Старший дознаватель

Глава 17

Глава семнадцатая.

Октябрь 1993 года.

Слово дознавателя.

Локация — Дорожный РОВД

— Ты где вчера был? — мне кажется, что моя любимая начальница капитан милиции Ольга Борисовна Супрунец уже устала задавать мне подобные вопросы — не было в ее голосе начальственного огонька, предшествующего расправе над зарвавшимся подчиненным.

— Так я же вас предупреждал, что меня в суд вызвали. — я недоуменно пожал плечами.

— Ну сколько там этого суда было? Час, два? А тебя целый день не было…

— Ольга Борисовна, я же вас предупреждал, что у меня суд в Кемерово. Вы что, меня совсем не слушали? — с ноткой обиды и недоумения пробормотал я и положил перед Супрунец повестку со штампом суда о моем прибытии на заседание.

— По делу Шорохова? Не помню такого… — капитан пару минут рассматривала мятую повестку со всех сторон, полезла в журнал расследованных дел, пролистнула несколько страниц, с досадой отбросила ни в чем не повинный журнал в сторону — чувствовалось, что мысли начальнику отдела дознания витали где-то далеко отсюда.

— В бухгалтерию документы отдай, на оплату. — Оля отложила повестку на край стола и обхватила лоб ладонями, уставившись в одну точку.

— Непременно. — я спрятал повестку в карман. Естественно, в нашу бухгалтерию сдавать бумаги я не собирался и не то, что опасался, что меня свяжут с побоищем в кемеровском кафе. Просто наша бухгалтерия на почве тотального отсутствия финансирования, по каждому чеку или квитанции проводило такое тщательное расследование, что боюсь меня бы вывели на чистую воду, выяснив, что никакого уголовного дела с подсудимым Шороховым суды в Кемеровской области не рассматривали. Во всяком случае, количество междугородних телефонных переговоров с родственниками посредством казенного телефона уменьшилось в десятки раз. Конечно, были еще отдельные смельчаки или глупцы, но наша рыжая, с злыми зелеными, как у ведьмы глазами, бухгалтер каждый месяц зачитывала фамилии таких недалеких сотрудников, с указанием сумм, возложенных на них, денежных начетов.

— Ольга. — я осторожно коснулся ее ладони и отвел в сторону: — Что с тобой сегодня? Что-то случилось?

— Случилось. — горько кивнула головой начальница: — Ленка Краснова в декрет собралась, маленькая дрянь…

Краснова Елена была третьей блондинкой из отдела дознания, самая тихая и скромная…

— И не потому дрянь, что рожать собралась, это ради Бога, а то что не говорила о том, чтобы я ей замену искала, а сегодня приносит справку, что ее в больницу оформляют, на сохранение. И где мои глаза только были?

— И что так переживать то? — я присел напротив начальницы, глядя ей в глаза: — Что, не справимся, разве?

— Паша, ты совсем по утрам на совещаниях не бываешь? Или спишь на них? Мне, почитай на каждом селекторе, вопросы задают, когда мы выправим положение с направлением дел в суд, когда продлятся прекратим, а тут из шести человек по штату останется трое.

— А кадры то что? Никого найти не могут?

— Да вроде бы ищут, мне постоянно рассказывают, что, то одного нашли, то другого, только никто проверку или медкомиссию пройти не может. Да и стажировку еще несколько месяцев надо проходить. Ты что, не помнишь, как на работу устраивался.

Я отрицательно помотал головой: ничего подобного я не помню. У меня как-то быстро все произошло. Я пришел с тяжелой головой в военкомат, чтобы забрать свой паспорт, а там меня прихватила в свои нежные и цепкие руки красавица-майор из нашего отдела кадров. Пообещав маме устроится на работу, я за неделю прошел медицинскую комиссию, и практически сразу был поставлен в строй славной роты ППС. Я конечно ходил на посту несколько месяцев без оружия, но стажировкой это не считалось, была вполне взрослая работа с нормальной зарплатой…

— А в чем у нас проблема основная? — я только сейчас понял, что отсиживаясь в своем подвале, существовал несколько параллельно от нашего маленького коллектива. Как я сейчас понял, давая нормальный результат по выходу уголовных дел, я освободился от мелочной опеки руководства, а Ольга Борисовна мудро руководствовалась принципом «работает — не трогай», в отличии от некоторых руководителей, что взваливали всего и побольше на тех, кто везет, старательно пришпоривая этих рабочих лошадок, пока те не падали замертво от того, что копыта стирались до мяса.

