Сталь от крови пьяна

Глава 10

— У нас появился неплохой шанс отбить Лейт, — сказал лорд Джеймс, склоняясь над столом, на котором лежала карта. — Прямо за ним — Ледяной мост через реку Гренту, открывающий дорогу к границе. Нам осталось сделать последний рывок, господа. — Он поднял голову и внимательно оглядел всех присутствующих.

Генрих стоял рядом с лордом Джеймсом, по правую руку от него, а вот Хельмут присел на скромный табурет за самым дальним краем стола. Раньше он, скорее всего, встал бы рядом с другом, но сейчас… сейчас он даже не знал, имеет ли право называть Генриха другом. Зато Вильхельм ходил за Хельмутом хвостом, и было не вполне понятно, с чего он вдруг начал проявлять такую привязанность. Может, Остхен узнал, что Хельмуту было известно о его проступках, и теперь пытался его задобрить? Давно им нужно поговорить прямо…

— Боюсь, милорд, не последний, — возразил герцог Арнольд Вэйд. Этот нолдийский дворянин, обладатель стальных серых глаз, чей холод так не вязался с вечной доброжелательной улыбкой, и смоляных коротких волос, никогда не боялся говорить то, что думает. Но и лорд Джеймс уважал его, прислушивался к его мнению и доверял ему. — Мы прогоним фарелльцев с земель Лейта, но ведь граница останется за ними. Там есть крепости, и нужно будет освободить ещё и их.

— Я согласен с его превосходительством, расслабляться нам пока рано, — кивнул Генрих, и Хельмут вздрогнул. Он давно не слышал его голос, они не разговаривали уже пару седмиц, и сейчас, когда друг… или бывший друг заговорил, он ощутил странную тоску. Захотелось что-то ему сказать, но Хельмут одёрнул себя. Стоило прежде помириться, а потом вести беседы на военных советах. — Одной битвой мы не отделаемся, впереди самое малое — две. Хотя я не утверждаю, что с границ мы их прогоним с первого раза, — добавил он со вздохом.

Если несколько дней назад Хельмут был свято уверен в своей правоте, если он был зол на Генриха и не хотел даже думать о примирении, то теперь… наверное, это было раскаяние. Когда в детстве Хельмут ссорился с Хельгой, отец всегда заставлял его просить прощения первым: он — старший брат, мужчина, будущий рыцарь, он всегда должен первым идти на примирение… И даже если именно сестра вроде бы случайно сожгла его любимую книгу, даже если она обзывалась и портила его вещи, пусть и не столь часто, всё равно первым извинялся Хельмут. Однако раскаяния он не чувствовал, ибо точно знал, что виновата была Хельга.

Теперь же… Да, с Вильхельмом сразу поговорить не получилось и после этого правда стоило пойти к Генриху. Тут Хельмут считал себя полностью правым. Но зачем нужно было обвинять его в чём-то? Зачем нужно было злиться? Вильхельм — взрослый человек, он сам должен отвечать за свои поступки, Генрих его воспитывать не обязан… А Хельмут возложил весь груз вины на него. Да, ещё свою роль сыграла Гвен, при виде которой он совсем потерял власть над собой. Осознал, что она переспала с его лучшим другом, разозлился на обоих, и эта злость ещё сильнее разожгла огонь его возмущения из-за Вильхельма, заставила Хельмута думать, что тут есть вина Генриха…

Но Гвен-то тут вообще ни при чём. Семейные проблемы и вопросы брака Хельги её совершенно не касаются.

И вот теперь Хельмут раскаивался. Искренне раскаивался, что за все двадцать с небольшим лет его жизни случилось едва ли не впервые. Но он не знал, как подступиться к Генриху, что ему сказать. Конечно, стоило просто извиниться и… наверное, что-то ещё…

Поэтому весь совет Хельмут пялился на друга, пытаясь понять, что он чувствует и каково его настроение, но мозг отказывался работать, разум заволокло волнением, и это мешало разобраться, злится ли Генрих или уже нет. При посторонних он, как всегда, был совершенно спокоен и даже хладнокровен, говорил достаточно тихо, чтобы к нему прислушивались, но чётко, голос его был ровным и уверенным… Взгляд тоже не выдавал никаких эмоций.

