Стальная месть

Глава 23. Поле боя

Кловис не дал своим войскам лихой свободы, не позволяя готовой к атаке разгорячённой кавалерии рваться во весь опор. Вполне возможно, что король Ларингии ожидал от меня какой-то подлянки, и он её несомненно бы получил, не будь Кловис так осторожен. На твёрдом, выложенным тёсанным булыжником, тракте было практически невозможно заготовить хоть какие-то ловушки, а потому пришлось обойтись небольшими ямками по обеим сторонам дороги, которые были должны привести к ломанию лошадьми противника ног, но с такой скоростью наступления ничего не вышло.

Нас разделяло жалких двенадцать сотен метров, которые, при великом желании, можно преодолеть за небольшой промежуток времени. Однако нельзя было упускать и этих мгновений. Все стволы моей батареи были направлены на наш правый фланг, чтобы отогнать врага ближе к центру. Это было необходимо, чтобы обезопасить две сотни бойцов, схоронившихся меж деревьев и ожидающих моей команды. От них зависело многое, а потому туда были отправлены одни из лучших воинов всего Рюгленда.

Заранее вылитые на такой случай чугунные ядра полетели в точности туда, куда и было задумано. Врезавшись в толпу медленно идущей нога в ногу кавалерии, они разметали людей и их жеребцов, превращая некогда живых существ в мёртвую мясокостную структуру. Этот залп пяти орудий заставил некоторых конников пошатнутся духом из-за несущейся в них смертоносной массы металла. Было приятно наблюдать за тем, как всего лишь пять пушек оставили после себя несколько десятков трупов. Этого, конечно, было мало, но даже так ни один из выстрелов не пропадёт зря. Из-за малой скорости продвижения врага успел грохнуть и второй залп, ещё сильнее сотрясающий почву под нашими ногами. Пушки стреляли раз за разом, поднимая облака дыма, что не мешало палить по врагу вслепую, ведь и так было ясно, что цель для ядер найдется. Всего пять орудий, но даже их хватало, чтобы обрушивать на эту кавалерию всю силу будущего. Погибая под ударами артиллерии, они ещё не понимали, что доживают свои последние годы. Уже сейчас не всегда легко было прокормиться даже одному рыцарю с отрядом прислуги, не говоря о сотнях, что собрались здесь. Вскоре массовый солдат, обучение которого занимают не десятилетия, а несколько месяцев, станет главной силой на поле боя. Скоро люди будут умирать под градом свинца, стоя в полный рост и смотря в глаза смерти. Скоро будет дисциплина, что будет важнее богов и их законов, но будет это не сейчас. Сейчас рыцари, не желавшие нести безвозмездные потери, были готовы атаковать и разорвать артиллеристов.

Кавалерия врага стала всё сильнее смещаться к центру, образуя всё более плотный строй. Они рвались вперёд, желая настигнуть укрытые кольями мои позиции, за которыми прятались сотни и тысячи стрелков, начавших бить по врагу, как только тот приблизился на дистанцию выстрела. Били не прицельно, а залпами, желая накрыть как можно большие сектора обстрела. На расстоянии в несколько сотен метров даже самые тяжёлые стрелы были малоэффективны против толстых доспехов наступающего врага, но даже так нет-нет, да удачливое попадание могло вывести даже тяжёлого кавалериста из строя, тогда как арбалетчики, уставленные на твёрдой поверхности тракта, несли смерть в независимости от толщины брони. Первую скрипку в этой смертельной симфонии играли аркебузы. Их было не так много, но всех воинов, сражающихся при помощи огня, я отправил прямиком на центр, а потому кучность стрельбы позволяла с достаточной эффективностью разить врага. Каждый залп семидесяти обученный стрельцов выбивало минимум по десятку солдат врага, а ведь смерть всего одного кавалериста уже приближала нашу победу.

Не смотря на плотный обстрел со стороны Рюгленда, кавалерия врага смогла добраться до первой линии обороны, где в жаркой схватке сцепились с вооружённой длинным древковым оружием непрофессиональной пехотой Лиги. Наступающие, под давлением скачущих сзади кавалеристов налетали на вкопанные в землю колья, по инерции нанизываясь на заточенные ветки телами. Следующие пёрли вперёд по окровавленным трупам своих братьев по оружию и медленно, но, верно, выдавливали мои порядки с заранее занятых позиций. Это мне определённо не нравилось, но я медлил с отправлением своих тяжёлых рот на наиболее опасные участки фронта, надеясь на то, что ситуация измениться при новом залпе пушек.

