах они были, Джулиус не удивился, когда увидел рядом с собой Челси, сжимающую его телефон с убийственным оскалом на лице.

— Нашла тебя, — прорычала она.

— Челси, стой, — сказал Джулиус. — Не нужно спешить с…

Но когда она слушала? Его телефон упал на пол, выроненный Челси. Она бросилась в пустое пространство между ними. Магия дракона следовала за движением, как лезвие, рассекая воздух, как коготь, она нырнула в брешь, пропала на его глазах.

— Нет!

Джулиус бросился за ней, но его руки поймали лишь воздух, брешь закрылась. Когда стало ясно, что она ушла, он повернулся к Фредрику.

— Что это было?

— Она телепортировалась, — гневно сказал Ф.

Джулиус это уже понял.

— Но как? У нее нет Клыка, — она не носила оружие. Джулиус сомневался, что она была обутой.

— Ей уже не нужен Клык, — гордо сказал Фредрик. — Если вы не поняли по ее чарам на этом месте, моя мама — неплохой маг, и она использовала тот Клык шестьсот лет. Этого достаточно, чтобы умный дракон придумал похожее заклинание.

Джулиус все еще не мог в это поверить.

— Так Челси все время могла перемещаться сама?

— Как еще она умудряется быть всюду? — Фредрик пожал плечами.

Это кое-что объясняло.

— Так она может переноситься усилием воли ко всем в семье?

— Нет, это от меча, — сказал Фредрик. — Как реликвия Кетцалькоатля, Клык Защитника напрямую связан с магией клана, со всеми нами. Челси может только прорезать путь к местам, которые знает, и она не может перемещать других. Без меча ее дыры пропускают только ее, и только если она быстрая.

— Но она могла переместиться в СЗД?

— Легко, — сказал Фредрик. — Но не переживайте. С мечом или без меча, она не проигрывает Бобу.

— Я не за это переживаю, — Джулиус поднял телефон с пола.

Фотография пророка все еще была на экране. Джулиус убрал ее, открыл новостную ленту. Да, эвакуация СЗД была среди главных новостей на всех сайтах, а еще предупреждения о повышении уровня магии там.

— Это плохо, — буркнул он, повернув экран к Фредрику. — Я не знаю, что или почему, но что-то ужасное вот-вот произойдет, и Боб заманил Челси в центр.

Лицо Фредрика побледнело.

— Когда это произошло?

— Пару часов назад, — сказал Джулиус. — Я узнал, потому что Иен вернулся, но весь мир сходит с ума от этого. Потому это так подозрительно. Боб избегал Челси с тех пор, как я освободил ее. А теперь он возникает вовремя, чтобы заманить ее в сердце самой большой бури магии с ночи, когда она вернулась? Это не совпадение.

— С пророками нет совпадений, — согласился Фредрик. — Но что он пытается сделать?

— Не знаю, — гневно сказал Джулиус. — Но меня злит, что он использовал меня для этого, — он хмуро глядел на жуткие заголовки, просящие людей Северной Америки искать укрытие. — Нужно остановить его. Это слишком опасно. Плевать, видит ли он будущее. Если он играет с тем, что делает Алгонквин, он кого-то погубит.

— Он уже кое-кого убил, — напомнил ему Фредрик.

— Потому мне нужно туда, — Джулиус повернулся к двери. — Я уже потерял Амелию. Я не потеряю больше никого.

Он был в коридоре, когда Фредрик сжал его рукав.

— Может, потому вам не стоит.

— Что?

— Черный Размах сказал, что лучший способ испортить планы Боба — не делать то, чего он просит, — объяснил Фредрик. — Он не отдает вам приказы прямо, но Боб прислал фотографию вам, не Челси. У него есть все ее номера, даже тайные. Он мог легко отправить фотографию сразу ей. То, что он этого не сделал, показывает, что он хотел, чтобы вы оба знали, что он в СЗД.

Джулиус растерянно смотрел на него.

— Откуда ты знаешь, что мне сказал Черный Размах?

— Дверь была очень тонкой, — Фредрик пожал плечами.

— Ты подслушивал?

— Как мне служить вам, если я не знаю, что происходит? — рявкнул Фредрик. — Конечно, я слушал. Лучше вас, видимо, потому что я помню, что Черный Размах сказал в конце: «Увидимся в Детройте». Он знал, что Боб заманит вас туда, значит, туда нельзя.

Это было хорошим замечанием. И все же…

— Я не могу оставить Челси одну, — сказал Джулиус. — СЗД опаснее обычного, а она слишком зла, чтобы принимать хорошие решения. Ей нужна наша помощь, и если Боб пошел по темному пути, то помощь нужна и ему. Мы не можем просто сидеть тут!

— Я не говорю, что мы должны, — сказал Фредрик. — Но вы должны больше верить в способности Челси позаботиться о себе. Брогомир старше и пророк, но он никогда не был бойцом. И он украл ее яйцо. Челси — самый опасный дракон Хартстрайкеров, и я никогда еще не видел ее такой злой, как от этого. Если Боб попадется ей, она его порвет, и зачем ему рисковать?

— Зачем ему это делать?

— Чтобы заманить вас! — закричал Фредрик, хватая Джулиуса за плечи. — Вы не слушали? Вы — его цель. Что бы ни затеял Боб, вы в центре этого, потому вам нужно держаться подальше. Он заманивает не Челси. Он использует ее, чтобы заманить вас, и если вы верите Черному Размаху, то остановить его можно, не пойти туда.

У аргумента был смысл, но Джулиус не мог слушаться этого. Он видел перед глазами прах Амелии на ее диване, а ее Боб любил больше всего. Если он готов убить сестру, которая была его матерью, ради своих планов, что он сделает с Челси? Он все знал, и он позволил Челси и ее детям быть в рабстве шестьсот лет. Он мог убить ее сейчас, если это требовалось, и хоть Челси была хороша, никто не мог победить пророка.

— Мне нужно идти.

Фредрик оскалился.

— Почему?

— Потому что я больше никого не потеряю! — завопил Джулиус, вырываясь из его хватки. — Не важно, кто победит. Если Челси будет биться с Бобом, мы проиграем, — и ему надоело терять. Он не знал, какое решение было правильным, что ему делать. Это были уловки среди уловок, и все запутывалось. Боб тянул за нити, но Джулиус слишком разозлился, чтобы бороться. Ему надоела смерть, трагедии. Если Боб рассчитывал, что он попытается спасти Челси, то Джулиус сыграет так. Он потерял слишком много, чтобы поступать иначе. — Мы отправляемся в СЗД.

Фредрик низко зарычал, но Джулиус не дал ему шанса.

— Я принял решение, — он пошел прочь из бункера Челси. — Я знаю, что это план пророка. Я знаю, что попал в него, и мне плевать. Я не буду сидеть тут, пока моя семя убивает друг друга.

— Но что вы будете делать? — спросил Фредрик, побежав за ним. — Челси может перемещаться, а мы — нет. Даже если Иен вернул самолет, полет в СЗД займет…

— Знаю, — сказал Джулиус, ускорившись, пока он бежал по коридору Ф и в каменный туннель, который вел к лестнице. — Но я не полечу.

— Тогда куда вы?

Джулиус улыбнулся племяннику поверх плеча.

— Посмотреть, повезет ли мне.

Фредрик побледнел, но Джулиус не слышал, сказал ли он что-то еще. Он уже поднимался по витой лестнице к вершине горы.

* * *

Хоть сознательно идти в ловушку пророка было глупо, Джулиус не был глупым. Он знал, от какой пули увернулся, когда Челси забрала его и Фредрика из коридора. Вряд ли Императрица-Мать передумала убивать его за час, но Джулиус решил попробовать дипломатичный подход: взять одного из слуг-людей императора на лестнице и спокойно, но твердо не отпускать мужчину, пока он не позвонил Лао.

— А ты смелый, — прорычал кузен императора в телефоне, когда Джулиус представился. — Ты понимаешь, какие проблемы устроил?

— Будет хуже, если ты не дашь мне поговорить с ним.

Он даже не понял, как ужасно это прозвучало, пока Лао не зарычал:

— Это угроза?

— Нет, это срочное дело, — быстро сказал Джулиус, проводя рукой по волосам. — У меня есть информация, которую он хочет знать, но я не могу объяснить такое по телефону, и я не могу подняться туда, ведь императрица пытается меня убить. Мне нужно, чтобы ты дал мне поговорить с ним пять минут и выжить.

Синий дракон вздохнул, а потом со щелчком поставил Джулиуса на удержание. Через две секунды голос Лао прозвучал в его ухе:

— Поднимайся.

— А императрица? — нервно спросил Джулиус. — Ты можешь послать нам сопровождение, чтобы нас не казнили по пути к…

— Не переживай из-за Императрицы-Матери, — быстро сказал Лао. — Просто поднимайся. Цилинь увидит тебя в тронном зале.

Он повесил трубку, Джулиус глядел на телефон испуганного слуги в смятении.

— Что это было?

— Ловушка, как по мне, — Фредрик смотрел на лестничную площадку. — Но в том и смысл, да?

— Не узнаем, пока не попробуем, — Джулиус опустил ладонь туда, где был бы его меч, если бы он не ставил его наверху. Еще причина вернуться. — Посмотрим, как далеко мы зайдем.

Фредрик нахмурился, но пошел за Джулиусом до вершины, где спиральная лестница для слуг заканчивалась за лифтом в теперь пустом Зале Голов. Когда скрытая дверь открылась, два красных дракона ждали на другой стороне.

Джулиус застыл, глаза расширились от страха и удивления. Фредрик был умнее. Он схватил дверь, втащил Джулиуса на лестницу и закрыл ее перед врагами. Он хотел запереть ее, но один из красных драконов сорвал дверь и отбросил. Джулиус был готов отскочить, чтобы убежать, но Лао пробился вперед.

— Все хорошо, — сказал быстро синий дракон, хмуро глядя на драконов императора. — Кланы Монголии слушаются императора.

Два красных драконов кивнули, хотя они все еще выглядели так, словно ждали повода порвать Джулиуса и Фредрика. Лао провел Хартстрайкеров в коридор.

— Идемте, — он пошел к тронному залу на скорости, которую смертные назвали бы бегом. — Император не привык ждать.

Джулиусу не нужно было повторять. Он побежал за Лао, пронесся мимо двух красных драконов, Фредрик — за ним, добрался до Лао, когда тот распахнул двери тронного зала, и стало видно Цилиня, сидящего на троне из белого нефрита на золотом драконе с двумя тронами.

Увидев императора, Джулиус понял, что было плохо. Даже с вуалью было видно, что плечи императора гневно подняты. Он выглядел более расстроенным, чем когда сказал Джулиусу уйти, сжимал резные подлокотники трона, нетерпеливо ожидая, пока Джулиус и Фредрик займут места.

— Спасибо, что так быстро принял нас, — сказал Джулиус.

— Лао сказал, дело срочное, — сказал Цилинь, голос был резким. — Хотя должен предупредить, время не лучшее. Моя мать пропала, и я хочу ее найти.

Джулиус моргнул.

— Пропала? Уверен?

— Да, уверен, — прорычал Цилинь. — Думаешь, я не знаю, где моя императрица?

Это вряд ли было проблемой, но Джулиус не комментировал. Цилинь прорычал, склонился на подлокотник трона, пытаясь объяснить:

— Я не слежу за ней, но моя мать всегда была ближе всех привязана к моей удаче. Когда я хотел, она появлялась, даже раньше, чем я знал, что желал ее общества. Но в этот раз она не пришла.

— Уверен, она в порядке, — сказал Джулиус. — Я видел ее тут час назад, — и как далеко могла уковылять старая драконша за час. — Но это срочно. Я…

— Ты не понимаешь, — рявкнул император. — Моя мать нуждается во мне. Она пожертвовала почти всем огнем, чтобы дать мне жизнь, и с ее остатками она полагается на мою удачу, чтобы оставаться стабильной. Если бы мы были в безопасности дома, это не было бы проблемой, но на территории врага сейчас…

Гора загудела, и император замер, его грудь вздымалась от глубокого дыхания.

— Плохое время, — сказал он, когда дрожь унялась. — Если ты не пришел мне сказать, где моя мать, вам лучше самим разобраться со своим срочным делом.

— Боюсь, мы не можем, — сказал Джулиус, глубоко вдохнув. Пора было сделать это. — Нам нужна твоя помощь.

Цилинь рассмеялся. Низко и невесело.

— Ты не серьезно.

Джулиус вглядывался в золотую вуаль, чтобы император видел, как он серьезен.

— Челси в беде.

Император обмяк на троне.

— Ясное дело, — прорычал он, прижал ладонь ко лбу за вуалью. — Как иначе? Но ты уже знаешь, как решить эту проблему. Сдайся, прими мое правление и…

— Я бы это сделал, если бы это помогло, — сказал Джулиус. — Но мы уже не можем решить проблему таким широким поступком. Моя сестра ушла в СЗД, и я боюсь…

— СЗД? — император вскинул голову. — Но там происходят ужасные вещи.

— Знаю, — раздраженно сказал Джулиус. — Иначе почему я тут?

— Почему ты ее отпустил? — рявкнул Цилинь.

— Я не пускаю Челси, — напомнил Джулиус. — Она свободна теперь делать то, что хочет, и она никогда не слушала меня до этого. И она там не потому, что ей это нравится. Ее заманил Боб.

Император в смятении склонил голову.

— Боб?

— Он про Брогомира, Великого Пророка Хартстрайкеров, — быстро объяснил Фредрик. — Боб — семейное имя.

Золотой дракон опешил.

— Зачем одному из трех пророков зваться… — он покачал головой. — Не важно. Почему Челси гонится за вашим пророком?