И Хельмут совершенно не знал, что делать.

Случайно он посмотрел на Кассию Кархаусен, шингстенскую ведьму. Она была единственной женщиной на совете, но вела себя раскованно, самоуверенно, а вид её брата, барона Адриана, говорил о том, что никто не смеет пренебрегать этой девушкой. Хельмут заметил, что у Кассии были голубые глаза, но не такие ясные, как у него самого. Они напоминали скорее море во время шторма или сумрачное небо. На носу и щеках её виднелись веснушки, напомнившие Хельмуту о сестре. Кассия много улыбалась и даже посмеивалась, и он обнаружил, что один из её передних зубов был немного больше второго. И, пожалуй, посчитал это милым.

Однако он всё же не воспринимал её как объект возможных ухаживаний. Такое с ним уже было во время помолвки с госпожой Агатой: Хельмут упорно твердил себе, что не имеет права смотреть на других женщин, не смеет увлекаться ими, ведь его сердце уже занято… Так и теперь, невзирая на всю непосредственность и особую привлекательность Кассии, он так и не смог впустить её в свои мечты. Как будто эти мечты были уже заняты кем-то.

Однако Хельмуту не удалось как следует подумать о личном: обсуждались важные вещи, и ему следовало прислушиваться.

— Набросать примерный план взятия Лейта стоит уже сейчас, — заметил лорд Джеймс, — а потом я как можно быстрее постараюсь согласовать его с королём. Лейт — не какая-то жалкая башенка, это довольно большой замок, хоть и принадлежит он простому рыцарю.

Хельмут знал, что изначально хозяином этого замка был барон Клауд, но впоследствии он построил себе новый — тот, где недавно гостила вся бьёльнская армия. А старый отдал своему самому верному вассалу взамен скромного тесного поместья. Далеко не каждый рыцарь или сквайр мог похвастаться таким подарком, а Лейт получил ещё и дочь своего сюзерена в жёны… Всё это произошло лет тридцать назад, и теперь сын того счастливого рыцаря, получившего большой баронский замок, оказался в плену в собственном доме.

— В этом замке несколько входов, — кивнул герцог Вэйд. — Я знаю о главном, северном, и дополнительном, южном, но, говорят, есть ещё какой-то вход, заброшенная калитка в крепостной стене: в неё можно войти и по тайным ходам пробраться в основную часть замка…

— Такая есть, — вдруг подтвердил Вильхельм, поднимаясь со своего стула. — Барон Хельмут, вы же знаете об этом?

Хельмут встрепенулся и тоже резко встал, будто против своей воли.

— Знаю, — кивнул он нехотя. — В моём замке большая библиотека, пожалуй, самая большая в Бьёльне. — Голос зазвучал громче совершенно неосознанно, но так было всегда, когда Хельмут говорил о своих заслугах, и сейчас всё случилось совершенно по привычке. — И там есть не только поэзия и романы, но и различные пособия по тактике и стратегии, а также схемы замков… В одной из книг есть схема Лейта, — сообщил Хельмут, внимательно взглянув лорда Джеймса, который всем своим видом так и излучал недоверие, скрестив руки на груди и приподняв бровь. — И тайный ход там действительно обозначен.

— Но этой книги, скорее всего, с вами нет, — заключил лорд Джеймс. Кажется, непосредственно к Хельмуту он обратился впервые.

— Конечно, — пожал плечами он. — Но я могу попросить свою сестру сделать копию этой схемы и отправить мне.

— Как бы гонца фарелльцы не перехватили, — усмехнулся герцог Вэйд.

— Южнее фарелльцев нет, — напомнил барон Адриан — голос у него был низким и скрипучим, как у старика, хотя самому Кархаусену было не более двадцати трёх. — Если они и попытаются пробиться к югу, то наткнутся на нас и наших дозорных. Путь из Нолда в Бьёльн безопасен, так что его светлость, — он кивнул Хельмуту, — может спокойно посылать гонца.

— Посылайте, — подтвердил лорд Джеймс и даже сдержанно улыбнулся, отчего в уголках его серо-голубых глаз образовались лучики глубоких морщин. — Будем ждать схемы. Как раз к этому времени придёт ответ его величества, мы ещё раз всё обсудим, составим подробный план штурма и решим, кто поведёт свой отряд к тайному ходу. Думаю, эта диверсия вполне может дать нам преимущество… Отряд попробует пробиться к главным воротам и открыть их основной части армии, а заодно по пути прикончит несколько десятков захватчиков. Но об этом позднее.

