Средневековье и деньги. Очерк исторической антропологии

Среди больших сфер, где в апогее долгого XIII века лучше всего выявилось усиление роли денег, фигурирует и создание того, что историография называет государством. Государство в XIII и XIV вв. не совсем избавилось от феодального характера, и известно, что окончательно это произойдет только во время Французской революции. Однако сильная власть монарха, появление представительных институтов, развитие права и администрации знаменовали решающий этап в его формировании. Государство особо проявляло себя в сфере, где в XIII в. деньги получили особое значение, — налоговой. Наряду с сеньориальными повинностями князья и короли в основном пользовались доходами от собственного домена, выгодами от суверенного права на чеканку монеты, признанного за ними, и от сбора частных налогов.

Управление финансами

Раньше всех из этих государств появилось, было самым властным и наиболее обильно орошалось деньгами Папское государство, то есть Святой престол. Святой престол получал часть доходов от земель и городов, находящихся под непосредственной властью понтифика, от того, что называлось патримонием святого Петра. С другой стороны, он взимал особую десятину со всего христианского мира. Правду сказать, десятина причиталась не самому Святому престолу, а использовалась во всем христианском мире для обеспечения духовенства, содержания культовых строений и вспомоществования бедным. По мере общего роста монетных расходов десятину платили церкви все хуже. Поэтому в каноне 32 Четвертого Латеранского собора (1215 г.), оговорившего также минимальную сумму, какую следует платить церкви, последняя напомнила об обязательном характере десятины. Апостолическая палата, реорганизованная в XIII в., передала в распоряжение папы и папской курии разные фискальные источники, за счет которых те могли жить, феодальный натуральный чинш, доходы от пожалования бенефициев, получение доходов от бенефициев, не имеющих держателя, пока место прямого бенефициара вакантно.

В конце XI в. папская курия на время поручила управление своими финансами очень могущественному ордену Клюни. Но в XII в. папство поставило прием и перевозку чинша, доходов и даров под непосредственный контроль финансовой администрации римской курии. Во главе этой камеры папа Иннокентий III (1198-1216) поставил кардинала, жившего при нем в Латеране. Это был камерарий (кардинал-камерленго), в обязанности которого входили управление земельным патримонием папских государств, прием доходов римской церкви и управление дворцами папы. Вьеннский собор (1311 г.) решил, что коллегия кардиналов будет назначать нового камерленго после смерти каждого папы на время, пока апостолический престол вакантен. С XIII в. для управления своими финансами папы обращались к банкирам, которые не были служителями церкви, но получали титул «меняла Палаты» (campsor саmеrае), а со времен Урбана IV (1261-1264) — «купец Палаты» (mercator саmеrае) или «купец господина папы» (mercator domini Рарае). Григорий X (1271-1276) привел в курию банкиров Скотти из своего родного города Пьяченцы. В конце XIII в. самыми значительными компаниями папских банкиров были Моцци, Спини и Кьяренти. Им было поручено оплачивать все расходы Палаты. Опять-таки рост потребности в деньгах побудил папство искать себе новые доходы, например с продажи индульгенций, предоставляемых папой с тех пор, как с конца XII в. существовало представление о чистилище, признанном в качестве догмата Вторым Лионским собором в 1274 году. Как известно, продажа индульгенций была одной из причин, на которые сослался Лютер в объяснение своего ухода из церкви в XVI в. Оптимальную форму финансы и налоговая система Папского государства приобрели, как мы увидим, в XIV в. во времена авиньонских пап. Из-за этого прогресса в ведении денежных дел, занимавших в Папском государстве все больше места, в 1247 г. папа получил резкое письмо от Людовика Святого, обвинившего папство в том, что оно стало храмом денег, — знак этого прогресса и в то же время сопротивления, которое он встречал.

В течение XIII в. постепенно сформировалась специальная администрация для управления королевскими финансами в основных христианских монархиях. Как и во многом, передовой в этом отношении была английская королевская власть, которая перевезла в Англию и усовершенствовала там передовые институты, зародившиеся в герцогстве Нормандии. Так, в XII в. король Генрих II Плантагенет (1154-1189), по полному праву названный первым «монетным королем Европы», создал управление, которое за использование большого стола в форме шахматной доски (игра в шахматы была на Западе новшеством, позаимствованным с Востока в XII в.) получило название exchequer (Палата шахматной доски) и было подробно описано Ричардом Фиц-Нилом в «Диалоге о Палате шахматной доски» в 1179 г. Тогда Палата состояла из двух отделений, одно из которых занималось сбором и выплатой денежных сумм, а другое представляло собой нечто вроде счетной палаты, контролировавшей эти суммы. Главой Палаты шахматной доски был казначей, до конца XIV в. — церковник. Ему подчинялись четыре барона Шахматной доски и два deputy chamberlains (заместителя казначея). Счета записывались на свитках (rolls), постоянно хранящихся со времен Генриха II. Это была, согласно Жану-Филиппу Жене, «самая ранняя и одна из самых изощренных систем управления, созданных западными монархиями».

