Спящая красавица

Глава 16

Ральф Мунган жил в красивом доме в испанском стиле, построенном еще до войны. Газон перед домом зеленый и ровный. На кустах пираканты сидели свиристели, словно желто-бежевые украшения среди красных ягод, которые они слетелись поклевать.

Я постучал в парадную дверь и стал ждать. На фоне ясного неба феодально вздымался силуэт башни ратуши.

Мунган вышел открывать не один. За его спиной маячила жена. Его роскошные темные волосы уже были подернуты сединой. Он был невысок и тучен. Настолько тучен, что трудно было представить его в костюме, что был на утопленнике.

У миссис Мунган лицо казалось выточенным из слоновой кости: гладкое и жесткое. Волосы черные, и похоже, не свои. Да и фигура, очерчивавшаяся под розовым халатом, тоже казалась искусственной. Несмотря на все эти усовершенствования, она выглядела на несколько лет старше мужа.

Но глаза у нее были живые, и в них светился интерес. Она провела нас в гостиную, где мы расселись по креслам, на равном расстоянии друг от друга.

Я почувствовал в комнате напряжение, словно силовые линии магнитного поля. Мунган сидел неподвижно, но казалось, что он ерзает в кресле.

— Итак? — обратилась ко мне миссис Мунган, — из-за чего сыр-бор?

Я рассказал им про утопленника.

Она подалась вперед, отчего обнажилась часть ее грудной клетки.

— И вы считаете, что на этом человеке был костюм Ральфа?

— Это не мой костюм, — сказал Мунган. — Тут какая-то ошибка. У меня никогда не было такого костюма, и я не знаю этого человека.

— Портной Сперлинг признал, что сшил для вас такой костюм.

Его лицо распухло и потемнело, словно спелая слива. Его жена глянула на него с натянутой улыбкой и осведомилась с деланной шутливостью:

— Какие мрачные тайны ты скрываешь от меня, дорогой?

Мунган ответил не сразу. Его взгляд был устремлен в черный тоннель прошлого. Он сделал над собой усилие, и отвечал со столь же призрачной улыбкой:

— Ладно. Сдаюсь. Это я его прикончил. Теперь вы довольны?

— За что, дорогой?

— Из ревности, — отвечал он. — За что же еще? Он хотел увести тебя у меня, вот я и отвел его на берег и бросил в воду.

Миссис Мунган деланно рассмеялась, хотя ответ вовсе не порадовал ее. Она посмотрела на мужа с такой обидой, словно он выразил свое заветное желание видеть ее если не утонувшей, то замужем за кем-то другим. Она сказала:

— Как же нам теперь ехать в Палм-Спрингс, когда у тебя на шее такой жернов, дорогой Ральф?

— Нет у меня на шее ничего, я пошутил, — его рот расплылся в широкой, беззубой и угрюмой улыбке. — Мне надо позарез в Палм-Спрингс. У меня там гольф и деловые обязательства.

— Какие такие обязательства?

— У нас хотят купить дом в Палм-Спрингс, не забывай об этом!

— Я не собираюсь его продавать. И в Палм-Спрингсе не поеду... Поезжай один.

— Одному не хочется. Неинтересно.

— А я бы с удовольствием поехала одна. Мы что-то слишком много видим друг друга.

Ее слова напугали его так, словно она подняла вопрос о разводе.

— Ладно, Палм-Спрингс погодит. Я могу отменить гольф. А насчет дома, так даже лучше — он только вырастет в цене.

— Это не означает, что тебе незачем ехать в Палм-Спрингс. Поезжай и не обращай на меня внимания.

— Я не хочу. Мне там будет одиноко. Без тебя.

Он посмотрел на нее взглядом действительно одинокого человека, и это выражение все еще не сошло с его лица, когда он обернулся ко мне. Впрочем, если он и жаждал чьего-то общества, то явно не нашего. Я стал терять терпение.

— Это у вас бюро по продаже недвижимости в Санта-Монике? — спросил я.

— Да, но я просто снимал помещение. Дом не мой.

— А у Джозефа Сперлинга рядом ателье, так?

— Да... Я помню Джо... — На его лице отразился процесс погружения в прошлое. Зрачки расширились, и в глазах заблистали искорки от ложного удовольствия. — Надо же, он действительно однажды сшил мне костюм. Это было давно, в пятидесятые годы.

— Серый твидовый костюм?

— Он самый.

— Что с ним стало?

— Извините. Не помню, хоть убейте. Вроде бы отдал Армии Спасения.

— Когда?

— В прошлом году. Перед самой женитьбой. С тех пор как я впервые надел этот костюм, я сильно располнел и решил, что вряд ли когда-нибудь смогу в него влезть. Вот и отдал его Армии Спасения.

Я не поверил ему. Его супруга тоже.

— Ты уверен, что не утопил того беднягу? — с наигранной веселостью осведомилась она.

— Как я мог это сделать? Я был дома, в постели с тобой.

Ее зрачки сузились, словно в его словах таилось новое оскорбление или угроза. Даже с моего кресла было видно, что брак их не бог весть как удачен.

Я встал.

— Если припомните что-то еще, дайте знать. Я оставлю вам телефон.

— Ладно.

Я продиктовал Мунгану номер моей телефонной службы. Он записал. Затем он проводил меня до двери и вышел со мной на улицу. Когда дверь закрылась, он пошел со мной, говоря изменившимся, тихим и обеспокоенным тоном.

— Я вспомнил кое-что еще. Даже не знаю, стоит ли вам это рассказывать. Вы могли бы дать слово, что об этом не узнает жена?

— Не могу ничего обещать заранее. Все зависит от того, что вы хотите рассказать.

— Вы загнали меня в угол.