Хельмуту было тревожно. Да, битва состоится не так скоро: надо дождаться, пока гонец привезёт схемы и когда пришлёт ответ король… Но она всё же состоится, и это будет очень важное событие, от которой зависит исход войны. Если они возьмут Лейт и прогонят фарелльцев к северу, то останется лишь побить их на границах. Если же нет… Сложно сказать, что будет тогда. Придётся собирать подкрепление и готовиться к новому штурму, а сколько времени это займёт, неизвестно.

Однако мысль о том, что он вот-вот напишет письмо сестре, его утешала. И, конечно, получить ответ от Хельги было бы тоже невообразимо приятно. Хельмут очень скучал по ней, а после выходки Вильхельма ему было ещё и жаль влюблённую девушку, которая ничего не знала… Но пока он решил ничего ей не раскрывать. Стоит сначала поговорить с Вильхельмом: может, он поклянётся, что больше так не поступит, и тогда всё наладится. Они дождутся окончания войны, а там все обиды и недоразумения забудутся на радостях.

И тогда точно всё будет хорошо.

После, спустя месяцы и даже годы, барон Штольц вспоминал этот момент и смеялся над собой, неустанно повторяя: «Какой же ты дурачок, Хельмут. Юный наивный дурачок».

***

Хельга качалась на качелях в саду.

Стоял солнечный тёплый летний день, запахи благоухающей зелени наполняли воздух, солнечные лучи, преодолевая путь от небес до земли, грели не слишком сильно и донельзя приятно, и Хельга с удовольствием подставляла лицо навстречу этим лучам и лёгкому ветерку, вдыхая запахи сада — роз, нежных анемон, гортензий…

Этот сад вырастила мама, ныне покойная баронесса Джолента Штольц. Хельга её не помнила — мама умерла спустя примерно луну после рождения дочери. Но все обитатели Штольца вспоминали Джоленту как женщину весёлую, деятельную, добрую: на всех она смотрела с улыбкой, для всех находила доброе слово… И этот чудесный зелёный сад, благоухающий ароматами и радующий глаз яркими цветами, не вырос бы таким чудесным без её любви.

Отец, барон Кристофер, и Хельмут всегда говорили, что характером Хельга пошла в мать: такая же мягкосердечная и улыбчивая. Поэтому и наследие мамы девушка тоже старалась сохранять. Она велела ухаживать за садом и сама тоже постоянно порывалась то полить какую-нибудь клумбу, то подстричь кустик, то удобрить деревце… Служанки, садовницы, учительницы и Хельмут в один голос говорили, что юной баронессе не стоит пачкать руки, но Хельга не слушала: мама-то пачкать руки не боялась!

Впрочем, ей пачкать руки при работе в саду было не впервой. Никто в Штольце не скрывал, что родом Джолента была из семьи купца, то есть, по сути, простолюдинка. Хотя у неё было и богатое приданое, и хорошее образование, на которое её отец не пожалел денег, и достойное воспитание… Но не было титула. А барон Кристофер на это почему-то внимания не обратил: видимо, слишком уж был очарован невестой. Да и состояние её отца тоже сыграло свою роль — говорили, что он был богаче, чем любой из вассалов Штольцев. А Джолента, прибыв в Штольц, тут же занялась его благоустройством, и так серо-жёлтый замок, расположенный на невысоком скалистом холме, зацвёл, стал ярче и приятнее. Пустующее пространство в старом внутреннем дворе, тогда необитаемом, она велела засадить цветами, кустарниками и деревьями, сама, бывало, вскапывала и рыхлила землю, а опытные садовники смотрели на неё, открыв рот.

Барону Кристоферу настолько понравился результат, что он приказал расширить сад, выделив для этого ещё больше земли: так в саду появились тропинки, скамейки и эти чудесные качели. Когда Джолента забеременела Хельмутом, работу пришлось оставить, но она до последнего приходила в сад и руководила слугами.

