Создатель звезд (другой перевод)

1. Суетные «утопии»

Нашему новому коллективному разуму пришло время выйти на такой уровень ясности, который обеспечит контакт с мирами, вообще не укладывающимися в понимании земного человека. Об этих ярких впечатлениях у меня, вновь возвращенного в состояние обычного индивидуального человеческого существа, остались только очень смутные воспоминания. Я подобен человеку, разум которого предельно устал и пытается восстановить в памяти высшие достижения той ушедшей поры, когда он был в расцвете сил. Он может услышать лишь слабое эхо и увидеть лишь слабое сияние. Но даже жалкие обрывки воспоминаний о космических ощущениях, испытанных мною в состоянии высшей ясности мышления, заслуживают того, чтобы отразить их в этой книге.

Ниже приводится более или менее точное изложение последовательности событий в этом успешно пробуждавшемся мире. Следует помнить, что исходной точкой был кризис, в котором в настоящее время пребывает наша Земля. Диалектика мировой истории поставила перед расой проблему, которую нельзя было решить посредством традиционного образа мышления. Ситуация в мире стала слишком сложной для людей с низким уровнем мышления и потребовала большего единения лидеров с послушными им народами, на которое, однако, были способны лишь немногие умы. Сознание уже резко вышло из состояния примитивного транса и переместилось в состояние мучительного индивидуализма, трогательного, но, к сожалению, очень ограниченного самосознания. Индивидуализм в сочетании с традиционным трайбализмом, грозил миру гибелью. Только после долгих мучительных экономических кризисов и ожесточенных войн, в дыму которых метался все более заметный призрак лучшего мира, разумные существа смогли достичь второй стадии пробуждения. Причем на большинстве планет этого так и не произошло. «Человек», или его эквивалент в других мирах, не смог изменить своей природы, а окружающая среда не смогла заставить его изменить самого себя.

Но были миры, в которых дух, находившийся в таком отчаянном положении, сумел совершить чудо. Или, если так будет угодно читателю, окружающая среда чудесным образом преобразовала дух. Разумные существа этих миров почти внезапно оказались на новом уровне ясности сознания и силы воли. Когда я называю эту перемену «чудесной», то имею в виду только то, что она не могла быть предсказана учеными даже на основании полного знания всех проявлений «человеческой природы». Однако последующие поколения восприняли эту перемену не как «чудо», а как запоздалый переход от почти непостижимого отупения к обычному здравому рассудку.

Поначалу беспрецедентный рост здравомыслия принял форму массового стремления к новому общественному строю, который должен был быть справедливым и восторжествовать на всей планете. Разумеется, в таком движении не было ничего особенно нового. Меньшинство разумных существ породило эту идею и с переменным успехом пыталось посвятить себя служению ей. Но сейчас, под давлением обстоятельств и силы духа, воля к изменению общественного строя стала всеобщей. И пока этот жар не угас, пока еще не полностью пробудившиеся существа были способны на героические действия, – социальная система во всем мире была переделана таким образом, чтобы через одно-два поколения каждый индивидуум мог обладать всем необходимым для жизни и возможностью полностью реализовать себя к своему удовольствию и на благо общества. Теперь появилась возможность воспитать новые поколения в духе понимания мирового порядка, не как тирании, а как выражения воли всего населения планеты и понимания того, что им досталось хорошее наследство, ради чего стоит жить, страдать и умирать. Читателям моей книги такая перемена действительно может показаться «чудесной», а такое государство – «утопией».

Те из нас, кто пришел с менее удачливых планет, с воодушевлением и, в то же время, с горечью наблюдали, как один мир за другим излечивался от этой на первый взгляд неизлечимой болезни, как разочарованные и отравленные ненавистью существа уступают место благородным и проницательным индивидуумам, не изуродованным бессознательной завистью и ненавистью. Очень скоро, несмотря на то, что не произошло никаких биологических изменений, новые социальные условия породили население, которое вполне могло сойти за какой-то новый биологический вид. Новый индивидуум значительно обогнал старый по физическим и интеллектуальным данным, по осознанию независимости и ответственности перед обществом, по духовному здоровью и силе воли. И хотя периодически возникали опасения, что устранение источников серьезного смятения умов лишит разум всех стимулов к творчеству и приведет к возникновению расы посредственностей, – очень скоро обнаружилось, что дух расы не только не «застаивается», но стремится к покорению новых областей знания. Процветавшее после великих перемен общество, теперь полностью состоявшее из «аристократов», оглядывалось на прошлое с недоверчивым любопытством и с очень большим трудом могло разобраться в запутанных, позорных и, по большей части, глупых мотивах, толкавших на активные действия даже самых достойных из его предков. Новое общество пришло к выводу, что все «дореволюционное» население планеты было поражено умственными заболеваниями – эпидемиями иллюзий и маний, причиной которых были «отравление» и «голод» разума. По мере развития психологии в новом обществе возник интерес к психологии предков, подобный тому, какой у современных европейцев вызывают старинные карты, до неузнаваемости искажающие границы государств.

Мы были склонны представлять психологический кризис пробуждающихся миров как трудный переход от инфантилизма к зрелости. По сути, эти миры вырастали из детских штанишек, забрасывали игрушки и детские игры, и открывали для себя интересную «взрослую» жизнь. Престиж нации, индивидуальное господство, военная слава, триумф промышленности перестали быть навязчивыми идеями, и счастливые существа получали удовольствие от цивилизованного общения, развития культуры, от коллективных усилий в строительстве общего мирового дома.

В течение периода истории, последовавшего непосредственно за этим преодолением духовного кризиса в пробуждающемся мире, внимание расы, естественно, было приковано к переустройству общества. Нужно было предпринять еще немало героических усилий. Существовала потребность не только в новой экономической системе, но и в политической и юридической, а также в новой системе образования. В определенном смысле этот период перестройки общества в соответствии с новым образом мышления, сам по себе был временем серьезных конфликтов. Ибо даже те существа, которые искренне стремятся к достижению одной и той же цели, могут иметь диаметрально противоположные точки зрения относительно средств ее достижения. Но споры такого рода, хотя и были очень жаркими, не имели ничего общего с конфликтами минувших эпох, раздуваемых маниакальным индивидуализмом и маниакальной групповой ненавистью.

Мы заметили, что новые миры значительно отличались друг от друга по своему устройству. Конечно, этого и следовало ожидать, поскольку в биологическом, психологическом и культурном смыслах это были очень разные миры. Идеальный мировой порядок расы «иглокожих», конечно же, должен был отличаться от того, который создали симбиотические «ихтиоиды» и «арахноиды»; а последний, в свою очередь, должен был отличаться от порядка «наутилоидов». Но мы заметили, что у всех этих победоносных миров была одна замечательная общая черта. Например, все они были коммунистическими в самом общем смысле этого слова; ибо во всех этих мирах царила общественная собственность на средства производства и никто не мог использовать труд других с целью личной наживы. Опять же, в определенном смысле, все эти миры были демократическими, поскольку общественное мнение имело решающее значение. Но во многих из них не было никакой демократической системы, никакого легального канала для выражения общественного мнения. Организацией работы в масштабах всего мира ведала узко специализированная бюрократия, или диктатор, обладавший законной абсолютной властью, но находившийся под постоянным контролем общественного мнения, выражавшегося посредством радио. Мы с удивлением обнаружили, что в пробудившемся мире даже диктатура может быть, по сути своей, демократической. Глазам своим не веря, мы наблюдали за ситуациями, в которых обладавшее «абсолютной» властью правительство, накануне принятия особо важных и спорных решений, обращалось за советом к обществу только для того, чтобы услышать: «Мы не можем давать советы. Вы должны принять то решение, которое вам подсказывает ваш профессиональный опыт. Мы подчинимся вашему решению».

Законность в этих мирах держалась на чрезвычайно любопытном виде санкций, которые на Земле внедрить было бы невозможно, В этих мирах никто, за исключением опасных психов из «наследия прошлого», не пытался внедрять законность насильственными методами. В некоторых мирах существовало сложное «законодательство», регулирующее не только экономическую и общественную жизнь социальных групп, но даже и частную жизнь индивидуумов. Поначалу нам показалось, что эти миры распрощались со свободой. Но впоследствии мы обнаружили, что их обитатели относились к этой сложной системе так же, как мы относимся к правилам какой-нибудь игры, канонам искусства или бесчисленным неписаным законам и обычаям, сложившимся в ходе долгой истории общества. В общем, любой индивидуум соблюдал законы, потому что считал их руководством в поведении. Но если бы закон показался ему несправедливым, он, не колеблясь, нарушил бы его. Его поведение могло причинить неудобства или даже серьезные неприятности соседям. Они, скорее всего, выразили бы бурный протест. Но ни о каком принуждении не могло быть и речи. Если те, кого это касалось, не могли убедить виновника в том, что его поведение причиняет вред обществу, – его дело могло было быть рассмотрено своеобразным арбитражным судом, опиравшимся на престиж всемирного правительства. Если суд выносил решение не в пользу подзащитного, а он, тем не менее, упорствовал в своем противозаконном поведении, по отношению к нему не применяли никаких ограничительных мер. Но сила общественного мнения и общественного презрения была настолько велика, что примеры неподчинения суду были крайне редкими. Ужасное ощущение изолированности действовало на нарушителя, как пытка огнем. Если в своем поведении он руководствовался низменными мотивами, то рано или поздно, он становился на колени перед обществом. Но если его намерения были неправильно поняты, если в основе его поведения лежало понимание чего-то, пока недоступного его собратьям, он мог добиваться справедливости до тех пор, пока не одерживал победу.

Я упомянул об этих любопытных социальных системах только для того, чтобы проиллюстрировать глубокое различие между духом этих «утопических» миров и духом, хорошо известным читателям этой книги. Читателю не составит труда представить, с каким разнообразием обычаев и учреждений мы повстречались в ходе нашего путешествия, но я не должен задерживаться на описании даже самых любопытных из них. Я ограничусь лишь общими словами о жизни типичных пробуждающихся миров, чтобы не отклониться от изложения истории не каких-то конкретных миров, а галактики в целом.