— Я тут ни при чем. Скоро здесь появится полиция. И если вы думаете, что сумеете утаить нужные им сведения, то знайте: это верный путь на страницы газет — с фотографией.

Мунган закрыл лицо руками, глядя на меня сквозь пальцы.

— Только не это! Тогда пиши пропало нашему браку.

— Если ваш брак имеет для вас столь большое значение, будьте откровенны и со мной, и с вашей женой.

Он понурил голову. Не поднимая ее, он сказал:

— Я знаю. Только не всегда это легко.

— Вы имеете какое-то отношение к гибели этого человека?

— Нет. Нет, конечно. За кого вы меня принимаете?

— Я скажу вам, когда узнаю о вас побольше, — пообещал я.

Он беспомощно уронил руки и развел ими по сторонам. Он явно был коммерсант или бывший коммерсант и плохо переносил подозрительное к себе отношение.

— Послушайте, — вдруг предложил он. — А что, если нам с вами прокатиться по кварталу? Не знаю, что я скажу потом Этель, ну да что-нибудь придумаю...

— Почему бы вам не сказать ей правду?

— Не могу. Видите ли, в моей жизни есть эпизоды, о которых Этель незачем знать.

— Может, все-таки пора о них рассказать?

Он остановился возле распахнутой двери моей машины и воззрился на меня так, словно я только что предложил ему прыгнуть в шахту лифта.

— Нет, это невозможно.

— Садитесь и рассказывайте.

Он забрался в машину, и я захлопнул за ним дверцу. Мы объехали половину квартала, когда он подал голос:

— Я уже был женат до Этель. Она об этом не знает.

— Зато я знаю. Вашу первую жену звали Марта.

Он скорчил жалкую гримасу:

— Вас кто-то нанял проверить меня?

— Это обязательно произойдет, если вы будете продолжать в том же духе.

— Это угроза?

— Скорее предупреждение.

Я притормозил у обочины возле дома с мансардой и старым черным «роллс-ройсом» на подъездной аллее.

— Скажите мне, мистер Мунган, что общего между вашей первой женой и человеком, которого я вытащил сегодня из воды?

— Не знаю. Лучше спросить у нее самой. Я, кажется, оставил костюм у нес, когда решил отчалить.

— Как давно это было?

— Минуточку... В следующем месяце исполнится четыре года.

— Где живет ваша бывшая жена?

— Последнее, что я о ней слышал, она живет в Голливуде, работает управляющей в многоквартирном доме. Называется «Экскалибур».

Я знал, где находится этот дом.

— Только не ссылайтесь на меня, — попросил Мунган.

— Почему?

— Потому. Я иду вам навстречу. Вот и вы сделайте для меня то же самое.

— Это не так просто. На костюме ваше имя. Полиция обнаружит его, если это уже не произошло. И тогда они протопчут тропку к вашему дому.

Он обмяк на сиденье, словно сраженный пулей наповал.

— Мне кранты!

— Из-за того, что вы уже на ком-то были женаты? Но это же нормальное явление.

— Вы не знаете Этель. Она страшно мстительна. И Марта тоже. Если они станут действовать заодно, мне конец.

— Значит, вы мне рассказали не все.

— Да, — он опасливо покосился на улицу. — Не удивлюсь, если все это штучки Марты. Она не простила мне уход. Я это точно знаю.

— Не хотите ли вы сказать, что она убила человека и надела на него ваш костюм?

— Нет, — вид у него был глуповатый. — Даже Марта на такое не способна.

— Так что же вы утаили?

— Да ничего...

— Не может быть. И все-таки, что?

Он ответил на вопрос, который я ему задавал, высоким, срывающимся голосом. Таким он еще со мной не говорил:

— Человек должен иметь право менять образ жизни и не мучиться после этого до конца дней своих в аду. У меня были причины уйти от Марты. Большую часть времени она была пьяна. У меня тоже были проблемы с алкоголем, спорить не буду. Но мне хотелось завязать, и я это сделал. Я начал новую жизнь.

— Вы нашли женщину с деньгами?

Словно не расслышав мой вопрос, Мунган продолжал:

— У человека должно быть право на вторую попытку. Я это доказал, когда бросил пить. Этель мне помогла. У нас есть свои проблемы, как и у других женатых пар. Но она сделала для меня доброе дело. Она вывела меня на верный путь. — Это прозвучало словно цитата из той же Этель. — А теперь вы хотите швырнуть меня опять в ту яму.

К тому времени я хотел лишь одного: поскорее избавиться от его общества. Даже если он и бросил пить, у него остался эмоциональный настрой алкоголика, и в его интонациях отчетливо слышалась жалость к себе.

Я завел мотор. Он воспринял это, как знак окончания диалога, и попытался меня удержать.

— Я не все вам сказал.

— Ну так расскажите. — Я продолжал греть мотор.

— Я получил развод в Мексике. Я не уверен, что он имеет законную силу.

— Иначе говоря, вы прекрасно понимаете, что он не имеет законной силы.

— Это точно. Я заплатил адвокату в Тихуане двести пятьдесят долларов, но потом узнал, что из этого ничего не вышло. К тому времени я уже был женат на Этель.

— Как бы женат...

— Ну да. Как бы женат. Но Этель следит за мной, как овчарка за овцой, и у меня связаны руки. Теперь вы знаете, в каком я переплете. Прошу лишь одного: не говорите Марте, где я живу и с кем. Я честно хотел с ней развестись. Откуда мне было знать, что тот юрист — жулик? Нас с Этель обвенчал священник в Лас-Вегасе. Потому-то я и боюсь мести Марты. — Он слегка поскреб ногтями мой рукав. — Не говорите про меня Марте, ладно?

Я пообещал молчать. Когда я высадил его у дома, Этель поджидала на пороге.