Всё это Хельге рассказывали отец и брат. Она бережно хранила в сердце эти истории, веря, что пока она помнит о маме, мама будет жива. Пусть её уже и нет рядом с ней.

Хельга качалась на качелях и любовалась этим обширным зелёным садом, хотя у неё было довольно много дел. После отъезда брата на войну она начала управлять Штольцем самостоятельно, и не всё получалось хорошо, не всё давалось легко. Хельге казалось, что её неудачи возникали из-за волнения, из-за страха за Хельмута и Вильхельма. Брат почти не рассказывал ей о битвах в своих письмах, видимо, боялся напугать, но и без этого она почти каждую ночь видела сны о войне, о кровавых сражениях и жестоких убийствах. Будь Хельмут дома, он сказал бы, что это её воображение разыгралось из-за прочитанных книг. Но на этот раз дело было не в книгах. Хельга думала о настоящей войне, которая коснулась и её тоже, хотя она сидела дома, в безопасном замке далеко от места основных боевых действий. Но её брат и жених были там, в бурном шторме битв, и она не могла не тревожиться за них.

Поэтому сейчас она и ушла в этот чудесный сад, чтобы хоть немного расслабиться, отвлечься от невесёлых мыслей и опасений за своих любимых.

На дорожке перед качелями показался один из слуг в фиолетовом котарди — выглядел он одновременно встревоженно и радостно. Хельга затормозила ногами и остановила качели.

— Ваша светлость, — слуга поклонился, — к вам герцогиня Эрика Рэйкер.

Хельга подскочила, спрыгнула с качелей и оправила подол платья. Она не ждала Эрику сейчас, хотя та, проводив мужа на войну, пообещала рано или поздно приехать в Штольц. И вот сдержала своё обещание… Конечно, Хельга обрадовалась, а потому тут же бросилась из сада к главному въезду в замок встречать гостью.

Герцогиня Эрика вышла из резной кареты, подав руку лакею, и тут же с улыбкой взглянула на подоспевшую Хельгу. Кажется, она была искренне рада ей, и это, видит Бог, было взаимным. Хельга ужасно соскучилась по общению с кем-то, кто не был бы слугой, садовником, поваром или учителем.

— Моя дорогая баронесса! — воскликнула Эрика и стремительно приблизилась к ней. Присела в реверансе, но уже через мгновение обняла её за плечи и расцеловала в обе щёки. Губы её были накрашены тёмно-розовой помадой, и Хельга поняла, что следы этой помады остались на её щеках. — Как же я рада, что наконец-то добралась до вас, — продолжила Эрика. — Так осточертел пустой замок мужа, так я устала от этого ожидания…

— Я тоже, — кивнула Хельга. — Прошу вас, проходите. Вы устали с дороги?

Эрика тут же взяла её под руку и прошла с ней в замок сквозь широкие ворота.

— Я не устала, я же ехала в карете, — усмехнулась Эрика. — Но мне всё же стоит привести себя в порядок.

— Тогда я буду ждать вас в саду, — сказала Хельга. — Слуги проводят вас туда и принесут вина и немного еды. Вы же не против?

— В саду, как прекрасно! — воскликнула герцогиня. — Ни Остхен, ни Рэйкер такой роскошью похвастаться не могут… В Остхене было жутко сыро из-за окружающих его болот, а в Рэйкере — душно. Хотя бы у вас я вдохну свежего воздуха.

Долго ждать не пришлось: буквально за полчаса герцогиня Эрика успела сменить скромное серое дорожное платье на более яркое и нарядное — из фиолетового шёлка с золотой отделкой на невероятно широких рукавах. Она расчесала и красиво уложила русые волосы и подвела глаза. Хельга тоже переоделась: вместо повседневного синего платья надела зелёное, на шею повесила ожерелье из стекла и изумрудов, а волосы украсила зелёным филлетом, отделанным жемчугом.

Она присела на краешек качелей, а слуги принесли небольшой деревянный столик, два скромных стула, вино, фрукты, хлеб и сыр. Хотелось поболтать с Эрикой здесь, на свежем воздухе, в тишине, а не в шумном замке, где туда-сюда бегают слуги, переговариваются прачки и гвардейцы, а из окон доносится шум лежащего у подножья холма городка.

