Стас. Стратегия. Цикл Забытые Острова. Становление. Книга 3.

День 29. Часть 3

— Ну а теперь представьте своих спутников.

— Мы что, сами о себе ничего сказать не сможем? Не дети ведь. Я — Марк Иосифович Меерович, после института всю жизнь, до самой пенсии, работал в Крымской обсерватории, доктор наук. Мне, как вы понимаете, столько же, как и Арнольду — семьдесят два.

— Ну а я, — немного привстав, начал следующий, — метеоролог, профессор, так же давно пенсионер, одноклассник и одногодка первых представившихся, Иосиф Израилевич Побережский.

— Перед вами сидит один из немногих в союзе евреев, представляющий славное племя полевых геологов — Моисей Львович Рухимович. До пятидесяти пяти лет я сам ходил в поле, успев за это время стать доктором наук. Потом до шестидесяти трех преподавал, и оттуда ушел уже только на исследовательскую работу. Как и предыдущие друзья, я их одноклассник.

— Ну а вы — "девушка слегка за сорок"?

— Увы, уважаемый Станислав, "девушке" давно за шестьдесят, точнее уже шестьдесят три. Моя девичья фамилия Гальпери, Ираида Леонардовна Гальпери, будем знакомы. Начинала свою трудовую деятельность врачом-офтальмологом, то есть, как в простонародье говорят, глазником или окулистом. Двадцать три года назад меня подставила ближайшая подруга и коллега, обокрав — присвоила мою научную и практическую разработку и, естественно, грязно оболгав. Я не стала доказывать свою правоту и невиновность, и ушла из институтской клиники. А затем уехав из Сибири в центральную Россию, сменила фамилию, взяв свою девичью, и специальность — став биологом и антропологом. Бывшая же заклятая подруга наказала себя сама — добившись в клинике принятия того метода для операций, не справилась с очередной проблемой у первого же больного, оставили того полуслепым, и с треском вылетела с места, к тому же попав под суд, когда все поняли, что в теме она очень сильно плавает. А сын того больного, широко известный человек в очень узких кругах у власти, выставив ей неустойку, оставил ту, как говорят — голой и босой, без копейки в кармане.

— Я — Михаил Моисеевич Горелиц, — это о себе рассказывает мужчина из младшего состава экспедиции, — по профессии гидробиолог, доктор наук, по увлечению, аквалангист с огромным опытом — больше двух тысяч погружений на глубину до десяти метров, и почти четыреста от тридцати и больше. Штатный дайвер похода и оператор подводных съемок.

— Позвольте представиться — Ванштейн Олег Маркович, мне сорок пять лет, по профессии я географ, преподавал в Томском универе, и много лет, каждое лето проводил в научно-исследовательских экспедициях по всему миру.

— Я же — всего-навсего инженер-технолог с УМЗ — Ульяновского моторного завода, Гинзбург Матвей Вальтерович. Мне только сорок четыре года. Дед по матери еврей, а отец — чистокровный поволжский немец.

— Мне о себе и сказать-то нечего, — это заговорил самый щуплый и невысокий мужчина, скорее всего молодой человек, — я сам — русский, но с древними финско-шведскими корнями. Яхонтов Оскар Карлович. Перед походом в кругу семьи успел отметить свое сорокалетие. Работал в городе Йошкар-Ола, столице республики Марий Эл, на радиозаводе Контакт, инженером-эксплуатационником.

— Ну а я всего лишь повар, но только по призванию. Ну или кок, как говорят моряки. Яков Соломонович Левин, и молодой, мне только тридцать два года — и самый младший среди всех наших патриархов науки. По специальности моторист, по увлечению радист — учился этому ремеслу вначале с пяти лет у деда, а уже с двенадцати к тем занятиям подключились отец со старшим братом. В походе, кроме обозначенных специальностей, мне приходится выполнять обязанности видеооператора и по возможности следить за экранами судовой РЛС.

— Как это — экранами?

— Очень просто — немного поколдовав с нею и её блоком обработки сигнала, я установил дополнительные мониторы из старых пяти и семидюймовых планшетов, что специально собирал у знакомых целый год, во всех местах, где мы обитаем.

— Понятно. Здорово вы придумали. Как я понимаю…

— Да-да! Мы все представители того самого народа, — первым откликнулась женщина, — надеюсь, у вас нет предубеждения против этого?

