Стас. Стратегия. Цикл Забытые Острова. Становление. Книга 3.

День 28. Часть 7

Через некоторое время вдруг снова вызывает Федорович:

— Иваныч, тут такое дело. Короче, к моему домику из лесу вышла бабулька, худенькая вся такая, но живенькая как юла — ни единой минуты на месте не стоит.

— Ну если она бабулька — то кто ты сам? Юноша в полном расцвете сил?

— Бабулька-бабулька, слово даю. Самая что ни на есть. Ей уже семьдесят третий идет — она старше меня и намного.

— А откуда она взялась? И когда сюда попала? Успел разговорить? Или она сама тебя заболтала?

— Отчитываюсь. Раиса Ивановна, родом из Алтайского края, потомственная профессиональная лекарка — травница. Сегодня рано утром вышла в свой лес, как она говорит — пришло время собирать некоторые травки и корешки. А потом увлекшись, просто не заметила, когда родные хвойно-лиственные леса сменились на почти такие же, но с частыми вкраплениями разных пальмам и кипарисами. Но сама она из породы свежих потеряшек — коммуникатор на левой руке мы совместными усилиями нашли, а в азарте поисков не услышала ни его сигналов и не читала стартовый текст наших местных Экспериментаторов.

— А как её мнение по местной природе? Тут могут расти её травки-корешки? Или раз природа не та, и их нет?

— Она сама уже жаловалась, что с половины дня всё ей знакомое исчезло, вообще полностью пропало. Она сама в растерянности. Так что мне теперь с ней делать?

— Что делать? А ты сам расскажи ей, куда она попала, за Забытые Острова не забудь упомянуть, на берег, к морю своди. Если сохранил свой листок с первичным текстом, дай почитать. Ну чего я тебя учить то буду — разберешься и сам. Не забудь спросить — пойдет она к нам в анклав или нет. И в любом случае, ищите её терминал. Он ей понадобится, если будет жить одиночкой, а если идет к нам, то завтра при вступлении будет нужен.

— Она с радостью сразу согласилась идти в людские массы, то есть к нам. Но, хоть с этим обоим крепко повезло — запомнила, где впервые тет оказалась, и плиту нашли достаточно быстро. Хоть с этим делом мороки не было.

— Вот и хорошо. Приведешь сам к Дому?

— Естественно. Об этом не переживай.

— Стас — а у нас новичок, такой представительный дяденька вышел из лесу, — через время после разговора с дедом Маша заскочила в кабинет с новостью, — пошли знакомиться.

— А где он?

— В столовой, обедает.

— Доброго вам дня. Я старший этой группы, Станислав Иванович, — мы с подругой расположились в своем любимом уголке с чаем и свеженькими плюшками, что девочки сами принесли нам. Решили спокойно дождаться конца его трапезы, и подошли со своими наедками, как только он взял кружку с чаем в руку.

— И вам доброго. Не расскажите, куда это я попал?

— А что вы сами помните?

— Я ехал к пациентам в дальнюю деревню. К ним рейсовый транспорт уже давно не ходит, и мне туда нужно было добираться пешком семь километров. Срезав петлю бывшей дороги через неглубокий овражек, чуть споткнулся о свежий корень… И все. Подняв голову, я увидел вместо знакомых берез — пальмы, и ошалел. Потом больше суток проведя в таком непонятном лесу, наконец выбрался к людям. Так все же, где я?

С час мы с Машей рассказывали Вадиму Юрьевичу, куда он попал, наши мысли о том, как он сюда попал. Ситуацию и у нас, и вокруг наших островов. Даже девочки с кухни приходили, а так как там до сих пор работают те, кого мы отбили у нохчей, то рассказ вышел довольно таки драматическим, но со счастливым концом.

— Ндааа??? Несмотря на то, что фантастику, и в частности альтернативку и попаданчество я читаю с тех времен, как появились новые авторы и их книги в электронном виде на разных Самиздатовских сайтах, я всегда считал описываемое там вымыслом. И уж никогда не мог предположить, что сам попаду в такую ситуацию, как их герои.

Это был врач, как он сам о себе говорил — Дантист. Врач-стоматолог Тихошкур Вадим Юрьевич пятидесяти четырех лет от роду. Родился он и почти всю жизнь, кроме учебы в Брянске, прожил в родном, старинном небольшом городе на юге области, Севске. И до сих пор работал в его районе единственным выездным специалистом такого профиля.