Когда пробуждающийся мир прошел через фазу радикальных социальных перемен и обрел новое равновесие, он вступил в период стабильного экономического и культурного развития. Механизмы – в прошлом тираны тела и разума, а теперь их верные слуги – позволяли каждому индивидууму вести полноценную и разнообразную жизнь, неведомую на Земле. В результате развития радио и космонавтики индивидуум мог иметь самые обширные знания о всех народах. Механизмы полностью взяли на себя работу по поддержанию цивилизации в порядке; вся отупляюще-нудная работа исчезла, все граждане могли свободно посвятить себя служению обществу, занимаясь делом, достойным хорошо развитого интеллекта. А «служение обществу» понималось очень широко. На первый взгляд, общество позволяло многим своим членам растрачивать себя в извращенном и безответственном самовыражении. Просто общество могло себе позволить такую расточительность во имя того, что в результате ее на свет могут появиться несколько бесценных жемчужин оригинальности.

Эта фаза стабильности и процветания пробуждающихся миров, которую мы стали называть «утопической» фазой, вероятно была самым счастливым временем в жизни любого из миров. Трагедии случались и в этот период, но масштаб их был невелик, и они не причиняли серьезного вреда. Более того, мы заметили, что в отличие от минувших времен, когда трагедией считались, в основном, физическая боль и преждевременная смерть, сейчас как трагедия воспринимались столкновение, взаимное притяжение и взаимная несовместимость разных личностей. Настолько редкими были катастрофы более серьезного свойства, настолько тонкими и глубокими были отношения между разумными существами. Эти миры не знали таких широкомасштабных трагедий, как страдания и гибель целых народов в результате войны или чумы, за исключением, пожалуй, гибели целой расы в результате астрономической катастрофы, – будь то исчезновение атмосферы, взрыв планеты или вхождение солнечной системы в облако газа или пыли.

В период этой счастливой фазы, который мог длиться несколько столетий или многие тысячелетия, вся энергия обитателей планеты направлялась на совершенствование общества и на повышение уровня расы с помощью культуры и евгеники.

Я не буду много говорить о евгенике этих миров, поскольку большая ее часть будет совершенно непонятной без глубокого знания биологической и биохимической природы их нечеловеческих разумных обитателей. Достаточно будет сказать, что первоначальной задачей евгеников была ликвидация наследственных болезней и деформаций тела и разума. Во времена, предшествовавшие великим психологическим переменам, даже эта скромная работа приводила к серьезным злоупотреблениям. С ее помощью правительства пытались воспитать индивидуумов, начисто лишенных черт характера, которые были им особенно ненавистны, например, независимости суждений. Невежественные энтузиасты выступали с глупыми идеями организованного подбора пар. Но в более просвещенный век эта опасность была правильно оценена и ликвидирована. Даже и в этом случае, мероприятия евгеников часто заканчивались катастрофой. Мы стали свидетелями того, как одна великолепная раса разумных летающих существ опустилась до субчеловеческого уровня в результате попытки искоренить свою подверженность опасному умственному заболеванию. Оказалось, что эта болезнь косвенным образом генетически связана с возможностью нормального умственного развития в пятом поколении.

Из положительных результатов исследований евгеников я должен упомянуть только следующее: улучшение органов восприятия (в основном зрения и осязания), изобретение новых ощущений, улучшение памяти, общего интеллекта и обострение чувства времени. Эти расы стали чувствовать даже десятые доли секунды и, в то же время, осознавать такие протяженные отрезки времени, как «сейчас».

Поначалу многие цивилизации затрачивали большое количество энергии на развитие евгеники, но затем решили, что, хотя она и может обогатить их ощущения, ее следует на время отложить, во имя решения более насущных задач. Например, по мере усложнения жизни возникла необходимость задержать развитие индивидуального разума, чтобы дать ему возможность более глубоко впитать ощущения детства. Родилось такое выражение: «Прежде чем начнется жизнь взрослая, должна быть прожита жизнь детская». В то же самое время прилагались большие усилия, чтобы в три-четыре раза продлить период зрелости и сократить период старости. В каждом обществе, в котором евгеника получила полное развитие, рано или поздно начиналась жаркая дискуссия о наиболее приемлемой длительности жизни индивидуума. Все согласились с тем, что жизнь следует продлить, но если одна партия хотела увеличить протяженность жизни только в три-четыре раза, то другая утверждала, что для обретения расой желанного большого опыта жизнь необходимо продлить не меньше, чем в сто раз. А еще одна партия выступала за бессмертие и за вечную расу никогда не стареющих бессмертных. Она утверждала, что можно избежать несомненной опасности омертвления разума и прекращения всякого прогресса, если бессмертные будут постоянно пребывать в физиологическом состоянии начального этапа зрелости.

Разные цивилизации по-разному подошли к решению этой проблемы. Некоторые расы выделили своим индивидуумам срок, не превышавший наши триста лет. Другие позволили жить по пятьдесят тысяч лет. Одна раса «иглокожих» решилась на бессмертие, но обеспечила себя сложным психологическим механизмом, под воздействием которого индивидуум, не поспевающий за изменяющимися обстоятельствами, сам жаждал смерти и получал ее, с удовольствием освобождая место своему более прогрессивному преемнику.

Путешествуя по галактике, мы стали свидетелями и многих других триумфов евгеники. Разумеется, общий уровень умственного развития индивидуумов был значительно выше уровня Homo Sapiens. Но этот сверхразум, обрести который могло только психологически единое общество, применялся, в основном, на высшем из доступных разумному существу планов, – плане осознанной индивидуальности мира, как целого. Разумеется, это стало возможным только тогда, когда социальная сплоченность индивидуумов в рамках мирового сообщества стала такой же прочной, как сцепление элементов нервной системы. Кроме того, для этого потребовалось значительное развитие телепатии. И, разумеется, все это было невозможно до тех пор, пока подавляющее большинство индивидуумов не овладело таким количеством знаний, какое было неведомо людям Земли.

Последним и самым трудным рубежом, который должны были преодолеть в ходе «утопической» фазы эти цивилизации – было обретение психической независимости от времени и пространства, способности непосредственно наблюдать за событиями, удаленными от индивидуума во времени и пространстве, и даже принимать в этих событиях участие.

Во время нашего путешествия нас не раз повергал в глубокое изумление тот факт, что мы (а большинство из нас были существами весьма низкого уровня развития) сумели обрести эту свободу, которая, как нам стало ясно, давалась с таким трудом этим высокоразвитым мирам. Теперь мы нашли этому объяснение. На протяжении всего нашего путешествия мы, сами того не подозревая, находились под воздействием системы миров, которые обрели эту свободу после серии экспериментов, растянувшихся на многие эпохи. Мы и шагу не смогли бы ступить без постоянной поддержки этих потрясающих «ихтиоидов» и «арахноидов», игравших главную роль в истории нашей галактики. Это они направляли нас в наших поисках, чтобы мы могли рассказать о своих впечатлениях нашим примитивным цивилизациям.

Независимость от времени и пространства, способность к глубоким исследованиям космоса и к воздействию на других посредством телепатического контакта, – были самым ценным и, в то же время, самым опасным достижением полностью пробудившихся «утопических» миров. Многие великие и целеустремленные цивилизации погибли в результате неразумного использования этих возможностей. Бывали случаи, когда честолюбивый «мировой разум» оказывался не в силах устоять перед телепатическим потоком страданий и отчаяния, хлынувшего на него изо всех уголков галактики. Иногда «разум» так увлекался своими телепатическими занятиями, что забывал о жизни на своей родной планете. В результате этого в мировом сообществе, лишенном своего направляющего коллективного разума, начинались беспорядки и разложение, а сам разум-исследователь погибал.

2. Межпланетные конфликты

Некоторые из описываемых мною «утопий» возникли еще до рождения «Другой Земли». Еще большее их количество процветало задолго до того, как сформировалась наша с вами планета, но многие из наиболее развитых цивилизаций были по сравнению с нами далеким будущим, и возникли много веков спустя после гибели последней человеческой расы. Разумеется, гибель пробудившихся цивилизаций была менее распространенным явлением, чем гибель миров, находившихся на более низком уровне развития. В результате, несмотря на то, что ни одна эпоха не обходилась без катастроф, с течением времени количество пробудившихся миров в нашей галактике увеличивалось. Количество рождений планет, связанное с количеством зрелых, но еще не старых, звезд, достигло (или достигнет) пика в довольно поздний период истории нашей галактики, а затем пошло (или пошло) на спад. Но поскольку прерывистое продвижение мира от чисто животного уровня к духовной зрелости занимает, в среднем, несколько миллиардов лет, количество «утопических» и полностью пробудившихся миров достигло своего максимума довольно поздно, когда наша галактика уже миновала пору своего расцвета. И, несмотря на то, что уже в раннюю эпоху нескольким пробудившимся мирам удалось установить контакт друг с другом, либо посредством космических путешествий, либо посредством телепатии – межзвездные отношения оказались в центре их внимания только на более поздней стадии галактической истории.

В развитии пробуждающегося мира таилась одна, очень серьезная, но не очень заметная и потому легко ускользающая от внимания опасность. Цивилизация могла «зациклиться» на нынешнем уровне своего развития, в результате чего прекращался всякий прогресс. Было странно видеть, как существа, психология которых ушла так далеко по сравнению с психологией земных людей, умудрялись попасть в подобную ловушку. По всей видимости, на любой стадии умственного развития, за исключением высшей, развитие разума требует ясного понимания цели, и легко может быть направлено не в ту сторону. Как бы там ни было, но несколько высокоразвитых миров, достигших уровня коллективного мышления, впали в непонятную мне, странную и имевшую катастрофические последствия извращенность. Я могу только предполагать, что жажда истинного общения и истинная ясность мышления приняли в этих цивилизациях извращенные формы и стали навязчивой идеей, в результате чего поведение этих рас стало напоминать трайбализм и религиозный фанатизм. Это заболевание быстро привело к подавлению всего, невмещавшегося в общепринятую культуру мирового сообщества. Когда такие цивилизации получили возможность совершать космические путешествия, ими овладевало фанатичное желание навязать свою культуру всем обитателям галактики. Иногда их усердие становилось настолько яростным, что они были готовы объявить безжалостную религиозную войну любой цивилизации, сопротивлявшейся их влиянию.