— Свят-свят с вами! Лишь бы люди хорошие были, а кто они — нет ни малейшей роли. Кстати, вы же понимаете, кем придется у нас быть, и какие обязанности исполнять? Последнее время мысли о том, что нужны люди с соответствующим образованием, нужными знаниями и опытом, для изучения и наших Забытых Островов, и всей доступной планеты, меня посещали все чаще и чаще. И вот появились вы, первые, но, надеюсь, не последние Научные Специалисты, и будете основоположниками нашей будущей Академии наук, локации Забытые Острова. Согласны с таким предложением?

— У вас таки есть другой вариант нашего будущего? Если нет, то мы с огромным удовольствием вновь окунемся в привычную за много десятилетий научную и исследовательскую деятельность. Хоть этим принося пользу и всему населению этих Островов, и сообществу Победа в частности.

— Вот и хорошо.

— А вы, девушки-прелестницы, что о себе расскажите? — после этого спрашиваю у притихших в уголку девчат.

— Ну, нам по сравнению со старшим поколением, вроде и нечего сказать, — первой отозвалась голубоглазая, по имени Дора, — тем более мне. Ещё в восемнадцать лет, всего через год после школы, сама пошла служить — перед поступлением в институт набрать общественного рейтинга, как в последние годы говорит продвинутая молодежь, очень уж не хотелось выделяться среди остальных подруг. А всего через два года армии поняла, что мне это все нравится, и осталась на Шерут Милиум Паиль — активную резервистскую службу, там мне предстояло тянуть лямку до сорока лет, если бы так и осталась сержантом. А вот стоило мне послушать уговоры командира, и окончить офицерские курсы, то до сорока пяти — а потом на почетный дембель, как говорят у вас, в России.

— И кто же вы по специальности, красавица? — ох чую, если это узнает Маша, как я их называю, "звиздюлей" мне не миновать.

— Я служила в 828-й бригаде Бисламах, это УТБ — учебно-тренировочная бригада и школа младших командиров БИСЛАМАХ и пехотных специалистов БИСЛАХ. Снайпер я, и учила таких же, подающих надежды парней и девчат этому очень непростому делу.

— Ну а я, — прорезался голосок у второй, Зуса, — удачно прошла адскую мельницу подготовки военных пилотов, но на самолеты всё же не вытянула, и была переведена на курс вертолетчиков. И там тоже не очень повезло — с боевых определили на CH-53 Sea Stallion, в транспортное подразделение ВВС. А вот только в этом году, уже окончив академические курсы, я поняла причину своих неудач — хотя прекрасно чувствую и свою 'птичку' и небо, но очень уж я мелкая, тонкокостная, как сказал последний инструктор, и перегрузки в небе просто физически не выдерживаю. Что бывало во время обучения, и далеко не один раз.

— А позвольте задать вопрос — откуда вы так прилично знаете наш родной русский язык?

— Так мы же обе из России? Только одна родом из "солнечного" Биробиджана а вторая из "холодного" Крыма. Наши родители эмигрировали на так сказать 'истерическую родину', когда мы дома уже в школе учились. И в семьях на нем никогда не прекращали говорить.

— Ну с вами тогда все понятно. Для научников — все остаетесь на Победе, и это не обсуждается, слишком уж ценные вы для нас люди! Вам и тут "мирной", и часто условно, просто работы на всех хватит. Для остальных — у вас есть выбор — остаться тут, как уже стали называть наш главный остров, в Метрополии, или отправится во фронтир наших Забытых Островов, на ваш первый остров нашего сообщества, на Базу? — ставлю их перед выбором после всех бесед и рассказов о себе, — обдумайте эти предложения, и дайте ответ. Неволить и заставлять никого из вас я не буду, что решите, то и будет. Ну… кроме некоторых исключений.

— Мы, старшее поколение, уже всё давно решили, — ответил Аздоев, — возвращаемся назад и будем помогать молодежи, нести там их службу, подменяя хотя бы днем, для других работ. Тем более, лично я считаю, что на производстве 'Базы' от меня будет толку намного больше.

— А я надеюсь, что получу под своё командование катер, что там стоит у стенки, после завершения его ремонта. И принесу этим всем нам больше пользы, чем останусь тут. Тем более, что на почти таких же, я в молодости и начинал свою службу, — вот это уже высказывает свое мнение Хахубия.