— Такой чудесный сад, хотя я бы ни за что не подумала, что на суровых скалах может расти такая буйная зелень, — призналась Эрика, присаживаясь за стол. Хельга тоже села, спрыгнув с качелей, и тут же налила себе вина. Брат запрещал ей много пить, а сам не пил вообще, но сейчас, в его отсутствие, она могла пить сколько хотела. — Я правильно помню, что к его созданию приложила руку ваша мать?

— Да, это Хельмут вам рассказал? — ухмыльнулась Хельга. Конечно, утро её помолвки с Вильхельмом запомнилось ей не только долгожданным соглашением с женихом. То, что брат вступил в связь с герцогиней Эрикой, тоже произвело на неё особое впечатление.

— Я и без него знала, — фыркнула Эрика. — По Бьёльну ходят об этом легенды.

— Правда? Я не слышала… — растерялась девушка.

— Наверное, из-за того, что вы давненько не покидали Штольц? Проводов наших братьев в Айсбурге я не считаю.

— Около года назад ездила в Остхен с Хельмутом, — пожала плечами Хельга. Та поездка принесла ей немало удовольствия: девушка проводила время со своим женихом, и никто не мешал им наслаждаться обществом друг друга в полной мере. Хельга вздохнула, поняв, насколько соскучилась по Вильхельму, и взяла одну виноградную ягодку. Виноград был ещё не вполне зрелым и довольно сильно кислил, но она именно такой и любила. Хорошо созревший виноград ей не нравился, от него чесались губы и язык. — А до этого Вильхельм часто ездил к нам в Штольц.

— Что ж, тогда я буду рада в ближайшее время увидеть вас в Рэйкере, — улыбнулась Эрика, отпив глоток вина. — Вы ещё не бывали в наших краях?

— Нет… но моя мама как раз родом из тех мест, — отозвалась Хельга, пожёвывая виноград. — И, кстати, она никогда не говорила, что во владениях герцога Рэйкера душно. Напротив, она рассказывала, что там много зелени и цветов, по которым тут, в Штольце, она очень скучала. Поэтому и вырастила этот сад. — Она окинула взглядом окружавшую их зелень — розовые кусты, клумбы с георгинами, растущие вдоль дорожки бархатцы и, конечно, качели. — Точнее, она это не мне рассказывала, а…

— О, я имела в виду, что душно именно мне, — чуть сникла Эрика. — От скуки и тоски… и волнения. Очень переживаю за мужа и брата. И за барона Хельмута, конечно, тоже. — Произнося эти слова, герцогиня подмигнула.

— Простите за вопрос, — не выдержала Хельга — и тут же почувствовала, как кровь приливает к щекам. — Мой брат… Вы любите его?

— Как бы вам сказать, — задумалась Эрика. — Он очень красив, поэтому сразу мне понравился, и мы не успели с ним хорошо друг друга узнать, чтобы я точно могла сказать, что полюбила его… Иначе мне бы пришлось полюбить лишь вымышленный образ, то, каким я его представляю, а не каким он является на самом деле. Прямо как в каком-нибудь романе, — добавила она с улыбкой и отпила из бокала немного вина. — По сравнению с его светлостью мой муж начал казаться мне таким скучным, к тому же он так и не позволил мне подарить ему ребёнка…

Она снова помрачнела и вздохнула. Следующий глоток вина, сделанный ею, был больше всех предыдущих, будто Эрика пыталась запить свою горькую тоску. А Хельга отчего-то начала размышлять над её словами, хотя, казалось бы, всё это её совершенно не касалось. Герцогиня Рэйкер после стольких лет брака, который не принёс плодов, могла бы потребовать развода. Да, добиться его нелегко, но если приложить усилия, найти союзников в этом деле — свидетелей и поручителей, — то можно достичь успеха. Хельга слышала о нескольких таких случаях, когда женщина, не родив в первом браке ни одного ребёнка, разводилась, выходила замуж повторно и вскоре благополучно рожала.

И если Эрика попробует, если добьётся своего, то она может выйти замуж за Хельмута… Это ведь здорово, когда в браке соединяются не чужие друг другу люди, испытывающие хотя бы взаимную симпатию и привязанность! Хельга сама выходила замуж по любви и другим девушкам желала исключительно того же, хотя и понимала, что союзы по расчёту, по договорённости бывают необходимы и полезны. Но всё же это было так несправедливо…

— О, простите, что смущаю! — спохватилась Эрика, увидев яркий румянец на щеках Хельги. — Но я так скучаю по его светлости, так беспокоюсь… Едва ли не сильнее, чем за брата, и уж точно сильнее, чем за мужа, которого я совершенно не люблю.