— Юрьевич — а как вы пешком могли добираться? А кресло, дыр-дыр машинка? Инструмент с необходимыми лекарствами в конце концов?

— Уважаемый Станислав Иванович, вы даже не представляете, на какие ухищрения мне в свое время пришлось пойти, чтобы заиметь переносную, как вы выразились, дыр-дыр или бор-машину, на них сейчас говорят — установку. Я же первый раз покупал это все довольно давно, уже больше восемнадцати лет назад. Вот тут, в этом достаточно габаритном чемоданчике находятся комплекты стерилизованного инструмента и медикаменты. Их, в принципе, вполне хватит на работу с полутора десятками пациентов. А в моем рюкзаке лежит разобранное на части современное переносное кресло и сама турбинная стоматологическая установка.

— И вы такие тяжести носите на спине?

— Ну не настолько оно все и тяжелое. Сама установка имеет вес в пятнадцать килограмм и кресло тринадцать, мне это нормально — тем более такая хорошая зарядка для спины.

— А сколько лет вы так, пешим ходом, добираетесь?

— Дааа??? Наверное уже пятнадцать, с тех пор как старенькая, ещё отцовская Нива приказала долго жить, буквально рассыпавшись подо мной во время очередной поездки по местным грунтовым автобанам. Ремонтировать там было нечего, вторую покупать, тем более за свои, я не стал. А бить семейную жоповозку банально не позволила супруга. На эту поездку у меня был запланирован финальный разговор с местным старожилом — он собирался отдать мне, просто подарить, легенду — ГАЗ-69, самое то для нашей местности. Но не срослось.

— Какие у вас планы на будущее?

— Станислав, вы банально издеваетесь. Какие в черта лысого планы? Вот выбрался к землякам, и уже хорошо, даже прекрасно. Примете меня к себе? Чуть не забыл — черную плиту поставки я нашел и забрал с собой. Даже додумался спросить у смотрящих за этим переносом, как её правильно брать с места. Перебрав с сотню вопросов, наткнулся на такой:

— Перемещение терминала с целью присоединения к группе — без потери дня поставки.

Вот его я и выбрал.

— А чем вы целые сутки питались? Неужели голодали?

— Почему? Воду я постоянно с собой ношу, да и местная такая вкусная, напиться невозможно. И в боковом кармане рюкзака всегда держу запас пресных галет и резаный твердый сыр. Одного такого бутерброда вполне хватает организму на пять — восемь часов.

— Значит — вы согласны вступить в наше сообщество?

— Естественно.

— А вы только лечите? А удалять умеете? Или делать коронки?

— Во время вызовов на окраины приходится заниматься всем — и лечением, и удалением, и хирургией. И протезированием занимался — это то, что вы назвали 'делать коронки'. Правда только всем процессом подготовки и установки — так как сами мосты с коронками делает зубной техник.

— Жаль. Но у нас такого специалиста нет.

— Да там особого ума и не нужно — только усидчивость и терпение. Если будет в этом нужда, и сам справлюсь — только делать буду медленно, ведь занимался этим процессом уже как лет тридцать назад. А последние пять лет у меня личный техник — невестка.

— Не понял?

— Когда сын выучился, то он во время интернатуры познакомился с хорошей девочкой-техником. Они женились и открыли, с совместной помощью обоих родителей, свой кабинет в соседней области, в районном городе Железногорске. А так как мы к ним каждые выходные ездили в гости, то Маринка для меня все и делала, по-родственному — быстро и дешево.

— Значит, вы сможете обучить этим премудростям нормального подростка?

— Без разговоров.

— Могу вас обрадовать — среди наших медиков вы будете единственным стоматологом.

— А у вас что, так много врачей?

— Ну, для наших условий — не мало.

— И если не секрет, сколько их?

— Четыре врача, уже вы будете пятым. И восемь медсестер разного вида специализации.

— Да. Вы правы. Это даже и на небольшой городок, типа нашего семитысячного Севска вполне хватит. У нас, в единственной поликлинике, объединенной со стационаром, всего шесть настоящих практикующих медиков.

— Командир, нам бы Василия Федоровича с его авто транспортером. Можно попросить его приехать? — через время меня дергает командир поста и НП у мыса Хвост, наш Саша Борз.