Маниакальные идеи, возникающие на той или иной стадии продвижения к «утопии» и ясному сознанию, даже если и не заканчивались ужасной катастрофой, то могли увести пробуждающийся мир в неверном направлении. Сверхчеловеческий разум, отвага и упорство преданных идее индивидуумов могли быть направлены на достижение не стоящих того целей. В результате этого, в экстремальных случаях, даже мир в социальном смысле «утопический», а в умственном – сверхиндивидуальный, мог утратить благоразумие. Обладая абсолютно здоровым «телом» и помешавшимся «рассудком», такой мир мог причинить ужасный вред своим соседям.

Такие трагедии стали возможными только после значительного развития межзвездных и межпланетных средств сообщения. Много эпох тому назад, на заре истории галактики, количество планетных систем было очень маленьким, и достигшие «утопии» миры можно было пересчитать по пальцам одной руки. Находившиеся в разных уголках галактики, они были бесконечно далеки друг от друга. Если не считать редких телепатических контактов – каждый из них жил практически в полной изоляции. Несколько позднее, но все еще в тот ранний период, когда эти «самые старшие» дети галактики усовершенствовали свое общество, свою биологическую природу и стояли на пороге сверхиндивидуальности, они сосредоточили свое внимание на межпланетных путешествиях. Они развили космонавтику и создали существа, специально предназначенные для колонизации соседних планет.

В еще более позднюю эпоху – в средний период галактической истории появилось больше планетных систем, и все больше разумных миров успешно справлялось с тем великим психологическим кризисом, который многие миры так и не смогли преодолеть. Тем временем, часть «старшего поколения» пробудившихся миров столкнулась с невероятно трудной проблемой уже не просто межпланетных, а межзвездных путешествий. Эта новая возможность неизбежно должна была привести к изменению всего характера галактической истории. До сих пор, несмотря на осторожные телепатические исследования, проведенные наиболее несостоявшимися мирами, жизнь галактики представляла собой жизнь определенного количества изолированных миров, не оказывавших друг на друга никакого влияния. С началом межзвездных путешествий многие отдельные эпизоды биографии галактики стали постепенно сливаться в цельное драматическое произведение.

Путешествия в пределах планетной системы поначалу совершались на ракетах, приводимых в движение обычным горючим. Первым путешественникам грозила только одна серьезная опасность – столкновение с метеором. Даже самый надежный корабль, управляемый самым опытным штурманом и движущийся в районе, относительно свободном от этих невидимых и смертоносных снарядов, в любой момент мог удариться о них и сгореть. Проблема была решена только тогда, когда раса смогла открыть такое сокровище, как ядерная энергия. Только тогда появилась возможность защитить корабль просторной энергетической оболочкой, которая отбрасывала метеоры или взрывала их на расстоянии. Больших трудов стоило создать еще одну такую оболочку, защищавшую космические корабли и их экипажи от непрерывного и убийственного дождя космического излучения.

В отличие от межпланетных, межзвездные путешествия были невозможны до тех пор, пока не был открыт доступ к ядерной энергии. К счастью, доступ к этому источнику энергии, как правило, открывался уже на поздней стадии развития цивилизации, когда образ мышления был уже достаточно зрелым для того, чтобы использовать этот самый опасный из всех физических инструментов, не подвергая себя опасности непоправимой катастрофы. Впрочем, катастрофы действительно имели место. По глупой случайности, несколько миров взлетели на воздух, а на некоторых других планетах цивилизация была временно уничтожена. Но, рано или поздно, большинство разумных миров укротило этого ужасного джинна и использовало его для решения титанических задач, среди которых было не только создание новых отраслей промышленности, но и великое дело изменения орбит, по которым вращались планеты, с целью улучшения климата. Эта опасная и требующая большой точности исполнения задача была решена посредством запуска гигантских атомных ракет в такое время и в таком месте, что планета постепенно сдвигалась в нужном направлении.

Межзвездные путешествия поначалу осуществлялись следующим образом: планета снималась со своей естественной орбиты серией произведенных в соответствующее время и в соответствующих местах взрывов и начинала двигаться в открытом космосе со скоростью, значительно превышавшей обычную скорость планет и звезд. Иногда эта скорость была выше, чем было необходимо, поскольку если планету не освещает солнце, то жизнь на ней невозможна. В случае непродолжительного межзвездного путешествия, эту проблему иногда удавалось решить посредством генерирования ядерной энергии из субстанции самой планеты. Для длительного межзвездного путешествия, длящегося по много тысяч лет, единственным выходом было создание маленького искусственного солнца и запуск его в космос в качестве ослепительно сияющего спутника живой планеты. Для решения этой задачи, к планете притягивалась другая, незаселенная планета и создавалась сдвоенная система. Затем изобретался механизм контролируемого распада атомов безжизненной планеты, обеспечивающий постоянный приток света и тепла. Два небесных тела, вращаясь вокруг друг друга, отправлялись в межзвездное путешествие.

На первый взгляд, эта сложнейшая операция кажется невозможной. Если бы объем этой книги позволил мне описать все эксперименты, предшествовавшие созданию этой технологии, длившиеся на протяжении веков и заканчивавшиеся гибелью целых миров, то недоверие читателя, скорее всего, улетучилось бы. Я имею возможность посвятить лишь несколько предложений этой поэме о дерзости научной мысли и личной отваге. Скажу лишь только, что, прежде чем этот процесс был доведен до совершенства, многие густонаселенные миры либо отклонились в сторону и замерзли, либо были изжарены своим искусственным солнцем.

Звезды так далеки друг от друга, что мы измеряем расстояние между ними в световых годах. Если бы планеты-путешественницы двигались со скоростью, сравнимой со скоростью самих звезд, то даже самое короткое путешествие длилось бы многие миллионы лет. Поскольку в межзвездном пространстве движущееся тело практически не испытывает никакого сопротивления и, стало быть, не теряет инерции движения – то планета-путешественница могла двигаться в течение многих лет со скоростью, значительно превышающей скорость самой быстрой звезды. И действительно, если даже первые путешествия тяжелых естественных планет, с нашей точки зрения, являются чем-то потрясающим, то должен сказать, что на более поздней стадии путешествия совершались на маленьких искусственных планетах, двигавшихся со скоростью, всего лишь в два раза меньше скорости света. Двигаться с большей скоростью было невозможно из-за определенного «эффекта относительности». Даже при такой скорости стоило предпринимать путешествия к ближайшим звездам, если, конечно, другая планетная система находилась в пределах досягаемости. Следует помнить, что пробудившемуся миру не было необходимости мыслить категориями таких маленьких отрезков времени, как человеческая жизнь. Хотя индивидуумы умирали, мыслящий мир, в определенном и очень важном смысле, был бессмертен. Он привык строить планы на миллионы лет вперед.

В раннюю эпоху истории галактики, путешествия от звезды к звезде были очень трудным делом и редко заканчивались удачей. На более поздней стадии, когда уже многие тысячи планет были заселены разумными расами, сотни из которых уже миновали «утопическую» фазу – возникла очень серьезная проблема. К этому времени межзвездные путешествия стали самым обычным делом. Огромные десятки километров в диаметре, исследовательские корабли были построены прямо в космосе из искусственных материалов невероятной легкости и прочности. Они были снабжены ракетными двигателями и имели возможность наращивать скорость до тех пор, пока она не достигала половины скорости света. Даже и в этом случае на путешествие из конца в конец галактики потребовалось бы не меньше двухсот тысяч лет. Впрочем, не было никакого резона предпринимать столь долгое путешествие. Лишь очень немногие путешествия в поисках подходящих планетных систем длились дольше десятой части этого срока. А многие были гораздо короче. Расы, достигшие уровня коллективного сознания и уверенно закрепившиеся на нем, не колеблясь посылали множество подобных экспедиций. В конце концов, они могли отправить в плавание по космическому океану и свою планету, чтобы осесть в какой-то далекой системе, рекомендованной их разведчиками.

Межзвездные путешествия настолько завораживали, что иногда становились навязчивой идеей даже высокоразвитых «утопических» миров. Это могло произойти только в том случае, если в организме этой цивилизации имелся какой-то микроб, какая-то тайная и неутоленная страсть, не дававшая покоя разумным существам. Только тогда раса могла помешаться на путешествиях.

В этом случае организация общества подвергалась перестройке и со спартанской суровостью нацеливалась исключительно на претворение в жизнь новой коллективной идеи. Все члены общества, одержимые коллективным безумием, постепенно забывали об активном общении друг с другом и творческой умственной деятельности, которые доселе были их главным занятием. Постепенно замирала вся работа духа, заключавшаяся в критическом и осторожном исследовании вселенной и собственной природы. Самые глубокие корни эмоций и воли, которые в пробудившемся мире, сохранившем рассудок, всегда являлись объектом глубоких раздумий, с течением времени становились все более и более непостижимыми. Несчастливый коллективный разум такого мира постепенно переставал понимать самого себя. Он все отчаяннее преследовал свою призрачную цель. Были заброшены все попытки исследовать галактику телепатическим методом. Жажда физического исследования принимала религиозные формы. Коллективный разум убеждал себя, что он должен любой ценой нести свою культуру всем обитателям галактики. И хотя сама культура уже исчезала, ее смутный образ являлся обоснованием политики такой цивилизации.

Здесь я должен кое-что пояснить читателю, чтобы у него не сложилось неверного впечатления. Необходимо ясно понимать большую разницу между обезумевшими мирами, находящимися на относительно низком уровне умственного развития, и мирами, добравшимися почти до высшего уровня. Слаборазвитые миры зацикливались на путешествии, как таковом, как предприятии, требующем отваги и дисциплины. Более трагичной была история тех немногих, почти полностью пробудившихся миров, которые зацикливались на самих себе, на уровне ясности собственного мышления и на распространении того типа общества и того образа мышления, которые больше всего нравились им самим. Для них путешествие было всего лишь средством создания «священной» империи.

