Старик в углу

ГЛАВА VII. ТАИНСТВЕННОЕ УБИЙСТВО В ЙОРКЕ

Старик в углу сегодня утром казался особенно бодрым — он выпил два стакана молока и даже позволил себе такую роскошь, как второй кусок сырного торта. Полли поняла, что ему явно не терпится поговорить о небезызвестных ей преступлениях, поскольку он время от времени исподтишка бросал на неё взгляд, доставал свой шнурок, завязывал и развязывал бесчисленные узелки и наконец, вынув из кармана бумажник, положил перед нею несколько фотографий.

— Вы знаете, кто это? — спросил он, указывая на одну из них.

Полли взглянула на снимок. На нём была женщина — не красавица, но очень миловидная, похожая на ребёнка, с каким-то странным, грустным и необыкновенно притягательным выражением огромных глаз.

— Это леди Артур Скелмертон, — сказал Старик, и Полли мгновенно вспомнила странную трагическую историю, которая разбила сердце любящей женщины.

Леди Артур Скелмертон! Это имя напомнило девушке одну из самых запутанных и таинственных страниц в анналах нераскрытых преступлений.

— Да. Грустная история, — сказал Старик, как бы отвечая её мыслям. — Если бы не идиотские промахи полиции, это дело раскрыли бы в два счета и страсти бы улеглись. Вы не будете возражать, если я напомню, с чего все началось?

Она молчала, и он продолжил, не дожидаясь ответа:

— Это случилось во время Йоркской недели скачек, когда в тихий кафедральный город приезжают всякие подозрительные субъекты, которые выуживают деньги у законных владельцев. Лорд Артур Скелмертон, небезызвестная личность в лондонском обществе и среди букмекеров, снял один из красивых особняков неподалёку от ипподрома. Он выставил свою лошадь — Перчика — на Иборский гандикап[32]. Перчик победил в Ньюмаркете, и его шансы никто не ставил под сомнение.

Если вы бывали в Йорке, то наверняка знаете особняки, выходящие на дорогу, которую горожане называют Подъёмом; их сады тянутся до самого ипподрома, оттуда великолепно видны все беговые дорожки. Один из этих особняков — «Вязы» — и снял на лето лорд Артур Скелмертон.

Леди Артур приехала незадолго до начала скачек со своими слугами. Детей у неё не было, но зато имелось множество родных и друзей в Йорке; она была дочерью старого сэра Джона Этти, кофейного короля, сурового квакера, который, как говорили, никому не позволял запускать руку в свой кошелёк и весьма неодобрительно относился к тому, что его зять-аристократ имел пристрастие к игорным столам и букмекерским конторам.

За красивого молодого лейтенанта, служившего в полку ***ских гусар, Мод Этти вышла против воли отца. Но она была единственным ребёнком, так что, поворчав и посердившись, сэр Джон, боготворивший дочь, уступил её прихоти и неохотно дал согласие на брак.

Но, как истинный йоркширец, он был достаточно проницателен и сразу понял, что не только любовь побудила молодого графа жениться на дочери торговца кофе. И старик решил: раз уж лорд Артур женился на Мод из-за её богатства, то пусть богатство, по крайней мере, обеспечит ей семейное счастье. Отец отказался выделить леди Артур какой бы то ни было капитал, потому что деньги, несмотря на самый безукоризненно составленный брачный контракт, неизбежно, рано или поздно, перекочевали бы в карманы букмекеров. Вместо этого старик назначил дочери приличное содержание — свыше трёх тысяч фунтов в год, что позволяло ей жить соответственно её новому положению.

Многое, невзирая на личный характер этих сведений, стало достоянием сплетен в результате величайшего ажиотажа, который последовал за убийством Чарльза Лавендера, когда все взоры были обращены на лорда Артура Скелмертона, и широкая публика в подробностях обсуждала его праздную, бессмысленную жизнь.

Тем временем в обществе стали судачить о том, что бедная молодая леди Артур боготворит своего красавца мужа, несмотря на его очевидное небрежение; не подарив ему до сих пор наследника, она как будто жила с постоянным чувством вины за своё плебейское происхождение; её жизнь свелась к тому, что она смирялась с недостатками лорда Артура и прощала все его грехи, а порой даже скрывала проступки мужа от сэра Джона, пытаясь убедить старика, что его зять — воплощение всех семейных добродетелей и образцовый супруг.

Среди дорогостоящих увлечений лорда Артура Скелмертона, разумеется, были скачки и карты. Вскоре после женитьбы он несколько раз выиграл на бегах и приобрёл собственную конюшню, которую все считали регулярным источником доходов лорда — ибо он был весьма удачлив.