— Сань, а что такого там у тебя случилось, что нужна машина?

— Только что к нам из леса выбрался чуть ли не ползком раненый военный, и он говорит — что там, совсем недалеко в овражке, примерно в километре от нас, лежит еще пятеро раненых. Мои, все свободные от службы, уже рванули к ним на помощь, но судя по внешнему виду гонца, им обязательно и очень срочно нужно в госпиталь.

— Саша, я уже выезжаю, — вклинился в разговор Дед. А я ещё потом буду выяснять, как он перехватывает и декодирует наши разговоры с использованием скремблера, — куда мне выдвигаться?

— Прямо к бухтам — от них ближе всего к лежке…

— Вань, что с ними? — спрашиваю через час у друга, — они выживут?

— Выжить то выживут, вот только как быстро, не скажу. Но это наши люди, потеряшки. У всех на левой руке закреплены коммы.

— А что такое? Почему не знаешь сроков? — пока пропускаю лишнюю информацию мимо сознания.

— Мы с Мишей и Унге уже их зашили, удалив из тел и пули и осколки. Но у их всех довольно большая кровопотеря, а у нас в наличии нет ни банка крови, ни плазмы. Даже элементарным физраствором не успели запастись. Да и условия хранения самой крови с плазмой напрочь отсутствуют.

— А обычное, прямое переливание? Хоть параметры их крови вы знаете?

— С этим проще всего — уже много лет военным на груди бьют наколку с необходимыми данными. Вот теперь Вика пересматривает карточки наших, чтобы всех даром не дергать…

— Ну что? Справились? — подойдя через время, я спрашиваю у Михаила.

— Ага! Только успели сообщить людям, так сразу, бегом больше чем два десятка человек примчалось на помощь, и нужные нам, и те что решили просто помочь. Так как доноров было много, у каждого брали понемногу, они, по-моему, даже ничего и не заметили, — это мы с Мишей и его сестринским персоналом беседуем после всех нужных переливаний. Пока Изя бегает на свое судно за красным вином, что у него под замком в холодильнике хранилось. Ведь нужно всем добровольцам хоть грамм по "сто писят" налить, так положено для более быстрого восстановления их собственной крови.

— Когда с ними можно будет поговорить?

— Ну ты и быстрый. Чего захотел. С их гонцом — может быть, если повезет, то утром и не более пяти минут. А остальным лежать практически безмолвными дней пять-десять, и это минимум, чтобы не было осложнений. Да ещё двое самых старших и самых "покоцанных" и так в безсознанку каждые пять-десять минут сваливаются, хорошо хоть уже только на секунды.

— А кто они?

— А леший их знает. Документов нет, ни единой бумажки в камуфляже не нашли. Знаки различия, оружие — отсутствуют. Белье, форма и обувь — обычные, установленного образца российской армии. Тем более почти такое-же обмундирование идет в поставках для армий почти всей европы.

— Саша? — после этих его слов уже сам вызываю Борза, — на связи?

— Командир, я слушаю?

— Мы не можем определиться — кого это вы нашли. Нет ни оружия, ни документов, а такого у военных не может быть в принципе. Пошли нескольких парней к их лежке — пусть там все тщательно прочешут. Вдруг вам повезет.

— Есть. Сейчас отправлю.

— Появилась находка, — через время вызвал он меня, — интересная — звиздец! — ,следует от него инфа, — там так намешано — пиии…ц.

— Что такого вы нашли? Ты так сильно реагируешь?

— А ты вот послушай, я буду читать найденные нами чуть в стороне от их лежки, спрятанными под камнем и даже немного замаскированные документы, начиная с самого младшего по званию:

Старлей Павел Ильич Дранкар, военная контрразведка. Подразделение базировалось в Сирии, ему всего двадцать семь лет, это тот 'гонец', что к нам добрался — глядя на фото, я вижу практическое совпадение.

Капитан Евгений Иванович Белка — Служба Внутренней Безопасности вооруженных сил ДНР, зам начальника отдела, штабник. Тридцать один год мужику.

Ещё один капитан — Егор Францевич Пыштов, имя и фамилия русские, а если судить по отчеству — его отец был немцем. Еще один зам, на этот раз командира сил специальных операций. Опять Сирия, и молодой — ему всего тридцатник.