Из моих слов можно сделать вывод, что эти опасные миры действительно сошли с ума, сбились с пути умственного и духовного развития. Но, на самом деле, их трагедия заключалась в том, что безумными или злобными их считали другие, а самим себе они казались вполне здравомыслящими, практичными и достойными. Бывало, что и мы, ошеломленные исследователи, почти верили в это. Мы входили с этими мирами в настолько тесный контакт, что могли понять, так сказать, скрытую разумность их безумия, или скрытую правоту их преступлений. Я вынужден описывать эти безумия или преступления, используя простые человеческие категории сумасшествия и противоправного поведения. На самом деле это были явления «сверхчеловеческого» порядка, ибо они включали в себя извращение умственных и духовных способностей, человеку совершенно недоступных.

Когда какой-либо из этих «обезумевших» миров встречался со здравомыслящим миром, он совершенно искренне выражал свои добрые и вполне разумные намерения. Он хотел только культурного обмена и, если это возможно, экономического сотрудничества. Своим добродушием, разумным общественным строем, динамизмом он завоевывал уважение другого мира. Каждый участник диалога воспринимал другого, как благородное, хотя и несколько чуждое и отчасти непонятное орудие духа. Но постепенно разумный мир начинал понимать, что в культуре «обезумевшего» мира присутствуют определенные скрытые и далеко идущие намерения, – безжалостные, агрессивные и враждебные духу, – которые и являются доминирующим мотивом его «международной» политики. Тем временем, «обезумевший» мир, с сожалением приходил к заключению, что его партнеру все-таки очень недостает понимания, что он равнодушен к самым высоким ценностям и добродетелям и, вообще, потихоньку «загнивает», а потому, ради его же блага, должен быть переделан или уничтожен. Таким образом, эти миры, несмотря на остатки уважения и привязанности, осуждали друг друга. Но «обезумевший» мир не мог удовлетвориться одной лишь критикой. В конце концов, он начинал «священную» войну, стремясь уничтожить зловредную цивилизацию другого мира и даже все его население.

Сейчас, когда все позади, когда произошло окончательное духовное падение «обезумевших» миров, мне легко называть их «извращенцами». В ходе первого акта этой драмы мы зачастую совершенно не понимали, какая из сторон проявляет больше благоразумия.

Некоторые из «обезумевших» миров пали жертвой навигационных ошибок, совершенных из-за собственного глупого упрямства. Другие, не выдержавшие длившихся веками исследований, познали социальный невроз и гражданские войны. Некоторым удалось все же достичь цели и, совершив длившийся несколько тысячелетий переход, добраться до соседней планетной системы. Как правило, агрессоры находились в отчаянном положении. Большая часть материала их маленького искусственного солнца была израсходована. Они были вынуждены экономить тепло и свет до такой степени, что к открытию подходящей планетной системы на большой части их родной планеты воцарился арктический климат. По прибытии, они, прежде всего, занимали подходящую орбиту и, как правило, в течение нескольких сотен лет восстанавливали силы. Затем они исследовали соседние планеты, определяя наиболее удобную для жизни, и начинали приспосабливаться сами или приспосабливать своих потомков к жизни на ней. Если (это бывало довольно часто) какие-нибудь планеты уже были заселены разумными существами, то пришельцы, рано или поздно вступали с ними в конфликт из-за права на эксплуатацию полезных ресурсов планеты, либо, в большинстве случаев, из-за маниакального стремления пришельцев к насаждению своей культуры. Ибо к этому времени их миссия, которая являлась идеологическим обоснованием этого героического предприятия, превращалась в абсолютно навязчивую идею. Пришельцы совершенно были неспособны понять, что туземная цивилизация, хоть и менее развитая, чем их собственная, вполне устраивала туземцев. Они не могли понять и того, что их собственная культура, в прошлом являвшаяся выражением величия пробудившегося мира, несмотря на всю механическую мощь и безумный религиозный фанатизм, к этому времени уже опустилась на более низкий уровень по сравнению с культурой туземцев, если иметь в виду умственную деятельность.

Нам пришлось стать свидетелями отчаянной борьбы разумных существ, находившихся на том же низком уровне развития, что и нынешний Homo Sapiens, с расой сумасшедших «суперменов», обладавших не только всесокрушающим ядерным оружием, но и превосходством в умственном развитии, знаниях, фанатизме, а также огромным преимуществом принадлежности всех индивидуумов к единому разуму расы. Поскольку мы привыкли превыше всего ценить умственное развитие, то, поначалу были на стороне, пусть «извращенных», но пробудившихся пришельцев. Однако, скоро мы начинали симпатизировать и туземцам, а потом и вовсе переходили на их сторону, какой бы варварской нам ни казалась их цивилизация. Ибо, несмотря на их глупость, невежество, суеверность, бесконечные внутренние конфликты, душевную черствость, – мы видели в них утраченную пришельцами наивную, но взвешенную мудрость, проницательность, свойственную животным, духовную перспективу. А пришельцы, хоть и достигли сияющих вершин, но все-таки были «извращенцами». Со временем мы стали воспринимать этот конфликт, как борьбу невоспитанного, непокорного, стреляющего из рогатки, но многообещающего мальчишки с вооруженным до зубов религиозным фанатиком.

Как только пришельцы покоряли всю найденную планетную систему, ими снова овладевала страсть к миссионерству. Убедив себя, что их долг – включить в свою религиозную империю всю галактику, они отделяли от системы пару планет, укомплектовывали их «экипажем» разведчиков и отправляли в межзвездное пространство. В своем миссионерском рвении они иногда отправляли в разные стороны все планеты этой системы. Иногда, на их пути вставала другая раса сумасшедших «сверхличностей». Начиналась война, заканчивавшаяся гибелью одного или, что бывало довольно часто, обоих участников.

Иногда, путешественники наталкивались на миры, находившиеся на одном с ними уровне развития, но не ставшие жертвой маниакального «империализма». В этом случае, туземцы, поначалу радушно встретившие пришельцев, постепенно начинали понимать, что имеют дело с сумасшедшими. Тогда они сами быстро ставили свою цивилизацию на военные рельсы. Исход борьбы решали уровень вооружений и воинское искусство. Если борьба была долгой и ожесточенной, то туземцы, даже одержав победу, могли оказаться в таком состоянии смятения разума, что им больше никогда не удавалось восстановить свое благоразумие.

Миры, одержимые манией «религиозного империализма», отправлялись в межзвездные путешествия гораздо раньше, чем в этом возникала экономическая необходимость. А вот пробудившиеся миры, которые сохранили благоразумие, рано или поздно сами определяли момент, когда для дальнейшей реализации их необычайных способностей им уже не были нужны ни дальнейшее материальное развитие, ни рост населения. Их вполне удовлетворяла их родная планетная система и состояние экономической и социальной стабильности. Поэтому большую часть своих практических умственных способностей они сосредотачивали на телепатическом изучении вселенной. Телепатическая связь между мирами становилась все более точной и надежной. Галактика уже прошла примитивную стадию развития, когда любой мир мог находиться в одиночестве и коротать свой век, восхищаясь собственным великолепием. Например, в представлениях Homo Sapiens, Земля стала «съеживаться» до размеров какой-нибудь страны, а сама галактика, в критический период своей истории «съежилась» до размеров мира. Пробудившиеся миры, достигшие наибольших успехов в телепатическом исследовании космоса, к этому времени уже составили довольно точную «умозрительную карту» всей галактики, хотя в ней еще продолжало оставаться немало эксцентричных миров, с которыми невозможно было установить длительный контакт. Кроме того, была одна система очень высокоразвитых миров, телепатическая связь с которой постепенно и таинственно «заглохла». Об этой системе я еще буду говорить в следующих главах.

К этому времени, телепатические способности «обезумевших» миров и систем значительно ослабели. Хотя более зрелые духом миры держали их под телепатическим наблюдением и, до определенной степени, воздействовали на них, – сами эти миры пребывали в состоянии такого самодовольства, что не испытывали никакого желания исследовать умственную жизнь галактики. Физические путешествия и «священная имперская мощь» им казались наилучшими средствами общения с окружающей вселенной.

Со временем, в галактике сложилось несколько великих, соперничающих друг с другом, «безумных» империй, каждая из которых утверждала, что именно на нее возложена божественная миссия объединения и просвещения всей галактики. Идеология у всех империй была одна и все же они яростно боролись друг с другом. Зародившиеся в удаленных друг от друга районах галактики, эти империи легко подчинили себе миры, находившиеся в пределах их досягаемости и не достигшие «утопического» уровня. Так они покоряли одну планетную систему за другой, пока, в конце концов, не оказались лицом к лицу.

В результате начались войны, каких еще не видела галактика. Целые «флоты» планет, «натуральных» и «искусственных», стараясь перехитрить друг друга, маневрировали в межзвездном пространстве, уничтожая противника с помощью длинных лучей ядерной энергии. В ходе сражений между метавшимися в космосе армиями погибали целые планетные системы. Были уничтожены многие пробудившиеся миры. Многие слаборазвитые расы, не принимавшие никакого участия в этом конфликте, стали невинными жертвами бушевавшей вокруг них космической войны.

Впрочем, галактика так велика, что эти межзвездные войны, какими бы ужасными они ни были, поначалу могли считаться всего лишь редкими несчастными случаями, неудачными эпизодами триумфального шествия цивилизации. Но болезнь распространялась все дальше и дальше. Все больше сохранивших благоразумие миров, оказавшись объектом агрессии «безумных» империй, перестраивалось в соответствии с потребностями обороны. Они правильно рассудили, что данная ситуация относится к числу тех, которые нельзя решить ненасильственными методами; ибо враг, в отличие от всех остальных групп разумных существ, до такой степени очистился от «человечности», что просто был не способен на милосердие. Но эти миры ошибочно полагали, что их спасение – в оружии. Даже если обороняющаяся сторона одерживала победу, то война, как правило, длилась так долго и была такой ожесточенной, что наносила непоправимый ущерб духу победителей.

Наблюдая за более поздней и, наверное, самой ужасной фазой истории нашей галактики, я невольно вспомнил о том состоянии тревоги и растерянности, в котором пребывала Земля в момент начала моих приключений. Постепенно вся галактика – девяносто тысяч световых лет в ширину и столько же в длину, тридцать миллиардов звезд, более ста тысяч планетных систем (на это время), тысячи разумных рас – была парализована страхом войны и периодически корчилась в конвульсиях сражений.

