Стас. Стратегия. Цикл Забытые Острова. Становление. Книга 3.

День 28. Часть 8

Вот тебе бабка, и Юрьев день! К чему такие находки? Когда нашли только автоматы и пистолеты — это было понятно, у мужиков обычное табельное полевое снаряжение. А к чему такая винтовка? Ничего не понимаю. Остается только ждать, пока все они очнутся.

— Ещё находки, — через время Борз вызывает опять, — на расстоянии в двести-триста метров от овражка, на площадке диаметром метров в сто пятьдесят, в разных её местах было найдено шесть терминальных плит. Понимая, что владельцы этих ценных девайсов в скором времени сами не смогут подобрать эту свою собственность, мы рискнули пропущенным днем поставки, и перенесли всё к себе в НП. Утром свободная смена во время похода за завтраком заодно и их захватит, а когда они будут под замком в Доме, мне станет спокойнее.

Вот теперь вроде все они нашли — очень на это надеюсь. Но вот что это за люди? И тем более, зачем у них было такое специфическое оружие, как снайперский Barrett, вообще не понимаю. И почему все раненые? И не только стрелковкой, но и осколками — имелкими, как от подствольника, так и крупнее, похожими на разорвавшуюся невдалеке минометную мину. Но, честно говоря, очень сильно сомневаюсь, что спасенные найденыши сами соизволят открыть этот секрет.

— Стас, а у нас новость, — стоило мне только выйти из кабинета, где я записывал данные на потеряшек, наружу, как моя неуемная Маша опять с подарками.

— Что опять случилось?

— Помнишь тот контейнер, старый Настин трофей, что стоял на дне моря?

— Конечно. Его только недавно подняли и прибуксировали в бухточку у пилорамы. А что?

— Да, в принципе — ничего. Просто в свободное время рабочие с распиловки его уже вытащили на берег, и откатив на бревнах в сторону от основного прохода, поставили под пальмами. Ну и узнав это, у меня загорелось, кое-что в одном месте. Позвав свободных в это время Марину, Злату и Ольгу, мы с ними и парнями, что выделил Паулус, только что его вскрыли.

— Машенька, ну не тяни кота за хвост, рассказывай о находке. Что в нем? Инструмент? Или генератор? А может быть он под завязку набит одеждой?

— Не угадал. Лучше пошли со мной, сам посмотришь. А что там лежит для нас очень интересная находка, я тебе гарантирую…

— И что же это такое? — смотрю на большую раскрашенную штуковину в форме капли, и в упор не понимаю — что это за хрень.

— Командир, вы даже не представляете всю ценность этого подарка судьбы, или может быть — Организаторы-Экспериментаторы так подсуетились, даже представить не могу, — с горящими глазами распинается сербка Миронова, — знаете, что это такое? Это автожир, или еще на него говорят — гироплан, Хеnon-2 производства польской фирмы Celier Aviation Artur Trendak. Я на таком вначале училась летать в центре обучения пилотов, а потом несколько лет работала на наших курортах.

— Может быть я не все понимаю — но эта куча разных деталей в упор не напоминает агрегат для полетов в небе.

— Ой! Я же не объяснила — он при поставке всегда идет в частично разобранном состоянии, в вот таком транспортном контейнере. Мы на фирме, кроме моего, в течении года еще три однотипных получали, и все они пришли в таком же виде.

— Тогда к этому конструктору нужен в придачу хоть один авиатехник, иначе он так и будет тут стоять.

— Зачем такие сложности? Вот на двери в кармане запаянная в пленку подробная техкарта сборки, и паспорт к аппарату — нужны только двое мужчин с руками из нормального места выросшими, и максимум завтра вечером я его подниму в небо. Видите, там, в левом заднем углу, — стоит закрепленные к стене две столитровые бочки, и на них сверху ещё пятидесяти литровая увязана? Это фирма — изготовитель всегда дает топливо и масло для двигателя, на первые пробные полеты.

— А ты точно уверена, что вот это сможет летать?

— Да вы что? Я на своей 'Ксенонке' за три года намотала целых две тысячи часов, её на первый ремонт двигателя только перед своим попаданием сюда отправила. Машинка, хоть и маленькая — но просто прелесть.

День 28. Вторая его половина.