Джулиус прикусил губу. Это был хороший шанс сказать Цилиню, что Челси гналась за последним яйцом из ее кладки с ним, но не в то время. Цилинь уже был сильно расстроен, и хоть правда могла его подтолкнуть, причина, по которой Челси убегала веками, могла быть каплей, которая добьет его. Это не помогало плану Джулиуса подать все мягко, и он выбрал полуправду.

— Боб украл кое-что очень ценное для нее, — он старался звучать ровно. — Он знает, что она не остановится, чтобы это вернуть, и он этим заставил ее погнаться за ним в СЗД. Я не знаю, для чего, но СЗД — последнее место, где сейчас стоит быть дракону.

— Согласен, — сказал Золотой Император. — Но в твоих словах нет смысла. Брогомир — Великий Пророк Хартстрайкеров. Зачем ему работать против тебя?

— Я не знаю, — честно сказал Джулиус. — Есть шанс, что это его план для нашего клана, но это пугает меня больше всего. Он — наш пророк, но я видел Боба в действии много раз, знаю, что его идея приемлемых жертв не совпадает с моей. Он уже убил одну из моих сестер ради своих планов. Я переживаю, что Челси следующая.

Эти слова ощущались как предательство. Никто не знал, в каком большом долгу Джулиус был перед Бобом. Изменения в семье, победы в боях, то, что он все еще был жив и боролся — все это было стараниями его брата. Постоянная поддержка пророка дала ему слепую веру Джулиуса, но когда Боб попросил его не освобождать Челси, Джулиус увидел черту между ними. То, что всегда разделяло их. Боб сам предупреждал Джулиуса об этой черте каждый раз, когда напоминал Джулиусу, что он не был хорошим.

— Когда я сверг мать, я поклялся, что больше никого в моей семье не бросят. Это касается и Боба. Даже если это план, чтобы будущее стало лучше, в чем смысл, если ради этого нужно бросить семью? Даже если я ошибаюсь насчет Боба, Челси разозлилась достаточно, чтобы убить его сейчас, а я не могу это допустить. Я не хочу ничьёй смерти, особенно еще одного Хартстрайкера, так что пожалуйста. Прошу.

Он хлопнул в ладоши перед собой.

— Ты уже далеко зашел ради помощи Челси. Помоги спасти ее сейчас. Дай мне свою удачу, свою магию, самый быстрый самолет — что угодно. Просто помоги сделать что-то, пока еще не поздно.

Он умолял под конец, так бесстыдно, что любой нормальный дракон был бы возмущен. Но Джулиус никогда не был правильным драконом, и он не переживал за свою гордость. Если так он попадет в СЗД быстрее, он упал бы на живот. Он хотел попробовать, но император вздохнул, убрал золотую вуаль с лица, чтобы посмотреть на Джулиуса золотыми глазами.

— Я не могу.

— Почему? — осведомился Джулиус.

— Потому что это не моя проблема, — спокойно сказал Цилинь, поднимаясь с трона. — Если хочешь сдаться, мы можем…

— Как это не твоя проблема? — перебил его Джулиус. — Ты пришел сюда из-за Челси! Как ты можешь бросить ее?

— Я поклялся больше так не делать!

Крик императора еще отражался эхом, когда гора снова задрожала. Но в этот раз была не мелкая дрожь. Тронный зал трясся под ногами Джулиуса, залатанные трещины, оставшиеся после боя с Эстеллой, открывались. Трещины потянулись по потолку, пустые цепи, на которых раньше висел череп Кетцалькоатля, дико раскачивались. Одна не удержалась и рухнула на пол за Джулиусом. Если бы он не двигался быстро, большая металлическая цепь попала бы по нему. Он следил, чтобы не упало еще что-нибудь, когда тряска прекратилась так резко, как началась. Он поднял взгляд и увидел, что Цилинь сжался на троне, держался за голову руками.

Он замер, выглядел как статуя сильнее, чем золотой дракон, на котором он сидел. Он даже не дышал, когда император вдруг обмяк на подлокотнике трона, его тело дрожало.

— Тебе нужно уйти, — выдохнул он, его идеальное лицо было бледным, в поту. — Я не… я сейчас не спокоен.

— Все хорошо, — сказал Джулиус. — Я тоже не спокоен.

— Я заметил, — сказал император. — Но когда ты злишься, ты не устраиваешь это, — он махнул гневно на сломанный пол, но Джулиус мотал головой.

— Плевать, если ты разбил тронный зал. Я просто хочу твоей помощи.

— Как ты еще не понял? — завопил император, вскочив на ноги. — Я хочу тебе помочь. Если бы я был другим, мы уже были бы в пути, но нет. Я — Цилинь, удача Золой Империи и неудача, которая уничтожит ее, если я не справлюсь с долгом. Я научился тяжелым путем из-за твоей сестры ранее. Я не подвергну империю этому во второй раз.

— Тогда зачем ты тут? — спросил Джулиус. — Зачем тратишь время, если не поможешь Челси, когда она нуждается в этом?

— Потому что я не могу! — закричал Сян, его золотые глаза ужасно сверкали. — Я пришел сюда, потому что думал, что нашел способ обмануть систему. Я думал, если я завоюю Хартстрайкеров и помещу Челси под свою удачу, я смогу уберечь ее… не будучи слабым. Но я не могу, это очевидно, — он посмотрел на поврежденный пол, обмяк на троне с поражением. — Я не должен был приходить.

— Но пришел, — прорычал Джулиус, хмуро глядя на него. — Ты прибыл сюда. Ты завоевал наш клан. Ты давил на нас. Ты делал все это, потому что не хотел, чтобы Челси умирала. Теперь она в настоящей беде, и ты отвернешься от нее, потому что боишься?

Император стиснул зубы.

— Да.

— Я не верю тебе.

— А должен, — прорычал Цилинь, хмуро глядя с гневом, какого Джулиус еще не видел. — Я не скрывал любовь к своей сестре, но жизнь императора не принадлежит ему одному. В прошлый раз, когда я был эгоистом, моя империя заплатила за это. Теперь ты говоришь мне сделать это снова, и у тебя хватает наглости сомневаться в моей честности, когда я говорю «нет»?

— Да, — сказал Джулиус. — Потому что я не думаю, что ты говоришь это, чтобы быть хорошим императором, — он прищурился. — Думаю, ты напуган.

— Конечно, я боюсь! — завопил Цилинь. — Ты видел, что я могу!

И кусок поврежденного потолка в этот миг упал на землю между ними. Джулиус отпрянул, но, когда он поднял взгляд, император сжался на троне, побежденный.

— Видишь? — жалобно сказал он, глядя на обломки. — Всегда так. Даже когда я спокоен. Боюсь, из-за того, что я знаю, что, когда я расстроен, я все уничтожу. Когда твоя сестра бросила меня, каждый день в году у нас были землетрясения. Весь Нанкин сгорел. Дважды. Моя тетя по материнской линии, мама Лао, умерла от сердечного приступа, упомянув при мне имя Челси. У драконов не бывает приступов, но я дал ей это. Я все это устроил, катастрофа за катастрофой, снова и снова.

Он уткнулся лицом в ладони.

— Я не могу снова так рисковать. Ты прав, когда говоришь, что я люблю твою сестру, но в том проблема. Любовь опустила меня ниже, чем все до или после, и когда Цилинь падает, он забирает все с собой. Это правда роли Золотого Императора, и потому я не могу помочь тебе сейчас. Потому что, как бы сильно я ни любил ее, я не могу исправить проблему, и я не имею права тянуть свою империю в грязь с собой снова.

Он сказал это так, словно это был конец. Словно ничего больше нельзя было сказать, но Джулиус покачал головой.

— Ты ошибаешься.

Император поднял голову.

— Что?

— Ошибаешься, — печально повторил Джулиус. — Все зовут тебя драконом удачи, но чем больше я узнаю о тебе, тем больше понимаю, что все наоборот. Ты неудачлив. Ты во многом проклят. Вся твоя империя сосредоточена на твоей волшебной удаче, но та удача хороша, когда ты счастлив, а никто не бывает счастлив все время. Ты говоришь, что твой долг — оставаться спокойным и нести удачу своему народу, не замечая факта, что просто безответственно ставить судьбу двадцати кланов драконов, сотен миллионов людей, всей земли Китая, а теперь и Хартстрайкеров, на счастье одного дракона. Особенно, когда ты даже не получаешь справедливой оплаты за это.

— Это абсурд, — фыркнул Цилинь.

— Да? — Джулиус упрямо скрестил руки на груди. — Когда в последний раз ты был счастлив?

Император стиснул зубы.

— Я стараюсь всегда сохранять спокойствие…

Джулиус поднял руку.

— Я не говорил о спокойствии. Я спросил о счастье. Когда в последний раз ты наслаждался жизнью?

— Не помню, — раздраженно сказал Цилинь. — Но смысл не в этом.

— В этом смысл! — завопил Джулиус. — Ты говорил мне с тех пор, как попал сюда, что твой долг — нести удачу. Что твоя всесильная удача накроет нас защитой и радостью, если мы согласимся присоединиться к тебе. Но я заметил не это. Пока я видел из твоей империи то, что все стараются избежать последствий твоего несчастья.

Он указал за плечо на закрытые двери тронного зала, на другой стороне, скорее всего, ждал Лао.

— Твой кузен, твоя мать, те, кому ты должен доверять больше всего, относятся к тебе как к живому ядерному оружию, и они правы. Ты — катастрофа, которая вот-вот произойдет, потому что ничья жизнь, даже Золотого Императора, не лишена страданий. Будучи живым, ты порой недоволен, но вся Золотая Империя построена на идее, что ты — исключение из этого. Вся цивилизация у вас построена на заблуждении! Сам концепт всегда спокойного Золотого Императора невозможен, а ты верил в это. Ты говоришь себе, что ты — ответственный, стараешься быть спокойным, но в реальности ты так боишься своей магии, что предпочитаешь позволить любви твоей жизни рисковать собой в одиночку, чем рисковать своим несчастьем.

Его слова отражались от потрескавшихся стен, но Цилинь молчал. Джулиус не знал, слушал ли император. Он просто сидел на троне, опустив голову, сжав кулаки. Чем дольше Джулиус смотрел на него, тем больше он переживал за Цилиня.

— Я знаю, что заманчиво отбросить свое счастье ради других, — мягко сказал он. — Поверь, я знаю, но это далеко не заводит. Это кажется добрым и благородным делом, но потом самопожертвование становится обязанностью, а не даром, и я думаю, что ты давно прошёл этот переход. Ты так долго старался быть хорошим императором, но это оставило тебя ни с чем. Никакого счастья и надежды. Никакой любви. С тех пор, как ты прибыл, я слышал, что ты — самый сильный Цилинь в истории, снова и снова, но в чем смысл всей этой силы, если ты не можешь ею спасти того, кого любишь?

— Потому что это не моя сила, — Цилинь, наконец, поднял взгляд. — У меня есть обязанности. Драконы, которые полагаются на…

— У тебя есть драконы, которые в состоянии позаботиться о себе, — сказал Джулиус. — Это драконы! Каждый клан в мире выживает без удачи Цилиня. Вполне возможно жить долго и полноценно, не будучи благословленным магическим императором, так что, может, тебе пора перестать так переживать за своих драконов и начать переживать за себя. Чего ты хочешь? Что делает тебя счастливым? И пока ты не списал это на эгоизм, думаю, есть много доказательств, что счастливый Цилинь для империи куда лучше, чем просто спокойный. Ущерб, который ты устроишь сейчас, спасая Челси, будет крохотным, по сравнению с катастрофой понимания, что ты мог ее спасти, но побоялся попробовать.

Цилинь закрыл глаза, вздохнув.

— В твоих словах есть смысл, — признал он. — Но я не знаю, из-за твоей правоты так, или потому что я хочу верить тебе так сильно, что искажаю логику.

— Почему не может быть все сразу? — спросил Джулиус. — Не хочу звучать как типичный Хартстрайкер, но что толку быть императором, если ты не можешь сделать то, чего хочешь?

Все еще бледный, Сян слабо улыбнулся от этого.

— Я соврал тебе раньше, — сказал он. — Когда ты спросил, когда я был счастлив в последний раз. Я помню. Когда я был с твоей сестрой. С Челси, — его улыбка стала шире. — Она тоже не боялась со мной спорить.

Джулиус улыбнулся в ответ.

— Хартстрайкеры известны тем, что не молчат.

— Точно, — согласился император. — Но это мне нравилось в ней. Она не боялась мня злить, ничего не боялась. Я думал, что был безрассуден. Теперь я хочу быть безрассудным. Сколько можно было бы избежать, если бы я вел себя иначе?

— Мы никогда не узнаем, — сказал Джулиус. — Но еще не поздно. До того, как Боб выманил ее, я убедил ее встретиться с тобой.

Глаза императора расширились.

— Да?

— Не ты один сдерживался веками, — усмехнулся Джулиус. — Она хотела поговорить или хотя бы начать, но Боб вмешался и все испортил. Она перенеслась в СЗД и…

— Она может перемещаться? — поразился Цилинь.

— Это было новостью и для меня, — сказал ему Джулиус. — Но это не важно. Важно то, что Челси сейчас одна с Бобом посреди бардака в СЗД. Если хочешь шанс на разговор с ней, нужно отправляться туда. Пока не стало хуже.

Цилинь опустил взгляд. Он был на грани, но Джулиус почти мог видеть века страха, висящие на его шее, как груз, годы тяжелых уроков, которые сделали его пленником его неуправляемой удачи. Если бы все было не так плохо, он не стал бы мешать императору разобраться. Но времени не было, и Джулиус решил подтолкнуть еще раз.