— Я тоже беспокоюсь, — призналась Хельга. Потянулась было к бокалу с вином, но обнаружила, что он опустел. Эрика тоже увидела это, быстро взяла кувшин и наполнила бокал собеседницы, и Хельга улыбнулась. Она была благодарна не только за вино, но и за то, что ей теперь было с кем разделить все свои волнения и страхи. Они обе опасались за жизни Вильхельма и Хельмута — и это их сближало. — Ещё и сны кошмарные снятся… Но этот чудесный сад спасает от тревоги.

— Ваша мама просто волшебница, — произнесла Эрика. — Если я не ошибаюсь, она была…

— Простолюдинкой, да. Дочерью купца, хоть и очень богатого.

— Очень интересная судьба, несмотря на трагичный конец… Однако такое возвышение вашей матушки по сословной лестнице не может не радовать, — сказала герцогиня и тут же вздохнула: — К сожалению, моей матери повезло меньше.

— Почему? — не поняла Хельга. Она всё-таки сделала глоток вина, своего любимого красного сухого, и вся обратилась в слух.

Баронессу Аделину Остхен, мать Вильхельма и Эрики, она видела пару раз, когда приезжала в гости к своему жениху — впрочем, тогда женихом он ей не был, а связывала их лишь детская дружба и общие игры с Хельмутом. Аделина иногда наблюдала за играющими детьми из своего окна, и Хельга ловила её странные взгляды, в которых сложно было прочитать какие-либо эмоции. Она помнила, что Вильхельм был очень похожим на свою мать: те же чёрные волосы и зелёные глаза, те же скулы и бледная кожа… А Аделина в свою очередь была похожа на леди Викторию, мать лорда Генриха, который и унаследовал от неё общие с Вильхельмом черты.

— Моя мать, баронесса Аделина, родилась в семье герцогов Вайзер, чей замок находится недалеко от Айсбурга, к юго-западу от него, — начала Эрика, отведя взгляд: засмотрелась на крупные белые розы. — У неё была старшая сестра Виктория — вы, должно быть, знаете её как леди Викторию Штейнберг, мать нашего нынешнего лорда. Но когда-то они обе были юными герцогинями, которым по достижении должного возраста родители подыскали мужей.

Тогда Хельга начала понимать ход её мыслей: обе сестры были равными, родившись герцогинями, но одна из них стала леди, а другая — баронессой… После Завоевания Драффа, случившегося около двухсот лет назад, герцоги, графы и бароны уравнялись в правах, а разные титулы остались лишь как дань традиции. Но до этого события бароны были вассалами графов и герцогов, и некоторые до сих пор считали их ниже себя. Видимо, поэтому Аделина и оказалась не так довольна своей партией, как Виктория.

— Мою мать выдали за барона Остхена, — подтвердила её мысль Эрика, поставив бокал на стол с глухим стуком, и закинула ногу на ногу, выставляя напоказ отделанную золотом туфельку. — Он был и сейчас остаётся человеком богатым, но всё же, сами понимаете, не лорд. А вот тётушке Виктории повезло больше… — Она усмехнулась. — Впрочем, тут уж с какой стороны посмотреть. Мой отец обожает мою мать, он всегда был готов на руках её носить, даже сейчас, в уже не столь юном возрасте, он ей восхищается, как сказочные рыцари восхищаются своими королевами любви и красоты… А лорд Франц Штейнберг был пьяницей и тряпкой. Так что с титулом и властью Виктории повезло, а вот с мужем — нет. И в итоге моя мать живёт и здравствует, а вот леди Виктория… — Эрика снова вздохнула, будто искренне скорбела о почившей тётке, хотя Хельга явно услышала в её голосе нотки злорадства.