Однако, в одном отношении положение галактики было более отчаянным, чем положение нашего сегодняшнего маленького мира. Ни одна из наших наций не достигла уровня пробудившегося супериндивидуума. Даже народы, одержимые манией «величия стада», состоят из индивидуумов, совершенно здравомыслящих в частной жизни. При удачном стечении обстоятельств, эти народы могут отчасти излечиться от своего безумия. Или мастерски организованная пропаганда идеи единства всего человечества может решить все дело. Но в этот мрачный век галактики каждый в этом «безумном» мире был безумен до самой глубины своей души. Физическая и умственная конституции супериндивидуумов, а также тело и «мозги» были нацелены исключительно на достижение безумной цели. Призывать одураченные создания отказаться от священной и безумной цели их расы было все равно, что убеждать клетки мозга опасного маньяка выступить в защиту доброты.

В те дни жить в пробудившемся мире, сохранившем благоразумие, пусть даже и не достигшем высшего уровня восприятия, означало понимать (или прийти к пониманию) того, что галактика находится в ужасном положении. Такие миры организовали Лигу Сопротивления Агрессии; но, поскольку в военном отношении они были развиты значительно слабее «безумных» миров, и менее склонны подчинять своих членов-индивидуумов военной деспотии, они находились в очень невыгодном положении.

Более того, их враги тоже объединились; ибо одна империя добилась господства над всеми остальными и вдохнула во все «безумные» миры страсть «религиозного империализма». Хотя Соединенные Империи «сумасшедших миров» были в галактике меньшинством, благоразумные миры не могли рассчитывать на скорую победу; у них не было опыта ведения войны и они не выступали единым фронтом. Между тем, война очень влияла на умственную жизнь членов Лиги. Потребности и ужасы войны уничтожали более тонкие и развитые способности разума. Они становились все меньше и меньше способными к той культурной деятельности, которую они отчаянно и упрямо продолжали считать единственно верным образом жизни.

Очень многие входящие в Лигу миры, оказавшись в этой ловушке, из которой, как им казалось, не было никакого выхода, – с горя начали думать, что духу, который они считали божественным, жаждущим истинного общения и истинного пробуждения, не суждено одержать победу и, стало быть, он не является истинным духом космоса. Пошел слух, что всем в космосе управляет слепой случай, а, может быть, и дьявольский разум. Некоторые стали подозревать, что Создатель Звезд творил исключительно для того, чтобы потом удовлетворять свою страсть к разрушению. Потрясенные этим ужасным предположением, все стали впадать в безумие. Они вообразили, что враг, в самом деле, как он и утверждал, был орудием божьего гнева, карающим их за нечестивое желание превратить всю галактику, весь космос в рай, населенный благородными и полностью пробудившимися созданиями. Растущее ощущение присутствия в космосе абсолютно злой силы и сомнение в истинности собственных идеалов, обладающее еще более разрушительным действием, привели к тому, что члены Лиги впали в отчаяние. Некоторые из них сдались врагу. Другие стали жертвой внутренних беспорядков и утратили единство мышления. Было похоже на то, что война миров и в самом деле закончится победой «безумных» миров. Так бы оно и было, если бы не вмешательство той далекой системы великолепных миров, которая, как уже говорилось выше, на протяжении длительного периода не вступала ни в какой телепатический контакт с остальной частью нашей галактики. Это была та система, которую в ранний период истории галактики основали симбиотические «ихтиоиды» и «арахноиды».

3. Кризис в истории галактики

На протяжении всего периода империалистической экспансии несколько систем, состоящих из миров очень высокого уровня развития, хотя и менее пробудившихся по сравнению с симбиотиками субгалактики, – издалека, телепатическим способом, наблюдали за ходом событий. Они видели, что империя расширяет свои пределы, неуклонно приближаясь к границам их владений, и понимали, что скоро они уже не смогут оставаться в стороне. У них было достаточно знаний и сил, чтобы сокрушить врага на поле боя; до них доносились отчаянные призывы о помощи. Но они ничего не делали. То были миры, ориентированные исключительно на мир и деятельность, приличествующую пробудившейся цивилизации. Они знали, что если полностью перестроить свою социальную структуру и переориентировать свое мышление, они смогут одержать военную победу. Они знали, что смогут уберечь многие миры от захвата, угнетения и уничтожения всего лучшего, что в них есть. Но они знали и другое: реорганизовав себя в соответствии с потребностями беспощадной войны, забросив на время конфликта всю приличествующую им деятельность, они убьют в себе все лучшее в еще большей степени, чем это сможет сделать враг. А убив в себе все лучшее, они погубят то, что, по их мнению имело в галактике наибольшие перспективы. И потому они отказались от военных действий.

Когда, наконец, безумные религиозные фанатики добрались до одной из таких более развитых систем, – туземцы радушно встретили пришельцев, изменили орбиты всех своих планет, чтобы дать место прибывающим планетам, и буквально упросили чужеземцев поселиться на тех планетах, где климат устраивал захватчиков. А потом, тайно, через объединенную солнечную систему, подвергли всю «обезумевшую» расу курсу мощного телепатического гипноза, постепенно, но полностью разрушившего коллективный разум этой расы. Агрессоры превратились в разобщенных индивидуумов, похожих на сегодняшних землян. Их стали терзать внутренние конфликты, они перестали видеть перспективу, утратили ориентиры и высшую цель, стали заботиться о личном благополучии больше, чем о благополучии общества. Туземцы надеялись, что утратив «обезумевший» коллективный разум, пришельцы вскоре будут вынуждены обратить внимание на более благородные идеалы и открыть им свои сердца. К сожалению, телепатическое искусство высшей расы было не настолько высоким, чтобы она могла добраться до погруженного в тысячелетний сон духа этих существ и дать ему воздух, тепло и свет. Поскольку сама натура этих несчастных индивидуумов была порождением безумного мира, они оказались неспособными создать благоразумное общество, и их нельзя было спасти. Поэтому им выделили специальное место, где они могли плести нить своей неприглядной судьбы, проходящую сквозь века межплеменных конфликтов и упадка культуры к полному исчезновению, неизбежно ожидающему все создания, неспособные адаптироваться к новым обстоятельствам.

Когда несколько экспедиций агрессоров попало в эту ловушку, в «безумных» мирах, входивших в состав Соединенных Империй, стало принято считать: на первый взгляд миролюбивые цивилизации, на самом деле, являются их самыми опасными врагами, поскольку явно обладают странной способностью «отравлять душу». Империалисты решили уничтожить этих ужасных противников. Атакующие армии получили приказ не вступать с врагом ни в какие телепатические переговоры и разносить его в клочья с дальнего расстояния. Как оказалось, самым подходящим для этого способом был взрыв солнца обреченной системы. Под воздействием мощного луча начинался распад атомов фотосферы и бешеная цепная реакция превращала солнце в «новую» звезду, испепеляющую все планеты.

Нам пришлось стать свидетелями того, с каким невероятным спокойствием, и даже восторгом и наслаждением, эти миры были готовы принять смерть, но не опуститься до вооруженного сопротивления. Впоследствии нам пришлось наблюдать странные события, в результате которых наша галактика избежала катастрофы. Но сначала была трагедия.

«Заняв» позиции для наблюдения в разуме атакующих и в разуме атакуемых, мы три раза были свидетелями избиения «извращенцами» самых благородных из всех встреченных нами рас, достигшими почти такого же высокого уровня развития. Мы видели гибель трех миров, или, вернее, трех систем миров, каждая из которых была заселена особой, не похожей на других, расой. С их обреченных планет мы видели бешеное извержение солнца, которое ежечасно увеличивалось в размере. Мы по-настоящему чувствовали телами наших «хозяев», быстро поднимающуюся температуру воздуха, а их глазами – ослепительный свет. Мы видели, как засыхает растительность, а над морями начинает подниматься пар. Мы видели, как страшной силы ураганы крушат все постройки и гонят перед собой их обломки. С благоговением и восхищением мы до некоторой степени смогли ощутить восторг и внутреннее спокойствие, с которыми раса обреченных ангелов встречала свою гибель.

И вот именно это ощущение божественного восторга в час трагедии дало нам первое ясное представление о наиболее духовном отношении к судьбе. Физические мучения стали для нас совершенно невыносимыми, и мы были вынуждены покинуть уничтожаемые миры. Но население обреченных миров принимало эти муки и полное уничтожение своей блестящей цивилизации с безграничным оптимизмом, словно то был не смертельный яд, а эликсир бессмертия. Истинный смысл этого восторженного состояния мы на какое-то мгновение сумели понять только в самом конце нашего путешествия.

Было странно, что ни одна из трех жертв даже не попыталась оказать сопротивление. Да-да, ни один обитатель этих миров даже на мгновение не задумался о возможности сопротивления. Такое отношение к катастрофе можно было бы выразить следующими словами: «Нанести ответный удар – значит причинить непоправимый вред коллективному духу. Мы предпочитаем умереть. Созданная нами песня духа неизбежно должна быть прервана – либо безжалостным захватчиком, либо мы должны взяться за оружие. Будет лучше, если она погибнет, но дух останется жить. Ибо дух, обретенный нами, – светел и его ничто не может вырвать из тела космоса. Мы умираем, вознося хвалу вселенной, в которой нашлось место хотя бы для таких достижений, как наши. Мы умираем, зная, что остается надежда на светлую жизнь в других галактиках. Мы умираем, вознося хвалу Создателю Звезд – Разрушителю Звезд».

4. Триумф в субгалактике

Когда погибла третья система миров, а четвертая готовилась к смерти, – произошло чудо или нечто похожее на чудо, изменившее весь ход событий в нашей галактике. Но прежде чем рассказать об этом повороте судьбы, я должен вернуться к середине своего рассказа и проследить историю этой системы миров, которая сейчас должна была сыграть главную роль в разворачивающихся событиях.

