Сойкина Ворона

Глава 11

Сойка

— Сойка, гад ты такой геройствующий! Вот клянусь, я твою жопу последний раз перед начальством прикрываю! — грохотал над пол-улицы Усов, потрясая перед моей мордой пальцем. — Какого хера ты сам полез, а? Я тебя отправлю по-новой все наши сценарии по обезвреживанию зубрить, понятно?

Водитель Скорой запрыгнул на свое место, дождавшись погрузки обеих пострадавших, врубил сирену и стартанул с места, подняв целый снежный фонтан задними колесами. Это просто чудо, если честно, что женщина, которую первой пырнул подонок бухой, еще была жива. Пульс нитевидный, сказали, потеря крови огромная, но даст Бог и оклемается. А у второй чисто неглубокие, как и у меня, порезы на шее и пальцах с кистями. Должно зажить быстро, и, надеюсь, без следов, а то девушки из-за этой херни сильно уж морочатся и комплексуют.

— Да помню я все сценарии, — пробурчал я, нарочито покаянно повесив башку. Вообще-то, был я не один, и у нас на этот счет с Вороной точно тоже будет разбор полетов. — Но не стоять же мне было и смотреть, как он женщин кошмарит.

Ишь ты, полезла она! Спасительница тоже мне! Не знаешь че делать — не лезь, небось, без тебя разобрался бы. До сих пор в груди напротив сердца как кол жгучий торчит, что туда впоролся от вида летящего ей в лицо здоровенного тесака, который я уже никак не успеваю остановить. Чудом опять же каким-то, чисто из-за длины немалой конец лезвия рубанул по краю полки, останавливаясь в считанных сантиметрах от Женьки и давая мне долю секунды на полное обезвреживание пьяного у*бана.

— Ну да, не мог он! Ты в принципе нахера туда приперся, а?! Может, выйдешь с предложением к начальству с инициативой, чтобы на сработки не опергруппы выезжали, а ты один с хером наперевес вместо оружия, а? Ты вообще сейчас где должен быть? В офисе, бля! Страховать Воронову! А ты где?

— Уже ухожу! — поднял я в примирительном жесте лапы.

Адреналин так-то схлынул уже, и в одной порезанной и липнущей к телу футболке с пузом залитым кровищей и берцах на босу ногу становилось чего-то холодновато.

— Я тебе уйду сейчас! А ну живо в тачку, в больничку шить повезу.

Не-не-не, у меня там Ворона моя недотрахана по-людски, так чтобы наверняка уже, и вся ночь еще впереди, и такого можем с ней успеть, что аж сердце от предвкушения тарабанит, какая на хрен больничка?

— Да брось, Ром, че там шить — царапина какая-то просто. Сама заживет через неделю как на собаке. Даже кровь уже не идет. — Ага и моя девушка уже даже и продезинфицировала боевое ранение. Заботливая она у меня.

— Сойка, я тебе сам сейчас по башке дам, чтобы не выделывался, — рявкнул старшой оперов. — Не царапина, а ранение, полученное при исполнении служебных обязанностей. И не само заживет, а после врачебного вмешательства с отправлением тебя на больничный, минимум, дней на десять. Я не собираюсь за тебя от шефов по шапке больше получать, чем и так прилетит.

— Да за что прилетит, если ты сам не доложишь?

— Миха, а часом по башне еще не получил там? — Усов взял со ступенек куртку, которая понятно как там оказалась, и попытался мне на плечи ляпнуть, но я отскочил. Уделает же всю! — Как я не доложу, если наряд уже на подлете? Это же реальная уголовка тут творилась, так что не выеживайся, топай в машину, едем в больницу обрататывать тебя и фиксировать повреждения для следствия будущего. Менты опять же туда подтянутся, опросят по горячим следам тебя.

— Да ну мать же его раз так! — чуть не взвыл я.

Усов прав, без всей официальной тягомотины не обойдется, ведь статьей для этого лося с тесаком пахнет нешуточной. Угроза жизни и здоровью двух и более лиц, нанесение легкого и тяжкого вреда здоровью, надеюсь только, что не убийство по неосторожности. Не потому, надеюсь, что о судьбе и годах будущей отсидки у*бана, допившегося до ручки сожалею, а потому что переживаю за раненую. Пусть лучше она второй день рождения под Новый год празднует, чем родня ее получит пожизненный повод для печали.

— Давай, шевелись, Сойка, народ не задерживай! — повелительно указал на наш служебный микроавтобус Роман.

— А кто Воронову страховать будет, пока я фигней по больницам и ментам страдать буду? — с тоской я глянул в сторону офиса, смиряясь уже с неизбежным. Не видать мне сегодня больше моей Льдины, тягомотина впереди та еще, проверенно неоднократно. И, само собой, в моей версии событий для органов не будет никакой Евгении Вороновой. По факту видел ее только я и сам алко-террорист, стоявшим далеко и за стеной из стеллажей остальным участницам действа ее никак было не рассмотреть. Так что, был только я, молодец такой-сякой, мне же и по жопе получать, буде на то воля руководства и по судам неизбежно с показаниями таскаться со свидетельскими показаниями. А охеренно красивая девушка пьяному дебилу просто примерещилась в мощном алкогольном делирии.