На этот раз они слитно жахнули плотной тучей каменного дроба, уничтожавшего любого, кто сейчас наступал на пехоту и срезая неудобно вставшую пехоту союзников. С такой близкой дистанции пушкарям не требовалось особых умений стрельбы и смерть за несколько секунд собрала огромный урожай. Залп дроба значительно поумерили пыл нападающих, позволив пехоте собраться с духом и перейти в контрнаступление. Они кололи, рубили, рвали всякого, кто попадался под их тяжёлые дрыны и жертв у них было с избытком. Рубились они упёрто и каждый старался не уступить даже сантиметра от собственных позиций. Трупы со страшной скоростью усеивали поле сражения и от кольев вскоре перестал быть хотя бы малейший толк. Но нападающие, завязнув в рубке, потеряли запал, и теперь критическая масса воинов просто толпились за нашими укрытиями, дожидаясь своей очереди вступить в бойню. Пока они ждали, то подвергались массированному обстрелу рюглендских стрелков, подавивших своих коллег с другой стороны и перенёсших свою стрельбу на задние ряды врага, опасаясь иначе задеть своих людей.

Первый удар был отбит. С серьёзными потерями, но отбит. Кавалерия не смогла с наскока взять наши позиции, а потому поспешно стала отступать, подставляя спины стрелкам, которые не упускали шансов пострелять вволю по столь прекрасным мишеням. Враг понес тяжёлые потери, оставив на поле битвы уже не меньше двух сотен конников убитыми, погибших в основном из-за огня артиллерии и алебард пехоты. Каждый воин был сейчас важен для Кловиса, ведь его армия значительно истрепалась за последние месяцы непрекращающейся междоусобной войны, а мобилизационный резерв истощён. Конечно, часть войск его погибшего брата сейчас выступили за Кловиса, но даже так ларингийский король уступал нам в числе практически в два раза. Да, он по-прежнему имел тотальное превосходство в кавалерии, но воспользоваться ею на этом поле боя ему было слишком сложно. Одних только стрелков под моим командованием было почти в половину вражеской армии и реализовывать их я собирался по полной.

Пока Кловис перегруппировывался и готовился к новой атаке, я не мог себе позволить стоять на месте. Нам нельзя было растягивать это сражение, и я приказал своим стрелкам выдвигаться вперёд, выдернув часть кольев из земли. Мы продвинулись на добрую сотню метров и тут же стали вновь окапываться, втыкая окровавленные уцелевшие палки в землю. Естественно, на таком расстоянии батарея не сможет эффективно поддерживать нас огнём картечью, но стоило рисковать, не позволяя врагу восстановить свои силы.

Кловис же из первого наскока выводы сделал. На этот раз он не отправлял бездумно свою тяжёлую кавалерию вперёд на подготовленные позиции и ссадил большую часть конников, оставив всего лишь несколько сотен бойцов в седле. Вот эту вот новоиспечённую пехоту он и двинул вперёд, не сохраняя хоть какого-то строя. Это было правильным решением с его стороны, ведь тогда нам стало значительно труднее обстреливать их на расстоянии, что помогло Кловису избежать излишних потерь.

В этот раз их атака оказалась напористее. На своих двоих было куда как удобнее перебираться через наскоро собранное укрепление и практически сразу вступать в рубку с рюглендцами. Они орудовали тяжёлыми полэксами, молотами и алебардами, желая порезать на лоскуты вторгнувшихся воинов Лиги. На первых порах рюглендцы сумели сдержать напор аристократов и наёмников короля Ларингии, но со временем центральные отряды стали медленно пятиться, из-за того, что на каменной дороге было невозможно установить стену из кольев, а враг был значительно более умудрёнными в ратных делах. Хоть там и расположились наиболее боеспособные части пехоты рюглендцев, включая выделяющихся на фоне остальных «игольников», что единственные стояли, упёршись рогом в свои позиции и наверняка остались бы стоять там и дальше, не отступай поддерживающие их части с обеих сторон. Именно туда отправилась сотня наиболее тяжёлых наёмников, которыми раньше командовал Сезар. К тому моменту враг уже шёл по трупам рюглендцев, заламывая под своими стальными ударами всё больше и больше отрядов солдат Лиги. Фронт понемногу стал выгибаться к центру, грозясь обрушиться. Не подойди свежие силы моих наёмников, оказавших быстрый натиск, выламывая обратно эту фронтовую «грыжу». Рюглендцы, заметив подмогу, воспряли духом, возвращая не так давно утраченные позиции.

Я было выдохнул, понимая, что противник, понеся потери, стал организованно отступать. Этот их удар оказался намного эффективнее, попив немало крови воинов Лиги.

Пока что, не смотря на потери, бой складывался в нашу сторону. Это понимали и воины Домов. Приободрившись, они рвались в ответную атаку, но криками офицеров пока что удавалось удерживать их, не позволяя нарушить заранее продуманный план. Из-за отступления врага, мы двинулись вперёд, вновь перемещая стену из кольев.