— Если бы ты не был драконом удачи, ты отправился бы за ней?

— Конечно, — сказал император без колебаний. — Но…

— Так сделай это, — Джулиус протянул руку. — Твоя удача должна делать тебя счастливым, да? Чтобы от нее был прок. Идем со мной. Используй удачу, чтобы найти и спасти Челси. Давай сделаем что-то хорошее, пока мы не упустили шанс навеки.

Это стало последней каплей. Цилинь вздохнул, словно панцирь треснул, и напряжение в комнате, нависшее в первого землетрясения, растаяло.

— Хорошо, — прошептал он, сошел с трона, чтобы взять Джулиуса за руку. — Хорошо.

— Спасибо, — сказал Джулиус, сжимая изящные пальцы Цилиня.

— Пока меня не благодари, — нервно сказал Сян, отдернув руку, чтобы снять тяжелую внешнюю накидку, чтобы оставить одеяние легче, не сковывающее движений, хотя все еще золотое. — Я просто надеюсь, что она не убежит, как только увидит меня.

— Не убежит, — пообещал Джулиус, тайно надеясь, что так и было. — Так как нам добраться до СЗД поскорее?

Цилинь застыл.

— Я думал, у тебя был план.

— Получить твою помощь было планом, — Джулиус пожал плечами. — Ты — ходячее чудо.

Император что-то пробормотал под нос на китайском.

— Ты знаешь, что я не могу управлять своей удачей?

— Но то, чего ты хочешь, происходит, — напомнил ему Джулиус. — А ты хочешь спасти Челси, верно?

— Больше всего, — мрачно сказал император. — Включая безопасность моих кланов.

— И потому это сработает, — быстро сказал Джулиус, не дав Сяну погрузиться в угрызения совести. — Если хочешь этого, это произойдет. Нужно лишь подождать и…

Грохот прервал его. Через секунды зеленый дракон, один из наблюдателей на вершине горы, сидевший там с прибытия Золотого Императора, пронесся к открытому балкону, сжимая в когтях кусок с вершины горы. Он быстро выпрямился, но его змееподобное тело успело ударить по полумесяцу камня, который был балконом. Камень обрушился.

Треск разнесся эхом по пустыне. Снаружи дракон схватился за сломанный край балкона и подтянулся, явно лепеча извинения и объяснения на китайском императору. Сян отмахнулся, посылая смущенного дракона на пост на горе.

— Он соскользнул? — спросил Джулиус, когда дракон пропал.

— Пинь не соскальзывает, — сказал император. — Камень сломался под ним, — и, судя по боли на лице Сяна, он знал причину. — Мы восстановим ущерб, конечно. Я просто не понимаю, почему это случилось. Я теперь спокойнее, чем был весь день. Я не знаю, почему моя удача все еще ломает твою гору.

— Вряд ли дело в этом, — Джулиус улыбнулся. — Смотри.

Он указал на обломанный край балкона. Падение дракона разбило выпирающую плиту почти надвое. Но даже чистый разлом задел оставшийся камень. Хоть удар не был прямым, выжившая половина сломанного балкона все еще была в трещинах, и края еще обсыпались. Самая большая трещина была посередине, и она становилась шире с каждой секундой, и над ней, как мост над каньоном, лежал меч Челси.

Если бы у Джулиуса были сомнения, что удача Цилиня работала, произошедшее дальше похоронило их. Когда император посмотрел, камень под Клыком Челси обрушился, рассыпался драматично с двух сторон, и меч полетел в пустыню внизу. Он начал падать, но Фредрик бросился вперед, промчался по тронному залу и успел поймать меч.

Он отпрянул, забрав меч, отскочил от поврежденного балкона, и остатки обрушились, обломки гремели по горе. Кривясь от того, как близко было падение, Фредрик попятился, держа меч Челси. Он встал ровно на полу тронного зала, оглянулся и понял, что все пялились на него.

— Что? — возмущенно сказал он, прижимая к груди меч матери в ножнах. — Это незаменимая реликвия семьи. Я не хотел, чтобы она упала.

— Забудь, — сказал Джулиус с улыбкой. — Фредрик, ты держишь Клык Хартстрайкера!

— И? — сказал он. — Я держал его за Челси несколько раз, когда она была ранена.

Джулиус растерянно смотрел на него.

— И он никогда тебя не кусал?

— Нет, — сказал Фредрик, нервно глядя на оружие в своих руках. — А должен?

— Видимо, нет, — счастливо сказал Джулиус, повернувшись к императору. — Я знаю, как мы попадем в СЗД.

На лице Фредрика был ужас, когда он понял, что имел в виду Джулиус.

— Нет.

— Фредрик…

— Нет, — сказал он, бросив меч на пол. — Абсолютно нет. Я — не Клык Хартстрайкера. Я отказываюсь.

— Но это уже сделано, — отметил Джулиус. — Клыки Кетцалькоатля впиваются в каждую руку, кроме той, которой суждено их держать. Если Клык Челси не кусает тебя, значит, ее меч уже тебя принял.

— Он может найти кого-то еще, — прорычал Фредрик, старательно не глядя в глаза Цилиню, который с интересом наблюдал за этим. — Я думал, что ясно дал понять, что ничего не хочу с этой семьей.

— Но это и твоя семья, — сказал Джулиус. — Нравится тебе или нет, в твоих венах кровь Хартстрайкеров, и этот меч создан для защиты семьи, — он указал на Клык Челси. — Это Клык Защитника, меч, защищающий клан. Бетезда заставляла Челси использовать его неправильным образом веками. Даже так он ее не кусал, потому что, какие ужасы наш мать ни заставляла ее делать, целью Челси была наша защита. Потому он не кусал и тебя, потому что в глубине души вы с Челси похожие.

— Но я не как она, — взволнованно сказал Фредрик. — Она — самый опасный дракон клана. Я даже не знаю, как правильно держать меч. До того, как вы сняли с нас печать, мне было запрещено касаться оружия, если я не просто нес его за кого-то.

— Это не важно, — сказал Джулиус. — Как я понял по своему мечу, Клыкам плевать на опыт. Им важны намерения. Твой характер, не навыки, а в этом ты логичный наследник Челси. Как она, ты всегда делал все, чтобы уберечь семью, даже когда мог сделать это, только помогая мне. Вы оба защитники, и Клык уважает это, потому что он никогда не принадлежал Бетезде. Это результат магии Кетцалькоатля, как мой. Потому она не могла раздать Клыки фаворитам, потому что они были не ее. Мечи выбирают руку, и этот выбрал тебя.

— Но я не могу его использовать! — закричал Фредрик. — Я… пытался раз, и ничего не произошло.

— Потому что он все еще служил Челси, — уверенно сказал Джулиус, кивнув на оружие на полу. — Попробуй снова. Ты удивишься.

Фредрик гневно выдохнул дым. Хоть он не хотел быть Хартстрайкером, его взгляд упал на меч его матери.

— Что он делает? — с любопытством спросил Цилинь, сев на корточки, чтобы посмотреть на меч цвета кости, изогнутый, как зуб. — Я слышал, что у Тени Бетезды особе оружие, но я не узнал, что оно делало.

— Вполне обычный меч, — Джулиус пожал плечами. — Но еще он может перенести хозяина и того, кого он касается, к любому Хартстрайкеру в клане, где бы они ни были.

— Так почему мы его не используем? — император вскочил на ноги. — Это наш ответ.

— Потому что, если я приму это, я буду привязан к этому клану вечно, — прорычал Фредрик. — А я этого не хочу.

— Но ты уже привязан к нам, — мягко сказал Джулиус. — Я знаю, что Хартстрайкеры не были добры с тобой, и у тебя есть право ненавидеть нас, но это не просто наш путь к Челси. Думаю, то, что ты получил этот меч, удача для всех. С Клыком Хартстрайкера ты становишься одним из самых влиятельных драконов в нашем клане. Это дает тебе шанс на место Клыка в Совете, и когда я оставлю его через пять лет, я буду голосовать за тебя на это место, и, наверное, другие Клыки тоже так сделают. Если так будет, ты, Ф, станешь одним из трех членов Совета Харстрайкеров.

— Это не случится, — сказал Фредрик.

— Случится, — Джулиус улыбнулся шире. — Подумай, Фредрик. Ты будешь главой клана! Я знаю, что это не исправит шестьсот лет, но как часть Совета, ты сможешь все изменить. Ты можешь помочь создать клан, где то, что случилось с тобой и твоими братьями и сестрами, не повторилось. По крайней мере, Клык дает тебе силу помочь Челси, которая всегда помогала тебе.

Фредрик низко зарычал.

— Для дракона, который не любит долги, ты знаешь, как на них давить, — горько сказал он. Но, хоть он злился, он все еще склонился и сжал рукоять Клыка.

Джулиус не скрывал облегчения, когда Ф поднял меч.

— Спасибо.

— Я сделал это не для вас, — прорычал Фредрик, с отвращением сжимая меч. — Я в долгу перед вами за нашу свободу, но этот долг не заходит так далеко. Я думал так, но я готов на все ради Челси, — он покачал головой и повернулся к Джулиусу. — Лучше заберите свой меч.

Джулиус кивнул и побежал к двери комнат матери, спугнув пару слуг, пока несся по коридору. Он схватил свой Клык, который все еще был там, где он его оставил, стоял у стены возле двери гостиной, а потом побежал обратно. Когда он вернулся к тронному залу, Фредрик выглядел мрачнее, чем обычно.

— Надеюсь, твоя удача работает, — сказал Ф, протягивая руку к императору.

— Я все еще не знаю, что случилось, — ответил Цилинь, бросив вопросительный взгляд на Джулиуса, который махнул ему хвататься за Фредрика. — Но моя удача в порядке, насколько я вижу.

— Хорошо, — сказал Фредрик, ждал, пока Джулиус возьмется, а потом поднял меч над их головами. — Потому что я никогда раньше этого делал.

Золотые глаза императора расширились, но то, что он хотел сказать, затерялось в остром укусе магии дракона — Фредрика, не Челси — Клык опустился, рассекая воздух перед ними. Джулиус успел увидеть только это, и Фредрик утащил их в дыру, следуя за запахом Челси в пустой город.

Глава 12

— Что значит, я не могу вернуться?

— Прости, — сказал Широ. — Но я этим не управляю. Как Мерлин, ты можешь управлять Сердцем Мира. В этом месте ты в сознании и стабильна, наверное, надолго. Но, хоть ты в безопасности в этом убежище, путешествие по Морю Магии и через барьер, который отделяет его от физического мира, всегда могли только духи. Это практическая сторона причины, почему Мерлину нужны отношения человека и Смертного Духа. Они контролируют дороги.

— Я знаю, — рявкнула Марси. — Как я сюда попала, по-твоему? Но, если Призрак может носить меня тут, почему не может вытащить меня?

— Из-за того, кто он, — беспомощно сказал шикигами. — Спроси у него сама.

Призрак вздрогнул в ее разуме, но Марси была в панике и не прочла предупреждение. Она уже отпустила шикигами и повернулась к своему духу, дрожа в ярости.

— Почему? — осведомилась она. — Почему ты не сказал, что я не смогу вернуться?

— Прости, — прошептал он, его голос дрожал. — Ты была мне нужна, и я думал… я не понимал, что я был единственным путем.

— Но ты возвращал других призраков, — возразила она. — Почему не меня?

— Потому что они были другими, — сказал он, наконец, посмотрев на нее. — Я слежу за забытыми, Марси, а это не ты, и ты не хочешь такой быть. Ты видела мое истинное лицо. Ты знаешь, какой я. Только я помню души, о которых забочусь, и я могу звать их через барьер только ради их последних сожалений. Потому тебе нужно было умереть, чтобы попасть сюда, потому что это царство мертвых, но наша изначальная проблема остается. Я — Дух Забытых Мертвых. Пока ты не мертва и забыта, ты — не часть моих владений, и раз наши владения — это то, как духи проявляются в обоих мирах. Я не могу тебя вернуть, как бы ни хотел.

Марси закрыла глаза, ругаясь. Она хотела закричать, что он ошибался. Что он обещал, что она могла вернуться. Она не могла даже формировать слова, потому что они не были правдой. Призрак обещал довести ее до Врат Мерлина. Он не говорил ничего о возвращении. Это она сделала такой вывод.

Она думала, что Мерлины могут вернуться, потому что они должны быть живыми, чтобы выполнять работу. Учитывая слова Широ, она поняла, что можно был оставаться мертвой и быть Мерлином, потому что такой она и была. Мертвой. По-настоящему. Она уже не вернется. Никогда…

Она всхлипнула, рухнула на землю. Второй душераздирающий всхлип последовал за первым, а потом еще и еще, пока она не сжалась в комок на каменном полу. Казалось несправедливым, что это происходило, когда у нее не было настоящих слов, как и внутренностей, чтобы они сжались, но она не могла остановиться.

Прости, — прошептал в ее разуме Пустой Ветер, его голос был отчаянным. — Я не хотел, чтобы это произошло. Я должен был…

— Это не твоя вина, — слабо сказала она. — Я все равно была мертва. Я даже благодарна. Из-за тебя я тут, а не застряла в свой смерти. Было глупо надеяться. Стоило быть умнее, знать лучше. Я просто всегда думала…

Она думала, что могла вернуться домой.