Однако же Перчик после блистательной победы в Ньюмаркете не оправдал хозяйских надежд. Его провал в Йорке стал результатом целого ряда причин, в том числе трудной дорожки, но итог оказался таков, что лорд Артур Скелмертон оказался в незавидном положении — он поставил на эту лошадь всё, что у него было, и за один день потерял более пяти тысяч фунтов.

Поражение фаворита и громкий непредвиденный триумф Короля Коля стали золотым дном для букмекеров — во всех отелях Йорка завсегдатаи бегов давали обеды и ужины, чтобы отпраздновать столь знаменательное событие. На следующий день, в пятницу, предстоял один из наиболее важных заездов, после чего толпа пройдох, на неделю захватившая почтенный город, должна была отправиться по своим тёмным делам, оставив Йорк с его красивым старым собором и древними стенами таким же сонным и тихим, каким он был прежде.

Лорд Артур Скелмертон также собирался уехать из Йорка в субботу, и в пятницу вечером он устроил в «Вязах» прощальную холостяцкую вечеринку, на которой леди Артур не присутствовала. После ужина джентльмены уселись играть в бридж, и по-крупному, уж будьте уверены. Часы на колокольне пробили одиннадцать, когда констебли Макнот и Мерфи, которые несли службу на ипподроме, услышали громкие крики: «Убийство! Полиция!»

Быстро определив, откуда доносятся крики, они немедленно поскакали туда — а это было почти на самой границе владений лорда Артура Скелмертона — и увидели троих мужчин, двое из которых отчаянно боролись, а третий лежал ничком на земле. Когда полицейские приблизились, один из мужчин громко закричал (и в его голосе слышались властные нотки): «Сюда, ребята, живей! Держите негодяя!» Но негодяй, казалось, и не думал бежать, хотя, конечно, отчаянно вырывался из рук нападавшего. Констебли спешились, а тот, кто звал на помощь, сказал уже тише: «Я лорд Артур Скелмертон. Здесь начинаются мои владения. Мы с моим другом курили в беседке, когда услышали громкие голоса, а потом — крик и стон.

Я поспешил на шум и увидел, что этот бедолага лежит на земле с ножом между лопаток, а убийца, — он указал на мужчину, который спокойно стоял рядом, в то время как констебль Макнот крепко держал его за плечо, — а убийца наклонился над телом жертвы. Я опоздал и не сумел спасти несчастного, но зато успел схватить преступника». — «Это ложь! — хрипло воскликнул тот. — Констебль, я этого не делал. Клянусь, я этого не делал. Я увидел, как он упал, — я проходил в паре сотен ярдов отсюда — и всего лишь захотел посмотреть, жив ли этот человек. Клянусь, я его не убивал!» — «Придётся тебе объяснить все это инспектору, дружок», — ответил Макнот; арестованный, по-прежнему громко заявлявший о своей невиновности, был уведён, а тело отправлено в участок до опознания.

На следующее утро газеты пестрели подробностями трагедии; полторы колонки в «Йорк геральд» были посвящены смелому поступку лорда Артура Скелмертона, который поймал преступника. Предполагаемый убийца по-прежнему твердил, что невиновен, но прибавлял с какой-то мрачной иронией, что он, видимо, крепко завяз, но легко выберется. Он сообщил полиции, что убитый — всем известный букмекер по имени Чарльз Лавендер (этот факт вскоре подтвердился, поскольку в городе было много дружков покойного).

Даже самые настойчивые репортёры оказались не в состоянии добиться от полиции каких-либо сведений, но никто тем не менее не сомневался, что арестованный, назвавшийся Джорджем Хиггинсом, убил букмекера с целью ограбления. Следствие было назначено на следующий четверг.

Лорду Артуру пришлось провести в Йорке ещё несколько дней, поскольку требовались его показания. Это дело представляло интерес для многих, так как затрагивало как Йоркское, так и лондонское общество. Чарльз Лавендер был хорошо известен на бегах. Даже бомба, взорвавшаяся в древнем кафедральном соборе, не удивила бы нашу публику сильнее, чем известие, которое, начиная с пяти часов дня в четверг, распространилось по городу со скоростью пожара. В результате следствие вынесло вердикт: «убийство совершено неизвестным лицом или лицами» — но спустя два часа полиция арестовала лорда Скелмертона в его доме, предъявив ему обвинение в убийстве Чарльза Лавендера, букмекера.