Но в этот раз наше передвижение оказалось не столь гладким. Неожиданно из-за рядов противника показалась множественная кавалерия. Судя по их доспехам, это были гранисийцы, стремительно двигающиеся на своих быстрых и ловких лошадях. В отличии от привычных Ларингии кавалеристов, кони несли не тяжёлого всадника, а вполне лёгкого бойца, по обе стороны седла которого были приторочены по два чехла с тяжёлыми дротиками, которых в каждой сумке было по четыре штуки. Пехота, не ожидавшая атаки, не успела нормально среагировать и несколько пущенных вперёд дротиков ударили в мою пехоту, нарушив строй. Не дожидаясь ответного удара, лёгкая кавалерия развернулась и поскакала во весь опор, а на их месте мгновенно возникли тяжёлые всадники, таранным ударом несущиеся на расстроенные ряды пехоты. Часть воинов успела встать в строй, ощерившись оружием, но даже три сотни кавалеристов смогли рассеять рюглендске ополчение.

Это была катастрофа. Всего один налёт лёгкой кавалерии и казавшийся до того стройный план мгновенно посыпался. Непрофессиональные ополченцы Рюгленда, не умеющие вовремя перестраиваться в тактической обстановке, не сумели сдержать напор и ларингийцы просто рвали растерявшуюся пехоту, лишая жизней множество воинов. Их рвали, рубили, кололи и фронт был близок к тому, чтобы вовсе рассыпаться. Каждую секунду в бой вступали всё новые и новые всадники, развеивая и до того поплывшую оборону.

Я выругался, понимая, что битва теперь складывается далеко не в нашу сторону. К тому же, часть войск определённо сейчас прорывалась в сторону пушечной батареи, на которой я сейчас и стоял. Двигались они словно каток, перемалывая вставших перед ними воинов. Благо, резерв до сих пор не был задействован, и наёмники вступили в бой. Батарею никак нельзя было потерять, ведь сейчас именно пушками удавалось хоть как-то удерживать подходящее к врагу подкрепление. Пехота встала насмерть, не обращая внимания на потери, останавливая движущихся вперёд рыцарей, что обезумили в кровавой сече и били по всем вокруг, не разделяя людей на своих и чужих.

Наша армия откатывалась назад, на заранее вырытые позиции около пушечной батери, а враг только увеличивал натиск, не считаясь с потерями. Гранисийцев больше не было видно, но даже так мне не удавалось сплотить рюглендцев. Дома, поняв провальность моего плана, больше не желали слушаться и часть войск стала отступать, выводя своих воинов с поля боя. Особенно это касалось Домов мелких, которым при победе достанется не так много, а при поражении они потеряют вообще все остатки своих сил.

Неожиданно, но правый фланг посыпался. Там сейчас стояли не самые опытные вояки из центральных земель Рюгленда, боевого духа которых не хватало, чтобы сдержать почувствовавших запах крови ларингийцев. Оставалось надеется на ополчение Безала и выводить их из центра на помощь падающему флангу, земля которого была полностью покрыта трупами, среди которых приходилось биться по щиколотку в крови и измазывая обувку в вытекших на землю мозгах.

- Что будем делать, командир?! – рядом со мной образовался Бернд, нагрудник которого покрылся глубокими царапинами, вмятинами и окрасился в бородовый цвет запёкшейся крови, - Рюгдендцы начинают отходить!

Оглушённый множественными выстрелами пушек, я не сразу распознал его вопрос, но через несколько секунд понял, что его вопрос требует срочного решения, а найти его было трудно. Ларингийцы были в шаге от разрубания нашего фронта на несколько частей и если не предпринять что-то конкретное, то будет худо. На удивление, наиболее крепко сейчас держался правый фланг, где стояли «зелёные» повстанцы, но куда-то подевались страдиоты, которые сейчас могли сыграть свою роль, а потому придётся выдумывать что-то необычное. - Собирай всех наших кого сможешь. Будем прорываться!

- Назад?! – в голосе его послышалось вселенское удивление.

- Только вперёд!

Бернд кивнул и побежал с батареи исполнять приказ, а я обратился к пушкарям, в лицах которых не читалось ничего, кроме как желания как можно быстрее перезарядить свои орудия, - Сделайте нам впереди коридор картечью! Мы за Кловисом!

Через несколько минут приказ отданный Бернду был исполнен и мне удалось собрать вокруг себя две с лишним сотни пехотинцев, все бойцы устали, но были преисполнены готовностью довести битву до победного конца и до нитки обобрать трупы врагов.