В поиске первая большАя группа сталкеров-самоучек)

СтаршОй поискового отряда — Генка-Малой

Ура! Мы в поиске! Отпустили! Наконец-то, вот только сегодня, сразу после обеда, начался наш первый масштабный поход для исследований островных архипелагов! Тех, что идут вдоль маршрута от нашего главного острова 'Победа' до острова 'База'. Марина поймала меня, только успел вернуться с 'России', и позвала к Главе, что в кабинете проверял списки заказов на этот день — так уважительно я даже в мыслях называю нашего Стаса:

— Освободился? Тогда принимай под свое командование все свободные лодки, формируй экипажи, и в путь. Проверять все кусочки суши в окрестностях этого важного для нас маршрута, ну и конечно там все картировать — об этом, в принципе, мы все уже давно говорили на совещаниях.

Вот и вышло в море одновременно четыре выделенных моей группе парусных лодки — с топливом не просто напряг, а полный звиздец, командир бережет всё, что ещё осталось, только для работы моторов боевых катеров и грузовых катамаранов. А всё остальное, как и в самом начале нашей 'опупеи' на 'Забытых Островах' — весла, наши весла, это если штиль, или же 'паруса нам в помощь', если повезет, и хоть маленький ветерок дует. За эти недели, наверное уже все наши, те, что непосредственно связаны с морем, вполне нормально управляются с ними — а то от частых гребных упражнений уже и мозоли на руках у некоторых появились.

Первые острова достаточно близко от 'Победы' — всего в семи-десяти километрах. И ведь рядом же, а мы на них еще не были. Позор! Почему так неопределенно? Просто до самого ближнего чуть больше семи, а до последнего примерно полных десять и есть. Блин, всё у меня сухопутные термины выскакивают, никак не могу перейти на морские меры измерений. Эти километры означают — что до первого из них три мили и семь и семь кабельтова, а к дальнему уже пять миль и четыре кабельтова. Вроде так и нужно говорить эти всякие разные моряцкие выражения — но ведь не правильно так, на этих маленьких расстояниях точности нет никакой. Короче, 'дурдом, кино и немцы', как любил говаривать мой дед. И пока что этот морской "жаргон" пользы не приносит нам аж ни малейшей. Разве вот так говаривать: "расстояние до этой группы островов от тридцати семи и до пятидесяти четырех кабельтов". Тьфу, блин! Но правильно ли это, или нет — я не знаю. Нужно будет уже вечером, дома, спросить у Бруно Арвидовича, что он скажет по этому поводу. Все же он — моряк со стажем и опытом, куда мне до него.

Ну и ладно! Пока сойдет как есть, а уже потом подучусь.

Я продолжаю описывать наш первый выход в море, с такой интересной и перспективной целью. Ориентиром служит та скала, на которой Макс в первый раз устанавливал свои поделки из трофейных ходи-болтаек, для работы их ретрансляторами. А сейчас на том месте стоят выложенные из камней пирамиды, вот именно на этой скале она высотой выше моего, отнюдь не маленького роста раза в два, наверное даже с лишним. И теперь на её вершине стоит светодидный проблесковый маячок в виде прозрачного шара, как говорили экипажи, что постоянно ходят к Базе, очень сильно выручающие их. А для питания этой мигалки стоит всего лишь одно небольшое полотно солнечной батареи, и все. Как наши умельцы это хорошо придумали!

— Ну что, команда? Отправная точка у нас есть, теперь уже двигаем к самим островам? — это я так напутствую экипажа. Смех и грех. Я, мелочь пузатая, ещё и не успев дожить до восемнадцати лет, командую аж одиннадцатью мужиками, среди которых сам же и являюсь самым молодым. Но раз Стас назначил меня среди них всех Старшим, то нужно соответствовать этой роли. Не посрамить его надежды. Пока вроде слушают, не перечат… но, вот — уже началось.

— Идем все к одному острову? Или каждая лодка к своему? — задали мне вроде как провокационный вопрос.

— Островки вроде небольшие, управится на них вполне можно и одним экипажем, так что определяемся, кто к какому, и вперед на поиски плюшек, ну или людского пополнения. Согласны?

В этом, небольшом архипелаге мы насчитали, уже потом, семь небольших островков, и только один из них, он самый дальний — чуть крупнее всех остальных, со скалой на одной стороне, и разными деревьями, что росли на его берегах. Из них, четыре — скалистые, метров двухсот в диаметре, может немного больше, с обрывистыми берегами и сильно заросшие кустарниками. Они были обследованы нами самыми первыми. Кроме разных ягод на ветках ничего полезного там не обнаружили, и самого главного, чего там не было — это родника, ну или хотя-бы озерца с пресной дождевой водой. Потом было два поболее, овальные, примерно триста-четыреста и на пятсот-шестсот метров, песчаные, немного выше уровня моря. Но зато на них росло достаточно много пальм — и банановых и финиковых, а на одном было даже три лимонных деревца. Вот на нем мы и заметили следы присутствия человека — лимончики на ветках висели только зеленые, и было явно видно, что часть из них, скорее всего самые спелые, были уже сорваны. Ну и следы, человеческие следы, что обувью оставленные, было ни с чем не спутать. А до следующего, самого большого острова, было километра полтора, может чуть меньше. И уже пройдя почти половину этого расстояния, мой впереди смотрящий вдруг охнул, и чуть не свалился в воду.