С момента, когда она проснулась во тьме, это было ее призом, ее наградой за все страдания. Она станет Мерлином, использует фантастические силы, чтобы исправить, а потом оживет и уйдет домой к Джулиусу. Эта надежда придавала ей силы продолжать, а теперь это пропало. Она была Мерлином, даже не представляла, что станет такой сильной, а это ничего не меняло. Даже если бы все сработало, и она одолела Алгонквин. Сохранила магию, создала бы мир, где люди и духи могла жить счастливо, для нее счастливого конца не было. Насколько бы хороша она ни была, она все еще была мертвой, как когда истекала кровью в руках Джулиуса. Эгоистично, но это было обидно. Она не была готова умереть. Она так много хотела сделать, хотела сказать. Она даже не смогла попрощаться с Джулиусом.

Это было последней каплей. С этой мыслью способность Марси держать себя в руках развалилась, как и она. Она с болью осознавала, что за ней все следили, но не могла не рыдать.

Это было несправедливо. Труд и жертва должны были вознаграждаться. Хорошие должны побеждать, а не заканчивать так. Ни с чем. Но, когда она стала падать в глубины отчаяния, Амелия опустилась на землю у ее головы.

— Хватит этого, — она плотно сложила крылья у маленького змеиного тела.

Марси отвернулась.

— Если это о ситуации, Амелия, я не хочу это слышать.

— Будто я могу быть так банальна, — фыркнула драконша. — Можешь впадать в истерику, сколько хочешь, но пока не упала глубоко, проверь свои варианты.

— Варианты? — Марси села, вытерла красные глаза, хмуро глядя на драконшу. — Какие у меня есть варианты? Я мертва, и мой дух не может меня вернуть.

— Да, Пустой Ветер не может тебя вернуть, потому что возвращение душ ему не по силам, — сказала она. — Но с тобой тут не только Призрак, да?

После того, как ее надежды растоптали, было безумием надеяться снова, но Марси не сдержалась.

— Ты можешь меня вернуть?

Улыбка Амелии стала нахальной.

— А с кем ты говоришь? Думаешь, я умерла бы без стратегии выхода?

Марси схватилась за ноющую грудь.

— Не делай так со мной, Амелия, — гневно сказала она. — Ты можешь вернуть меня к жизни или нет?

Драконша пожала плечами.

— Когда ставки так высоки, нет уверенности в сто процентов, но я не стала бы рисковать с тобой, если бы не думала, что у нас обеих есть шанс вернуться. Мы с Бобом…

— Боб? — глаза Марси расширились. — При чем тут он?

— При всем, — сказала Амелия. — Чей это был план, по-твоему? Если бы я хотела посмотреть на магическую половину этого измерения, я могла бы зацепиться за смерть любого старика, но я этого не сделала. Мы выбрали тебя, потому что Боб предвидел, что только ты можешь меня сюда довести. В место, где все сходится.

Она голодно посмотрела на дикое Море Магии, но Марси не понимала.

— Как Боб предвидел меня? Я даже не дракон. И чего ты хочешь от Сердца Мира? Это место Мерлинов. Ты не можешь ничего тут сделать.

— Не нужно быть драконом, чтобы попасть в план пророка, — заявила Амелия. — И Боб давно наблюдал за тобой. Кто, по-твоему, разместил рекламу, на которую ты ответил в первую ночь, когда ты попала в СЗД? Точно не старушка, которой мешал злой Смертный Дух, который только родился, желающий накормить ее телом свой легион бродячих котов. Боб устроил это, потому что предвидел, что ты возьмёшься за работу, привяжешь Призрака и станешь командой с Джулиусом.

— Ты шутишь, — сказала Марси. — Это глупо.

— Нет, — сказала Амелия. — Большие цепи совпадений — то, как работают пророки, мой брат — гений. Когда он предвидел, что Смертный Дух поднимется рано, Боб начал маневрировать, чтобы убедиться, что мы могли его кем-то поймать. Тот, кто ценит то, что нам нужно, чтобы она ценила, кто рискнет, когда нам будет нужно, — драконша улыбнулась ей. — Ты.

Марси все еще не могла поверить. Призрак тоже был в шоке, хотя другие не были так удивлены.

— Я знал, что ты работала на драконов, — буркнул Широ.

— Не намеренно! — завопила Марси, в ужасе глядя на Амелию. — Так все это не было настоящем?

— Это все было настоящим, — сказала Амелия. — Боб приметил тебя, но ты все сделала. Ты прошла все сражения, приняла все тяжелые решения, которые привели тебя сюда, и потому мой брат выбрал тебя среди других потенциальных магов. Он знал, что у тебя есть амбиции и смелость добраться туда, куда нам нужно было. Я тоже знала. Потому я рискнула жизнью ради тебя. Из всех людей, кто мог пройти в те врата и стать первым Мерлином, только ты выбрала бы не закрывать магию снова.

— Какое вам дело? — Мирон хмурился. — У драконов своя магия. Вы бы пережили засуху прекрасно.

— Пережить и процветать — разные вещи, — рявкнула Амелия, мрачно глядя на него. Она повернулась к Марси. — Ты была в нашем изначальном измерении. Ты знаешь трагедию нашей расы лучше любого смертного и, к сожалению, многих драконов. Я не знаю, чем мы были раньше. До того, как мы сбежали в это измерение, драконы в среднем жили тринадцать тысяч лет. Тринадцать тысяч! Ты можешь назвать дракона, который хотя бы половину срока пережил, сегодня?

— Нет, — сказала Марси. — Но драконы обычно скрывают возраст, так что это не…

— В этом случае, все так, — сказала Амелия. — Ты не можешь их назвать, потому что их больше не существует. Эстелла и Свена считаются древними драконами, но по старым меркам они даже не среднего возраста. Если посмотришь на нашу историю, легко обвинить в наших заниженных ожиданиях жизни бои внутри кланов. Не одна Бетезда убила отца ради власти. Но драконы всегда пытались убить родителей. Разница в том, что за последние десять тысяч лет они стали преуспевать в этом. Это не из-за того, что современные драконы умнее, сильнее или беспощаднее прошлых поколений. Это потому, что старые драконы, как Кетцалькоатль, который был очень сильным, ослабели, живя тут.

Она впилась коготками в камень.

— Это не наш мир. Мы прибыли сюда как беженцы, и хоть мы завоевали, мы полностью не адаптировались. Это пустяки для юных драконов, которые еще маленькие, и им хватает их огня, но когда мы достигаем определенного размера, огня не хватает. Как все магические существа, включая людей, мы нуждаемся в природной магии, чтобы мы были стабильны. Мы могли терпеть до засухи, потому что, хоть мы не могли использовать магию этого измерения, мы могли на нее опираться.

— А потом это пропало, — сказала Марси.

Амелия кивнула.

— У нас ничего не было. Многие драконы даже не могли изменить облик во время засухи, а те, кто мог, не удерживали его дольше пары минут. Но даже уловка с пребыванием в облике человека, который пожирает меньше магии, работала только для юных и маленьких. Большие драконы, которые бежали из нашего изначального измерения, или ушли в спячку, или наши другие источники дополнительной магии, как кровавые жертвы моего отца и его ацтекская кровь. Те, кто мог покинуть это измерение, ушли искать места лучше, но это всегда был просто костыль. Даже самая большая сила чужого измерения не заменит магию твоего дома.

Марси нахмурилась, обдумывая ее слова. Как дочь Бетезды, Амелия родилась перед засухой, но драконы уже давно убежали в это измерение. Но, хоть она не пережила ту потерю, звучало так, словно она говорила по своему опыту, и вдруг Марси поняла, почему.

— Потому ты всегда была в других измерениях, да? Ты не убегала от Бетезды. Ты была слишком большой, чтобы оставаться.

— Не списывай матушку полностью, — сказала Амелия. — Это все еще причина, по которой я не приходила домой, но я и приближалась к границе того, что этот мир мог выдержать.

Она гордо встопорщила дымящиеся перья.

— Помнишь мой впечатляющий размах крыльев на пляже? Я могла уже это упоминать, но, благодаря замедлению времени между измерениями, я намного старше, чем должна быть. Невозможно сказать, насколько старше, ведь никто еще не смог создать надежный календарь между измерениями, но, по моим догадкам, мне около четырех тысяч, плюс-минус век.

— Это невозможно, — сказал Мирон. — Это делает тебя самым старым драконом на Земле.

— Так и есть, ведь Три Сестры мертвы, — спокойно сказала Амелия. — Я старше Свены или Эстеллы, и я достаточно большая, чтобы иметь большие проблемы с магией. Во время засухи я не могла быть в этом измерении дольше пары дней, потом я ощущала себя опасно обессиленной. Теперь магия вернулась, и я могу выдержать месяц, хотя это все еще неприятно. Но дело не только в моем комфорте. Когда Мерлины запечатали магию тысячу лет назад, оставалось больше дюжины древних драконов. Когда печать сломалась, остались только Три Сестры, и только из-за того, что они проспали все время. Многие ильные драконы быстро умерли, и хоть никто из них не умер из-за потери магии, не совпадение то, что их победили меньшие драконы, которые не должны были суметь победить их, включая мою очаровательную мать. Из-за этой слабости я тут, потому что, если никто ничего не изменит, это будущее моего вида.

Мирон фыркнул.

— Умирать из-за детей?

— Умирать из-за того, из-за чего мы не должны, — сказала Амелия. — И хоть я знаю, что у вас нет проблем с этим, это куда серьезнее, чем пара старых драконов, умерших раньше времени. Это потеря старейшин, единственных драконов с силой и опытом, которые могли сдержать в узде юных идиотов. Почему, по-вашему, кланы были такими непостоянными с тех пор, как мы попали сюда? Не только из-за того, что нужно было занять землю, попав сюда. Просто по меркам драконов мы все — дети. Мы — целая раса юных вспыльчивых дураков, и когда один из нас доживает до момента, когда учится уму-разуму, магии не хватает, чтобы поддерживать нас, и потому приходится тянуться к силе, которую не стоило трогать, чтобы выжить.

Это звучало плохо.

— Что за сила? — спросила Марси.

Амелия пожала плечами.

— Все, что мы можем найти. Кровавая жертва была популярным выбором. Даже при засухе в крови была сила, но это был не эффективный обмен. Даже с империей, предлагающей ему жертвы, Кетцалькоатль проиграл Бетезде, ведь она ударила его в спину. Лично я не переживала из-за крови, так что справлялась с разницей, переносясь в места, где магии было много. Это работало, но это было временным решением, и Хождение по измерениям — не распространенный навык. Даже Свена им не овладела, а она — величайший из магов-драконов в современной истории, хотя, если скажете ей, что я так говорила, мне придется вас убить. Дело в том, что, даже если бы я могла научить Ходить по измерениям, прыжки через пространство в поисках еды — не тот способ жизни, который выдержат многие драконы. Мы глупо привязаны к территории. Нам нужен дом. И раз мы уже тут, я решила, что пора правильно передвинуться в это измерение.

— Как ты собираешься это сделать? — Мирон пытался, но не мог скрыть любопытство за стеной академического презрения. — Драконы действуют в другой магической системе. Вы не можете просто «передвинуться» в наше измерение.

— Но мы уже это сделали, — Амелия посмотрела на Марси. — Помнишь, какой хорошей была твоя смерть? Какой просторной и уютной? Чьи воспоминания построили ее для тебя?

— Джулиуса, — сказала Марси. — Но…

— Именно, — рявкнула Амелия. — Джулиус — дракон. После всего, что мы знаем о магии, его воспоминания не должны были влиять на это, потому что, как нам напомнил капитан Ворчун, драконы — не часть магии этого мира. Но так было десять тысяч лет назад. Видимо, разница стала стираться, потому что, как мы видели, воспоминания Джулиуса важны. И если воспоминания дракона могут построить смерть человека, что еще мы можем? Вопрос уже не в том, возможна ли интеграция. Вопрос в том, сколько ее уже произошло, и как далеко мы можем ее продвинуть?

Когда она закончила, Марси уже размышляла.

— Это возможно, — восторженно сказала она. — Магия — естественная система, а системы меняются и развиваются под давлением.

— Не так сильно, — Мирон хмуро смотрел на них. — Вся эта теория глупа. Драконы были тут всего десять тысяч лет. Это ничто в плане эволюции, особенно, учитывая длительность жизни драконов. Вряд ли за такой небольшой период времени произошли важные изменения.

— Но мы уже это видели, — возразила Марси. — Мы с Амелией были внутри смерти, которую Джулиус создал для меня воспоминаниями. Как это было бы возможно, если это не происходит?

— Уверена, что это был он? — парировал Мирон. — Не секрет, что ты влюблена в своего хозяина-дракона. У тебя есть доказательства, что его воспоминания сделали это, а не твои мечты?

— Да, — рявкнула она. — Я была мертва, и, как мне сообщил мой дух смерти, смерти людей — ямы в полу Моря Магии, вырытые воспоминаниями живых. Мои друзья из Невады не знали, что я была в СЗД, как и не знали, в каком доме я жила. Только у Джулиуса были те воспоминания. И я была там, потому что меня помнили, Дух Забытых Мёртвых не мог меня от этого найти. Откуда бы те воспоминания, если не от драконов?

— Они были от драконов, — подтвердил Призрак. — Воспоминания — это воспоминания, чья бы голова их не содержала. Маг, которого помнит дракон, не может быть забытым.

— И тут все совпало, — сказала Амелия. — Даже во время засухи драконы были частью культуры всех народов. Мы наполняли ваши истории и легенды, украшали картины, бились с вашими героями. Даже сегодня есть бесконечно много видеоигр, книг и фильмов о нас. Драконы с вами все время! И раз мы так плотно проникли, ничто не двигает магию так, как люди.

— Погод, — Марси удивленно смотрела на нее. — Хочешь сказать, что люди вклинили вашу магию в нашу за вас?

Амелия быстро кивнула.

— Это я и говорю. Нам не нужно ждать физической эволюции, чтобы мы внедрились, потому что люди уже это сделали. Нам уже приготовили магическую постель, так сказать, и мы еще не в ней, потому что нам не хватает связи наших огней в физическом мире с этим.

