Старая дорога

Глава XXV

Всю свою энергию Клифтон направил на приготовления к весеннему сплаву. Хурд тоже высоко нагромоздил заготовленный материал по берегам Мистассини и ее притоков.

Первого апреля братья Боолдьюки сообщили, что пограничная линия между участками Лаврентьевского общества и участками компании «Хурд-Фуа» охраняется патрулями день и ночь. По словам одного приятеля Делфиса, Хурда сильно позабавило, когда он узнал, что Клифтон санями подвозит заготовленный лес к Мистассини, вместо того чтобы дождаться половодья и спустить его в реку по ее притокам и ручьям.

— Хурд что-то затевает, — продолжал утверждать Делфис. — И на это твердо уповает.

После десятого апреля потеплело, задул теплый ветер и зажурчала вода. Джон Денис приехал на Мистассини и явился в депо Номер Четвертый.

Все полны были ожидания, даже в школы передавалась тревога. Тень надвигавшейся катастрофы нависла над лесом.

Пятнадцатого апреля Анжелика Фаншон вызвала Клифтона к телефону.

— Антуанетта в Робервале, едет сюда. Сейчас говорила со мной. Сказала, что во время сплава хочет быть здесь, с вами. Так и сказала — с вами. И спрашивала, здоровы ли вы и где вы. Довольны вы?

Клифтон ответил не сразу.

— Вы слышите меня? Довольны? Рады?

— Да, я рад.

Послышался серебристый смех.

— Хорошо. Я это хотела услышать от вас, чтобы передать Антуанетте. Быть может, мне удастся помочь. Прощайте.

Последнее время Клифтон спал не больше пяти часов в сутки. Он побывал с Винсентом на плотине. Вода в озере поднялась на двадцать футов. Проведен был телефонный провод якобы к стоянке инженеров, в трех верстах от озера. Винсент ждал, чтобы ему сообщили по телефону, когда надо будет взорвать плотину.

Вернувшись, Клифтон застал Антуанетту в депо Номер Второй, на границе хурдовских владений, в самом опасном месте. Анжелика и Катрин были с ней.

Лед взламывался. Это известие пробежало электрической искрой. Каждую весну жены боялись тех ужасных дней, когда мужья их рискуют жизнью, а в этом году страх и тревога были сильнее обычного. Но мужчин вдохновляло известие, переходившее из уст в уста, со стоянки на стоянку. Они словно готовились к бою. Риск возбуждал их.

Ночь на двадцатое апреля была теплая, безлунная. С неба тускло светили звезды. Никто, кроме Клифтона, братьев Боолдьюк, Лесажа, Гаспара и Винсента, не знал, что в эту ночь должен быть сделан крупный ход против Хурда.

Даже Денис, в депо Номер Второй, не знал точно времени. Вскоре после полуночи стук в дверь поднял трех девушек.

— Полковник Денис просит вас одеться и прийти в контору.

Они тотчас повиновались, взволнованные. Кудри Антуанетты рассыпались у нее по плечам. Коса Катрин распустилась, и она не пыталась заплести ее. Анжелика даже не стерла «крема красоты»с лица.

Денис ходил взад и вперед по конторе. Напряженное лицо расплылось в улыбку, когда он убедился, как поспешили девушки на его зов.

— Я не хотел тревожить вас, но вы ведь взяли с меня обещание известить вас, как только я сам узнаю, что настал решительный час.

Он взглянул на часы. Было четверть первого.

— Уже с девяти часов Клифтон Брант и триста человек спускают бревна в Мистассини! — Голос его дрогнул.

— Помоги им Боже! — шепнула Анжелика Фаншон.

Глаза Антуанетты Сент-Ив горели, как звезды.

Денис старался сохранять спокойствие.

— Через пятнадцать минут… ровно в половине первого… Винсент взорвет плотину…

Катрин Кламар с подавленным рыданием закрыла лицо руками.

— Не выйти ли нам на воздух? — предложил Денис. — Ночь тихая, и мы, вероятно, услышим.

Лагерь спал. В других домиках не было огней. Звезды тускло светили с неба. Журчание воды в реке и шепот леса сливались в одну мирную мелодию.

