Станция Озерки

Глава 4

До конца дня Марк все-таки не досидел. Ушел в обед и не вернулся. Пыльный, темный, обшарпанный кабинет был ему противен. Впрочем, Кирилл показался нормальным мужиком, хоть и слишком сдержанным, и каким-то приторно-правильным. Богданов тоже импонировал, а вот Константинов вызвал желание убивать, чего Марку было совершенно ни к чему. Однако, начальник казался не таким уж простым. Думалось, что под маской самодура скрывается истинная преданность делу.

К его приходу дома было кристально чисто и пахло свежей выпечкой. Домработница иногда баловала Марка своими фирменными пирожками — знакомый с детства вкус. Своих детей у тети Кати не было, поэтому она иногда на едине называла Марка внучком. А он, конечно, не подавал вида, что ему это нравилось.

Устроившись в гостиной с ноутбуком и тарелкой пирожков, Марк закинул ноги на кофейный столик и начал просматривать новости акудзин за последние девять месяцев. Но ему быстро надоело то, как репортеры мусолили историю с находкой Хроник, а сухие комментарии Правления интереса не вызывали.

За последние три месяца, пока Марк был в обычном человеческом запое, ничего интересного не происходило. Лишь пара статей, где говорилось о приезде в Библиотеку делегаций ученых для изучения старинной книги, удостоились прочтения.

От нечего делать Марк вернулся на страницу Седьмого отдела и открыл вкладку с криминальными сводками людей. Он совершенно не понимал, зачем ему это надо, но, поразмыслив над своей жизнью за последнее время, понял, что надо что-то менять. Акудзины, конечно, живут дольше людей, но разменивать пол жизни на алкоголь и легкодоступных девиц не хотелось. Впрочем, о том, чтобы вернуться в ближайшее время к науке речи тоже не шло.

В большом городе криминала всегда много, поэтому каждый день сводка была более чем насыщенной. Как оказалось, Седьмой отдел отвечал не только за город, но и за область, плюс имел оперативников в соседних регионах. Эти, правда, в офисе бывали лишь в крайних случаях.

Дежурные обычно отмечали дела, которые точно не относятся к деятельности акудзин красным цветом — всякая поножовщина, изнасилования, несчастные случаи, — дело рук человека или просто несоблюдение элементарных правил безопасности. А вот дела, которые стоило проверить, маркировались зеленым.

За последнее время в списке в основном всплывала область. Оно и понятно — дачный сезон в самом разгаре. Правда, большинство заявлений относилось к мелким кражам садового инвентаря и пьяным разборкам между соседями. Марк усмехался — до чего мелочные и тупые эти людишки. Вот как мог додуматься воришка прийти в чужой дом, воспользоваться компьютером, зайти в соцсети и даже не выйти из аккаунта? Глупее не придумаешь.

— Как все прошло?

Марк обернулся. В дверях стоял отец.

— Это пародия на российские сериалы. К тому же я чуть не стал жертвой пожара, чуть не убил старушку и чуть не умер от заражения черной плесенью, — откликнулся Марк, захлопнув ноутбук.

— Чуть — не считается, — серьезно ответил Юрий Петрович. — Я звонил Константинову. Он сказал, что ты ушел в обед и так и не объявился.

— Во-первых, я не вижу смысла торчать там целый день. Во-вторых, у меня, кажется, появилась аллергия на пыль. В-третьих... тебе не кажется, что ты ведешь себя глупо?

Голицын-старший приблизился и встал напротив, скрестив руки на груди.

— Глупо?

— Глупо, — кивнул Марк. — Я не ребенок и не мажор, который транжирит деньги в клубах и на дорогих курортах. Мне не нужно, чтобы за меня просил папенька. Это выглядит странно — папа пристраивает непутевого сынка на работу по блату. Ты просил сходить ради матери, я сходил. Пить не буду, обещаю, но как-нибудь разберусь сам со своей жизнью.

— Вот как? — усмехнулся Юрий Петрович.

— Так, а ты бы лучше выбил у Правления деньги на ремонт и оснащение отдела. Не отдел, а бомжатник какой-то!

— Раз работать не хочешь, сам займись выбиванием денег. Уж что, а это ты умеешь.

— Ты про спонсирование раскопок на Хидо? — вскинулся брови Марк. — Это было проще простого.