В знаменитом трактате об управлении, первом большом политическом труде средневековья — «Поликратике» Иоанн Солсберийский, который был, в частности, советником Генриха II, рассмотрел проблему налогов в монархии. Для него речь шла не об экономическом вопросе — такого подхода в его эпоху еще не существовало, — а о юридическом деле. Король должен обеспечивать и контролировать денежное обращение не в своих интересах, а в интересах всех подданных своего королевства. Важно не богатство правителя, а доброе управление в интересах всех подданных. Фискальная система монархии — проблема политической этики, а не экономики[25].

Унификация монеты Бретани в конце XII в. на основе денье с якорным крестом и генганского денье несомненно была другим ранним примером проведения князем продуманной монетной политики. Аналогичные примеры дают Каталония и Арагон в 1174 г., графство Тулузское в 1178 г.

Случай Франции

Французский король был не столь проворен в организации управления своими финансами. Ее упорядочение всерьез началось при Филиппе Августе, в начале XIII в., и значительно продвинулось при Людовике Святом. Лишь в конце XIII в. из королевской курии выделилась Счетная палата. Ее деятельность стала более регулярной при Филиппе Красивом (1285-1314), а окончательно ее упорядочил Филипп V Длинный ордонансом в Вивье-ан-Бри за 1320 г. У палаты было две основных функции — проверять счета и контролировать все управление доменом.

Источником королевских ресурсов по преимуществу был королевский домен. По выражению того времени, король «жил за свой счет» (vivait du sien). В ходе XIII в. увеличилось значение других ресурсов — пошлин за осуществление королевского суверенитета (выдачу королевских грамот, грамот о пожаловании дворянства), отправление королевского правосудия и чеканку королевских монет. Поскольку этих доходов было недостаточно, чтобы покрыть растущие потребности развивающегося монархического государства, Филипп Красивый старался ввести постоянные королевские налоги и создать экстраординарные финансы. Попытка установить косвенный налог на экспорт, рынки и запасы — налог, окрещенный «побором» (maltôte), — была воспринята очень плохо, особенно потому, что влекла за собой фискальный контроль над жилищем, и не удалась. Тогда королевская власть задумала ввести прямые налоги на приобретенное состояние, на доход, на семейную группу, на очаг (подымную подать). Все эти попытки провалились, и средневековому государству не удалось добиться надежного и достаточного финансирования своей трансформации в государство нового типа. Таким образом, деньги были ахиллесовой пятой монархического строительства во Франции и вообще в христианском мире.

Франция XIII в. и, в частности, времен царствования Людовика Святого (1226-1270) предоставляет хороший пример деятельности центральной власти в сфере денег, то есть в сфере финансового обеспечения своих действий, поведения в качестве монетчика особого типа (поскольку она претендовала на верховную власть и даже на королевскую монополию в чеканке монеты) и организации финансов монархии. Основные действия Людовика Святого в этой сфере пришлись на конец его царствования, на конец 1260-х гг., когда новое место, занятое деньгами, и соответствующие проблемы стали очевидными для всего христианского мира.

Людовик Святой решил действовать посредством ордонансов, и уже сама природа этого высшего акта показывает, что в XIII в. в управлении монархией деньги заняли место первостепенной важности. Действительно, при помощи ряда ордонансов Людовик Святой добился глубокой реорганизации чеканки и обращения монеты во Франции и роли короля в этой сфере. Марк Блок считает, что решающим был ордонанс 1262 г., установивший два принципа: монета короля действует во всем королевстве, монета сеньоров, имеющих право ее чеканить, действует только на их собственных землях. Ордонанс 1262 г. в 1265 г. уточнили два других. Важнейший ордонанс за июль 1266 г. предписывал возобновление чеканки парижского денье и создание турского гроша. Наконец, один утраченный ордонанс в период между 1266 и 1270 гг. объявил о создании золотого экю, о котором речь пойдет дальше.