Быстро сформировав из них каре, мы двинулись вперёд, разрубая направо и налево всех, кто попадался в горячке боя. Кровь лилась даже не рекой, а целым водопадом, а о пленных никто не думал от слова «совсем». Блистали топоры, со свистом рассекали воздух мечи, влажно протыкали плоть копья и под их ударами падали обычные крестьяне, наёмники, повстанцы, дворяне, может даже быть, что целые графы лишались своих жизней в этой мясорубке. Не смотря на потери, мы продвигались вперёд, оставляя за собой сотни мертвецов, что никогда больше не увидеть свои семьи и дома. С каждым сантиметром всё лучше и лучше были видны знамёна Кловиса. На нас отвлекалось всё больше и больше солдат врага, из-за чего продвижение становилось сложнее. Мы стали сосредоточением смерти, окружая себя кровью и страданиями.

Сзади кто-то затрубил и с правого края показалась наша пешая засадная рота, оставшаяся одной из немногих наших свежих сил, что ещё не успела вступить в бой. Они стали давить врага, сближаясь с моим прорывающимся отрядом, из-за чего правый фланг начал медленно окружать силы ларингийцев, сводя на нет все их завоевания на этом фланге. Всё это время над нашими головами летала картечь, которую своими лицами «ловили» ларингийцы.

Наконец, я увидел самого Кловиса. Король Ларингии со всех сторон окружил себя личными телохранителями, приготовившихся отражать натиск моих разбушевавшихся наёмников, сражающихся во все стороны сразу.

Я выскочил из-за рядов своих войск, как чёрт из табакерки. Я полностью был перепачкан кровью, но даже так крепко держал в руках свою двуручную саблю, которой был готов разделать по кусочкам новоиспечённого короля. Руны на оружии светились ярче солнца и сердце наполнялось яростью.

Оказавшись лицом к лицу с одним из телохранителей Кловиса, я шагнул в сторону, пропуская над головой лезвие его тяжёлого полэкса. Увернувшись, ударил в ответ, разрубая его укрытую латной рукавицей ладонь, вместе с толстым древком оружия. Толкнув воина с культей в грудь, я позволил себе атаковать стоящего за ним бойца. Он попытался пробить мне голову клевцом на длинной рукояти, но его локтевой сгиб прикрывала недостаточно толстая пластина брони налокотника, а потому рука скоро плюхнулась на обильно сдобренную кровью землю.

Но затем я увидел Кловиса. Король, как всегда, был в своём неизменном красном доспехе, но на этот раз заместо меча выбрал круглый посеребрённый металлический щит и шестопёр. При его виде, в голове заверещало, ошпаривая сознание, всего одна мысль: «Убить!». Это всё что мне хотелось сделать прямо сейчас. Не было больше ни мира вокруг, ни людей, ни человечности внутри меня. Остался только этот человек в красном доспехе, голова которого должна валяться у моих ног.

Бездумно рванувшись к королю, я тут же получил удар в левое плечо. Конечность отнялась мгновенно, но даже одной рукой я бил столь быстро и с такой нечеловеческой мощью, что Красный Рыцарь стал мгновенно отступать, прикрываясь щитом, который мгновенно стал покрываться мощными вмятинами. Я больше не чувствовал себя человеком – я чувствовал в себе мощь всех моих воинов и вместе с тем явственно ощущал дрожание сердца Кловиса. Красный Рыцарь рухнул на спину, сжавшись в точку. Я бил и бил, перестав мыслить и от того Кловис нашёл момент для контратаки. Он пнул меня в ногу, и я рухнул на колено, подставляясь под очередной удар. Кловис резко поднялся на ноги и приготовился нанести удар. Я попытался закрыться от удара, но Красный Рыцарь выбил саблю из моих рук, намереваясь следующим ударом сбить мою голову с плеч.

Из положения стоя на колене, я прыгнул вперёд, сбивая с ног короля ударом плеча. Из-за падения и удара головы о землю, крепления шлема короля сломались, и он отлетел в сторону, обнажая лицо. Он смотрел на меня испугано и в одно мгновение я выхватил пистоль из кобуры, после чего прислонил ствол ко лбу монарха. Я незамедлительно нажал на спуск, но покрытый липкой кровью механизм дал осечку. На лице короля показалась слабая измождённая улыбка, но я тут же перехватился за ствол и нанёс по лицу врага первый удар. Тяжёлая освинцованная рукоять раз за разом опускалась на лицо молодого Красного Рыцаря, превращая его лицо в кровавую кашу. Убить! Убить! Убить! Мои мускулы желали отдыха, лицо Кловиса хрустело и сминалось под ударами, но я бил и бил, чувствуя, как ведущая мою руку Смерть насыщается покидающей тело душой Кловиса. Я бы и продолжил бить, если бы силы не покинули меня, а свет в моей голове не потух.