— Вот и отлично, прояви еще раз свои коммуникационные качества. Сейчас за финансы отвечаю не я, а Гессен-Штатский, — бросил Голицын-старший и прыгнул.

— Гессен-Штатский, — передразнил тон отца Марк и засмеялся. А ведь и правда, иногда ведет себя по-детски.

Отец был прав, уж что-что, а красиво говорить, приводить доводы и аргументы Марк умел. Многие коллеги посмеивались над ним, утверждая, что Правление не будет спонсировать всякие экспедиции, которые с вероятностью девяносто процентов ни к чему не приведут. Но Марку удавалось убедить сильных мира акудзин, что средства, потраченные на науку, окупаются с лихвой.

Марк не питал иллюзий. Чистокровные древние рода могли влиять на решения только степенью своих сущностей и фамилией. Он мог тратить на это и собственные средства, или просить спонсорства у отца, но считал, что раз уж они платят взносы, то бюрократическая машина должна иногда поворачиваться и в обратную сторону.

Так что он, недолго думая, написал пространственное письмо в канцелярию Иосифа Борисовича Гессен-Штатского и уже через час его пригласили на встречу в Правление.

***

Встреча прошла как нельзя лучше. Гессен-Штатский считал, что Седьмому отделу вовсе не нужна новая техника и ремонт здания, но ради Марка и его заслуг перед «Отечеством» он готов вот прямо завтра выделить средства, однако Марку необходимо предоставить смету.

Марк заявил, что сделает это в ближайшее время, и сразу же отправился в департамент эксплуатации зданий и сооружений акудзин, чтобы те прикинули стоимость ремонта. А на технику и прочее сам составил смету, прибавив к стоимости триста процентов. Больше не меньше — так размышлял Марк.

Ему даже понравилась это канитель. Скучная работа оперов ему претила, а сейчас он был занят чем-то полезным. Если не для себя, то хотя бы для хороших акудзин, работающих в плохих условиях.

Провозился он со всеми согласованиями с неделю и наконец получил добро. Марк испытал радость оттого, что добился улучшений в Седьмом отделе, но радость эта была недолгой. К началу следующей недели он опять захандрил и потянулся к бутылке.

В понедельник встал поздно — всю ночь питал сущность возле хосписа, одновременно употребляя алкоголь. Он побродил по дому, поплавал в бассейне, выпил пять чашек кофе, даже хотел зайти в свой кабинет. Неразобранных бумаг была целая куча, но Марка скрутило от мысли, что придется работать, то и дело натыкаясь на записи о поиске Хроник, и он захлопнул дверь, так и решившись переступить порог.

Но чем-то нужно было себя занять, ибо от великого нехер делать как люди, так и акудзины обычно впадают в депрессию, а то и наживают себе ворох проблем на ровном месте. Так что Марк взял ноутбук и прыгнул в пятнадцатый кабинет Седьмого отдела.

— Я думал, ты больше не вернешься, — сказал вместо приветствия Кирилл.

— Я тоже, — угрюмо буркнул Марк, усаживаясь за стол.

— Нас завтра переселяют на второй, — как ни в чем не бывало продолжил Кирилл. — Там кабинеты не пронумерованы, но насколько я понял, новый будет прямо под нами.

— А чего переселяют? — без тени любопытства просил Марк, чисто из вежливости.

— Один очень известный и сильный акудзин добился выделения отделу финансирования. Начинают ремонт. Не знаешь, кто там такой настойчивый?

— Понятия не имею, — флегматично отозвался Марк. — Какие новости?

— Бегаем, прыгаем, — Кирилл оторвался от экрана и откинулся на спинку стула. — Одни пустышки, но проверять надо. Познакомился почти со всеми коллегами. Сейчас бурно обсуждают новости.

— Какие?

— О ремонте, — улыбнулся Кирилл.

— Тоже мне новость, — фыркнул Марк.

— Хочешь, поехали со мной на проверку? — предложил Калинин.

Марк оторвался от ноутбука и посмотрел на коллегу.

— Куда?

— В пригород. Шестьдесят километров от города. В районе станции Озерки пропала женщина. Надо наведаться в местное отделение милиции, выяснить подробности, потом стереть им память. Я уже выезжал на проверки с Лежаковым и Богдановым, понять, что к чему. Теперь, сказали, могу сам ездить. Но говорят, всегда лучше вдвоем для подстраховки, а то мало ли что. Ты как?