Глаза Марси расширились.

— Тебе нужен дух.

— Он у нас уже есть, — Амелия указала когтем на синее море. — Помнишь, я говорила о драконах, которые были большой частью культур во всем мире? Это много внимания людей, и когда много людей уделяет чему-то вниманию, что случается?

— Возникает Смертный Дух, — тут же сказала Марси.

— Бинго, — Амелия смотрела на бушующие воды Моря Магии голодными глазам. — Где-то там, под одной из воронок, огромная яма, созданная общей идеей людей о «Драконах». Когда яма заполнится, магия в ней станет Духом Драконов, или хотя бы идеей людей о нем. Если его оставить, он будет лишь проблемой для нас, настоящих драконов. Кто хочет бога, сделанного из стереотипов, лезущего в твоих дела? Но если настоящий дракон попадет в ту яму первым и повлияет на магию, растущую внутри, получится совсем другой дух.

— Что за влияние? — нервно спросила Марси. — Ты хочешь попытаться стать Мерлином?

— Ни за что, — фыркнула Амелия. — Мерлины — фишка людей. Я — дракон, — она показала острые зубы в хищной улыбке. — Я его завоюю.

Все в ужасе уставились на нее.

— Что? — завопила Марси.

— Нельзя завоевать Смертного духа! — сказал в это время Мирон. — Они огромны, чистая магия. Ты — размером с кота.

Амелия фыркнула.

— Как сказал бы мой брат: «Судишь меня по размеру?». Я сейчас маленькая, но я — тоже магия. Все на этой стороне — магия. Это одно из лучших качеств этого измерения: части — это части. Как маги могут втягивать магию из всего, чтобы использовать в их заклинаниях, так я могу направить огонь в любую магию, с какой контактирую. Потому я дала Марси долю своего огня. Это не наш мир, у драконов нет загробной жизни. Когда наш огонь угасает, это конец. Мы — пепел. Но, когда Марси умерла с моим огнем в ее магии, она протащила меня сюда, в единственное место в измерении, где я могу заставить это работать, — она усмехнулась небу в заклинании. — В убежище Мерлинов.

— Не стоило тебя впускать, — прорычал Широ. — Драконы — всегда беда.

— Но зачем ты хотела сюда прийти? — спросила Марси. — Я понимаю Море Магии, но только Мерлины могут управлять Сердцем Мира. Что толку тебе от него?

— Никакого толку, — сказала Амелия. — Я тут не ради заклинания. Мне нужно это, — она указала на синее небо. — Спокойствие, свет, не сгорать заживо — этого я хочу. Не забывай, Море Магии было для меня таким же темным, ужасным и опасным, как и для вас. Хорошо знать, что там есть яма в форме дракона, ждущая меня, но если бы мне пришлось искать ее во тьме, Море Магии поглотило бы меня раньше, чем я приблизилась бы. Отсюда я могу отыскать сосуд своего духа, не переживая из-за того, что меня порвет. Это важно, потому что, когда я найду наш дух, мне понадобится весь оставшийся огонь, чтобы захватить его, а дух явно будет огромным. Мы говорим об общей идее человечества о драконах, собранной в одном месте. Знаешь, сколько о нас историй? Мы — практически жанр.

— Уверена, дух очень большой, — сказала Марси. — Но разве это не проблема? Даже если ты сможешь распространить вой огонь, как ты захватишь что-то такого размера?

— Попав туда рано, — сказала Амелия, ее сияющие глаза были серьезнее, чем Марси когда-либо видела. — Возвращение магии — шанс раз на вечность, Марси. Потому я хочу рискнуть всем ради этого. Где-то там — огромный сосуд духа-дракона, и это единственный момент в истории, когда он будет наполовину полным. Если я смогу попасть туда в верный момент и направить в магию свой огонь, пока она не развила свое сознание, я ничего не захвачу. Я просто буду разумом, который уже там, когда новый дух проснется. Когда это произойдет, мы сольемся, и его магия естественно станет моей. Я тут для этого. Это уловка. Кроме природы силы, которая вырезает сосуды, особой разницы между духом озера и Смертным духом нет. Это все еще кратеры в земле Моря Магии, которые наполняются и получают личность. Драконы не могут вырыть духа, потому что это не наш мир, но если я смогу захватить духа, которого люди вырыли для нас, и наполнить его настоящим огнем дракона, конечный результат должен быть духом драконов от драконов, как и все другие духи зверей на планете. И когда мы это получим…

— Вы будете местными видами, — восторженно закончила Марси.

— Лучше, — Амелия улыбнулась. — Мы пустим тут корни. Все мы. Огонь дракона горит индивидуально, но источник один — магия нашего родного измерения. Сила, которая родила нас, все еще горит в каждом драконе. Это тонкая связь, но если моя теория верна, общий источник означает, что если я захвачу этого духа, это буду не только я и мой огонь. Это будем все мы. Я стану связью драконов с магией этого измерения. Мы уже не будем ограниченными той силой, которую смогли наскрести или накопить сами. Мы будем снова дома, драконы этого измерения, и все будет благодаря мне, — она глубоко вдохнула, янтарные глаза сияли. — Я буду их богом.

Марси вздохнула. Вот, какой была идея.

— Я знала, что «спасение видов» было слишком альтруистично для тебя.

— Я не была бы драконом, не извлекая выгоды, — сказала Амелия, не извиняясь. — И я не коварна. Я это придумала, я рискую — справедливо, что я получаю награды. И это хорошо для всех. Всему миру будет лучше, когда драконы вложатся в наше далекое будущее, и мы сможем вырасти и миновать нашу стадию безудержной мании величия.

— Из этого можно вырасти? — с сарказмом спросил Мирон.

— Мы зреем с возрастом, — ответила Амелия, фыркая. — Просто посмотри на меня. Моя игра в становление бога драконов близится к концу ради общего блага. Я почти святая.

Марси пришлось рассмеяться.

— По крайней мере, теперь мы знаем, что ты не шутила, когда говорила, что у тебя амбиции больше Хартстрайкеров.

— Прошу, — с отвращением сказала Амелия. — Я никогда не хотела работу Бетезды, и, думаю, Боб должен извиниться перед Джулиусом за то, что навязал ему страдания с кланом. Это намного лучше. Если я преуспею, я не только буду божеством, которое решило глубочайший экзистенциальный кризис наших видов, я буду духом, то есть, бессмертной. Даже если кто-то сможет убить меня, я просто восстановлюсь в моих владениях. Минус в том, что я могу быть привязана к магу, но я всегда умела справиться с людьми, так что я буду в порядке. Такая сила и долг всего моего вида стоит риска, — она подмигнула Марси. — Это я зову победой.

Марси закатила глаза. Амелия выглядела отвратительно довольной собой, но, хоть ей не нравилось, что драконша скрывала от нее истинные намерения, ее устраивал план Амелии. Ощущалось немного сомнительным захватывать Духа Драконов до его пробуждения, но, учитывая, что без драконов не было духа драконов, нельзя было спорить, что это был уже их дух. В любом случае драконам нужен был способ внедриться, потому что после десяти тысяч лет они тут останутся. Чем раньше они соединятся с природной магией, тем более мирным и хорошим все будет.

Если это сработает.

— Я не сомневаюсь в твоей гениальности, Амелия, — сказала Марси, — но как ты собираешься это провернуть? Я привела тебя в Сердце Мира, но там много воронок, и даже если ты сможешь найти правильный сосуд, как ты попадешь внутрь? Это место — модель, а не настоящее. Ты не можешь просто нырнуть.

— Это я собираюсь сделать, — сказала Амелия. — Помни, эта модель не передает размер. Учитывая, какое большое Море Магии, что критичное преимущество, я могу лететь годами и ничего не найти снаружи, но тут все приятно сдвинуто, — она улыбнулась морю. — Думаю, если я туда полечу, я найду свой сосуд. А потом нужно будет играть.

— Играть, — вяло повторила Марси. — Это твой план?

Драконша пожала плечами.

— Так я действовала тут. Работало пока что. Помни, ни один дракон еще не был на этой стороне измерения, и Боб не может видеть, что на этой стороне.

— Ты продумывала это все время? — завопила она. — Зачем следовать совету пророка, если ты дальше действуешь вслепую?

— Смысл есть, — Амелия строго посмотрела на нее. — Боб выбирает лошадей, не гонки. Он выбрал тебя не из-за особого события, а из-за твоей личности и твоих решений, которые дают тебе шанс преуспеть. Остальное зависело от нас. План был долгим, до твоей смерти, потом до этого места, но мы справились. Теперь нужно двигаться дальше. Последняя часть самая тяжёлая, потому я запросила внешнюю помощь.

Широ в тревоге вскинул голову.

— Что за внешняя помощь?

— Лучшая, — сказала Амелия, посмотрела на кривую сосну. — Я удивлена, что он еще не вышел. Обычно он обожает драматичное появление.

Марси не видела ничего в ветках, но Широ вдруг стал возмущенным.

— Где ты, по-твоему, дракон? — завопил он, схватив Амелию. — Ты — гость Сердца Мира! Священной крепости Мерлинов! Ты не можешь никого сюда приводить. То, что змея, как ты, смогла войти, уже чудо. Ты не можешь ждать, что такое…

Он умолк, глаза расширились, хотя Марси не знала, почему. Ничего на вершине горы не изменилось, как она думала. Когда она спросила у шикигами, что не так, он сказал лишь:

— Тут птица.

Марси растерянно подняла взгляд еще раз. Он был прав. Над их головами на ветке сидела птица. Огромный черный ворон со знакомым блеском умных глаз.

— Мои уши горели, — каркнул он, спрыгивая на край треснувшей печати. — Я что-то упустил?

— Здравствуй, Ворон, — Амелия выскользнула из ослабевших пальцев Широ. — Вовремя.

— Как и должен быть. Я проверял это место каждую пару минут, услышав, что ты умерла. Хотя, должен сказать, Амелия, ты выглядишь хуже каждый раз, когда я тебя вижу. И твое общество… — он бросил на Мирона взгляд. — Ужасное.

Амелия с отвращением скривила губы.

— Я его не приглашала. Он пролез из-за доброты Марси. Одна из плохих привычек, которую она переняла у моего крохи-брата.

— Да? — сказал Ворон и хмуро повернулся к Марси. — Нужно быть тщательнее, мадам Мерлин. Предательство склонно повторяться.

— Я не должен оправдываться перед тобой, — Мирон поднял голову выше. — Я сделал то, что было необходимо, чтобы сохранить будущее человечества.

— Знаю, — утомленно сказал дух. — Это одна из худших черт людей. Хорошие намерения оправдывают все ужасное поведение.

Мирон открыл рот, чтобы спорить, когда Широ прервал его:

— Как ты сюда попал? — осведомился шикигами, его обычное спокойствие пропало, он попытался схватить Ворона. — Ты — дух зверей! Как ты попал в это место?

— Во-первых, воронов не прогнать, — сказал Ворон, легко уклоняясь. — Во-вторых, я теперь лишь отчасти дух зверей, но я улучшил себя за годы.

— Как это: улучшил? — спросила Марси.

— Ничего жуткого, — заверил ее Ворон. — Но, как ты уловила, люди были моим хобби долгое время. Я помогал твоему виду с тех пор, как вы раскрыли язык. За такой долгий период было несложно внедриться в ваши истории и мифы, начать строить свое наследие. В каждой культуре в мире есть истории об умных воронах, и это моя заслуга.

Амелия фыркнула.

— Ты украл истории Вороны?

— Ворона — ворчунья, которая не пользовалась поразительными способностями людей, — Ворон не звучал виновато. — И многие люди не могут нас отличить, и я это использовал.

Марси удивленно смотрела на него.

— Ты не преувеличивал, когда мы встретились. Ты — Ворон из историй, не просто Дух воронов, а Ворон — бог-обманщик. Ты использовал наши мифы и легенды о себе, чтобы сделать себя Смертным духом!

Ворон выпятил грудь.

— Наконец, кто-то это понял. Пора уже похвалить мою гениальность, — он указал клювом на Амелию. — Думаешь, откуда она взяла идею по захвату духа драконов? У меня.

Марси открыла рот, чтобы задать вопрос, но Мирон схватил ее за плечо и отодвинул, шагнув мимо нее.

— Ты был Смертным духом? — заорал он на Ворона. — Все время?

— Долго доходит, да? — холодно сказал Ворон. — Но, пока ты не назвал меня нахально предателем, я не настоящий Смертный Дух. Мой изначальный сосуд всегда был вырезан для меня воронами всего мира. Я просто создал для себя расширение, используя истории людей о моих действиях как мифологического Ворона. Результатом была смесь двоих, но, хоть тяжело играть две роли, мне всегда нравился вызов. И, пока вы не упомянули, магии на моей стороне Смертного духа все еще недостаточно, чтобы я решил нашу проблему с Мерлином раньше Марси. Хотя ты не помогал. Из-за тебя, по большей части, я тут.

Мирон нахмурился, но Ворон уже повернулся к Широ.

— Ты один из старых шикигами Сэймэя?

— Да, — с подозрением сказал Широ. — И что?

— Ничего, — сказал Ворон. — Просто ценю работу мастера. Я тоже делаю слуг, хотя я выбираю физические конструкты, а не умную магию, как ты. И все же я ценю искусство. Скажи, ты привязан напрямую к этому месту, или ты заперт, как послание в бутылке, для следующего, кто сюда придет.

Это показалось Марси разумным вопросом, но Широ выглядел оскорбленно.