Девушки стояли, тесно прижавшись, затаив дыхание. Денис зажег спичку и закурил папироску. Крошечное пламя осветило напряженное лицо. Он успел взглянуть на часы.

— Двадцать семь минут первого! — тихо сказал он.

Катрин шагнула в сторону. Высоко закинув золотую головку, она слушала; глаза ее сияли, вся поза выражала гордую уверенность.

— О, Винсент, — шептала она. — Сделай это! Сделай!

Каждый звук разрастался в эту минуту — шепот реки, шум леса, биение их сердец, — но, все покрывая, докатился до них вдруг не то стон, не то приглушенный рев; звук этот рос, воздух и земля трепетали секунды две, пронесся, замер — и после еще тише показалась ночь…

— Готово! — крикнул Джон Денис.

— Я знала, что он это сделает! Я знала! — почти с рыданием, торжествуя, крикнула Катрин.

Они вернулись в освещенную комнату. Денис даже в эту минуту не мог не обратить внимания на бледность Антуанетты Сент-Ив, на выражение ее глаз. Такого лица он никогда не видел у нее раньше. Щеки ее горели и были мокры от слез. В лице ее была такая же горделивая уверенность, как в лице Катрин Кламар. Увидела это и Анжелика; ей захотелось крикнуть от радости, крикнуть так, чтобы Клифтон услыхал за много-много миль вверх по реке.

Денис снова взглянул на часы.

— Вы бы лучше шли спать, леди, — плотина прорвана, но вода не скоро дойдет сюда. Я сам подам вам пример.

Полчаса спустя огонь у него погас, но, глядя из своего окна, Антуанетта знала, что он не спит и все прислушивается, не зазвонит ли телефон.

— Заснуть невозможно, — сказала Катрин. — Заплету косу! — Она вдруг опустила щетку. — Винсент говорил мне, что все зависит от этой ночи!

— Да, все! — сказала Антуанетта. — А если…

— Да, — подхватила Анжелика, — если ночь принесет с собой неудачу, пусть хоть наши мужчины вернутся невредимыми к нам! Наши, я сказала, Антуанетта, ты слышала?

— Да, я слышала, — донеслось шепотом от окна.

В предрассветной тишине послышался вдруг стук копыт скачущей по лесной дороге лошади. Девушки бросились к окну и увидали мелькнувший мимо силуэт всадника. Топот замер у здания конторы. Хлопнула дверь. Полминуты спустя осветилось окно в комнате Дениса.

— Что-то случилось, — прерывающимся от страха голосом сказала Катрин. — Он ехал галопом… в темноте.

Первой, ощупью, до двери добралась Антуанетта.

Все три вошли к Денису, бледные, как полотно.

Денис стоял у телефона, спиной к ним. Голос его звучал по-военному отчетливо, повелительно.

— Говорит полковник Денис из депо Номер Второй. Где бы ни был кэптен Брант, разыщите его немедленно! Передайте ему, что дело идет о жизни и смерти! Что я должен говорить с ним как можно скорей. Разошлите за ним всех свободных людей! Торопитесь!

Не успел он договорить, как раздался гул, треск, толчок — второй, третий… земля, казалось, задрожала, бревенчатые стены заколебались. Ночь наполнилась грохотом, ревом, как будто небеса разверзались, леса вздымались, тысячи телег с громом проносились по мостовой, повыше облаков…

Одновременно со взрывом пронзительный крик раздался в комнате. Крикнул человек, который стоял в темном углу комнаты и впалыми, горящими глазами пожирал освещенную светом лампы Антуанетту Сент-Ив.

Это был Альфонсо-расстрига.

И не успела она шевельнуться, протянуть ему руки, как он с быстротой зверя метнулся к двери и исчез во мраке. Она бросилась вслед за ним, окликнула его. Покинутая лошадь заржала. Судорога, которая потрясла вселенную, заканчивалась последними трепетаниями. Антуанетта мгновение прислушивалась, затаив дыхание, потом обернулась и увидала иронически улыбающееся, смертельно бледное лицо Джона Дениса.