Людовик IX не дожидался 1266 г., чтобы проявить интерес к монетам, ходящим в его королевстве. Он эмитировал только турские денье, но постарался обеспечить своей монете привилегированный курс в королевстве и принял ряд соответствующих мер, касающихся монетного обращения. Вот какой их список привел Этьен Фурниаль[26]:

1) В 1263 г. турские и парижские денье, причем последние не чеканились со времен смерти Филиппа Августа (1223 г.), должны были получить хождение и приниматься в оплату долгов перед королем.

2) В 1265 г. было установлено следующее соотношение стоимости этих двух монет: два турских денье равны одному парижскому.

3) В ту эпоху, когда монеты часто подделывали, король запретил фальшивые денье, имитирующие его собственные, то есть пуатевинские, провансальские и тулузские, — один из многих признаков, что французская королевская власть, имевшая корни на Севере, в этой сфере навязывала себя и Южной Франции.

4) «Поскольку народ считает, что турских и парижских монет недостаточно», временно допускалось хождение нантских монет со щитом, анжуйских, манских монет, а также английских стерлингов, но по курсу, определенному королевской казной, и если он не соблюдался, за это полагались сначала штраф, а потом конфискация. Запрет на хождение баронских монет Южной Франции или английских монет объяснялся не только желанием навязать примат королевской монеты, но и стремлением лучше обеспечивать королевские мастерские белым металлом. Не надо забывать, что в течение большей части средневековья христианский мир жил в условиях некоторого монетного голода, вызываемого в основном нехваткой белого металла, поскольку копи более или менее быстро истощались и их было мало.

Основные монетные реформы Людовика IX, введенные ордонансом от 24 июля 1266 г., от которого, к сожалению, сохранился не весь текст, были следующими:

1) возобновление чеканки парижского денье;

2) создание турского гроша;

3) создание золотого экю.

Обе последних меры показывают, что с некоторым запозданием, в частности по сравнению с большими итальянскими торговыми городами, Франция, чтобы приспособиться к росту объема торговли, шла на оба важнейших в XIII в. шага в монетной сфере — создание серебряной монеты высокого достоинства и возобновление чеканки золотой монеты. Начало чеканки турских грошей было несомненно мерой крайне важной. Этот тип монет высокого достоинства, не достигавшего стоимости золотых монет, еще слишком высокой для коммерции в большинстве регионов Запада, прекрасно соответствовал росту французской торговли в рамках того, что было названо, как я говорил, «торговой революцией XIII века». Успех внедрения этого гроша был подкреплен запретом баронам его чеканить. Его стоимость почти равнялась стоимости двенадцати турских денье. Позже его называли грошом Людовика Святого, чье царствование, как известно, с XIV в. стало в памяти французов почти легендарным («добрые времена монсеньора Святого Людовика»), «грошом с двумя круглыми “о”», потому что в его легенде в словах lvdovicvs и tvronvs были два “о” большего размера, чем остальные буквы. Грош Людовика Святого долгое время ценился выше других грошей и даже выдержал монетные мутации конца XIII и XIV в. Зато золотое экю, появившееся, несомненно, раньше времени, успеха не имело.

Людовик Святой не вводил новшеств в управление королевской казной, он по-прежнему прибегал к услугам королевского казначея, должность которого появилась в XII в., и к услугам менял, именуемых казначеями, чьи должности создал Людовик VII, а главное, сохранил в силе решение последнего — королевская казна по-прежнему была доверена парижскому дому ордена Храма (тамплиеров). Это показывает, какую роль в среднем средневековье играли большие монашеские ордены в управлении финансами от имени тех, кого мы бы назвали главами государств. Это относится к роли ордена Клюни, управлявшего с начала XII в. доходами и финансами папской курии, это относится к роли, которую играл орден Храма для французской монархии с середины XII в. по 1295 г., когда королевскую казну отобрали у Храма и поместили сначала в Лувр, а потом в королевский дворец на острове Сите, отстроенный в начале XIV в.