— Мой мастер не стал бы безответственно оставлять своего шикигами без якоря, — сказал он напыщенно. — Конечно, я привязан к структуре, которая управляет Сердцем Мира.

— Отлично, — Ворон повернулся к Марси. — Это значит, он должен тебя слушаться. Как нынешний и единственный Мерлин, ты — неоспоримый хозяин Сердца Мира, что, как только что признался Широ, включает его. Так, мадам Мерлин, можете приказать своему шикигами создать круг наблюдения в СЗД?

Удивленно моргнув, Марси повернулась к Широ.

— Ты должен меня слушаться? Почему ты этого не сказал?

— Я говорил, — буркнул он. — Я говорил, что был привязан к Сердцу Мира, и сказал, что ты — его хозяин. Я просто подумал, что ты сложишь дважды два.

— Конечно, — Марси закатила глаза. — Делай, как говорит Ворон.

Широ стиснул зубы.

— Не стоит его слушать. Он — дух без привязи, еще и хитрец, и он не должен тут быть.

— Я даю ему разрешение тут быть, — рявкнула Марси. — И круг наблюдения — хорошая идея. Если я — Мерлин, мне нужна информация, так что вперед.

Хмурясь, шикигами повернулся и прошел по плоской вершине горы к чистому месту у края. Когда он добрался туда, он вытащил веер из-за пояса и махнул им по кругу перед собой. Пока круг заклинания не появился на камне внизу, Марси не поняла, что произошло.

— Твою…

Она подбежала, упала на колени у края сияющего круга, чтобы рассмотреть, но она не ошиблась. На земле не было отметок, не было вырезанного заранее круга, который он активировал. Широ просто махнул веером, и все это: круг, заклинание, символы — появилось из воздуха.

— Как ты это сделал? — завопила она, раскрыв рот. — Ты только что свободно создал круг наблюдения!

Она не думала, что произнесет такое. Свободное колдовство — колдовство без написанного заклинания — было одним из основных элементов магии шаманов. Это работало для маленьких заклинаний, если не переживать о безопасности или стандартах качества, но так нельзя было сделать ничего сложного, что точно включало заклинания наблюдения. Особенно такое. Круг у ног Широ был теперь ясным окном, откуда открывался сквозь гору на СЗД с высоты самолета. Не было тумана или искажения, и картинка двигалась, пока шикигами направлял ее вершиной сложенного веера.

— Ты должен научить меня так делать.

— Конечно, — сказал он смиренно. — Я привязан к этому месту, чтобы сообщать и защищать. Но я все еще не понимаю, почему мы это делаем.

Опустив взгляд, Марси тоже не понимала.

— Я не понимаю этого, — сказала она, глядя на город. — Это просто СЗД.

— Именно, — сказал Ворон, прыгнул на плечо Призрака, и другой дух не возражал. — Это просто СЗД. Никаких машин. И людей. Ничего.

Он был прав. Чем дольше Марси смотрела, тем страшнее была картинка. Не было автоматических такси, дронов доставки, даже людей на тротуарах. В городе, который почти не замирал, когда Трех Сестер убили в небе над ним, пустота была неправильной, но, когда Марси взглянула на Ворона, чтобы задать вопрос, ответ нашел ее:

— ПРОЧЬ!

Слова прогремели из земли. Они разнеслись эхом по городу, в реве был гнев, окна ломались, как и колонны, поддерживающие Небесные пути. Это уже ужасало бы, но в тысячу раз хуже было то, что Марси узнала голос.

— Это…

— Да, — сказал Ворон. — Это дух СЗД. Та, которую гений привязал и наполнил моим заклинанием, потому что он не мог вынести мысль, что кто-то другой станет Мерлином.

— Нет, — Мирон кивнул на Марси. — Я не мог дать ей стать Мерлином. Я все еще так думаю, ведь ее план только ускорит магический апокалипсис, а не спасет от него.

— Поздравляю. Ты ее опередил, — каркнул Ворон, кивнув головой на город. — Из-за тебя вырвался сформированный и разъярённый Смертный Дух. Она еще не сжигает все, потому что Алгонквин подавляет ее, но это не продлится долго, потому я тут.

Амелия повернула к нему голову.

— Я думала, ты был тут, потому что я попросила.

— Я всегда рядом для тебя, моя дорогая змейка, — сказал Ворон. — Но это чуть важнее старых симпатий, — он повернулся к Марси после этого. А потом, к ее удивлению, он опустил голову, кланяясь так, что его клюв коснулся камня.

— Я пришел от всех духов попросить Мерлина о помощи, — тихо сказал он. — В своем страхе Алгонквин использовала духов земли, которые боялись перемен, наполнить СЗД д краев. Потому новорожденный Смертный Дух наполнен старым гневом земли. Понятно, что ситуация опасная, и хуже стало от приказа Алгонквин эвакуировать СЗД.

— Как от эвакуации могло стать хуже? — спросила Марси. — Я удивлена, что Алгонквин переживает за людей.

— Это не для спасения людей, — сказал Ворон. — СЗД — дух города. Ее инстинкт — защищать ее население, потому что люди — душа города. Без них СЗД пустая не только в очевидном плане. У нее нет якоря, только гнев и страх духов, которыми ее наполнила Алгонквин, и без помощи Мерлина, который мог бы ее успокоить, она быстро выходит из-под контроля. Алгонквин умудрялась сдерживать ее из-за плагиата Мирона на заклинание, которое я создал для Эмили, но СЗД — Смертный Дух. Она куда сильнее Хозяйки Озер. Даже моя гениальность не может выдержать такую разницу в силе. Если мы чего-нибудь не сделаем вскоре, она вырвется, и когда она сделает это, она уничтожит Алгонквин и, возможно, свой город.

— Спасение СЗД очевидно, — согласилась Марси. — Но почему ты переживаешь о том, что она уничтожит Алгонквин? Я думала, вы ненавидели друг друга.

— Это сейчас не важно, — сказал Ворон. — Что бы ни случилось, мы не можем дать Алгонквин поверить, что она проиграла, — он повернулся к Широ. — Покажи нам озеро.

Шикигами не двигался. Только когда Марси махнула ему слушаться, он тряхнул веером, повернул окно круга наблюдения к озеру под белой башней Алгонквин. Над ним парила тень.

— Ого, — прошептала Марси, ее глаза были огромными.

Она знала, конечно, на что смотрела. Левиафан Алгонквин был почти так же знаменит, как Хозяйка Озер, и Марси близко его узнала, когда была в плену у Алгонквин. Но монстр, парящий в воздухе над озером Сен-Клер, был во много раз больше, чем тот, с которым они боролись на Земле Восстановления. Даже со щупальцами, проникающими в воду озера, уровень которого был ниже, чем раньше, вершина его скругленной спины, напоминающей жука, была над суперскребами Небесных путей.

— Ого, он прокачался.

— Нет, — сказал Ворон, обычно шутливый голос был мрачным. — Он просто уже не скрывает свою истинную природу, а это знак, что ситуация критическая.

Марси бросила на него взгляд.

— Смертный Дух города сошел с ума, а ты переживаешь из-за Левиафана?

— Да, — его когти сильнее сжали плечо Пустого Ветра. — Помнишь, что мы обсуждали на самолете до твоей смерти? Когда ты спросила о Безымянных Концах?

— Ты о том, что мы не обсудили? — Марси скрестила руки. — Я припоминаю, что ты сказал, что это было слишком опасно знать для смертных.

— Я сказал, что это опасно для обычных смертных, — исправил Ворон. — Но я обещал тебе сказать, если ты станешь Мерлином, а ты стала.

Марси улыбнулась. Наконец, плюс роли Мерлина.

— Так кто они?

— Ого, — Амелия указала на подозрительно притихшего Мирона. — Разве стоит раскрывать все при лишнем грузе? Он не заслуживает доверия.

— Он предатель, — согласился Ворон. — Но это может сработать в нашу пользу. Если все сыграет так, как я думаю, положение Мирона в круге приближенных Алгонквин будет нашим единственным шансом выбраться живыми.

Мирон заметно обрадовался, но Марси начинала злиться.

— Так что происходит? — осведомилась она. — Почему Левиафан становится таким большим? Что делает Алгонквин?

Рейвен вздохнул.

— То, что должна, по ее мнению.

— Алгонквин не всегда ненавидела людей, — сказал он, стуча когтями по зачарованному камню. — Это все изменило. Когда Мерлины подавили магию и погрузили мир в засуху, не только Смертные Духи пропали. Пропали все мы.

Это не было новостью, но он произнес это странно. Марси никогда не слышала, чтобы один из старых духов звучал не требовательно, нахально или гневно, но тут было иначе. В этот раз Ворон звучал напугано.

— Знаете, как это было для нас? — прошептал он. — Мы — бессмертные духи, старые и неподвижные, как сама земля. Наши изменения происходят вместе с эрозией гор, которые становятся долинами, или крохотными птицами, которые эволюционируют в воронов. Это было нашей реальностью, мир, который мы всегда знали. А потом вдруг это пропало. Магия, наша сущность, высохла, как река летом, а без нее мы — бессмертные — умерли.

— Это чересчур драматично, — сказала Марси. — Вы же вернулись.

— Мы не знали этого тогда, — горько сказал Ворон. — Мерлины приняли решение, не спросив у нас. Они знали, что это случится с нами, но решили принести неприемлемую жертву ради безопасности людей. Все духи в мире плохо это восприняли, но Алгонквин приняла это как личную обиду.

— Но я не буду запирать магию, — быстро сказала Марси. — Последние Мерлины столкнулись с негативными эффектами, но сейчас все иначе. Я не буду повторять…

— Знаю, — сказал Ворон. — Почему, думаешь, я так рад, что ты опередила Мирона? Но, хоть мы знаем, что ты — не как твои предшественники, Алгонквин этого не знает. Я проник сюда, потому что я умный и легко приспосабливающийся, но Алгонквин — истинный дух земли, упрямый, как камень. У нее нет доступа к Сердцу Мира, она не знает, что происходит на нашей стороне. Она видит только то, что перед ней, а сейчас это тело Мирона без сознания и Смертный Дух без привязи. Она думает, что не смогла создать Мерлина, и теперь Мирон застрял на этой стороне, пока его дух буйствует, что означает, что СЗД должна подавить она, пока та не уничтожила ее озера.

Марси прикусила губу.

— Я вижу, почему ты тут. Алгонквин и Левиафан уже плохие, но если они заставят духа СЗД слушаться, весь город будет разрушен. Все будет как в ночь потопа. Еще раз.

— Это, кстати, хорошая часть, — сказал Ворон. — Мы хотим, чтобы она билась с СЗД, потому что это означает, что она еще надеется, что может исправить ситуацию. Опасно будет, когда она впадет в отчаяние.

— Насколько отчаяннее ей нужно стать?

— Намного, — сказал он. — Помнишь, я сказал о ночи, когда магия пропала? Мы думали, это был конец света. Мы никогда даже не думали о смерти, а потом вдруг все упали, как мухи. Мы не знали, как остановить происходящее, и вернется ли магия, питающая нас. Такой страх даже мудрых духов доводит до отчаяния, глупостей, и Алгонквин не была исключением. Она думала, что конец света пришел к ней, и она сделала единственное, что могла. Она звала на помощь, предлагая все, только бы это прекратилось. К сожалению для нас, кое-что ответило.

— Что? — выдохнула Марси.

Ворон открыл клюв для ответа, но Амелия опередила его:

— Безымянный Конец.

Марси повернулась к дракончику.

— Ты знала об этом?

— Ясное дело, — Амелия пожала плечами. — Мы с Вороном долгое время были близки. И я — Ходящая по измерениям. Это моя область.

— Как? — спросила Марси. — Безымянные Концы — что-то из измерений? Что они такое?

— Хорошие вопросы, — сказала Амелия. — У меня есть на них ответы, но, чтобы их понять, нужно кое-что рассказать перед этим, — дракончик устроилась удобнее на печати, собираясь поведать историю. — В нашей коллективной вселенной миллионы измерений, — начала она. — Некоторые огромные, как это. Другие намного меньше, но они со своей магией, физикой и правилами. Большую часть времени эти правила совпадают с другими измерениями, с редкими отличиями. Правила физики кажутся универсальными. Но и у каждого измерения есть своя специфика. Маленькая вселенная, отделенная от всего остального барьером измерения, который я, как Ходящая по измерениям, рассекаю, чтобы пройти между ними.

— Это я знаю, — нетерпеливо сказала Марси. — Ты описываешь принцип всей магии порталов. Даже мы это поняли.

— Ах, — Амелия подняла коготь. — Но вы, современные маги, еще не раскрыли то, что нельзя прорезать дыру всюду, потому что не все измерения соприкасаются во всех местах. Представь мультивселенную как комнату, полную воздушных шаров. Есть места, где шары соприкасаются, а есть те, где изгибы формируют бреши. Все не так просто, ведь мы работаем во множестве измерений, но основная идея Хождения по измерениям в том, что ты хочешь сделать портал там, где твое измерение касается того, куда ты хочешь попасть. Потому артефакты, как Космолябия, очень крутые. Они показывают, где измерения соприкасаются.

— И где резать, — сказала Марси, кивая. — Но при чем тут Безымянные Концы?

— Я к этому иду, — сказала драконша. — Вернемся в комнату с воздушными шарами. Как есть места, где поверхности соприкасаются, есть пустоты. Эти пространства между изгибами барьеров измерений — места, где обитают Безымянные Концы. Мы зовем их «существа вне измерений», но они куда больше и шире, чем мы можем представить. Они огромные, старые и чужие, и никто, с кем я говорила, во всех измерениях не знает, когда они пришли, но все они, похоже, уникальны. У них всех свои цели и поведение. Несмотря на их различия, все Безымянные Концы исполняют одну функцию внутри экосистемы измерения: разложение.

