Спираль

10

Байк у Тайвы был старый и тёртый: «Хонда АХ1», Юра его сразу узнал: когда он покупал свой ТГНБ, ему предложили такой же в качестве «спасательной шлюпки». Производство их уже давно прекратили, но байки были реально неубиваемые.

Дождь уже прекратился, дорога в свете фары блестела, время от времени её пересекали полосы тумана. От набегающего воздуха сначала мёрзли колени, но потом холод как-то уравновесился теплом мотора. Отрыв вскоре остался позади, но свет его огней был настолько силён, что ещё долго, если поднять взгляд, верхушки деревьев ярко выделялись на фоне чёрного неба.

Сначала Юра целомудренно держал Тайву за талию, чуть откинувшись в седле, но скоро она решительно переместила его руки так, что теперь он прижимался к ней всем телом, обхватив чуть пониже груди. Дорога скоро стала неровной, в выбоинах, между которыми Тайва лавировала, как заправский слаломист. А потом асфальт оборвался, и пошла типичная военная бетонка с грубыми стыками между плит. Слева, если присмотреться, можно было увидеть бесконечную цепочку столбов, а потом в неё дополнительным звеном встроилась решётчатая вышка…

— Это Зона? — крикнул Юра.

Тайва энергично кивнула шлемом.

Это Зона, подумал Юра и стал смотреть в ту сторону. Он не знал, что ожидал увидеть. Какие-нибудь багровые сполохи на горизонте. Но там стояла непроницаемая тьма. Наверное, даже ощутимая тьма. Плотная, как бетон.

Дорога пошла немного в горку, тон мотора изменился. Потом появился знак близкого поворота налево. Но там, где дорога начала заворачивать, Тайва сбросила скорость и повернула направо, на почти невидимую тропу. Потом затормозила и погасила фару.

— Что? — спросил Юра.

— Пусть глаза привыкнут…

— А потом?

— Увидишь.

Она соскользнула с мотоцикла и взмахом руки велела Юре сделать то же самое. Он встал на землю, чувствуя, как она подрагивает под ногами. Тайва пошла влево от тропы, продолжая манить его за собой. Через несколько шагов возник бетонный барьер высотой примерно по пояс.

Тайва сняла шлем.

— Смотри туда, — и показала рукой вперёд.

Некоторое время Юра ничего не видел. Но потом глаза действительно привыкли.

На полгоризонта развалилась огромная лоснящаяся туша, почти сливающаяся с темнотой, — но только почти. Туша совершала какие-то движения, по ней пробегали медленные волны и стремительные судороги, и где-то глубоко под студенистой кожей туши разгоралось мертвенное свечение (так светятся гнилушки и трупы-«подснежники»), мерцало, гасло, разгоралось в других местах; потом где-то вдали, на пределе слышимости, завыла сирена, и тонкие лучи прожекторов бестолково заметались над землёй, перекрещиваясь и сталкиваясь.

— Это Зона? — почему-то шёпотом спросил Юра.

— Ага, — сказала Тайва. — Её такую можно только отсюда увидеть. Она не знает, что здесь дырка есть, и поэтому не замыливает глаза.

— А днём?

— Нет. Днём её вообще не видно. Поехали. Теперь ты знаешь.

— Знаю что?

— Во что ты вляпался.

— А-а. Ну да…

Ещё не остывший мотор завёлся с полоборота, и они покатили дальше. Тропа скоро расширилась и стала прямой, как стрела, и Юра сообразил, что это насыпь железной дороги, скорее всего узкоколейки, с которой убраны рельсы и шпалы.

Тайва переключила свет, и теперь фара, как прожектор, била вперёд метров на семьдесят. Свет её был голубоватый. Запрещённый криптон, подумал Юра. И алкоголя у нас в крови… ну, немало. И скорость… он чуть-чуть потянулся вперёд, посмотрел на спидометр — сто десять. Ни фига себе… Тайва снова поймала его руку и ещё раз переместила — теперь прямо на свою грудь. Потом другую. И прибавила ходу. Только сейчас мотоцикл слегка затрясся. Куртка на Тайве была хоть и ветрозащитная, но мягкая, «мембранка», буквально как шёлк с шёлковой подкладкой, и Юра чувствовал всё. Он начал легонько стискивать груди и отпускать, стискивать и отпускать. Он почти весь ушёл туда, ближе к своим ладоням. Мотоцикл летел уже по какой-то трубе, пробитой светом в податливом пространстве. Юрина рука сама по себе нашла язычок замка, потянула вниз, вниз, потом проникла за пазуху. Контраст между жаром тела и холодом набегающего ночного воздуха был обжигающим. Твёрдый и маленький, как пулька, сосок сам тыкался в пальцы. Так длилось упоительно долго. Что-то постороннее, инородное, отторгаемое, — пролетело мимо, несколько раз отразив звук мотора: ррр-ррр-ррр-ррр… Наконец Тайва сбросила скорость — и, клюнув вперёд, мотоцикл замер. Шлем как будто сам собой слетел с её головы, с костяным стуком упал и покатился…

— Да, вот так, — хрипло сказала Тайва. — Ну, невозможно же… постой, я сама…

— Спасибо, — сказала она потом очень серьёзно.

— За что? — удивился Юра.

— Что не смотрел на часы… Вот он, твой Гомель.

И правда, они только что миновали щит-указатель: «Гомель — 4 км». Едва начинало светать. Шоссе было не то чтобы пустынным, но просторным.

— Я говорила, что доедем быстро, говорила?

— Да. Хоть и с задержками…

— Хочешь секрет?

— Не знаю, — сказал Юра. — Его нужно будет хранить?

— Всё равно. Ты границу не заметил?

— Нет!.. Ну ни фига себе.

Несмотря на грядущее объединение, паспортный контроль всё ещё сохранялся и даже лютовал временами, хотя таможни уже упразднили.

— Это такая сборка есть, «вибратор» называется. Я его в трусах в специальном кармашке ношу. Если ночью ехать и по-настоящему обжиматься, то и не остановят никогда, и дорога намного короче делается.

— Это как?

— А так. По спидометру мы проехали семьдесят, а на карте это сто двадцать.

— Нормально, — сказал Юра ошеломлённо. — А когда одна едешь, то что?

— Тогда, если сильно надо, вставляю себе обычный вибратор — и по газам. Польскую сколько раз проскакивала, литовскую — нигде не останавливали. Прикольно, да?

— Наверное, ты — это тот чёрный мотоциклист, про которого ходят легенды.

— А хотя бы. Вот, наверное, мы и на месте…

— Да, похоже… Спасибо тебе. Может, увидимся когда?

— Я бы с удовольствием. Только на тебе уже кольцо надето, и не моё.

— Какое кольцо?

— Ну, ты не видишь… В общем, пометили тебя. Или даже подсекли и теперь вываживают. А ты не сопротивляйся. Сопротивление бесполезно… знаешь эту хохму?

— Про электриков?

— Ну. Ладно, давай поцелуемся — и по коням. Всё равно у нас ничего долгого не получилось бы… даже без всяких посторонних тёток.

— Почему ты так думаешь?

— Быстро сшоркались бы…

Тайва крутнула ручку газа, зажав передний тормоз, развернула мотоцикл на сто восемьдесят градусов, подняв облако едкого дыма, подмигнула Юре и умчалась. Он несколько секунд растерянно смотрел ей вслед, потом закашлялся.

Только много позже, уже покачиваясь в служебном автобусе, он увидел, что на телефоне запечатлелся непринятый звонок. В пять двадцать утра. Номер не определился.