Спенсер

Пятница, 17 июля Джаз

Я не могу отрицать, что на фото — я. Просто это так… бесстыдно. Но, наклонив голову и глядя на фото, я признаю, что мне должно быть стыдно. Это должно быть бесстыдно, но, тем не менее, выглядит красиво. Мне почти хочется показать это людям; это самое сексуальное, что я когда-либо чувствовала.

— Так ты говоришь, он большой?

Я подпрыгиваю от неожиданности и выключаю экран телефона, в то время как Мэгс выходит из прачечной.

— А? О чем большом мы говорим?

Она ухмыляется и делает жест, от которого я морщу нос, и не остается сомнений в том, что она имеет в виду часть тела Спенсера.

— Ох, это.

— Да, это. Не утаивай от меня.

— Большой.

— Пфф. Тебе просто похоть в голову ударила, назови размеры.

Я закатываю глаза.

— К сожалению, у меня не было под рукой линейки.

— Если ты не можешь назвать размер, тогда это не может быть чем-то впечатляющим.

Выражая неодобрение, я поворачиваюсь к ней, уперев руки в бока.

— Я говорю тебе, Мэгс, он поднял меня, держал меня там и, не торопясь, трахал. Затем небрежно прошел по комнате к туалетному столику, опустил меня на него, ВСЕ ЕЩЕ НАХОДЯСЬ ВО МНЕ, и продолжил! Я чувствовала себя чертовым попугаем на жердочке!

— Охренеть, он должен быть большим, — ухмыляется она. — И мускулистым!

— Дерзкая сучка! — я толкаю ее назад, пока она смеется.

Помещая крышку на коробку трюфелей, которые мы только что закончили делать, я кладу ее в стопку рядом с остальными. Мэгс все еще смеется, заполняя раковину, чтобы помыть посуду.

— Но это хотя бы было хорошо, верно? — бросает она через плечо.

Я размышляю немного над ответом. Это было лучше, чем хорошо, но сказать, что он заставляет меня чувствовать себя более желанной, чем я когда-либо могла чувствовать, было сложно. Знаю, что в запале сказала ему, что хочу его, но Мэгс знает всю подноготную… в буквальном смысле. Она знает все, что я не терплю в нем. Так что говорить, что хочу его, несмотря ни на что — просто смехотворно.

— Это нормально, говорить о том, что было, — продолжает она, зная причину моего раздумья.

— Это нереально, странно… но да, это было великолепно.

— Так ты собираешься продолжить?

— Не знаю.

— Но если он попытается, ты скажешь «нет»? — я качаю головой. — И судя по звукам, доносившимся оттуда, вы отлично проводите время, и ты не хочешь от него ничего серьезного, так что он, скорее всего, попытается снова.

Я пожимаю плечами.

— Ты сделаешь это снова, — смеется Мэгс.

— Я не знаю, почему, но тебе необходимо сказать мне, что это ужасно, — отвечаю я раздраженно.

— Потому что, моя дорогая, ты рискуешь завязнуть в некоторых старых привычках.

Я хмурюсь.

— О чем ты говоришь?

— У тебя есть тенденция игнорировать то, что тебе говорит твое чутье, потому что голова думает, что она знает лучше.

Я наблюдаю за ней. Мэгс выглядит довольной собой, пока моет посуду.

— Это так?

— Угу, — продолжает она, не беспокоясь о моем раздражении. — Ты всегда так делаешь. Твоя голова говорит тебе, что будет лучше, полностью игнорируя интуицию. Затем ты принимаешь само собой разумеющиеся решения, основанные на том, что считаешь логичным, и, в конечном итоге, эти ситуации отвратительно заканчиваются.

— Например? — я перестаю вытирать кухонный стол, чтобы послушать про эту сумасшедшую логику.

— Например… — она сглатывает. — Например, жить с козлом.

— О, началось.

— Интуиция говорила тебе, что он на самом деле не хотел успокаиваться, но упрямый мозг тверди переехать к нему, потому что если бы ты этого не сделала, он бы нашел другую. Итак, ты игнорировала очевидные признаки того, что он не был готов к серьезным отношениям. Вы оба не были готовы, и все пошло не так.

Вспоминая о впустую потраченных месяцах, я соглашаюсь.

— И какое тебе дело?

— Думаю, что ты собираешься снова сделать это.

— Как? — в бешенстве рявкаю я.

— Интуиция, или, возможно, в данном случае «Спенсер-зона» говорит тебе заткнуться и дать ему возможность дарить тебе оргазмы каждый раз, когда ты рядом с ним. Но вмешивается голова и говорит, что это неправильно и странно, и должно быть прекращено.

— Ты говоришь мне, что это правильно и совершенно нормально, и в дальнейшем должно поощряться?

