Спрятаться негде

Эпилог

Месяц спустя…

Я провожу пальцами по шраму на щеке. Ощущение слегка выступающей линии уже стало в какой-то степени комфортным.

Казалось бы, любое напоминание о ночи с Джексоном я должна была бы вытеснить из памяти как можно дальше, но по какой-то странной причине все происходит с точностью до наоборот.

Я цепляюсь за эти воспоминания, хотя их не так уж и много. Только шрам и его толстовка. Толстовка, которую я не стирала с той ночи, потому что она пахнет им.

Когда натягиваю ее на себя и сворачиваюсь калачиком в постели, мне кажется, что он здесь, со мной. С той лишь разницей? Эта гребаная толстовка не может вонзить свои когти в мой разум и скрутить меня, как крендель. Она не может разрезать меня своими жестокими словами, а потом прикосновением зашить обратно.

Это может сделать только он.

Я не должна хотеть его таким. Он не должен быть тем, что поглощает все мои мысли и кошмары.

Все, что могу подарить тебе, — это одна ночь, но мы можем сделать так, что ты никогда ее не забудешь.

Почему я должна довольствоваться одной ночью? Почему Джексон устанавливает все правила?

Черт, он нарушал свои собственные столько раз, сколько я не могу сосчитать.

Мои ноги уносятся вперед прежде, чем я успеваю переключиться и включить рациональную часть своего мозга.

К черту правила и к черту последствия. Что самое худшее может случиться? Он скажет "нет"? Тогда мне будет не хуже, чем сейчас.

По крайней мере, смогу увидеть его снова, даже если это будет достаточно долго для того, чтобы он сказал мне, чтобы я убиралась к черту.

Что могу сказать? Я просто жажду наказания.

Колесо обозрения

Мой желудок переворачивается, когда в поле зрения попадают яркие огни нависающего колеса обозрения. Я не уверена, что это нервы из-за того, что снова увижу Джексона, или из-за того, что я ничего не ела с завтрака.

Ведь не планировала садиться в машину и ехать четыре часа до какого-то маленького городка в соседнем штате. Я также не подумала о том, чтобы остановиться и перекусить по дороге.

От запаха, доносящегося из каждой тележки с едой, у меня пересохло во рту, но у меня нет времени останавливаться. Я — женщина на задании, и в это задание не входит корн-дог длиной в фут.

Схема карнавала похожа, хотя и не совсем такая, как в моем родном городе. Это место больше похоже на открытое поле, чем на место проведения мероприятия. Пробираясь по дорожке, внимательно слежу за каждым из аттракционов.

Карнавальщики кричат, чтобы я подошла и бросила дротики в стену из воздушных шаров или выстрелила из водяного пистолета в спиральную мишень, чтобы получить шанс выиграть мягкую игрушку. Я смотрю прямо перед собой, не обращая внимания ни на кого из них.

Когда в поле зрения появляется "Шифти", сердцебиение учащается.

Прямо перед входом стоит пустой металлический стул. Я вполне ожидала увидеть там Джексона, откинувшегося назад в черных армейских ботинках, скрещенных на лодыжках. Его руки вытянуты за головой, на греховно-красивом лице написано выражение чистой незаинтересованности.

Я достаю из заднего кармана пачку красных билетов и отрываю два, потирая пальцами тонкую бумагу в ожидании его возвращения.

Пожилой мужской голос говорит что-то, чего не могу разобрать изнутри темного здания, и когда он появляется в поле зрения, я не могу скрыть прилив разочарования, нахлынувший на меня.

Мужчина одаривает меня ухмылкой и приподнимает шляпу, когда наши глаза встречаются.

— У тебя есть клиент, парень, — обращается он к темноте.

— Веселый дом закрыт.

От звука голоса Джексона моя кожа накаляется, словно я вдруг оказалась слишком близко к огню.

Мужчина пожимает плечами и уходит в сторону других аттракционов.

Я впиваюсь зубами в мягкую, мясистую мякоть внутренней стороны щеки. Мои ноги прилипли к земле, и я почему-то не могу придумать ни одного слова, чтобы произнести его вслух.

Наконец вижу его, когда он пробирается под занавески, висящие над входом. Он не смотрит в мою сторону, его внимание сосредоточено на том, что, похоже, не так с веселым домом. Свет выключен, музыка не играет, и, наверное, поэтому в очереди на него нет ни души.

Я переношу вес с одной ноги на другую, и гравий под моим ботинком хрустит.

— Ты что, не слышал меня? — говорит Джексон с раздражением. — Веселый дом закрыт. Кусок дерьма остался без электричества, и я не могу никого туда пустить.

Он ударяет ботинком в металлическую стену и выдает серию ругательств, которые в свое время заставили бы меня покраснеть, но не теперь. Вместо этого я не могу удержаться от хихиканья.