Из короткого рассказа начальницы я понял, что основная проблема вытекает из того, что наши мелкие хулиганы и «крадуны» отличались крайней степенью недисциплинированности. Зная, что за их статьи невозможно сменить меру пресечения с обязательства о явку на арест и помещение в СИЗО, ребятишки приходили на вызовы девочек- дознавателей по настроению, что срывало все планы и графики оформления уголовных дел.

— Так какая проблема? Давайте, я решу этот вопрос…- ляпнул я не подумав, расплавившись от умоляющего взгляда красотки-капитана.

— Паша, если решишь проблему, то проси, что хочешь…- красные коготки частой дробью пробежали по моей кисти и меня пробила сладкая дрожь.

— Гхм… Мне нужна «дежурка» каждое утро, часов в шесть утра, примерно на час и каждое утро в дежурной части должен лежать списочек тех, кто им нужен на утро.

— Паша, ну ты знаешь, что утром с «дежурками» проблемы, я даже не знаю… — и опять меня начали засасывать эти колдовские глаза.

— Так, стоп! — я гулко хлопнул ладонью по столешнице так неожиданно, что Ольга Борисовна подпрыгнула и наваждение исчезло.

— Я на своей машине этих муфлонов возить не буду, пешком водить тоже никого не буду. — тяжело падали на голову товарища капитана рубленные фразы: — Не будет «дежурки» — значит ни о чем не договорились. И еще одно. Пусть девочки озаботятся, чтобы жулики жили примерно в одном кусту. Мотаться по всему району я не буду, да и никто нам не даст, сами знаете, что в семь часов у водителей пересменка.

— Я поняла тебя, Павел. — начальница весело захихикала: — Но попробовать то стоило, вдруг бы получилось.

Итогом нашего разговора были довольны оба. Капитан Супрунец считала, что задешево ей удалось всучить мне большой пласт дополнительной работы, я же считал, что если у меня все получится, то контроль со стороны непосредственного руководства за мной еще больше ослабнет, а вот благодарность начальства — возрастет. А Ольга Борисовна умела быть благодарной.

Вечер этого же дня.

Локация — Общежитие

— Эй, земляк. — я, обернулся на свист чего-то, пролетевшего мимо меня и увидел исключительную картину — благоухающий какой-то сивухой парень, не сходя с крыльца общежития, отправил молодецким ударом пакет с мусором в жерло мусорного контейнера и… конечно, не попал. Вонючее содержимое, как осколки от взрыва, разлетелись по всей бетонной площадке.

— Земляк. — я придержал, попытавшегося пройти мимо меня молодца за плечо: — Иди, убери за собой, мазила.

— Ты что, охуе…? — от возмещения паренек завис на несколько секунд, после чего вырвался и шагнул к входной двери.

Первым моим порывом было шагнуть вслед за ним, но я сдержался. Парень крепкий, да еще и выпивший, то есть болевой порог у него сейчас достаточно высокий, да и возится с ним на крыльце общежития, через которое постоянно входят и выходят многочисленные жильцы — удовольствие ниже среднего. На шум драки прибежит, гуляющий в зарослях кустов вдоль забора школы, Демон, покусает напавшего на меня типа, на разборки приедет милиция местного РУВД. Конечно, с большой вероятностью, они станут на мою сторону, но это не абсолютный факт. В общем, при втором взгляде на ситуацию, для меня все обернется пустыми хлопотами и испорченным вечером.

— Я потом на тебя жалобу напишу, коллективную. — пообещал я торжествующей спине парня фразой из какого-то фильма и двинулся в темноту, в поисках загулявшего пса.

— Паша, ты не будешь ругаться? — Наташа встретила меня с радостными глазами, и я понял, что беспокойство о ругани — всего лишь женское кокетство.

— Хвастайся, не держи в себе.

— Я в институт поступила.

— В каком смысле — в институт поступила? Ты же в Питере что-то техническое заканчивала.

— Да надоело мне в «термичке» работать. — Наташа взяла меня за руку, отвела на тесную кухоньку и, усадив за стол, села на мои колени, пристально глядя мне в глаза: — Чувствую, что просто тупею. По моей специальности сейчас работы нет, суда новые не строят, а те, что есть, на металл за границу угоняют.

— И? — я не мог понять, как она смогла поступить в институт, да еще в октябре.

— Я нашла институт, там принимают на второе «высшее», два с половиной года официально, а по факту два года учится.

— Он хоть государственный, институт твой?

— Ну конечно, государственный. И диплом государственный выдают.

— И кто ты будешь через два года?

— Я на «Бухучет и аудит» поступила…- Наташа отошла к окну, и приняв какую-то балетную позу, водила носочком левой ноги по полу, изображая смущение.