Артур Чо Ким — судя по фамилии — он русский кореец, да и ещё и из Владика. Удостоверение сильно залито кровью — это все, что читается, только в строке возраста чуть проглядывается вроде бы тройка.

Феликс Давидович Цунаев — в нагрудном кармане была только пластиковая карточка прав на машину, ему сорок пять лет.

Ну и самый последний — Брендон Иванович Петров. Этому уже пятьдесят три года, штатный репортер знаменитой армейской газеты 'Красная Звезда'.

— Но не это самое интересное. Довольно далеко от места лежки — где нашли основную массу раненых, мои бойцы обнаружили достаточно хорошо замаскированный схрон с оружием и амуницией. А вот его комплектация наводит на очень интересные размышления. Кто же они такие, его владельцы? Там были автоматы, хоть это и наши АК, но все разные, начиная от легенды АКМС, их тут два, потом полицейская "плевалка" АКС-74У, один АК-103, один АК-109, и АК 308. Вот этот я только на стенде в классах встречал, смотрел там на их рисунки и фото, но вот вживую вижу впервые. 308 под НАТО-вский калибр — 7,62х51R, плевалка 5,65х39, все остальные 7,62х39 — странное сочетание, очень даже.

А вот пистолетов найдена целая коллекция, тут и четыре штуки табельных ГШ-18, два МР 446 'Викинга', два Стечкина — только один АПС а второй АПБ, под глушитель. И самих глушаков коллекция, шесть штук — пара к АПБ, я их знаю, на службе уже не раз сталкивался. А вот остальные четыре скорее всего к ГШ, хотя у него в конструкции он не предусмотрен — но именно у этих на конце ствола резьба, защищенная колпачком. Может самодел? Или спец исполнение? Не скажу. И зачем их столько? Пистолет ведь не настолько ухватистый, как Стечкин, или тот же ТТ. Придется спрашивать у самого владельца — ну это уже когда найдем его. Потом еще два Глока — 17 и 19 модели. К автоматам идут увеличенные штатные разгрузки, забитые снаряженными магазинами по шесть штук в каждой, плюс по одному пристегнуто к оружию. Только к 'плевалке' всего три — один в автомате и только пара запасных. Гранат не было, ни каких. Но у одного АКМС и 308-го стоят подствольники, а в кармашках 'лифчиков' был только штатный боезапас, без обычного в подобных случаях резерва. Но вот интересно — а где их броники? Иметь при себе такой комплект вооружения, и не надеть броню? Непонятно. Дальше, как обычно — ножи, фонари, три спец-комплекта, в них ЛЦУ, ПНВ и ПББС, во всех вещмешках сухпая на трое суток, фляги. Питание не тронуто, только по половинке воды везде отпито. Парни там еще носами роют, понравилось им искать так старательно сделанные и тщательно замаскированные ухоронки, даже пари на результат между собой заключают.

— Саша, а что за приблуды идут под этими сокращениями?

— Блин, командир — я и забыл, что ты не военный. ЛЦУ — это лазерный целеуказатель, типа простого лазерного фонарика — указки. ПНВ — прибор ночного видения, ночник. ПББС — прибор для бесшумной и беспламенной стрельбы, глушитель, но уже современный, с разными наворотами.

— Понял, спасибо за разъяснения. Там у тебя уже всё? Уже закончились "подарки для юного милитариста"?

— Вроде да. Ой! Стоп-стоп, шеф, мне вот только новые находки принесли. Тут снайперка в кофре, представляешь — Barrett нульцевый, видно его только пристреляли, ни чуточки не затерт руками. И, по-моему, это модификация M1, так называемая Light Fifty, я о ней только читал да в инете картинки до этого видел. К ней в кофре лежит два магазина и полсотни патронов, упакованных по десятку. Потом в чехлах три большие радиостанции, я такие не знаю, и носимые ходи-болтайки — пять японских Yaesu и обычная мыльница Kebwood. Дальше сканер в чехле с аккумулятором, тоже фирмы Yaesu. Антенное хозяйство с удочками-мачтами, три пистолета, а вот модель их не скажу, еще никогда таких не встречал. Патроны к ним — обычные Para, 9х19, три пачки, и лежит шесть обойм. Вроде всё, что было, бойцы уже нашли. Но вторая, караульная смена, сказали, что как сменятся, тоже порыщут, может и им повезет — парни так от скуки развлекаются.