— Вадим, что ты там такого увидел? — быстро сориентировавшись, спросил я у Карпова, сидящего на носу лодки, бойца с Донбасса.

— Ген, там! Там! — чуть не заикаясь начал он, — там девочка маленькая ходит по берегу и в корзинку что-то собирает.

— Уверен?

— Посмотри сам. И лучше всего сразу в бинокль.

Так я и сделал. И уже сам ошалел — девчонка, махонькая на вид, правда это с такого расстояния так кажется, идет по берегу и собирает там выброшенных волнами устриц. А немного впереди её мальчишка движется, так вот тот на моих глазах поднял с песка осьминога и привычно сунул его в пакет.

— …Вот такие дела вокруг вас в этом мире творятся, уважаемая Изабелла, — через час, после того, как дети, которых мы увидели первыми, привели нас в свой лагерь, сооруженный из веток и больших листьев на крыше, типа наших деревенских шалашей. А там познакомившись-пообщавшись со старшими, и рассказав им всё то, что знали сами, этими словами закончил я наше повествование, обращаясь к самой "взрослой" из них. Двадцатитрехлетней воспитателю детского дома, что находился на дальних окраинах Сызрани, это ещё там, на той Земле.

— И что нам теперь делать? — чуть не плача от неожиданных, наверняка радостных для них новостей, спросила она. А все мои спутники просто-напросто устранились от объяснений, предоставив и это право и обязанность мне. Ну ничего. Я позже спрошу, что это за подстава с их стороны.

— Как мы говорим всем, кого находим в подобных ситуациях — предлагаю перебраться к нам, на наш большой остров, где есть всё. И питание, и медицина, и власть, и порядок. Ну и конечно — жильё, обустроенное и комфортное, одежда для всех, новая и чистая, общение и помощь, Развлечения и фильмы. И обязательно мультики, — это я так специально сказал, для младших.

— Мы согластны! — даже не дослушав мою речь до конца, закричали все, и обе разговаривавшие с нами воспитательницы, и их взрослые спутники, четверо молодых парней — девятнадцати-двадцати летних студентов, и детвора. Ведь с ними было четырнадцать детей — паре самых младших было по семь лет, а все остальные чуть старше, от девяти и до тринадцати, воспитанники самых разных детских домов и приютов со всей России. Они тут были и из Ставрополья и Подмосковья, и из Питера с Архангельском и Мурманском, и из древнего Новгорода, даже Иркутские и Новосибирские были дети, и Владивосток с Сахалином отметился. Они все, как и мы в своё время, сперва на каждый остров попали старшие, а потом два дня шла только мелкота, и так было на каждом из семи островков, а в общем вышло по три человека на каждый. А вот почему их в итоге оказалось всего двадцать? Так только вчера их самый старший мужчина — двадцати семи летний Паша-Павел, во время рыбалки с подветренной стороны острова перевернулся с лодкой, и не выплыл. А его надувнушку, единственное у них на острове плавсредство — небольшую двухместную посудину, к вечеру прибило ветром и течением к их берегу. Откуда она у них тут взялась? Так Пашка там, дома, собрался на рыбалку с воды, на один из ериков Волги, вот с ней и со всеми своими вещими был перенесен сюда. Он даже, в свое время, чисто из своих запасов одежды смог приодеть Таисию, когда найдя её с детьми, привез на свой, ныне главный остров, который уже мы сами успели назвать Детсад. Ну а как ещё-то? Вот-вот! А вот она, Тайка, сюда перенеслась прямо из номера мотеля в Турции, собираясь идти на пляж, и была в одном только мини-купальнике. А парень ей презентовал свой спортивный костюм — одевать вечером, а запасные шорты и футболку — уже ходить днем, на жаре, а шлепки у неё уже были, свои — как память о той жизни.

-А как вы все оказались тут, на одном острове? Или я что не так понял, и вы именно на него и попадали?