— Ну ты хоть понимаешь…

— Я все понимаю, я в бухгалтерию несколько дней ходила, кое-что им считала, посмотрела, как и что. Ты не думай, мне всегда математика нравилась, и я цифры, что говорится, «чувствую»…

— А когда?

— Когда учится? — Наташа взяла из настенного шкафа тарелки и стала накладывать в них вареную картошку. Политая душистым подсолнечным маслом, обложенная кольцами лука, жирная алюторская селедка уже стояла на столе, уложенная на большое блюдо. Тонкая и изящная Наташа смело ела после шести, вплоть до полуночи.

— Спасибо! — я не успел наколоть маслянистый кусок рыбы, как что-то хлопнуло и передо мной, на стол, опустилась запотевшая бутылка пива и небольшая пивная кружка со старинными гербами городов Золотого кольца.

— Спасибо, солнце. — я налил золотой напиток в посуду и сделал первый, самый длинный и вкусный, глоток, и лишь выпив кружку до дна, вернулся к рыбе.

— А учится три раза в неделю, два вечера и в субботу, с утра и до вечера. Но там знаешь, что хорошо?

— Скажешь — буду знать. — я улыбался, настроение стало просто отличным, и холодненького пива оставалось почти половина бутылки.

— Мое допьешь? Я больше не хочу. — девушка подвинула мне свою бутылку, и я благосклонно принял еще половину емкости.

— У меня половину предметов первого курса уже зачли, по первому диплому. И на втором курсе примерно двадцать процентов предметов я тоже закрыли, там у меня в дипломе часов на этим предметам гораздо больше, чем здесь дают.

— А если бы было меньше часов? — заинтересовался я.

— Тогда бы пришлось заново курс проходить, у нас несколько человек таких, которым заново придется эти предметы посещать.

— Ладно, я тебя понял. Конечно, если ты хочешь, я не против. — конечно, нынешняя работа Наташи была тупиковой. Ее никогда не поставят на должность начальника термического участка, а соответственно, она будет, по факту, годами выполнять обязанности высоквалифицированного рабочего. А бухгалтерия — чисто женская работа, с перспективами карьерного роста, неплохими окладами и премиями. Да и работа интересная, во всяком случае, на ближайшие двадцать лет, пока налоговая не сможет распутать все хитроумные «схемы», не обзаведется супер-пупер мощностями компьютерно –расчетных центров, а суды не лягут полностью под хотелки налоговиков, вольно трактуя все сомнения в пользу государства, без оглядки на Налоговый кодекс.

— Иди, дело хорошее. И лучше будет, если ты в после первого курса уволишься и бухгалтером устроишься, но только в крупную контору, возможно, еще советские заводы. Там «штабная культура» бухгалтерского учета гораздо выше, чем в мелких фирмочках, где каждый учет ведет по своему разумению.

— Спасибо. — Наташа убрала со стола грязную посуду, а остатки картошки и селедки — в холодильник: — Я в душ и тебя жду.

Прежде чем скрыться в ванной комнате, девушка приняла еще одну балетную стойку, потом, как стриптизерша на шесте, обвила дверной косяк, и бросив на меня призывный взгляд, особенно загадочно выглядевший в полутьме коридора, скрылась в ванной.

Я проводил взглядом изящную фигуру и вздохнув, протиснулся к раковине — мы продолжали бороться с тараканами и не оставляли на ночь грязную посуду.

Следующее утро.

Утро для Демона началось просто прекрасно. Вместо десятиминутной, торопливой прогулки, его ждала поездка с хозяином на работу. Пройдясь вокруг расселенного двухэтажного барака из пропитанных креозотом шпал, что совсем не украшал вид из нашего окна и пригласил заслуженного пса в машину, на почетное место слева от меня.

— Ты зачем собаку мне в кабину тащишь? — недовольный старшина Платонов, ворчливый блондин лет сорока, брезгливо поджал губы, когда Демон дружелюбно потянулся к нему, обнюхаться.

— Ну если тебе двери откроют, то могу тебя с собой взять, а Демона в отделе оставлю.

— Да делай ты что хочешь! — досадливо отмахнулся от меня водитель. Откатав сутки с, он хотел поскорее уехать в гараж городского УВД, сдать машину сменщику и на двое суток заняться своими личными делами, а я задерживал его на службе, но от меня, как от чирья, было невозможно избавится.

Вчера, гуляя вечером с собакой, я долго размышлял о том, как наиболее эффективно выполнить обещание, данное моей любимой начальнице.