Леди Виктория погибла семь лет назад, рожая своего третьего сына. Только она, в отличие от баронессы Джоленты, не мучилась ещё какое-то время от тяжёлой болезни, а умерла сразу же, как только мальчик появился на свет. Хельге говорили, что леди Виктория и её мать были дружны и часто навещали друг друга и что Виктория даже успела приехать на похороны Джоленты… Впрочем, Хельга леди Штейнберг вообще не знала, в глаза её не видела и не могла судить о её достоинствах и недостатках. А Эрика, кажется, знала её лучше.

— И моя мать, вспоминая свою судьбу, часто говорила нам с Вильхельмом, чтобы мы всегда стремились к большему. Чтобы мы не боялись добиваться лучшей участи, не боялись искать что-то… — Эрика задумалась, сжав пальцы в кулак. — Что-то, чего мы достойны. Чего мы заслуживаем.

— И вы ищите? — будто заворожённая, спросила Хельга тихим голосом.

— Ищу, — кивнула Эрика и улыбнулась.

Это несколько удивляло. Её новая подруга вышла замуж за ничем непримечательного герцога, и не похоже, что баронесса Аделина была против этого брака. Так как же Эрика искала новых высот, как планировала их достичь? Может, через связь и возможный брак с Хельмутом? Но как он бы мог ей помочь? Да, Хельмут был близким другом лорду Штейнбергу, но ведь Эрика, как и Вильхельм, приходилась ему непосредственной родственницей… Род Штольцев не мог похвастаться большим богатством, нежели род Рэйкеров или Остхенов, хотя Хельга верила, что у Хельмута ещё всё впереди.

И как же, в конце концов, герцогиня Эрика искала то, чего она достойна? И чего вообще, по её мнению, она достойна?

Хельга не решилась задавать все эти вопросы. Во-первых, это невежливо: если бы герцогиня Эрика захотела, она бы сказала сама. А во-вторых, Хельга попросту боялась услышать ответ.

В саду вдруг снова появился всё тот же слуга в фиолетовом котарди, но на этот раз в руках у него был объёмный свиток, перевязанный тесьмой с красной печатью.

— Ваша светлость, ваше превосходительство, — слуга поклонился и протянул свиток, — письмо с севера.

— С севера! — воскликнула Хельга и встала. — Наверняка от Хельмута.

Она забрала письмо и, когда слуга удалился, начала судорожно его распечатывать, но без ножа было сложно разорвать тесьму. Чёрт, стоило бы велеть слуге, чтобы принёс нож… Хельга шипела, из-за неаккуратности она чуть надорвала тонкий пергамент, и тогда сзади послышался мягкий голос Эрики:

— Моя дорогая, позвольте?

Хельга отдала ей письмо. Эрика ловко разорвала тесьму и, не раскрывая свитка, протянула его Хельге.

— Мне тоже недавно пришло письмо от брата, — улыбнулась она. — Не волнуйтесь, наши братья сражаются бок о бок, и раз вести от моего были хорошими, то и от вашего должны быть не хуже.

Хельга кивнула и развернула свиток.

Хельмут писал, что у него всё благополучно, если не брать в расчёт какие-то мелкие разногласия с Генрихом. А так он жив и здоров, все его небольшие раны, полученные в первой битве, давно зажили, и он готов к новым сражениям. Сражение состоится скоро: это будет штурм замка, и воины хотят пойти на хитрость. Для выполнения этой хитрости Хельмуту нужны схемы этого замка, которые каким-то чудом оказались именно в библиотеке Штольца, в одной из книг. И Хельмут просил Хельгу сделать копию этих схем и прислать ему.

Брат, конечно, сообщил название книги, описал, как она выглядит, но Хельга всё равно вздрогнула при мысли, что ей придётся перекопать всю библиотеку, пытаясь её найти. Да, можно попросить о помощи Эрику, а ещё приказать грамотным слугам… Но на это всё равно уйдет много времени! А Хельмут на что надеется? Если им так срочно нужно провести штурм, пусть проводят без схем и диверсий через тайные ходы!

В конце письма Хельмут отмечал, что у Вильхельма всё хорошо, что он сейчас стоит у него над душой и передаёт привет невесте. Ну, хотя бы это радовало — жених её не забыл.

А просьбу Хельмута выполнить ей придётся, как бы сложно это ни было… Хельга вздохнула и скатала письмо. Оставалось надеяться, что герцогиня Эрика ей не откажет.