В каждой из тех частей королевства, которые назывались бальяжами, финансами управлял бальи. Он взимал налоги за переход права собственности к другому лицу, выкуп постойной повинности, натуральный оброк от общин, королевские пошлины, называемые регальными, печатную пошлину за документы, заверявшиеся королевской печатью, оброк с евреев, лесную пошлину до создания в 1287 г. специального ведомства вод и лесов. С 1238 г. в расходы, которые он совершал за счет королевской кассы, входили фьефы и милостыни, то есть пенсии, назначаемые королем за счет доходов бальяжа, а также работы (œuvres), то есть строительство или ремонт замков, особняков, домов, риг, тюрем, мельниц, дорог, мостов, принадлежащих королю. Старейший документ из тех, где богатство короля и, в частности, стоимость королевского домена, особого финансового источника ресурсов суверена, представлено в численной форме, — текст прево Лозаннской церкви за 1222 г., оценивающий доход короля Филиппа Августа при получении наследства от его отца Людовика VII в 19 тыс. ливров в месяц, то есть 228 тыс. ливров в год, тогда как сам Филипп Август собирался оставить сыну, будущему Людовику VIII, доход в 1200 парижских ливров в день, то есть 438 тыс. парижских ливров в год. Эти доходы делали королевскую власть в начале XIII в. богатейшим институтом королевства Франции после церкви. В течение XIII в. французский король облагал товары, продаваемые на рынках и ярмарках, налогом под названием тонльё (tonlieu). Король взимал также бесчисленные дорожные пошлины с путников, их товаров, повозок и тягловых животных. Эти сборы взимались при вступлении на дороги и входе в порты, на мостах и реках. Налог за занятие ремеслом выплачивался королю натурой и деньгами, это был обан (hauban). За чеканку монет, для которой плавили слитки или переплавляли монеты, бывшие в употреблении, король брал налог под названием «сеньораж». Взимал он налог и за использование мер и весов, служащих эталонами. Он наследовал иностранцам и бастардам и облагал сборами евреев-ростовщиков. Под названием «лес» (foret), а лес составлял основную часть королевского домена, король взимал немалые сборы с рубки деревьев, рыбной ловли, сооружения плотин и мельниц. Когда ему не хватало денег, он мог взять принудительный заем, особенно в городах.

Расходы королевского дворца в значительной части обеспечивались гербовыми доходами. Отсюда видно, что король получал доходы, с одной стороны, как собственник, с другой — как суверен. Поскольку податные платили звонкой монетой, кассирам королевской казны следовало точно знать, как она соотносится со счетным ливром. Поэтому они должны были иметь перед глазами таблицы оценки (aualuement) монет, показывающие ежедневные колебания соотношения стоимости последних со стоимостью счетного ливра и его дробных монет, как парижских, так и турских. Контроль над королевской бухгалтерией, как мы видели, начался только в начале XIV в. с появлением Денежной палаты (Chambre aux deniers), ставшей в 1320 г. Счетной палатой. В XIII в. королевские чиновники и откупщики должны были вносить деньги в казну и отчитываться по своей бухгалтерии трижды в год: на день святого Ремигия (после на День всех святых), на Сретение и на Вознесение, точнее, на восьмой день после этих праздников.

Таким образом, организацию своих финансов и, в частности, их учет капетингская монархия создала довольно рано, но мы располагаем лишь небольшой частью королевских счетов, особенно за ранний период, — всего тремя свитками 1202-1203 гг., которые Фердинанд Лот и Робер Фавтье, опубликовавшие их, назвали первым бюджетом монархии[27]: дело выглядит так, что суммарные доходы королевства составили 197 042 ливра 12 су, а расходы — 95 445 ливров. Людовик Святой, увеличивший королевский домен в 1240 г. за счет приобретения Маконне и велевший тщательно заботиться о деревьях и лесах, дававших четверть дохода от доменов, требовал как можно строже вести счета этих доходов. Сохранились счета за 1234, 1238 и 1248 гг., а счет прево и бальи на Вознесение 1248 г. считался шедевром представления данных и долгое время служил образцом. Таким образом, царствование Людовика Святого стало наглядным воплощением замечания Марка Бомпера: «Монета приняла участие в генезисе государства нового времени как престижный привилегированный инструмент, в равной мере фактор унификации и источник дохода». Он напоминает, что наряду с этим политическим аспектом «монетизация» экономики способствовала распространению и росту значения монеты. Со своей стороны бразильский историк Жуан Бернарду в своем монументальном исследовании[28] делает вывод, что распространение денег в долгом XIII в. в Европе было связано прежде всего с переходом от личных семейных сеньорий к искусственной и безличной государственной семье. Поэтому деньги для него — фактор, определяющий социальные трансформации.