Давайте вспомним, что на далеком «острове» галактического «архипелага» жила странная симбиотическая раса «ихтиоидов» и «арахноидов». Эти существа создали практически самую старую цивилизацию в галактике. Они достигли «человеческого» плана умственного развития раньше Другого Человечества. Несмотря на всевозможные злоключения, за миллиарды лет они добились большого прогресса. Я прервал свой рассказ об этой расе в тот момент, когда она заселила все планеты своей солнечной системы особыми племенами «арахноидов», которые находились в постоянном телепатическом контакте с расой «ихтиоидов», населяющей океаны их родной планеты. В течение последующих веков, эта раса несколько раз оказывалась на грани вымирания, то из-за слишком дерзкого физического эксперимента, то вследствие слишком честолюбивых замыслов в области телепатии. Но со временем она сумела выйти на такой уровень умственного развития, что ей не было равных во всей галактике.

Этот их маленький «остров», далекая группа звезд, полностью находился под их контролем. Он состоял из многих естественных планетных систем. В некоторых находились планеты, которые, к моменту первого телепатического исследования «арахноидами» – разведчиками, были заселены расами, еще не достигшими «утопического» уровня. Эти расы жили своей жизнью, за исключением тех эпизодов в их истории, когда симбиотики тайно, посредством телепатического воздействия, породили в их обществе определенные кризисные явления, чтобы воспитать качества, необходимые для преодоления трудностей. Именно тогда один из этих миров пережил кризис, в котором сейчас пребывает Homo Sapiens, и справился с ним, на первый взгляд, легко и непринужденно, сразу же перейдя к фазе мирового единства и построения «утопии». Тогда симбиотическая раса приложила немало усилий, чтобы скрыть существование этого мира от примитивных рас, ибо, в противном случае, он утратил бы независимость своего мышления. Таким образом, даже когда симбиотики путешествовали среди этих миров на ракетах и использовали минеральные ресурсы соседних необитаемых планет, – они не совершали визитов в разумные миры, находящиеся на «доутопической» стадии развития. Только когда эти миры сами построили полноценную «утопию» и принялись исследовать соседние планеты, им было позволено узнать правду. К тому времени они уже были готовы принять эту правду с восторгом, а не со страхом или разочарованием.

Затем симбиотики, посредством физического и телепатического общения, быстро поднимали молодую «утопию» до их собственного духовного уровня и принимали ее, как равную, в свой симбиоз миров.

Некоторые из этих «доутопических» миров, неспособные на дальнейший прогресс, но не представляющие опасность, были оставлены в покое и охранялись, как в наших заповедниках охраняются в интересах науки дикие животные. Век за веком, эти существа, погрязшие в суете, тщетно пытались справиться с кризисом, столь хорошо известным современной Европе. Каждый раз цивилизация выбиралась из варварства, механизация помогала сблизить настороженные народы, межнациональные и гражданские войны порождали стремление к лучшему устройству мира, – все было напрасно. Катастрофа за катастрофой подрывали основы цивилизации. Постепенно возвращалось варварство. Век за веком, этот процесс повторялся под невозмутимым телепатическим наблюдением Симбиотиков, о существовании которых наблюдаемые примитивные народы даже не подозревали. Так мы глядим в какой-нибудь пруд, в котором примитивные создания с наивным рвением разыгрывают одну и ту же драму, поставленную их предками миллионы лет тому назад.

Симбиотики вполне могли себе позволить не трогать эти заповедники, потому что в их распоряжении находились десятки планетных систем. Более того, достигнув огромного прогресса в естественных науках и обладая ядерной энергией, они могли прямо в космическом пространстве сконструировать искусственные планеты, пригодные для постоянного обитания. Поначалу эти большие полые шары из искусственных сверхметаллов и прозрачных сверхтвердых минералов размерами не превышали небольшой астероид, но потом появились планеты побольше нашей Земли.

У них не было внешней атмосферы, потому что их масса, как правило, была слишком незначительной, чтобы предотвратить утечку газообразных веществ. «Одеяло» отражающей силы защищало эти планеты от метеоров и космических лучей. Атмосфера находилась под внешней, совершенно прозрачной поверхностью планеты. Сразу же под ней располагались станции фотосинтеза и аппаратура, генерирующая энергию из солнечных лучей. Часть этой внешней «скорлупы» была занята астрономическими лабораториями, механизмами, контролирующими орбиту планеты, и большими «причалами» для межпланетных лайнеров. Внутри эти миры представляли собой систему концентрических сфер, поддерживаемых балками и гигантскими арками. Между этими сферами располагались механизмы регулирования атмосферы, большие резервуары с водой, фабрики по производству продуктов и товаров широкого потребления, машиностроительные заводы, система переработки отходов, жилые районы и зоны отдыха, огромное количество научных лабораторий, библиотек и культурных центров. Поскольку симбиотическая раса вышла из морской среды, то здесь имелся и океан, в котором обитали совершенно изменившиеся потомки «ихтиоидов», – физически хилые гиганты мысли, но представляющие собой «высший мозг» разумного мира. В этом океане, как и в первичном океане их родной планеты, симбиотические партнеры образовывали пары и воспитывали молодое поколение обоих видов. Разумеется, все субгалактические расы, родившиеся уже не в море, а на суше, создавали искусственные планеты, которые, хотя и были построены по общему принципу, но соответствовали специфической природе каждой конкретной расы. Но все эти расы посчитали необходимым резко изменить свою природу, чтобы соответствовать новым обстоятельствам.

Прошли века и были созданы сотни тысяч «мирков». Все они были одного типа, но их размеры и сложность постепенно увеличивались. Многие звезды, у которых не было естественных планет-спутников, были окружены несколькими кольцами искусственных планет. В некоторых случаях внутренние кольца состояли из десятков, а внешние – из тысяч планет, приспособленных для жизни на большом расстоянии от солнца. Миры даже одного кольца значительно отличались друг от друга в физическом и умственном смысле. Иногда относительно старый мир или даже целое кольцо миров отставали в умственном развитии от более молодых миров и рас, физическое и биологическое строение которых позволяло совершать более точные операции. Тогда устаревший мир продолжал свое существование в качестве «пенсионера» цивилизации: более молодые миры хорошо к нему относились, любили и изучали его. Иногда этот мир принимал решение умереть и предоставить свою планету в качестве материала для новых предприятий.

В этой огромной системе миров один маленький и очень необычный вид планет, почти полностью состоявший из воды. Планеты этого типа были похожи на аквариумы гигантских размеров. Под прозрачной «скорлупой» такой планеты, утыканной пусковыми площадками и причалами для межпланетных кораблей, находился сферический океан, пересеченный балками и постоянно насыщаемый кислородом. У океана имелось небольшое твердое дно. Постоянные жители – «ихтиоиды» и гости – «арахноиды» резвились в этой огромной капле воды, заключенной в твердую оболочку. У каждого «ихтиоида» было примерно двадцать партнеров «арахноидов», которые трудились на других планетах и посещали океан по очереди. «Ихтиоиды» вели поистине странную жизнь, ибо были одновременно и узниками, и абсолютно свободными существами, которым принадлежал весь космос. «Ихтиоид» ни разу в жизни не покидал свой родной океан, но поддерживал телепатическую связь со всей симбиотической расой, населяющей субгалактику. Более того, одной из областей практической деятельности «ихтиоидов» была астрономия. Обсерватории были прикреплены к внутренней поверхности «скорлупы» и плавающие астрономы изучали строение звезд и плотность галактик.

Оказалось, что миры – «аквариумы» представляют собой переходной тип. Незадолго до начала эпохи «безумных» империй, симбиотики приступили к экспериментам по созданию мира, который представлял бы собой единый физический организм. В результате длившихся веками экспериментов появился мир – «аквариум», в котором океан был опутан жесткой сетью «ихтиоидов» – индивидуумов, нервные системы которых находились в непосредственном контакте друг с другом. Эта живая, напоминавшая полип, заполнявшая всю планету ткань была постоянно подсоединена к расположенным на планете механизмам и обсерваториям. Таким образом, она представляла собой по-настоящему органический организм, и поскольку «единая» раса «ихтиоидов» обладала абсолютно единым мышлением, каждый из таких миров являлся разумным организмом в полном смысле этого слова, то есть чем-то вроде отдельного человека. Впрочем, эти миры не порвали с прошлым. «Арахноиды» прилетали со своих далеких планет, плавали по подводным галереям и соединялись со своими «вставшими на якорь» партнерами.

Все больше и больше звезд этой далекой группы или субгалактики опоясывалось кольцами миров, и все больше этих миров относилось к новому органическому типу. Населяли субгалактику, в основном, потомки первых «ихтиоидов» и «арахноидов»; но среди ее обитателей было немало человекоподобных и тех, чьими предками были летающие существа, насекомоподобные и люди-растения. Между планетами, кольцами планет и солнечными системами поддерживалась постоянная, как физическая, так и телепатическая связь. В пределах каждой системы планет регулярно курсировали маленькие ракеты. Большие корабли или скоростные «мирки» путешествовали от планеты к планете, исследовали всю субгалактику и даже рисковали выйти в открытый океан основной галактики, где тысячи тысяч звезд, лишенных естественных спутников-планет, ждали момента, когда их окружат кольцами миров.

Как ни странно, но в это время триумфальное шествие материальной цивилизации и колонизации замедлилось и даже остановилось. Физическое общение между мирами субгалактики сохранялось, но не активизировалось. Физическое изучение ближайших островов галактического «архипелага» было отменено. Внутри самой субгалактики новые миры не создавались. Промышленность продолжала работать, но объемы производства уменьшились. Не было заметно никакого прогресса в сфере материального комфорта. И в самом деле, механизмы и приборы стали играть в жизни разумных существ значительно меньшую роль. В симбиотических мирах уменьшилось количество «арахноидов»; узники океанов – «ихтиоиды» – пребывали в постоянном состоянии активного сосредоточенного мышления, которое, естественно, телепатически передавалось их партнерам.

Именно в этот момент и было прервано телепатическое общение высокоразвитой субгалактики с немногочисленными пробудившимися мирами «архипелага». Оно и так было не очень активным. Субгалактика настолько сильно обогнала своих соседей, что стала воспринимать их только как реликты примитивного прошлого, а постепенно и вовсе утратила к ним интерес, увлекшись изучением жизни собственного сообщества миров и телепатическими исследованиями других галактик.