— Разложение, — медленно повторила Марси. — Они едят мертвые измерения?

— Мертвые, рушащиеся, на грани, — Амелия пожала плечами. — Как ни назови, они разбираются с ними по-своему, и способов много. Я не слышала точное количество, но говорят, Безымянных Концов столько, сколько есть способов всему закончиться. У каждого своя версия: жестокие взрывы, бесконечное расширение до точки коллапса, смерть от жара вселенной, классическое уничтожение — ты меня понимаешь. Но хоть они могут сильно отличаться, каждый Безымянный Конец назван так, потому что он представляет способ, каким мир может и закончится, потому то, что такой есть у Алгонквин, тревожит.

Марси зажала ладонью рот.

— Левиафан, — сказала она. — Потому никто не знал, откуда он, потому что он не из нашего мира. Это Безымянный Конец! — Ворон кивнул, и она склонилась ближе. — Ты знаешь, что это за конец?

— Нет, — сказал он. — И раз невозможно узнать, пока все не придет к концу, я не хочу. Я просто хочу, чтобы он ушел.

Марси хотела спросить, как это сделать, когда Мирон заговорил:

— Если Левиафан такой, как ты говоришь, почему мы еще не мертвы? — спросил он. — Этот монстр был с ней с ночи возвращения магии. Может, раньше, если твоя история о помощи Алгонквин — правда. Как-то долго нечто с названием «Безымянный Конец» находится там и ничего не заканчивает, особенно, учитывая то, как Алгонквин ведет себя с ним. Будто это ее питомец, хотя я не ожидал, чтобы так дух относился к возможному концу всего. Почему она вообще вызвала такого монстра? В чем бы она ни была виновата, верность Алгонквин ее озерам не вызывает сомнений. Безымянный Конец уничтожит и их. Зачем она так рискует?

Тут он был прав.

— Как она вообще вызвала Безымянный Конец? — спросила Марси. — Если он — существо вне измерения, разве его присутствие в нашем измерении не разрушает мир?

— Разрушило бы, — сказала Амелия, — если бы он был внутри. К счастью, он не тут. Пока что, — она указала на тень Левиафана в круге. — Не знаю, заметили ли вы, но он всегда будто сделан из теней. Дело в том, что Левиафан в этом мире — просто проекция. Капля его магии в нашем измерении из пространства снаружи. Если бы он был тут, наш мир уже поджарился бы, и мы не вели бы этот разговор. Но Безымянные Концы только «убирают» измерения, которые уже разваливаются. До этого их не пускает барьер измерения, как стенка здоровой клетки не пускает вирусы. Это сильное и стабильное измерение. Обычно Безымянный Конец даже щупальце не смог бы просунуть через наш барьер. Но с большой силой все возможно, и, боюсь, у нас был прорыв.

Она постучала коготками по трещине в каменной печати. Марси выругалась.

— Метеорит. В нем была чужая магия, о которой говорил Широ. Это был Левиафан.

— Да, — подтвердил Ворон. — Алгонквин вызвала его, когда магия исчезла. Я не знаю, что она пообещала, но через тысячу лет Левиафан пришел это забрать, ударил по нашей планете так, что треснула печать Мерлинов, и духи пробудились.

— Потому никто из космических агентств не видел метеорит заранее, — сказал Марси. — Он был не из космоса. Он был из-за границы измерения.

— И это объясняет, как физический камень мог оставить трещину в заклинании Мерлинов, — признал Мирон, хоть и не хотел. — Это был не камень.

— Это был кусок Безымянного Конца, — закончил Ворон. — Вызванный сюда Алгонквин. А теперь мы все в опасности.

— Но почему сейчас? — спросил Мирон. — Если он был в метеорите…

— Был, — сказал Ворон.

— Тогда почему он не убил нас всех шестьдесят лет назад? — закончил маг. — И почему он послал кусок? Если он такой большой, почему он не пробил путь?

— Потому что он не может, — сказала Амелия. — Я только что сказала, что Безымянные Концы поглощают только рушащиеся измерения, а наше измерение не рушится. Он смог хоть что-то бросить сюда, потому что кто-то впустил его через барьер измерения. Наверное, Алгонквин, раз она отчаянно звала на помощь. Или, может, он просто ждал брешь. Порой они появляются. Как бы там ни было, это измерение достаточно здоровое, чтобы он смог протолкнуть лишь кусочек себя. Если он хочет направить остальное, должен помочь кто-то изнутри. Кто-то сильный, чьего магического веса хватит, чтобы втянуть остальное его тело через стену измерения. Кто-то как Алгонквин.

— Потому он ее разбудил, — сказал Ворон. — И потому он ей служил с тех пор. Левиафану нужно, чтобы Алгонквин втянула всего его внутрь, чтобы он мог разрушить наш мир.

— Но зачем ей делать это? — спросила Марси. — Разрушение мира будет означать уничтожение и ее озёр. Даже Алгонквин не так безумна.

— Пока что, — сказал Ворон. — Потому что она еще надеется все перевернуть. Пока нет Мерлина, который может сломать печать, у нее есть шанс подавить магическое течение до уровня, который не даст подняться Смертным Духам, оставив остальных нас целыми. Это ее конечная цель. Для нее полное возвращение магии — конец света. Если это случится, она обезумеет, и нам конец.

Марси выдохнула.

— Я понимаю, о чем ты. Но, если наше выживание зависит от надежд Алгонквин, у нас проблемы, потому что она уж проиграла. Я Мерлин, а не Мирон.

— Ты могла бы починить печать, — предложил Мирон. — Это ее остановило бы.

— Я не буду вредить всему человечеству, Смертным Духам и шансу Амелии внедрить драконов в наше измерение из-за того, что Алгонквин держит пистолет у наших голов, — сказала Марси гневно. — Это вымогательство. Нужно просто найти другой выход.

— Вряд ли можно одолеть Безымянный Конец, — сказал Ворон. — Но ничего, потому что, если мы правильно сыграем нашими картами, нам и не придется.

Амелия рассмеялась.

— Обманщик за работой.

— Мне нужно оправдывать репутацию, — Ворон подмигнул ей, повернулся к Марси и, что удивительно, Мирону. — Вот мой план. Сейчас Алгонквин не знает, что происходит в Сердце Мира. Она все еще думает, что ты мертва, — он кивнул на Марси, — а ты не справился, — он кивнул на Мирона. — Она не знает, появился ли Мерлин, и пока она не знает, есть шанс все починить.

— Как она может не знать? — Марси указала на пустой город в круге. — Она вот-вот будет воевать с духом СЗД. Плевать, ради чего она устроила эвакуацию, нельзя опустошить город с девятью миллионами людей за пару часов. Там еще есть люди, а я — Мерлин. Разбираться с бушующим духами — моя работа. Я должна что-то сделать. Я не знаю, что, но когда я это сделаю, Алгонквин поймет, что я не мертва.

— Нет, если она не увидит тебя, — сказал Ворон. — Город большой, и она — большой дух, но ты размера человека. Если мы тебя пропустим, ты сможешь разобраться с СЗД. Связать ее, лишить сил, вырубить — не важно. Главное, вернуть ее под контроль. Как только она будет заперта, Мирон сможет прибыть и присвоить достижение себе.

— Что, прости? — сказал Мирон.

— Почему он? — сказала Марси в то же время.

— Потому что Алгонквин послала его, — терпеливо объяснил Ворон. — Вспомни, Алгонквин — дух земли. Она слышала истории и видела колонну, но она не была внутри Сердца Мира. Если СЗД притихнет, а потом Мирон выйдет, нахальный, как всегда, с хорошей историей о том, что он временно потерял контроль над его духом, но все теперь хорошо. У Алгонквин нет причины не верить ему. Эта история ее устроит, она хочет ее услышать. Она хочет верить, что она победила, что она успешно взломала систему. Как только мы обманем ее, Мирону нужно только пообещать, что он задержит магию на том уровне, какой ей нужен, но только если она сначала выгонит Левиафана.

Мирон был в ужасе.

— Ты хочешь, чтобы я обманул Алгонквин?

— Ты уже это сделал, — сказал Ворон. — Ты не можешь меня обмануть. Я работал с тобой десятки лет. Я знаю, что ты пришел сюда, намереваясь полностью отключить магию, и я уверен, что ты не сказал Алгонквин об этом, пока рвал Эмили на кусочки. Ты уже ее обыграл. Теперь мы продвинем все на шаг вперёд.

— Алгонквин не знает о моих истинных намерениях, но это не то же самое, что врать ей в лицо, что я — Мерлин, — глаза Мирона были большими и испуганными. — Как мне объяснить, откуда я знаю о Левиафане?

Ворон пожал плечами.

— Просто скажи, что я тебе поведал. Она уже плохого мнения обо мне. Что изменит еще капля?

— Особенно, раз это правда, — сказала Марси. — Но в твоем плане есть критический изъян. Если мы хотим заставить Алгонквин поверить, что Мирон — ее Мерлин, ему нужно показаться со своим Смертным Духом, а я не вижу, как это произойдет сейчас.

Мирон повернулся к ней.

— Ты десять минут назад сказала, что хотела, чтобы я связал себя с СЗД законно! — завопил он. — Это было твое требование для создания аварийной кнопки в печати. Теперь ты говоришь, что я не могу это сделать? Определись!

— Уже! — завопила Марси. — Ты можешь это сделать, но не так.

Она направила руки на круг наблюдения, где город стонал, как зверь в цепях.

— Когда я говорила раньше, я имела в виду, что мы подождем, пока она успокоится, а потом медленно построим доверие, но эта ситуация — безумие. Она бьется с Алгонквин всем, чем может. Если ты сейчас пойдешь туда, если мы вообще найдем способ это сделать, ведь мы оба призраки, я уверена, что она тебя съест.

— Тогда тебе лучше понять, как заставить ее передумать, — сказал Ворон. — Потому что Алгонквин уже теряет контроль над ситуацией. Даже с Левиафаном, помогающим удерживать ее, СЗД скоро вырвется. Когда это случится, будет война между Алгонквин и единственным полным Смертным Духом. Учитывая разницу в размере, мы знаем, как это закончится.

— Не списывай Алгонквин так легко, — предупредил Призрак. — Она намного меньше, но она опытная, решительная и отчаявшаяся. СЗД — разъяренная, юная и без якоря-человека. Если она будет бездумно бросаться силой, или маг будет вливать в нее силу, она быстро иссякнет, и Алгонквин победит.

— Нельзя убить Смертного Духа, — напомнила ему Марси.

— Но можно уничижить ее владения, — ответил Призрак, глядя на знакомые здания. — СЗД — душа город. Алгонквин не может убрать это из разумов людей, но она может легко уничтожить Детройт снова. Это не убьет дух СЗД, но такая отдача не даст ей подняться десятки лет.

— И весь город будет разрушен, — мрачно сказала Марси. — Снова.

Она хмуро посмотрела на круг, а после долгого мгновения вскинула голову.

— А мы не можем все это подделать? А если Призрак притворится Смертным Духом Мирона, это сработает?

Залп холода в ее разуме показал мнение Пустого Ветра о ее плане, но ответ Ворона заставил ее обмякнуть.

— Нет, — сказал он. — Даже если Пустой Ветер сможет сыграть свою роль, Алгонквин не поверит, потому что Мирон не выглядит как Мерлин.

— Мерлин выглядит иначе? — спросила она, глядя на свое тело, которое, хоть просвечивало, выглядело нормально. — Как?

— Во многом, — сказал ей Ворон. — Люди обычно не могут понять, ведь вы не видите все так, как мы, но дух может легко узнать, Мерлин ли перед ним. Нет, ели мы хотим выдать Мирона за Мерлина, он должен быть Мерлином, и раз СЗД — единственная из двух Смертных Духов, которые уж существуют, ему лучше бы вспомнить, как кланяться.

Марси не думала, что так можно было загладить вину за то, что сделал Мирон, но слова Ворона дали ей идею.

— А ты? — спросила она, глядя на птицу. — Ты сказал, что ты почти Смертный Дух.

— И последний в мире, кому Алгонквин будет доверять, — Ворон покачал головой. — Если Мирон придет со мной как со Смертным Духом, Алгонквин ему не поверит, и это убивает весь план. Нам нужно, чтобы она верила, что победила. Только так она сможет расстаться с козырем.

— Если она еще не решила все разрушить, — с горечью сказал Мирон. — У нее низкое мнение о мире.

— Я так не думаю, — задумчиво сказала Марси. — Не пойми превратно. Я уверена, что Алгонквин ненавидит каждого из нас, но никто бы так долго и изобретательно не сражался, чтобы сдаться перед концом. Пока у нее будет хоть капля надежды все перевернуть, вряд ли она обратится к Левиафану. Это дает нам время.

— Понадеемся, что этого хватит, — Ворон сложил плотно крылья. — Да, сделаем это. Но все по порядку, нам нужно вернуть вас на физическую сторону. С Мироном будет просто. Нам просто нужно найти, где Алгонквин оставила его тело, и забрать его. Но твое возвращение, Марси, будет сложнее, и я уверен, что все учел, так что если ты готова…

Он умолк, но Марси просто смотрела на него, боясь говорить.

— Я… — она сглотнула, грудь ужасно сдавило. — Так ты можешь меня вернуть? Оживить?

— Конечно, — он подмигнул ей. — Почему иначе Амелия просила бы меня о помощи? Вороны известны тем, что возвращают души мертвых.

После того, как надежды разбились, Марси не могла заставить себя в это поверить. И все же…

— Правда?

— Да, — пообещал он. — Я сам выдумал эту часть легенды. Думал, пригодится, и не ошибся. Я рад, что это закрепилось.