— Какого черта ты…, - начинает он и поворачивает голову, чтобы встретиться взглядом с тем, кто смеется над его разочарованием.

— Блэр?

Мое имя, звучащее с его губ, подобно наркотику, вызывающему опьянение. Идеальный афродизиак.

— Привет.

Привет? Я проехала четыре часа, чтобы увидеть этого человека, и все, что могу придумать, чтобы сказать ему "привет"? Иисус.

Его темные глаза полны вопросов.

— Какого хрена ты здесь делаешь?

Я тоже рад тебя видеть, дорогой.

Протягиваю билеты, и он хмурит брови.

— Я слышала, что это лучший аттракцион на карнавале.

Он качает головой.

— Прекрати это дерьмо, Блэр. Я задал тебе вопрос. Какого хрена ты здесь делаешь?

Я выдохнула и пожала плечами.

— Я…

Он проводит рукой по своим черным волосам и делает шаг ко мне.

Я пытаюсь подобрать слова, но мой мозг не работает на полную катушку. Вместо этого он пикает и работает с перебоями, и я, черт возьми, застряла.

— Ты не можешь просто так прийти сюда. У нас был уговор. Одна ночь. Одна ночь, а потом ты вернешься в свой замок принцессы, а я буду жить дальше.

Жар поднимается по моим щекам, и не очень хороший жар.

— А что, если я не хочу возвращаться в свой замок, Джексон? Что, если та единственная ночь с тобой заставила меня понять, что больше не могу быть этой девчонкой?

Он раскидывает руки в стороны и смотрит на меня так, словно я только что сказала самую нелепую вещь, которую он когда-либо слышал. Как будто только что сказала ему, что меня похитили инопланетяне или правительство промыло мне мозги.

— Господи, черт. Вот почему существуют правила, Блэр.

Теперь это я бьюсь, как сумасшедшая.

— К черту твои правила, Джексон! Ты же все равно им не следуешь. Я не могу перестать думать о тебе, о том, что мы сделали. До сих пор чувствую твои руки по всему моему гребаному телу. Твой рот на моей коже и твой член, заполняющий меня. Ты как чертов паразит, который просочился в мой мозг и убивает меня!

В кои-то веки именно я заставила его замолчать. Он совершенно потерял дар речи.

— Я не хочу, чтобы это было только на одну ночь. Хочу чувствовать это снова и снова. Чтобы ты разрывал меня на части, пока от той девушки, которой я была раньше, ничего не останется. Я еще не закончила играть в эту чертову игру, и не думаю, что ты тоже.

Я жду от него хоть какого-то намека на то, что он чувствует в связи с моим маленьким заявлением, но он ничего не говорит. Вместо этого Джексон стоит и смотрит на меня так, словно я принадлежу к одному из представлений.

— Боже, Джексон. Скажи что-нибудь.

Он поворачивается ко мне спиной, и на мгновение мне кажется, что собирается уйти. Что оставит меня здесь, как раненого щенка, на которого у него нет ни времени, ни сил.

Я вижу, как сжимается его челюсть, что свидетельствует о том, что колесики в его голове крутятся так же быстро, как и в моей.

Мы — две машины, несущиеся по трассе на полной скорости, и в любую секунду мы врежемся друг в друга, и взрыв потрясет этот карнавал до основания.

Все происходит так быстро. Он преодолевает расстояние между нами и берет мое лицо в свои руки, его рот на моем, как у человека, изголодавшегося по кислороду, и я — его единственное спасение.

Спустя кажется несколько часов мы отрываемся друг от друга, и он убирает волосы с моего лица.

— Ты испугалась, Би. Вот почему игра действительно закончилась. Я никогда не проводил больше одной ночи, принцесса. Не люблю сердечки и цветы, и уж точно не могу быть похожим на того жалкого мальчишку из братства, который ходит за тобой по пятам. Я знаю, что не такой. Но ты ушла. Не я. Неужели это случится снова?

Покачав головой, я не могу удержаться от того, чтобы не посмотреть на него и не улыбнуться.

— Может быть, мы можем начать с еще одной ночи, — говорит он. — И, может быть, со следующей ночи. Посмотрим.

— Я приму все, что ты готов мне дать, Джексон.

Он проводит рукой по моей шее и зарывается в волосы.

Крепко сжимает в кулак и тянет вниз так, что я оказываюсь зажатой.

— Ты действительно маленькая нуждающаяся шлюха, не так ли?

— Да пошел ты… — задыхаюсь я, упиваясь восхитительной болью.

Джексон насмехается и тянет еще сильнее.

— Ты этого хочешь, Блэр? Чтобы я тебя трахнул? — Он обхватывает мое горло свободной рукой. — Потому что намерен это сделать. Снова и снова, пока ты не перестанешь видеть. Я буду наслаждаться тем, что моя любимая игрушка вернулась туда, где ей самое место.

Конец… пока.