Рассчитывать на то, что кто-то спросонья, не глядя в дверной глазок, откроет входную дверь, стоящему под дверью, милиционеру, было очень наивно. А вот если дверь будет царапать собака, хозяин квартиры откроет однозначно. Во-первых, дверь жалко, а во-вторых, через мутное стекло дверного глазка очень трудно понять, что за шавка копошиться у порога — я проверял лично.

«Дежурку» я оставил за углом дома — звук двигателя «УАЗика» и скрип его тормозов, я узнавал за триста метров, зачем беспокоить людей и заставлять их беспокойно выглядывать в окно.

Первый «клиент» резко распахнул дверь квартиры через пять минут после того, как по команде «Ищи! Ищи крота! Где крот?», Демон начал активно царапать цель между дверью и порогом, периодически втягивая воздух длинным черным носом.

Сначала за дверью что-то невнятно бурчала женщина, к которой, через пару минут, прибавился недовольный бас мужчины. Наконец раздались тяжелые шаги за дверью, потом несколько секунд стояла тишина- Демон с новым интересом принюхивался к замочной скважине, а обитатель жилища, очевидно, пытался рассмотреть источник странного шума. Наконец залязгали запоры и дверь распахнулась, а я шагнул из простенка между соседними квартирами.

— Ой! — сказал крупный мужчина с круглым, отечным лицом, в потертых семейных трусах в цветочек, разглядев Демона после чего перевел взгляд на меня: — А вы кто?

— Дмитриев Егор Михайлович? — я сверился со списком еще раз.

— Да. — согласился мой визави.

— Почему к дознавателю не являемся? На пятнадцать суток захотел? Сегодня поедешь, не вопрос.

— Меня никто не вызывал…

— Давай собирайся, пять минут тебе. И паспорт не забудь.

— Ага, сейчас, я мигом. — мужик попытался закрыть дверь, но я в такие игры играю давно — тяжелый ботинок с моей ногой мгновенно оказался за порогом, заблокировав дверь.

В глазах мужика мелькнуло разочарование, но он сдержался и потопал в глубину квартиры.

— Что расшумелись с утра пораньше? — пока я соревновался с жуликом в скорости блокировки двери, за моей спиной распахнулась дверь еще одной квартиры, и на пороге показалась молодая женщина в длинной ночной рубашке.

— Ой, собачка! — дама присела, открыв мне широкий разрез на честном четвертом размере молодой, налитой груди.

— Молодой человек, а вы что ищите? — лукаво спорила соседка и тут-же захихикала, отбиваясь красивыми, сильными руками — Демон заинтересованно попытался нырнуть к девице под подол, для более близкого знакомства.

Пока я рассматривал богатые формы, борющейся с любопытным псом, молодухи, в глубине квартиры фигуранта раздались странные, скрежещие звуки, и я бросился в темноту жилого помещения, грубо и цинично нарушая конституционное право граждан на неприкосновенность жилища.

В комнате с выцветшими, надорванными обоями на стенах, женщина лет сорока, одетая в фланелевый халат, выглядывала в распахнутое настежь окно на рамах которого торчали клочки бумаги и комки ваты, наклеенные на зимы.

— А! — женщина обернувшись ко мне, завизжала, и стала отчаянно и беспорядочно отмахиваться от меня, как от злого шершня.

— Ой дурак! — схватился я за голову, обращаясь одновременно и к, скрывшемуся за окном мужику и к себе, допустившему это. Второй этаж — это невысоко, но убиться или переломаться этот беглец вполне может.

— Еще увидимся…- пробормотал я, пробегая мимо соблазнительной молодухи у ощущая нежное тепло молодого, со сна, женского тела.

— Пока, собачка! — девушка на прощанье подняла красивую руку, глядя на меня, я кивнул, и выбежал на улицу.

Ногу беглец не сломал, но, очевидно, растянул или ушиб. Во всяком случае, он стоял, растирая ногу и болезненно морщась, прямо на раскисшем газоне, под распахнутым окном своей квартиры, из которого торчала растрепанная голова его сожительницы или жены. Увидев меня, мужик ухватился за металлический штырь то ли, громоотвода, то ли, еще какого коммунального приспособления, идущего вдоль панельной стены с крыши в бетон отмостков, попытался подтянуться, на сразу понял, что время его спортивных достижений безнадежно осталось в далеком прошлом.

— Машина за углом. Побежишь — собака без штанов оставит. — я рукой указал направление и задержанный, тоскливо махнул рукой, что-то голосящей жене, двинулся в направлении звуков работающего двигателя милицейского вездехода.