— Нет, я говорю тебе, чтобы для разнообразия ты послушала остальную часть своего тела и признала, что голове нужно отдохнуть. Имею в виду, что говорит тебе твое сердце?

Я не знаю, как реагировать на этот вопрос — смеяться или плакать. Качаю головой, как будто она лишилась разума, и начинаю протирать места, которые уже и так чистые.

— Даже и не думай продолжать!

Она хранит молчание.

— У моего сердца нет мнения на этот счет и никогда не будет. Спенсер Райан — не тот мужчина, в которого можно влюбиться. Он мужчина, который может встряхивать твой мир так долго, как только ты можешь устоять перед желанием ударить его ножом. И когда это желание, наконец, становится слишком сильным, ты уходишь прочь, чтобы не убить его и не влипнуть в неприятности.

— Ты уже очистила это, — говорит она, пока я скребу столешницу.

Я пялюсь на нее.

— Смотри, я слушала, что ты говорила вечером на днях, и сдалась. «Это прекрасно, и в этом нет ничего страшного». Но ты можешь идти нахер со своими задушевными беседами. Я не могу просто принять тот факт, что так сильно хочу его физически, в то время как мне даже не нравится то, кем он является. Он — средство для достижения оргазма, вот и все. Так долго, сколько длится его молчание.

— Ну, я думаю, ты ошибаешься во всем. Думаю, что ты просто хочешь оградить себя от боли. Ты не доверяешь себе, потому что твои последние серьезные отношения были плохими. Но, опять же, ты не слушаешь себя. Если бы ты послушала свою интуицию, ты бы не съехалась с бывшим и не застряла бы в дерьмовых отношениях, а твое сердце не разбилось бы.

— Оно не разбилось! — вскакиваю я.

Мэгс поднимает руку, чтобы я замолчала.

— Оставим это. В любом случае, сейчас ты делаешь то же самое, но с противоположным эффектом. Вместо того чтобы прекратить думать о своих дерьмовых отношениях, ты уговариваешь себя отказаться от потенциально хороших. Все потому, что ты не слушаешь свою интуицию. Снова.

— Потенциально хорошие отношения? Ты что-нибудь курила?

— Дело в том, Джаз, что ты не знаешь наверняка. Он может оказаться тем, кто тебе нужен.

— Нет, дело в том, Мэгс, что ты сошла с ума. И прекрати в каждое предложение вставлять слово «отношения»!

Мы обе смотрим вверх и замираем, когда дверь, ведущая в кухню, открывается.

— Хм, Мэгс, — говорит Спенсер с опаской, наверное, потому, что мы обе выглядим подозрительно. — Можешь уделить Уиллу секунду?

— Конечно, — она вытирает руки о полотенце и посылает мне настойчивый взгляд, пред тем как оставляет нас.

Одних.

Меня так взбесило то, что сказала Мэгс. На самом деле, отчасти я рада, что Спенсер появился, потому что сейчас я, возможно, могу частично избавиться от своего плохого настроения.

Он садится на табурет рядом с огромной кучей свежеприготовленных шоколадных конфет и принюхивается.

— Что приготовила? — спрашивает он, с восторгом глядя на все.

Несмотря на раздражение, то, что он не подошел ко мне, не ускользнуло от моего внимания. Обычно он сразу делал все, чтобы разозлить меня.

— Это чай латте, — отвечаю я.

Он морщит нос.

— Не люблю кофе, а больше ничего нет?

— Это не кофе.

— Ты сказала латте.

— Никогда не пробовал чай латте?

— Эээ, нет. Как я уже сказал, я не люблю кофе, — он смотрит на меня в замешательстве, не понимая, почему до меня не доходит.

— Тебе нравится корица? — я подхожу ближе, собираясь просветить насчет, возможно, лучшего напитка в мире, и не понимаю, что добровольно нарушаю, впервые с момента нашей встречи, его личное пространство.

— Я люблю корицу, — ухмыляется он, отсаживаясь немного назад, так что я могу добраться до коробок. Я снимаю крышку, а он наклоняется, упираясь подбородком мне в плечо, чтобы хорошенько принюхаться.

— Ммм, — мурлычет он.

Дрожь от прикосновения рябью разбегается по моей руке и спускается вниз по спине.

— Попробуй, — предлагаю я, пытаясь звучать нормально. Он быстро принимает мое предложение и прежде, чем я успеваю моргнуть, конфета оказывается у него во рту.

— Боже мой, — стонет он. — Это как Рождество.

— Ага, — я пытаюсь сделать шаг назад, но он словно окружил меня.

— Почему ты не позвонила мне раньше, когда я мог бы облить тебя этим и все слизать? — он запихивает следующую конфету в рот и тянется за другой, хватая три, прежде чем я закрываю крышку.