— Да иди ты уже, баран упертый! Никитина отправлю, — практически огрызнулся Усов и ухмыльнулся, поймав мой взгляд, наверняка отразивший облегчение. Никитин у нас из коалиции категорически не прущихся по моей Вороновой. — И кончай уже выдрючиваться и нас задерживать, Сойка. Скажи спасибо, что я типа не заметил, как Евгения отсюда уматывала, когда мы выгрузились, и не доложу начальству, что вы мало того, что вдвоем офис покинули, бросив пост с пультом тревожек, так еще и ты, дурака геройствующего кусок, втянул в авантюру сотрудницу, не имеющую спецподготовки для подобных ситуаций.

Она сама втянулась, о чем мы опять же еще побеседуем, но я же не чмо какое-то, чтобы заводить песню «не виноватый я, она сама пришла!» Спасибо господи, что и так мимо самое худшее просвистело, а мне трындюлей от начальства за излишнюю инициативность не впервой выхватывать.

— Спасибо, Ром, — от чистого сердца поблагодарил я и споро так нырнул в тачку, заметив микроавтобус с логотипом местной телекомпании. Если мама меня на экране в нынешнем виде увидит, то кабздец мне полный настанет.

В салоне был тепляк, и я только сейчас прочувствовал, что, пипец как, замерз оказывается. Застучал зубами, с благодарностью принял от Витька Соломина термос с обжигающим чаем и хорошенько его нахлебался по дороге до больницы. Даже босые лапы в берцах чуток согрелись.

— Хлебнешь? — Тарас Федосеев выудил из бардачка плоскую чекушку коньяка, что у нас в оперской тачке лежала на всякий экстренный случай, но Усов пресек его добрый порыв сполоснуть мои нервы алкоголем.

— Не сейчас! Его же менты еще опрашивать будут, не хватало еще чтобы он на них перегаром дышал.

В приемном покое была суета, занимались нашими пострадавшими. Тяжелую сразу наверх подняли оперировать. Все наши опера тут же напросились кровь сдать, у двоих была группа подходящая, а остальные за компанию, пусть будет, один я как лысый. Усов пообещал меня уже реально местом в травме обеспечить, если вякать буду еще и насчет донорства.

Девчонку с порезами обработали, и как раз менты подтянулись, стали ее опрашивать, а я мышью шмыгнул в процедурную, чтобы и меня по-быстрому обработали-зашили без лишнего палева. Но не сработало, Усов пришел и заперся в кабинет беспардонно.

— Доктор, вы нам только как полагается весь список повреждений нашего сотрудника опишите подробно, — велел он.

— Ну, тогда мне нужно его полностью и осмотреть. Раздевайтесь полностью, молодой человек.

— Нет у меня больше никаких повреждений, — уперся я, вцепившись в ремень форменных штанов, как стыдливая девственница. У меня так-то под ними нет больше ничего, ситуация к обстоятельному одеванию не располагала, да и мечтал я вскорости опять заголиться и в бой. — Он меня нигде больше не зацепил.

Нач опергруппы посмотрел на меня очень внимательно, но настаивать не стал.

— Да ладно! — только и фыркнул он и прищурился. — Серьезно?

Я скорчил морду кирпичом, типа вообще без понятия о чем он, и постарался игнорировать его многозначительные зырканья все оставшееся время пока мне накладывали-таки швы, потом опрашивали, и в тачке, пока везли меня домой.

— Две недели чтобы я тебя в спорт-зале не видел, ясно? — грозно ткнул он в меня пальцем на прощание. Знает же, что приказывать не появляться еще и в офисе бесполезно. Уж не теперь точно. — Ты меня понял, Миха? Иначе я тебе…

— Да понял я, — не дослушав, отмахнулся я уныло, вылезая из микроавтобуса и нашаривая в кармане ключи от квартиры. — Мужики, а ни у кого запасной футболки нет случайно?

Как будто сейчас о твоих никогда не осуществимых угрозах переживать нужно, мужик. Мне бы срочно какие-нибудь магические способности не помешали просочиться в свою комнату не разбудив маму и устранить все улики до того, как буду пойман с поличным. Но опыт подсказывает, что не существует магии, способной утаить что-то от моей мамы. Эх, а жил бы уже на съемной хате и обошлось бы все. Хотя и не факт. У мамы фантастическое чутье на все дерьмо, в которое мне случалось влипать. Она даже в школу приходила раньше, чем ее вызывали, как только меня с приятелями ловили за очередной шкодой.

Войдя в подъезд, я замешкался на пару минут, борясь с сильнейшим искушением развернуться и ломануться обратно. Пробежаться до проспекта, там тачку поймаю и через десять минут опять в офисе. А там моя Ворона. Уже моя. Жаркая, тесная, охеренная на вкус. А как кончала — мне созвучным кайфом черепушку сорвало и зашвырнуло в чертов космос. Моя Ворона сама — чистый космос и кайф.

Но, вздохнув и поправив мигом восставший от воспоминаний и будущих перспектив член, я поплелся вверх по лестнице. Наверняка опергруппа сейчас в офис и завалилась, тусняк-то в кабаке давно закончился. Так что, мало того, что никакого тета-тета нам с Женькой не видать, так еще и выхвачу от Усова точно.

Ладно, не последний день же живем, Миха, и главного ты добился. Попал членом в долбаный рай, так что, гляди веселее — впереди только хорошее и еще лучше. Наладилась жизнь.

В квартиру я входил с дурацкой лыбой во все тридцать два и готовым к чему угодно.