— А вас, уважаемый Орзу, я бы просил остаться здесь — ваши знания, опыт и профессия нужны для ухода за нашими животными, — пытаюсь тормознуть хотя бы его, — на острове есть и небольшое стадо коров с быком, и овце-козья отара уже подрастет и начинает увеличиваться, и даже свинарник организован. Только не из домашних хрюшек, а из их диких сородичей, тропических пекари. Так как?

— Прекрасно вас понимаю, но пока я буду со своими новыми друзьями, возможно в первое время. А потом — посмотрим. Но при необходимости в моем опыте и знаниях — окажу любую возможную помощь.

— Мы тоже очень хотели нести службу там, на том острове, куда нас вчера привезли, — красапеты отозвались почти в один голос, — тут очень уж много людей, мы за месяц отвыкли от такого столпотворения.

— И я со всеми, тем более Дора обещала сделать из меня нормального мужика, — завершил прения через переводчика Хайнц.

— Уговорили. Но я оставляю за собой право выдернуть любого из вас сюда, в случай необходимости. Принимается? Ну а вы? Молодая часть экипажа Арктики?

— Если можно, мы бы тоже хотели уйти на Базу.

— Все?

— Мы думали так — нашему ученому другу, специалисту по полезным находкам в недрах, Олегу, стоит остаться на Победе, тут больше простора для его научно-поисковой деятельности. Ну а мы трое — больше производственники, уйдем туда, где принесем больше пользы — к станкам, будущему ремонтному доку, и начинающему там свою работу радиоцеху.

— Кстати, радист и ваш коллега с надувного парусного катамарана Атлантика, Юрий Кулик, также изъявил желание вначале поработать в этом цехе. Так что там будет шесть человек — а работой я вас обеспечу. Ну а вы, Михаил, почему тут не останетесь?

— Для меня по специальности работы пока нет, а там интересный остров, хочется обследовать его подводную часть.

— Если вам тут Арктика не нужна, да и все равно — без обученного и полного экипажа от неё толку мало, мы на ней вернемся назад, и поставим в раковине судовых мастерских на швартовы, — высказал свое мнение Арнольд Янович.

— А вы тоже решили назад уйти?

— Тут мне не пока не интересно — а там стоят хоть какие, но суда. Приму посильное участие в приведению их к рабочему состоянию.

— Согласен. Но уговор — когда мы найдем молодежь, что изъявит свое желание обучатся судовождению и управлению таким большим парусным судном, это будет вашей общей работой.

— Какие разговоры? Обязательно.

И через некоторое время, развернув свои белые паруса, красавица унесла назад и всех их и Дробова, который вначале имел часовую беседу со мной и Машей, а потом ему устроили лекцию Дед и батеня, по организации правильного наблюдения и обороны такого важного для всех нас кусочка суши. А экипаж старшего возраста остался тут, и уже начал писать свои планы будущих наших научных исследований, и конечно, заказы на нужное каждому из них оборудование.

— Как ты уже наверное и сам понимаешь, без пополнения людьми мы тут не выживем — вот просто представь, во время нападения наглов катера с нашим пополнением не успели подойти к острову. И что тогда? И вы все почти сразу погибли, ну или были захвачены в плен-рабство, неизвестно — к какому решению пришел бы их старший. И ведь сам знаешь, что у нас половина состава — женщины, привлекать их к военным действиям можно, но минимум девяносто процентов из всех просто нежелательно. Да и мужчины — воевать-то они готовы, особенно те, кто побывал у нохчей в рабстве, но вот толку от них мало. Вспомни нападение цыган под руководством Баро и поведение Мустафы. Хотя он в свое время и служил, но растерялся и поймал заряд дроби. И отдать тебе ещё пять-восемь бойцов мы просто физически не в состоянии.

Это я рассказываю Олегу ситуацию, которая сложилась в сообществе с мужчинами, способными не просто жить и работать, а ещё при всем том и воевать, защищая и себя и других. В принципе-то, он и сам частично об этом догадывался, но учитывая то, что на Победе он пробыл всего сутки, то во многом ещё не очень хорошо разбирался — в этих разных тонкостях взаимодействий с окружающим миром. Но учится, очень быстро учится, и на чужом опыте и на своих ошибках.

— Например, с людьми в этом Эксперименте, с нами всеми есть такая фича — если погибает подопытный, и не играет роли, сам он умер от болезни, погиб в стычке с врагом или был разорван дикими животными, то в течении суток на тот остров, где он появился впервые, инопланетные ученые экспериментаторы забросят ему замену. С таким мы уже несколько раз сталкивались. А у тебя позавчера было четыре трупа, и стоит узнать, с каких островов их привезли, а потом проверить вторично.