Людовик Святой, далекий от этих соображений, по примеру христиан своего времени, которых волновало прежде всего собственное спасение, как король заботился о спасении подданных. Его старания снабдить королевство сильной монетой объяснялись в основном его желанием насадить справедливость также и в сфере торгового обмена. Он несомненно знал и помнил определение монеты, данное Исидором Севильским: слово moneta происходит от mоnеrе, «предупреждать», потому что предостерегает от всякого рода мошенничества в отношении металла или веса. Это была борьба с «плохой» монетой, фальшивой, falsa, или поддельной, defraudata, стремление к «хорошей» монете, «правильной и законной». Благодаря этой монете, поступающей к нему в растущем количестве, король мог удовлетворять одно из своих желаний, которое, как мы увидим, в XIII в. займет в христианской религии еще более важное место, — творить милосердие. Король широко раздавал милостыню, и если часть ее имела натуральную форму, то другая — денежную. Это еще одна сфера, в которой в XIII в. можно было наблюдать рост монетного обращения.

Оригинальная организация: Ганза

Ганза была организацией, которая, не будучи государством, с XII в. стала могучей экономической, социальной и политической силой в христианском мире и втянула в торговую революцию XIII века Север и Северо-Восток этого мира. Ганза оформилась с основанием в 1158 г. города Любека, восточных ворот Западной Европы. Вскоре этот город стал и остался главой Ганзы, представлявшей собой союз купцов основных торговых городов региона, где в торговле они, расширяя свою деятельность, заменили фламандцев и некоторых немецких купцов, в частности многочисленных и активных кёльнских. Действительно, первый союз немецких купцов сформировался в XII в. на шведском острове Готланде. Его главный город, Висбю, был двойным, и там сосуществовали, тесно сотрудничая, союз немецких купцов и союз скандинавских купцов. Он был конкурентом Любека и в XIII в. стремился взять на себя руководство немцами, торгующими с Русью, и их защиту. Последние каждый год перевозили в Висбю казну конторы, основанной в Новгороде. Но с конца XII в. Любек добился, чтобы Висбю признал его первенство, как раньше поступили и другие германские города.

По Ганзе за XIII в. есть численные данные благодаря долговым книгам, заведенным в разных городах, таких, как Гамбург, Любек и Рига. Активность Ганзы оказалась слабой лишь в единственном секторе, английском, для которого есть численные сведения. Ганзейцы умели навязать партнерам очень благоприятный для себя режим погашения долгов, что было признаком растущего значения кредита в крупной торговле XIII в. Они получали также оплату за спасение моряков и купцов, жизнь которых оказалась в опасности из-за кораблекрушения. Но, главное, они добились существенного сокращения таможенных тарифов, тщательной фиксации пошлин, которые должны были платить, а также гарантий, что эти пошлины не будут увеличены и не будут введены новые. Это относилось, например, к тарифу, предоставленному ганзейцам в 1252 г. графиней Фландрской. Использование кредита, чаще всего в подражание практике итальянцев, занимавших передовые позиции в денежной сфере, широко распространилось на ганзейской территории в XIII в. Оно было регламентировано, и города завели в конце XIII в. долговые книги, обеспечивавшие официальную гарантию этих операций. Однако рост денежного обращения, произошедший вследствие активности ганзейцев, оказался ограниченным в восточной части их торговой территории, поскольку там сохранялись меновая торговля и «кожаная монета», то есть шкурка куницы в качестве денежной единицы. Ввести металлическую монету в Пскове и Новгороде, где в конце XIII в. всякая торговля в кредит была запрещена, не удалось. В монетной сфере у ганзейцев были успехи и неудачи. Успехом было раннее получение городами права чеканки монеты, за исключением некоторых вестфальских и саксонских городов, где это право сохранили за собой епископы, а неудачей — невозможность сократить количество монет, ходящих на обширной территории Ганзы, что не позволяло упростить торговлю и вело к дополнительным затратам на обмен. Существовали любекские, померанские, прусские, рижские марки, бранденбургские талеры на востоке, рейнские флорины на западе. Самыми распространенными счетными монетами были любекская марка, фламандский фунт грошей, во вторую очередь — английский фунт стерлингов. Ганзейцы, прочно приверженные серебряной монете, со второй половины XIII в. препятствовали распространению золотых монет на своей территории. Итак, случай Ганзы показывает, что в средние века деньги вызывали появление экономических и политических единиц, иногда оригинальных, и сопровождали их деятельность.