Но Марк его почти не слушал. Он вспоминал, где слышал это название: станция Озерки.

— Точно, — кивнул он собственным мыслям.

— Что «точно»? — не понял Кирилл.

— На станции Озерки в прошлом году пропала девочка. Я натыкался на это дело... Тут на столе в папке лежало, — Марк удивленно посмотрел на девственно чистый стол.

— Я все отнес в архив. Пойдем, глянем?

— Да, пойдем, — протянул Марк, решая, что готов делать что угодно, лишь бы не возвращаться к состоянию апатии и алкоголю.

Не успели мужчины выйти в холл, как столкнулись с Константиновым. Начальник опешил, увидев Марка, но тут же подобрался.

— Явился — не запылился! Ты, Голицын, либо работай как положено, либо мозги не делай! Чай не бабы твои, чтобы нами крутить! Тут серьезная организация, понятно?!

— Понятно, — ответил Марк, ухмыляясь.

— И это... за ремонт спасибо, — сквозь зубы процедил Константинов. — А то всем дают денег, а мы что, не люди что ли?

— Вообще-то, мы — акудзины, — без задней мысли поправил начальство Кирилл.

— Ты мне еще поумничай! — взревел Константинов. — Работы нет?! Сейчас найду!

— Есть, — ответил Кирилл равнодушно, будто уже привык к специфическим манерам начальства.

— Ну так работайте! — бросил Константинов и испарился.

— То есть... это не лечится? — спросил Марк коллегу.

Кирилл махнул рукой, мол не обращай внимания, и пошел к лестнице.

***

Архив находился в подвале. Здесь состояние помещений было еще хуже, чем наверху. По стенам виднелись подтеки, словно подвал заливало и ни раз. А в коридорах горели одинокие лампочки, почти не давая света.

Документы хранились в свободном доступе в большой комнате с древними металлическими стеллажами. При этом никаким порядком здесь и не пахло. Коробки с папками, папки без коробок, отдельные стопки бумаг были разложены по всем поверхностям без какой-либо логики. Особенно Марка удивила пирамида из коробок выше его роста в углу. К ней-то и направился Кирилл.

— Говорят, раньше было по-другому. В девяностые тут все пришло в упадок, — пояснял Калинин, переставляя коробки в поисках нужной. — Финансирование сократилось, народ работать не горел желанием. Все как у людей.

— У профессора Дженкинса есть отличная книга на эту тему, — проговорил Марк. — Мы слишком удалились от своих корней, решив ассимилироваться и мимикрировать под большинство.

— Ага, это точно, — усмехнулся Кирилл. — Я иногда себя и акудзином-то не ощущаю.

— Джекинс не считает, что это плохо. И я с ним согласен, — продолжил развивать мысль Марк. — Жизнь в обособленном закрытом обществе рано или поздно приводит к деградации этого общества. Мир меняется, и некоторым видам ничего не остаётся, кроме как меняться вместе с ним. Это не плохо и не хорошо — просто факт.

— А некоторые орут, что мы должны свести контакты с людьми до минимума, — протянул Кирилл.

— В шестидесятые некто Бровин заявил, что акудзинам надо срочно сплотиться и вернуться к истокам. Некоторые повелись на его речи. Они поселились недалеко от Армавира и кошмарили местных несколько лет, пока не начали откровенно демонстрировать сущность. Дошло до того, что Правление вмешалось. Седьмой отдел гонялся за свидетелями пару лет. Всего людей, которым пришлось тереть память, было около пяти тысяч.

— Я не знал, — удивленно уставился на него Кирилл.

— Дело засекретили, — неопределенно махнул Марк, намекая, что не собирается рассказывать, откуда ему известны подробности засекреченного дела.

— Ты вроде не очень горишь желанием тут работать, но знаешь удивительно многое.

— Как-нибудь расскажу откуда, — загадочно протянул Марк и забрал у Кирилла нужную коробку.

Они прыгнули в кабинет и стали перебирать дела, разложив папки на столе Марка.

— Кажется оно... — Кирилл протянул ему папку с нужным делом.

— Да, — кивнул Марк, пробежавшись взглядом по листку. — Ровно год назад. Либо это случайность, либо у людишек завелся макьяк...

— Либо там орудует акудзин, — закончил за него Калинин.

— А в системе можно проверить были ли в том районе похожие дела? — спросил Марк, припоминая, что кажется так делают оперативники в милиции.