— Это так только с погибшими? А если их просто вывезли?

— Ну, если людей просто забрали и они живы, то с какого перепугу туда будут слать новых? Ты ведь согласен со мной? Вот и Небесные Научные Гниды так же, по-видимому, считают.

— Иваныч, ну ты же сам прекрасно понимаешь, что с одним некомплектным баркасом мы много не наработаем. Тут ведь кроме поиска навалилась забота со снабжением пленных пайкой, а это нужно делать ежедневно, при этом одновременно проверяя сделанную ими норму, и вывозя наработанное. Сам ведь предупреждал о таком ведении дела. Так что — хоть крути, хоть верти, но вторая лодка, но только не надувная, ну или хоть переделка в парусный — любой катер, нам просто необходима. Кстати, а как проверять эту их норму?

— Мы прикидывали так — из подручных материалов соорудить два ящика, один на полста кил, это и будет определитель нормы. Ведь ещё когда наши тут обнаружили угольный разрез, то посчитали, что больше полутоны в сутки не нарубить, пласт бедный да тонкий. Вот в определитель они и будут ссыпать всё сделанное ими за день. А уже из него в большой, стоящий на дне баркаса, самим придется высыпать. А на Базе краном его забрать и в бункер вывернуть, там с этим будет уже намного проще. Но не забывайте — им особо терять нечего, чуть зеванёте, и они могут решиться на захват судна. Так что минимум нужно для сопровождения человека три-четыре с дробовиками для охраны туда брать, ну и ещё двоих — одного для записи и подсчета нормы, а второй будет с тарой возиться.

— Так может быть в качестве мерки иметь всего одно ведро, и только им считать выработку? А ссыпать они свое будут в большой ящик — мы его сделаем, ну или найдем что подходящее.

— Можно и так. Наверное даже проще будет. А вторую лодку я вам уже нашел — самодельный тримаран ушел к тебе на выгрузку, его разберут на составные, и одну пирогу оборудуют мачтой и парусом и оставят для поиска. И еще — скорее всего через пару дней будет идти экспедиция к нашим бывшим землякам, в регион их острова Изумрудный'. А там невдалеке на дне лежит небольшая парусная яхта, вот и её подымем и прибуксируем прямо сюда, передав в твое распоряжение.

А часа через три спустя этого разговора — они наверное только-только прибыли на Базу, прозвучал очередной вызов их станции:

— Иваныч, тут такое! Ты только послушай! — и тут из динамика раздался голос Зуси. Он ей, наверное для простоты разговора, просто передал микрофон, — командир, за зданием котельной, на большом, ранее свободной месте, появился посадочный круг вертолетной площадки. На его дальнем краю теперь расположена метеоплощадка, нам сразу в глаза бросился аэродромный полосатый "колдун", рядом флюгер с классическим жестяным петушком, новеньким, как только с конвейера вышедшим — у бабушки в деревне такой на крыше стоял, показывающие направление и силу ветра. Дальше стоит будка с деревянными жалюзи на тонких ножках для термометра и барометра, потом вторая с водомерным ведром — осадкомер, вреде бы так он называется. И она из обычной грунтовой стала каменной, как будто уложили плиты, но практически без щелей, монолитной.

— А сам вертолет случайно там у вас не появился?

— А что! Должен был???

— Нууу!!! Честно сказать? А я даже и не знаю… Но если появилась посадочная площадка, то, скорее всего, это реакция Экспериментаторов на появление в сообществе профессионального пилота. Ведь на Злату Миронов они свой ответ появлением аппарата дали.

— А кто это?

— Сербка. Пилот экскурсионного вертолета и автожира. Она попала к нам четыре дня назад, а вчера, в контейнере поднятом пару дней назад со дна моря, обнаружили этот агрегат в транспортировочном виде. То есть — частично разобранным. Она, попросив в помощь пару рукастых парней, пообещала его уже сегодня поднять в воздух. Так что мысль есть, и только одна — если у вас появился такой аэродром, то не исключаю варианта, что скоро найдется и сам ментокрылый муссоршмидт.

— Что это за агрегат-то такой?

— Да вспомнился старый рассказ одного далекого родственника. Давно, ещё во времена Союза, курсанты — будущие менты именно так называли милицейский вертолет. Так что — ищите! Скорее всего в тех же, ваших краях, он и может быть спрятанным.