Для нас, группы исследователей, отчаянно пытающихся сохранить контакт между нашим коллективным разумом и высокоразвитыми разумом этих миров, некоторые, особенно сложные виды деятельности субгалактических миров были пока недоступны. В наиболее понятных нам видах физической и умственной деятельности мы заметили только застой. Поначалу у нас сложилось впечатление, будто этот застой является результатом какого-то непонятного нам порока природы этих существ. Не являлся ли он начальной стадией неизбежного упадка?

Однако впоследствии мы начали понимать, что этот кажущийся застой был симптомом не смерти, а еще более активной жизни. Общество перестало обращать внимание на материальный прогресс только потому, что обнаружило новые пути умственного развития. На самом деле, в этот момент великое сообщество миров, которое состояло из тысяч мыслящих планет, торопливо «переваривало» плоды длительной фазы своего физического прогресса и убеждалось в своей способности к новым и неожиданным видам психической деятельности. Поначалу их природа была нам абсолютно непонятна. Но, со временем, мы научились позволять этим далеко ушедшим от человека существам самим вступать в контакт с нами, чтобы дать нам хотя бы поверхностное представление о волнующих их проблемах. Их, похоже, интересовало телепатическое исследование большинства из десяти миллионов галактик, а также техника духовной дисциплины, посредством которой они жаждали проникнуть в самые сокровенные тайны природы космоса и высшего уровня творения. Мы узнали, что это было вполне возможно, потому что их совершенное сообщество миров осторожно продвигалось уже на высший план бытия, представляя собой единый коллективный разум, телом которого была вся субгалактика миров. И хотя мы не могли принять участие в жизни этого величественного существа, мы догадались, что оно было, как и самые благородные земляне, полностью поглощено страстным желанием – «взглянуть в глаза Богу». Это новое существо пыталось обрести такую дерзость и такие телепатические способности, чтобы быть в состоянии взглянуть на источник всего света, всей жизни и всей любви. По сути, все население этих миров завороженно принимало участие в этом длительном и мистическом путешествии.

5. Трагедия «извращенцев»

Такова была ситуация, когда сумасшедшие Соединенные Империи, господствовавшие на основной части галактического «архипелага», подчинили себе несколько миров, которые не только сохранили благоразумие, но и занимали более высокую ступень умственного развития. Симбиотики и их соседи по очень цивилизованной субгалактике давно уже не обращали внимания на мышиную возню, происходившую на «архипелаге». Все их внимание было нацелено на космос и на внутреннюю дисциплину духа. Но полное истребление Соединенными Империями населения первого из трех миров, находившихся на более высоком уровне развития, эхом отозвалось во всех самых высоких сферах бытия. Его услышали даже симбиотики, находившиеся в самом пике своего развития. Они вновь установили телепатическую связь с «архипелагом» звезд.

Пока симбиотики изучали ситуацию, была истреблена вторая цивилизация. Симбиотики знали, что могут предотвратить дальнейшие катастрофы. Но, к нашему удивлению и ужасу, они спокойно ждали, когда совершится третье уничтожение. И, что еще более странно, обреченные миры, поддерживавшие с субгалактикой телепатическую связь, не обратились к ней за помощью. И жертвы, и зрители изучали ситуацию со спокойным интересом, и даже с каким-то светлым ликованием, весьма смахивавшим на радость. Нам, существовавшим на более низком плане бытия, эта отстраненность, это внешнее легкомыслие, сначала показались не столько ангельскими, сколько жестокими. Мы видели мир, населенный разумными и восприимчивыми существами, мир, в котором кипели жизнь и коллективная деятельность. Мы видели только-только познавших друг друга любовников, ученых в самом разгаре важнейшей исследовательской работы, художников, открывающих новые грани восприятия, тысячи работников социальной сферы, решающих задачи, о которых земной человек не имел ни малейшего представления, – в общем, мы видели огромное разнообразие индивидуальных жизней, из которого и состоит высокоразвитый деятельный мир. И каждый индивидуальный разум являлся частью всеобщего коллективного разума; и каждый индивидуум со всеми его ощущениями был не только частным лицом, но и самим духом своей расы. И вот надвигающаяся на этот чудесный мир гибель вызывала у этих странных существ не большее беспокойство, чем у нас вызывает перспектива выхода из какой-то интересной игры. А в разуме существ, следивших со стороны за неотвратимо надвигавшейся трагедией, мы заметили не сострадание, а лишь окрашенное юмором сочувствие, какое мы, земляне, можем испытывать по отношению к знаменитому теннисисту, в первый же день турнира банально подвернувшему ногу и вынужденному выбыть из дальнейшей борьбы.

Определить источник этого странного хладнокровия нам удалось только с очень большим трудом. И зрители, и жертвы были настолько поглощены космологическими исследованиями, настолько глубоко осознали богатство и потенциальные возможности космоса и, самое главное – развили в себе способность к духовному созерцанию, что все они, даже жертвы, смотрели на приближающуюся катастрофу с той точки зрения, которую земляне назвали бы божественной. Ликование и внешнее легкомыслие происходили из их представления о жизни личности и даже о жизни и смерти индивидуальных миров, как об отдельных и очень важных эпизодах большого представления под названием «Жизнь Космоса». С этой космической точки зрения катастрофа была очень незначительным, хотя и горьким событием. Более того, если бы эта жертва – уничтожение еще одной группы, пусть даже и полностью пробудившихся, миров помогла бы лучше понять безумие Сумасшедших Империй, то эта жертва была бы оправданной.

Итак, третье избиение состоялось. А затем произошло чудо. Субгалактика обладала большими телепатическими способностями, чем высокоразвитые миры, разбросанные по островам галактического «архипелага». Ее телепатия могла преодолевать любое препятствие и распространяться с помощью обычного общения. Она могла достучаться даже до заснувшего мертвым сном духа «извращенца». Она не была обыкновенной разрушительной силой, разлагающей коллективный разум; то была смягчающая, просветляющая сила, пробуждающая благоразумие, имеющееся даже в состоянии «спячки» у любого индивидуума. Применение этой силы на «островах» галактического «архипелага» дало прекрасные и, вместе с тем, трагические результаты; ибо даже телепатия субгалактики не была всемогущей. В «обезумевших» мирах, то тут, то там стало появляться и быстро распространяться странное «умственное расстройство». Ортодоксальные империалисты воспринимали это расстройство, как чистое безумие; а на самом деле то было запоздалое и уже бесполезное возвращение к благоразумию существ, чей безумный образ мышления сформировался под воздействием безумного окружения.

Как правило, «болезнь» благоразумия протекала в «безумном» мире следующим образом. Индивидуумы, по-прежнему дисциплинированно участвуя в коллективном действии и коллективном мышлении своего мира, один за другим начинали терзаться сомнениями насчет самых святых идеалов их общества, насчет смысла рекордных путешествий и бьющих рекорды империй, насчет культа грубой силы, интеллектуального рабства, божественности расы, и даже начинали испытывать ко всему вышеперечисленному отвращение. По мере того, как эти беспокойные мысли становились все навязчивее, растерявшиеся индивидуумы начинали опасаться за свой «разум». Они начинали присматриваться к своим соседям. Сомнения ширились и начинали произноситься вслух. Значительная, хотя и меньшая, часть общества, продолжая выполнять свои официальные обязанности, теряла контакт с коллективным разумом и превращалась в группу обыкновенных разобщенных индивидуумов. Но в душе эти индивидуумы были более благоразумны, чем величественный коллективный разум, из которого они выпали. Тогда ортодоксальное большинство, пришедшее в ужас от раскола в мышлении, стало применять хорошо знакомые безжалостные методы, столь удачно использованные при покорении варварских народов. Диссидентов арестовывали и, либо уничтожали на месте, либо высылали на планеты с наиболее суровым климатом в надежде, что их страдания послужат хорошим уроком для других.

Эта политика не дала результатов. Странное умственное расстройство ширилось все быстрее, пока количество «психов» не начинало превышать количество «нормальных». Далее следовала гражданская война, массовые казни убежденных пацифистов, раскол в среде самих империалистов и неуклонный рост «сумасшествия» в каждом мире империи. Вся структура империи рассыпалась. Поскольку «хребет империи» – «аристократические» миры не могли существовать без кормящих и обслуживающих их подчиненных миров, подобно тому, как муравьи-солдаты не могут существовать без муравьев-рабочих – распад империи обрекал их на гибель. Когда почти все население такого мира возвращалось к благоразумию, требовались большие усилия, чтобы перестроить жизнь, поддерживая самообеспечение и мир. Были все основания думать, что решение этой действительно трудной проблемы все же было по силам существам, умственное развитие которых и ответственность перед обществом были на несколько порядков выше, чем у жителей Земли. Но возникли непредвиденные трудности, причем не экономического, а психологического характера. Эти существа были обучены искусству ведения войны, построения империй и установления тиранической власти. Да, телепатическое воздействие разума более высокого порядка сумело вдохнуть жизнь в уснувший дух этих существ и помогло им осознать всю ничтожность идеалов их мира. Однако одного этого воздействия было недостаточно для того, чтобы они тут же начали жить духовной жизнью и полностью отказались от своих старых привычек. Несмотря на феноменальную самодисциплину, у них стала проявляться склонность к инертности, которой заболевают прирученные дикие животные; или у них «крыша поехала», и они пытались подчинить себе своих собратьев, как когда-то подчиняли себе другие народы. И все это они делали с ощущением страшной вины.

Мучения этих миров были для нас душераздирающим зрелищем. Такого еще не бывало: существа, только что испытавшие озарение, утрачивали понимание истинной общности и духовной жизни; вернее понимание-то у них осталось, но они утратили способность реализовать его в жизни. Более того, были случаи, когда смена мировоззрения казалась им переменой к худшему. В былые времена все индивидуумы были абсолютно подчинены коллективной воле и счастливы, что им не надо было копаться в себе и думать о личной ответственности. Но сейчас эти индивидуумы утратили единство и страдали от взаимной подозрительности и склонности к чрезмерному самокопанию.