Черт, только от этой мысли у меня колет в том месте, которому я не могу уделить времени прямо сейчас. Качаю головой в отрицании, игнорируя его предложение. У меня есть работа, я не могу пойти у него на поводу. Прочищаю горло, стараясь говорить нормально:

— Итак, ты никогда не пробовал чай латте?

— Даже не слышал об этом.

— Хочешь, я сделаю для тебя одну порцию? — блестяще Джаз, побуждаешь его остаться. Он с энтузиазмом кивает, помещая в рот еще один трюфель.

Я уже смешала все специи с дарджилингом, чтобы придать смеси аромат, так что остается лишь добавить немного молока. Заполняю металлический кувшин замечательной кофе-машины молоком и вспениваю его. Затем процеживаю чай из кастрюли и наливаю немного в обе кружки, добавляю в них горячее молоко и посыпаю корицей.

— Сейчас неправильная погода для этого напитка, но ты должен попробовать его, — приношу Спенсеру напиток и настолько сосредотачиваюсь на нем, что не осознаю как, но уже сижу рядом с ним. Это подходит для приличного общества, очень нормально… совсем не похоже на нас.

Он делает глоток и закрывает глаза.

— Господи, это удивительно.

— Это мой любимый напиток. Вот почему я делаю шоколад с этой начинкой.

Он просто на небесах, гуляет между напитком и шоколадными конфетами:

— Думаю, это лучшее, что я когда-либо пробовал, — говорит Спенсер с набитым ртом. — Ну, почти, — добавляет он с похотливой улыбкой.

Я чувствую прилив тепла, которое, кажется, в первую очередь ударяет по щекам, после чего устремляется ниже, мгновенно меня раздражая. Даже если он меня раздражает, я не могу бороться со своей физической реакцией на него, и начинаю размышлять, буду ли чувствовать себя по-другому, если на этот раз сама спровоцирую его? Может быть, отсутствие контроля — причина того, почему он меня бесит. Давайте посмотрим правде в глаза: я не могу контролировать то, как отвечаю ему, но могу быть той, кто начинает это.

Он просто сидит и пьет. Кажется, он не имеет намерений начинать что-либо, возможно, самое время попробовать и взять инициативу в свои руки. Пока я думаю об этом, мой пульс учащается от волнения, но Спенсер отставляет кружку с остатками напитка и встает.

— Право, я лучше вернусь к работе. Спасибо за это, — он кивает в сторону своей пустой кружки и подмигивает. — Оргазмично, — затем поворачивается и идет к двери, словно то, что он не коснулся меня, это совершенно нормально.

Это абсолютно ненормально. Это чертовски странно.

Что с этим делать? Возможно, ему не до этого.

Может быть, я продолжаю быть слишком доступной, и он теряет интерес. Возможно, я не должна переживать, но, увы, видимо, именно это я и делаю. Черт.

Беру его кружку и несу к раковине, бормоча про себя и качая головой.

— Хорошо, это было либо удручающе быстро, либо он снова молол чушь, — говорит Мэгс, когда заходит на кухню.

— Чего? — огрызаюсь я, все еще раздраженно.

— Мистер Мега Ходячий Секс вышел из дома. Я дала вам двоим немного времени в «Спенсер-зоне». Что случилось? Вы поругались?

— Нет. С чего ты решила?

— Ну, он был здесь всего лишь десять минут… — она замолкает, когда видит, в каком я настроении. — В чем дело? Ты расстроена?

Я качаю головой и выдыхаю.

— Нет, я не расстроена. Просто думала о разном всяком, вот и все.

— О чем?

— О том, чтобы хоть раз взять под контроль что-либо, — бормочу я.

Мэгс хихикает.

— Хм, смотрю, моя книга произвела на тебя впечатление!

— Нет! Я не об этом контроле, — Мэгс смеется еще сильнее. — Я имею в виду свою жизнь. Чувствую, будто мой поезд вот-вот сойдет с рельс. Думаю, пришло время сесть за руль.

— А у поездов бывает руль? — размышляет Мэгс. — Думала, что у них такая штука, которая ходит вперед и назад... — она чувствует мой взгляд. — Нет, ладно, вижу, что не время для того, чтобы разбирать твои метафоры.

— Я имею в виду, кто он такой, что всегда командует? Он имеет свое мнение на каждом шагу, отказался принять мой отказ всерьез и я на… — я вздыхаю, — на крючке, — Мэгс закусывает губу, чтобы остановить расплывающуюся улыбку, знаю ее. — С чего он вдруг решил, что можно просто поговорить и уйти? Ведь он всегда вел себя так, будто я его трофей.