— Можно попробовать. Там есть поиск. — Кирилл уселся за ноутбук. — Как искать?

— Попробуй набрать «Озерки».

Кирилл застучал по клавиатуре, а Марк сложил папки обратно в коробку и посмотрел на странно затихшего коллегу. Калинин крутил колесико «мышки» и, не отрываясь, смотрел на экран. Он то хмурился, то удивленно вскидывал брови, и выглядел так, словно случилось что-то страшное.

Марк подошел к нему и встал за спиной. Настало его время удивляться. По запросу «Озерки» всплыло три страницы дел, начиная с две тысячи первого года.

— А ты случайно не знаешь, когда в отделе появились компы? — спросил Марк, читая дела, которые открывал Кирилл.

— Рано, судя по тем мамонтам, что стояли здесь, — прикинул Кирилл. — Но ведь сама система была создана примерно в двухтысячном, а все что было до этого хранилось на бумаге.

Они переглянулись.

— Я не хочу копаться в этой пылище, — скривился Марк.

— Ты же археолог, — с любопытством посмотрел на него Кирилл. — Держу пари, ты и не в таких местах как наш архив копался.

— Вот все вы такие! Если я археолог, это значит, что я обязательно девяносто процентов времени бегаю по гробницам в поисках золотого грааля?

— А что нет? — ровно спросил Кирилл.

— Во-первых, грааль давно найден макаронниками. Во-вторых, девяносто процентов своего времени я копаюсь в библиотеках по всему миру или лишь десять процентов рою землю.

— Просто представь, что архив — это библиотека, — предложил Кирилл. — А я пересмотрю все эти дела. Вдруг здесь много лишнего?

Марк закатил глаза, но сдался. Калинин больше него понимал в этих делах. И уж точно дураком не был — просек, точнее выудил информацию о том, что Марк знает что, где и как искать на бумаге и умело воспользовался его слабостью к пыльным архивам.

Марк снова прыгнул в подвал. Он неспеша бродил между стеллажами, рассматривая надписи на коробках. Остановился только когда нашел то, что надо. Девяностые находились под самым потолком. Видимо, специально забросили на самый верх, чтобы лихие времена лишний раз не мозолили глаза.

Он при помощи сущности достал коробку за второй квартал девяносто пятого и отнес ее к столу. Места на нем не было, зато рядом освещался лампой приличный круг. Марк уселся по-турецки прямо на бетон и начал копаться в папках.

Вскоре к этой коробке добавились другие кварталы девяносто пятого, потом он отсеял лишние и оставил только второй и третий кварталы. Затем принес коробки за девяносто шестой. Оказалось, что и тут ему нужны были только два квартала.

В итоге он добыл по две коробки с девяностого по двухтысячный и принялся скрупулёзно изучать дела, откладывая в сторону только те, которые могли его заинтересовать.

— Зачем ты это делаешь? — спросил возникший рядом Кирилл.

— Ты сам сказал идти в архив, — поднял голову Марк.

— Я не про это. Зачем ты строишь из себя неженку и мажора?

— Дебилам многое сходит с рук, — усмехнулся Марк.

— А если серьезно? — не унимался Калинин.

— Я серьезен как никогда.

— Не хочешь говорить — не надо.

— Да просто рос в такой среде, где сила твоей сущности и размер кошелька решает многое. Моя деятельность среди десяток считается чем-то ненормальным. Всем известно, что десятки должны быть либо политиками, либо бизнесменами, либо мажорами, трахающими эскортниц на собственной яхте. А я кто? Археолог. Позорище какое!

Кирилл ничего не ответил, взял несколько папок, отложенных Марком, и пролистал их.

— Значит, маньяк?

— Везде одно и то же. По две-три пропажи в год. А это только девяностые, и я ищу только станцию Озерки, а там, наверное, еще куча всяких поселков, — ответил Марк. — А у тебя?

— Двести сорок дел за восемь лет. Но именно о пропаже людей — пятьдесят два.

— Пятьдесят два... А у меня... раз, два, три, десять, двадцать пять... сорок одно.

— Девяносто три пропавших без вести за восемнадцать лет, — присвистнул Кирилл.

— Пять человек в год, — подтвердил Марк. — Но может, кто-то нашелся? Нам нужны архивы людей.

— Но сначала надо просмотреть более ранние года и собрать все в кучу, — деловито решил Кирилл. — А в область поедем завтра.