Интенсивность этого ужасного смятения в умах бывших империалистов зависела от того, какого рода обязанности они выполняли в их переставшей существовать империи. Несколько молодых миров, «специализация» которых еще не стала слишком «узкой», сумели преодолеть период хаоса, за которым последовал период переориентации, планирования и построения благоразумной «утопии». Но большинству имперских миров этот путь к спасению был закрыт. Как правило, хаос приводил к упадку расы, и она опускалась до человеческого и до субчеловеческого, а затем и до обычного животного состояния. В некоторых, очень редких случаях, несоответствие идеалов и действительности доводило расу до такого отчаяния, что она совершала коллективное самоубийство.

Мы больше не могли смотреть, как десятки миров подвергаются психологическому разрушению. Но обитатели субгалактики, действия которых стали причиной этих странных событий, и которые продолжали использовать свои способности для просвещения, а, соответственно, и для уничтожения этих миров – невозмутимо взирали на результаты своей работы. Если они и чувствовали какую-то жалость, то это была жалость, которую ребенок испытывает к сломанной игрушке; несправедливость судьбы их не возмущала.

В течение нескольких тысяч лет, все имперские миры, либо трансформировались, либо становились дикими, либо совершали самоубийство.

6. Галактическая «утопия»

Описываемые мною события произошли, или, если смотреть с человеческой точки зрения, – произойдут в далеком будущем, поскольку мы с вами населяем одну из ранних планет. Следующий период галактической истории, начало которому положила гибель сумасшедших империй, стал периодом построения «утопии» в масштабах всей галактики. Этот переходной период, в определенном смысле, был «утопическим»; ибо то была эпоха триумфального прогресса, достигнутого существами, обладавшими богатой и гармоничной натурой, воспитанными в абсолютно благоприятных условиях и построившими общество, служение которому приносило глубокое удовлетворение его гражданам. Это общество нельзя было назвать «утопическим» только потому, что оно постоянно расширялось и постоянно изменяло свою структуру в соответствии со своими новыми экономическими и духовными потребностями. Концом этой фазы стало начало периода полной «утопии», когда совершенное галактическое сообщество стало больше думать не о себе самом, а о других галактиках. У меня еще будет возможность рассказать об этом времени и непредвиденных бурных событиях, разрушивших эту красоту.

А пока что нам следует приглядеться к эпохе расширения границ «утопии». Миры Субгалактики, осознавшие, что дальнейший прогресс цивилизации невозможен без огромного роста численности и разнообразия населения пробудившихся миров, – начали принимать активное участие в работе и в реорганизации всего галактического «архипелага». Посредством телепатической связи они передали всем пробудившимся мирам галактики информацию о созданном ими величественном обществе и призвали все остальные миры присоединиться к ним в деле создания общегалактической «утопии». Они говорили, что каждый мир галактики должен являться индивидуумом, обладающим мощнейшим сознанием; каждый мир должен привнести свои характерные особенности и все богатство своего опыта в коллективный опыт галактики. Они говорили, что, когда такое сообщество будет, наконец, создано, оно должно занять свое место в более обширном сообществе всех галактик, то есть принять участие в духовной деятельности, о сути которой все пока имели очень смутное представление.

В начале эпохи медитации миры Субгалактики или, вернее, единый, скачкообразно пробуждающийся разум Субгалактики сделал открытия, которые содержали очень точные ориентиры в создании общегалактического общества; и вот сейчас они выдвинули требование увеличить количество разумных миров в Галактике, по меньшей мере, в десять тысяч раз по сравнению с их нынешним количеством. Они сказали, что для реализации всех потенциальных возможностей духа требуется гораздо большее разнообразие типов миров, каждый из которых включал бы в себя тысячи цивилизаций. В своем маленьком субгалактическом сообществе они узнали достаточно, чтобы понять: только более обширное сообщество сможет исследовать все сферы бытия. Сами они добрались до некоторых из этих сфер, но проникнуть в них не смогли.

«Натуральные» миры «галактического» архипелага были озадачены и встревожены величественностью этого замысла. Они были вполне довольны своей жизнью. Они утверждали, что размеры и количество не имеют к духу никакого отношения. На это им ответили, что странно слышать подобные доводы от миров, которые своим развитием обязаны именно богатству разнообразия их населения. Разнообразие и многочисленность миров так же необходимы на галактическом плане, как разнообразие и многочисленность индивидуумов на мировом плане, как и разнообразие и многочисленность нервных клеток на индивидуальном плане.

В результате, «натуральные» миры «архипелага» сыграли отрицательную роль в прогрессе галактики. Некоторые из них остались на том уровне развития, которого они достигли сами, без посторонней помощи. Другие присоединились к великому сотрудничеству, но не стали проявлять ни усердия, ни инициативы. И только очень немногие вложили в это предприятие душу и все силы. А один из таких миров даже сумел принести огромную пользу. Это тоже была симбиотическая раса, но абсолютно непохожая на ту, что основала субгалактическое сообщество. В данном случае, симбиоз образовали две расы, населявшие разные планеты одной и той же системы. Раса разумных летающих существ, доведенная до отчаяния высыханием своей планеты, ухитрилась проникнуть на соседнюю планету, населенную человекоподобными существами. Нет нужды описывать сменявшие друг друга эпохи конфликтов и сотрудничества, в результате которых родился истинный экономический и психологический симбиоз.

Строительство общегалактического сообщества миров совершенно не укладывается в понимании автора этой книги. Сейчас я не могу точно вспомнить ни одной из тех непостижимых проблем, с которыми мне пришлось столкнуться в состоянии повышенной ясности мышления коллективного разума исследователей. Даже в этом состоянии мне приходилось делать громадные усилия, чтобы понять те цели, которые ставило перед собой это сплоченное сообщество миров.

Если моим воспоминаниям вообще можно верить, то в той фазе галактической истории разумные миры были заняты тремя видами деятельности. Основная практическая деятельность была направлена на то, чтобы сделать жизнь в самой галактике более насыщенной и гармоничной, поднять количество, разнообразие разумных миров и единство их мышления до такого уровня, который, как считалось, был необходим для появления новой, доселе невиданной формы обостренного восприятия. Второй вид деятельности заключался в поисках более тесных телепатических и физических контактов с другими галактиками. Третий вид представлял собой духовные упражнения, характерные для существ в ранге всемирного разума. Целью этого последнего были (или будут) углубление самосознания каждого индивидуального мирового духа и, в то же время, его отказ от всех частных интересов. Но это было не все. Ибо на этом относительно высоком уровне восхождения духа так же, как и на самом низком из всех духовных планов, который занимаем мы, земляне, – требовалась более решительная отстраненность от всех проявлений жизни и разума в космосе. Ибо дух, по мере своего пробуждения, все больше и больше жаждет воспринимать все бытие со вселенской точки зрения, то есть глядеть на него не глазами создания, а глазами Создателя.

Поначалу на создание общегалактической «утопии» уходила почти вся энергия пробудившихся миров. Все больше и больше звезд опоясывалось нитями из «жемчужин», пусть искусственных, но зато совершенных. А каждая «жемчужина» представляла собой уникальную планету, населенную уникальной расой. И потому настойчивый индивидуум высшего уровня развития представлял собой уже не один какой-то мир, а целую систему, насчитывавшую десятки или сотни миров. Системы общались между собой так же легко и непринужденно, как общаются человеческие существа.

В этих условиях, быть осознающим миры индивидуумом означало иметь непосредственный доступ к собранным в единое целое ощущениям всех рас, населяющих систему миров. И поскольку органы чувств разумных миров, помимо своих естественных способностей, были еще «вооружены» сложнейшими и высокоэффективными инструментами, индивидуум мог осознать не только структуру сотен планет своей солнечной системы, но и все общие очертания этой системы. Он также мог постичь и другие системы, как один человек постигает других людей; ибо вдалеке он видел колеблющиеся сверкающие тела других «мультимировых» личностей.

Общение между разумными планетными системами имело бесконечное разнообразие форм. Как и в отношениях между людьми, здесь были любовь и ненависть, непроизвольные симпатия и антипатия, веселье и печаль, взаимопомощь и трудности при решении частных задач и одной великой общей задачи построения общегалактической «утопии».

Иногда между индивидуальными системами миров, как и между симбиотическими партнерами, устанавливались отношения, имевшие почти «сексуальную» окраску, хотя понятие «секс» в этих отношениях отсутствовало. Соседствующие системы отправляли в космический океан подвижные «мирки» или большие планеты, или целые караваны планет, чтобы выйти на орбиту вокруг солнца соседа и создать симбиотическую, или, скорее, «симпсихическую» связь между партнерами. Время от времени, вся система миров приближалась к другой системе и размещала кольца своих миров между кольцами миров партнера.

Общение посредством телепатии сплотило всю галактику; но телепатия, хотя и обладает огромным преимуществом преодолевать любые пространства, отличается и рядом недостатков. А потому такое общение по возможности сочеталось с путешествиями. Подвижные маленькие планеты беспрерывно сновали по галактике во всех направлениях.

Работа по созданию общегалактической «утопии» не обошлась без трений между ее участниками. Различные типы рас проводили в галактике разную политику. Хотя война к этому времени была уже делом немыслимым, конфликты, какие случаются между индивидуумами или социальными группами в пределах одного государства, были обычным явлением. Например, шла постоянная борьба между системами, заинтересованными только построением общегалактической «утопии», озабоченными, главным образом, поиском контакта с другими галактиками, и системами, занятыми только совершенствованием духа. Помимо них существовали еще группы планетных систем, ставившие благополучие индивидуальных мировых систем выше успеха общегалактического предприятия. Их больше волновал драматизм отношений между личностями. Реализация личных способностей миров и систем волновали их больше, чем «государственное строительство», межгалактические путешествия и духовное очищение. И хотя их позиция разочаровывала энтузиастов, они приветствовали ее, поскольку она была своеобразной гарантией «демократии».

Именно в эпоху общегалактической «утопии» деятельные миры ощутили еще одно благотворное влияние. В ходе телепатических исследований были обнаружены следы цивилизации давно вымерших людей-растений, которых погубила мистическая страсть к покою. «Утопические» миры многому научились у этих архаичных, но необычайно восприимчивых существ. С этого момента растительные формы восприятия – в разумных пределах – были вплетены в ткань общегалактического разума.