— Джаз, я думаю, что ты…

— Не хочу это слышать, — останавливаю я ее. — Ты со своими советами о том, чтобы я слушала свое сердце, и Спенсер чертов Райан с его эгоистичным поведением наплевательским отношением, можете катиться к черту. С меня хватит! — я вытираю руки о джинсы и вылетаю из кухни.

— Куда ты собралась? — кричит Мэгс. Игнорируя ее, я продолжаю идти.

Двадцать минут спустя Мэгс стучит в мою дверь и, не дожидаясь разрешения войти, начинает извиняться:

— Джаз. Извини. Ты впредь не услышишь от меня ни звука о нем, обещаю. Просто, пожалуйста, подумай о том, чтобы остаться. Эта ярмарка является отличным способом начать бизнес, и ни один мужчина не должен этому мешать.

Я открываю дверь.

— Я не ухожу, — говорю я ей, глядя на ее понурое лицо.

— Ух ты!

Оглядываю себя, слегка краснея. Я надела свое любимое платье. Очень простое, облегающее маленькое черное платье с низким V-образным вырезом. Нет абсолютно никакого шанса, что с этой вещью можно носить нижнее белье. И с моими красными замшевыми туфлями на платформе, макияжем в стиле «смоки айз» и красными губами это опасно.

— Нужно вернуть контроль.

— Ты просто идешь напролом! Кнут в качестве дополнения не хочешь?

— Это не чересчур, правда?

— Зависит от того, для чего это.

— Показать ему, что не только он может быть крутым.

— Тогда нет, это прекрасно.

— Хорошо.

И пока не передумала, я спускаюсь вниз по лестнице.

— О, сейчас? — в недоумении говорит она позади меня.

— Сейчас, — говорю я, не оглядываясь.

Шагая через лужайку в едва ли приличном платье и красных туфлях, я остро осознаю, что собираюсь получить не только внимание Спенсера. Необходимо сделать это быстро и безболезненно.

Черт, я уже на месте, но не вижу его. Не хочу замедлять шаг, это привлечет больше внимания. Оглядываюсь и вижу его. Он работает с остальными в яме, которую они для чего-то выкопали. Видна только его голова. Идеально. Я иду прямо к краю ямы и останавливаюсь. Услышав свист, он оглядывается, и его взгляд останавливается на моих красных туфлях.

Он замирает, а затем медленно поднимает взгляд на меня.

Спенсер выглядит совершенно ошарашенным. Он с трудом сглатывает, когда его взгляд достигает подола моего платья. Не дав ему сказать и слова, я поворачиваюсь и быстрым шагом иду в домик у бассейна.

Уверена, что слышу, как он выбирается из ямы, и когда я оказываюсь рядом с дверью, он уже идет за мной. Распахиваю дверь и шагаю внутрь. Повернувшись лицом к двери, я в ожидании стою. Несколько секунд спустя он появляется в дверях и сканирует меня взглядом с ног до головы. Голоден так, что пожирает меня взглядом.

— Черт подери, — шепчет он.

Я задерживаю дыхание, когда он подходит ко мне.

— Что это? — спрашивает он.

— Разве я не могу решать, что сейчас — самое время.

Его губы изгибаются в непристойной улыбке.

— Ты можешь решать что угодно в этом наряде.

Он протягивает руку и обвивает ей мою талию, и вот я уже совсем близко.

— Так это для меня?

— Нет, это для меня, — я кладу руки на его бицепсы, чувствуя, как они напрягаются от моего прикосновения.

— Достаточно справедливо, Принцесса, — смеется он, но потом его лицо становится серьезным. — Ты выглядишь потрясающе.

— Спасибо.

Он наклоняется, чтобы поцеловать меня, а я немного отстраняюсь.

— Ты весь грязный.

— Да, спасибо, что заметила, — усмехается он.

— Нет, я имею в виду, что ты только что вылез из той дыры.

— И теперь надеюсь залезть в другую.

Я вздыхаю.

— Ты и твой рот, Спенсер! — я отстраняюсь в его объятиях, чтобы ни он сам, ни его пропотевшая одежда меня не касались.

— Угу, — отвечает он. — Где ты хочешь это сделать?

Я качаю головой.

— Твоя одежда вся в грязи, это была плохая идея, извини. Может быть, мы должны просто…

— Одежда исчезла, — говорит он, стягивая футболку через голову. — А может быть, нам следует принять душ вместе? — добавляет он, кивая головой на большую душевую кабину рядом со мной.

— Но я не грязная, — протестую я.

— Не волнуйся, я планирую исправить это, — отвечает он, стягивая с ног ботинки и скидывая шорты и боксеры.

Он стоит передо мной голый. Твердый. И совершенно бессовестный. Настоящая услада для моего взгляда.

— Ну?

— Тебе следует принять душ, — соглашаюсь я.

— И ты должна присоединиться ко мне, — он протягивает руку и ждет моего ответа.