— Ты можешь меня вернуть, — сказала еще раз Марси. — К жизни?

— Да, — он повернулся к Амелии. — Она всегда такая недоверчивая?

— Она недавно многое пережила, — сказала драконша. — А ты — обманщик.

— Не в таком, — рявкнул Ворон. — Я не жестокий, — он повернулся к Марси. — Да, мисс Новалли, я искренне предлагаю вернуть тебя в мир живых. Но я не связанный с тобой дух и даже не до конца Смертный дух, так что предупрежу, путь будет…

— Не важно, — тут же сказала Марси. — Пока я не проснусь как зомби, мне плевать, что ты сделаешь. Только, пожалуйста, верни меня.

— Я уже предложил, но мольба приятна, — радостно сказал он. — Теперь давай…

— Погоди! — завопила Амелия, спрыгнула с печати и впилась когтями в руку Марси. — Ты пока не можешь уйти!

— Почему? — Марси уставилась возмущенно на подругу. — Ты привела его сюда для этого.

— Да, но еще рано. Помнишь, я сказала, что все это — часть плана Боба? Он меня предупреждал. Никому нельзя покидать Сердце Мира, пока мы не получим сигнал.

Марси не могла в это поверить.

— Какой сигнал?

— Не знаю, — признала Амелия. — Но он сказал, что я пойму, когда увижу.

— И все? — закричала она. — Это должно успокоить? Ты узнаешь, когда увидишь?

— Мне нужно только это, — твердо сказала Амелия, отпуская руку Марси. — Я доверяю Брогомиру свою жизнь и смерть. Если он говорит, что что-то важно, я слушаю, особенно, когда он дал мне чёткие указания про эту затею. Он сказал, если я попаду в Сердце Мира, нельзя никого выпускать до сигнала, и я пойму, когда его увижу.

— И ты в это верила? — недоверчиво сказал Ворон.

Амелия пронзила его пылающим взглядом.

— Почему я не улетела пока еще искать Духа Драконов, по-твоему?

Ворон вздохнул.

— Меня устраивает, — он сел на печать. — Похоже, нужно подождать.

— Шутишь, — сказал Мирон. — А как же спешка и «надеюсь, еще есть время»?

— О, все это еще там, — сказал дух. — Но, когда пророк-дракон говорит, что нужно что-то делать, лучше слушаться указаний. Они видят будущее.

— Но сколько ждать? — спросила Марси, поглядывая на круг наблюдения. — СЗД вот-вот рухнет.

— Не знаю, — сказала Амелия. — Но это не зря. Ты видела Боба в действии. Ты знаешь, что он может. Доверься ему.

Марси закрыла лицо руками. Она была так близко к возвращению домой, а теперь это. Хоть она ненавидела это, Амелия была права. Она видела Боба в действии, и хоть ей не всегда нравилось, куда вели его планы, она еще не видела, чтобы пророк ошибался. Если он сказал, что будет сигнал, то он будет. Вот только успеют ли они выполнить свои планы после этого, или выгодно будет только для его планов?

Она не могла знать. У множества игроков были свои цели, и выбрать правильное было как ловить снежинку в буре, хотя она стала сильнее сочувствовать Джулиусу. Он все время имел дело с таким. Если бы он был тут, Марси была уверена, что у него уже был бы гениальный компромисс, который устроил бы всех. Но Джулиуса тут не было, и если она хотела увидеть его снова — снова быть живой — ей нужно было принять решение.

— Ладно, — она выдохнула. — Мы подождем.

Уверена? — прошептал Призрак.

— Нет, — сказала она. — Но, хоть я уверена, что Боб может избавиться от нас, как от пешек в его игре, он не сделал бы так с Амелией. Если он говорит, что ей нужно ждать, то так она выберется отсюда живой, а раз и я этого хочу, мы подыграем.

А если нас обыграют?

Марси рассмеялась.

— Уже поздно для этого. По словам Амелии, рука Боба была в моей жизни еще до нашей встречи. Но, кроме смерти, мне нравится, куда он привел меня, так что я останусь. Хорошо, что на нашей стороне есть тот, кто знает, что делает.

— Я не уверен насчет этого, — Мирон мрачно посмотрел на Амелию. — Разве Боб не безумец, который чуть не переехал тебя у закусочной возле горы Хартстрайкер?

— Он не такой плохой, — Марси пожала плечами. — И он никогда не ошибается, — она села на землю рядом с кругом. — Мы будем ждать его сигнала.

— Ты не пожалеешь, — пообещала Амелия, прыгнув на ее колени. — Мой брат вложил в это много работы. Поверь, будет чудесно.

Мирон закатил глаза. Ворон тоже не был рад, и Широ был готов выгнать их во тьму. Но, хоть реакции были разными, они уважали власть Марси как Мерлина, потому что никто больше не спорил, даже Мирон. Они просто стояли в тишине, смотрели на пустую оболочку СЗД через круг наблюдения, пока стон духа становился все хуже.

Глава 13

Челси появилась в пустой тьме старого дома Джулиуса, только тут точно никого не было. Да, тут было пусто. Не было даже бомжей, хотя стена все еще была разбита от удара Конрада.

Это ожидалось. Даже если они не знали, чего искали, люди инстинктивно избегали логова дракона. Джулиус тут, правда, не сделал логово, но этого хватало, потому что Челси не ощущала запах людей.

Ее старший брат был другим делом.

Она гналась за его тенью так долго, и запах Боба был как кулак. Он был тут, и близко. Так близко, что даже не нужно было искать. Она следовала за носом, за его запахом, через тьму гудящего Подземелья СЗД, как хищница.

Не удивительно, что запах привел ее к пустой парковке с фотографии: плоский пустой участок земли между дорогой и рекой. Спуск к воде был в камнях, чтобы помешать эрозии, и участок земли выше был в следах погруженного фундамента, где какой-то идиот архитектор тяжелым путем понял, что строить там ничего не выйдет. За берегом река Детройт текла, широкая и тихая, ее черная вода ночью блестела цветами с Небесных путей, торчащих над водой. Кроме этого, свет был только от одинокого оранжевого фонаря в конце дороги. Под ним, прислоняясь к потрепанному деревянному столбу, как малолетний преступник, был дракон, которого она искала.

— Ты рано, — Боб оторвал взгляд от сияющего экрана древнего телефона. — Я хорошо оставил след?

Он улыбнулся ей, как всегда, но Челси не играла.

— Верни.

— Вернуть? — повторил он, приподняв брови в наигранном потрясении. — Что это? А как же фирменное «Привет, брат» или «Зачем ты это сделал?» от Челси?

— Ты давно научил меня, что просить у тебя объяснений бесполезно, — прорычала она. — Но теперь все иначе. Я свободна, так что мне плевать на тебя или твои планы. Я пришла за своим, — она вытянула руку. — Отдай мое яйцо, Брогомир, или мы посмотрим, как хорошо ты знаешь будущее.

Боб тяжко вздохнул.

— Вот и приехали, — он оттолкнулся от фонаря. — Сразу угрозы. Даже не попыталась урезонить меня или понять мотив, — он покачал головой, цокая языком. — Нам нужно поработать над твоими навыками решения конфликта.

— Нечего решать, — Челси огляделась, проверяя парковку в поисках того, за чем она пришла, но ничего не было. Ни сумки, ни коробки, ничего, в чем могло храниться яйцо дракона. Боб ничего не держал. Даже свой Клык Мага, хотя он его никогда не носил. И все же отсутствие оружия или того, что можно было сделать заложником, заставляло Челси нервничать. Она знала, что это была ловушка, с тех пор, как фото пришло на телефон Джулиуса. Все делал Боб. Но ловушки можно было сломать, и, благодаря Джулиусу, она пропала из поля зрения пророка. Ей нужно было взять себя в руки и… — Последний шанс, — прорычала она, глядя снова ему в глаза. — Я готова ко всему, что нужно сделать, но это не нужно заканчивать жестокостью. Просто скажи, где мое яйцо, и мы разойдемся.

— Я старался заманить тебя сюда не для того, чтобы мы разошлись, — возмутился Боб. — Ты не хочешь узнать, почему я украл твою Прелесть? Потому что я тебе скажу. Очень хочется. Знаешь, как тяжело было скрывать гениальный план? Это убивало меня. Так что давай. Спроси, и я все тебе расскажу.

Он закончил очаровательной улыбкой, но Челси видела эту уловку слишком много раз, чтобы поверить. Боб мог обманывать остальной клан, играя непредсказуемого безумного гения, но Челси наблюдала за ним, как и за всеми Хартстрайкерами. Его мотивы были непостижимыми для тех, кто не знал будущего, но его привычки были сформированы давно, как у любого старого дракона, и он предлагал объяснить свои планы, только когда тянул время.

Уловка, из-за которой он вызвал ее сюда, еще не была готова, поняла она. Это означало, что, если Челси хотела забрать яйцо и сбежать, пока ловушка не закрылась, ей нужно было сделать это сейчас. И она оттолкнулась от земли босыми ногами и бросилась к его горлу.

Как ожидалось от пророка, Боб уклонился от ее первого удара, но не смог спастись от второго, и ее кулак попал по его животу. Он охнул от боли, Челси шагнула вперед и обвила рукой его горло, придавив его к своей груди и начав душить.

— Это было… не обязательно… — выдавил Боб, пытаясь дышать, сжимая ее руку. — Мы не… можем поговорить?

В ответ Челси сжала сильнее. Она пыталась лишить его сознания, но Боб как-то смог зацепить ногой ее ноги. Она подвинулась, а он ударил, лишил ее равновесия достаточно, чтобы вырваться.

Он отпрянул во тьму, делая расстояние между ними как можно больше, потом повернулся и следил за ней настороженно. Челси еще не видела лицо старшего брата таким.

— Я такого не ожидал, — он сглотнул пострадавшим горлом, сверкнул слабой улыбкой. — Браво. Ты быстрее, чем я думал.

— Это твоя вина, — Челси кружила. — Тень Бетезды не может никому показывать все свои способности, даже тебе. И кто сделал меня такой?

Боб вздохнул.

— Ты не можешь винить во всем меня.

— Почему? — прорычала она. — Все — твоя вина. Ты — всезнающий пророк. Ты видел, что грядет моя катастрофа — все это, с самого начала — и ничего не сделал.

— Я сделал куда больше, — оскорбился он. — Ты знаешь, как сильно я работал, чтобы привести нас к этому моменту? Как тщательно планировал все мелкие детали, ведущие к…

— Ты сделал это со мной! — завизжала она на него. — Я признаю свои ошибки в Китае, но мои страдания с тех пор — твоя вина. Ты был пророком Бетезды. Одно твое слово могло освободить меня и моих детей, но ты ничего не сказал, — она оскалилась. — Ничего! За шестьсот лет!

— Что я мог сказать? — утомленно спросил Боб. — Ты была мне нужна, Челси. Бетезда была полезной, но ты была клеем, на котором все держалось. Страх перед тобой объединял Хартстрайкеров, не давал нам перебить друг друга. Ты дала нам стать самым большим кланом в мире. Больше Золотой Империи. Достаточно большими, чтобы добраться сюда, — он указал на землю между ними. — До этого момента. Этого будущего. Все, что я делал, вело сюда, и я мог сделать это только с тобой.

— Перестань, — рявкнула Челси, приближаясь. — Плевать, был ли это единственный способ избежать конца света. Ты меня использовал. И моих детей. Но это все прекратится сегодня. Хочешь поговорить о будущем? Вот слова, которые тебе нужны: это конец, Брогомир. Ты больше не будешь использовать меня или моих детей, и если ты не отдашь мне мое яйцо сейчас, ты не уйдешь отсюда живым.

— Не спеши, — он поднял ладони. — Ты имеешь право злиться. Я знаю, мои действия выглядят жестоко, но на то есть причина. Я буду рад объяснить, если ты перестанешь быть Челси хоть на минуту и…

Она перенеслась за него. От этого она стала близко, ощутила кончики его длинных волос, но потом Боб отскочил, ловко танцуя по грязи. Но недостаточно далеко.

Едва он замедлился, Челси снова перенеслась, прорываясь сквозь свою магию, чтобы появиться на нем. Она даже не целилась для удара в этот раз. Она просто бросилась вперед, толкая изо всех сил, двигаясь слишком быстро, чтобы видеть и планировать.

Это был ужасный бой. Челси обычно была осторожным охотником, у нее всегда был план. Когда твой враг был пророком, план не помогал. Брогомир уже предвидел все возможные умные идеи, какие могли прийти в ее голову, и Челси не утруждалась. Она просто атаковала, нападала на старшего брата голыми руками, инстинктом убийцы, шестью веками сдерживаемого гнева и ревом, который отразился от Небесных путей, когда они рухнули на землю.

Под ними земля продолжала дрожать, но Челси не замечала в бою.

* * *

Когда он прошел в портал, Джулиус понял, что что-то серьезно не так. СЗД всегда ощущался сильнее других мест, но густая магия, к которой он привык, пока жил тут, теперь была как кипящий котел. Он ощутил гул под ногами, когда взмах мечом Фредрика выбросил их на пустую парковку из селфи Боба. В других обстоятельствах гул отвлек бы его. Но сейчас дрожащее давление ушло на фон, еще один кризис в списке, ведь он, Фредрик и Цилинь оказались посреди убийства.

Клык Защитника выбросил их почти на Челси, и теперь Джулиус мог идеально видеть спину самой опасной сестры, пока она бросалась на Боба. Пророк уклонился, конечно — это же был Боб — но Челси даже не замедлилась. Она повернулась и напала снова, топнула ногой по земле, уперлась ею и развернулась и схватила пророка за плечо.