- Нет, конечно. Нас за четвертый и пятый день Паша сюда перевез. Взрослых по одному, а детвора у нас вся мелкая, так тех сразу двоих забирал. Он, по очереди обойдя всех нас, вначале посоветовался — и общим мнением было решено объединится, резонно рассудив, что так выживать будет и проще и лучше.

— Понятно. Ну, раз вы все так единодушны в этом решении — уезжать с нами, тогда собирайте свои накопленне богатства, и готовьте терминалы к перевозке. Только не забудьте спросить на это разрешения у организатров. Не знаете — как? — и я им подробно рассказал, что и как нужно сделать, — а мы пока осмотрим последний остров — сегодня очень хотелось полностью закончить с вашим архипелагом.

— Не нужно туда ходить, — это сказала Оля, самая старшая из девочек, тринадцатилетняя москвичка, — мы там были в самом начале, еще три недели назад с дядей Пашей, там тааак страшно! Просто ужас! Мы только и успели что высадится на берег, и потом чуть пройдясь по нему, сразу быстро вернулись сюда.

— Хорошо, Олечка. Огромное спасибо, мы только с бережка глянем, и все, — чуть ли не сюсюкаясь, успокоил я её, а сам сразу в мозгах кручу — если там так страшно, то это очень похоже на то, что рассказывали о чудище с Базы и Звероконге, что охранял ДОТ на мысе Хвост. А это значит — что нужно обязательно проверить — на нем нас могут ждать плюшки. А они нужны анклаву, ой как нужны.

В итоге так и оказалось. Тот, восьмой остров, практически круглый, метров триста, максимум триста пятьдесят диаметром, с трех сторон торчащими на берегу скалами метров в двадцать-двадцать пять высотой, за это мы его и назвали Трехглавым. А между ними такие долинки открылись, просто прелесть! Деревья разные, кусты — колючие до безобразия, и неизвестность впереди. В моей группе было двое бойцов, что тогда встретили 'Конга' на 'Победе'. Вот они и шли первыми в своих отрядах, с двух разных долин. А мы решили страховать их с третьей, надеясь отвлечь внимание зверя в первые секунды, как он нас почует, именно на себя. Но как мы ни ждали этого нападения, все равно его бездарно прозевали. Огромная, просто гигантская обезьяна, ростом выше окружающих её деревьев, так мне с перепугу показалось в первый момент, поднялась из зарослей буквально в тридцати-сорока метрах перед нами. И страшно заревев начала молотить лапами по окружающим её растениям. Кто-то рядом, не выдержав, переступил ногами — резко хрустнула ветка, и она кинулась в нашу сторону, пригибая к земле или просто ломая лапами окружающие её чуть-ли не до плечей, довольно высокие заросли. А нас тут было всего трое, растерявшихся в первые мгновения. Уже потом, после схватки, я всё пытался вспомнить — когда же лично я начал стрелять? У меня в руках была десятизарядная помпа Winchester, и я только что, в ожидании возможной схватки, ещё в лодке, перезарядил её с картечи на пулевые патроны. И когда Конг упал, её магазин был полностью пуст…

— Ну как? Все живы?

И у моих спутников, Вадима с АВС и Яна Корбаса с винтовкой Arisaka ни одного патрона не осталось в оружии. Когда и как мы их выпустили — так и не смогли вспомнить, ни один из нас. И к приходу второй и третьей групп, что ломясь через кусты как горные архары, неслись к нам на помощь, всё уже было окончено. Только я, чисто на автомате, и на всякий случай, проконтролировал свою задницу ладошкой — перепуг вдруг не выскочил наружу? Ан нет. Чисто, сухо, и не пахнет. Значит — буду жить и дальше нормальным мужиком, не опозорившимся. А промерив зверя шагами — все поняли, что у страха глаза ой как велики. В нем было всего чуть больше трех с половиной метров… А нам… Такое привидилось…

Как мы и думали, практически в самом центре этого островка был расположен так тщательно охраняемый чудищем склад. Рубленый, как и все ранее нами найденные, размером, если считать шаги за метры, примерно шесть-семь шириной, и двенадцать-четырнадцать длиной. С дверьми по центру большой стены, и воротами в обеих коротких сторонах.

— Ну что, братцы? ПСразу и проверяем находку?

А внутри! Чего там только не было. За центральной дверью — как и во всех подобных постройках раньше, находилось небольшое жилое помещение, шириной всего в два метра, и второй дверью в задней стене. За ней — был маленький склад. Только продуктовый. В жилом отсеке — трехэтажные пОлки-нары, стол на всю их длину, и небольшая каменная печь с открытым очагом напротив них. Продукты нашлись на полках под потолком — несколько видов круп в пакетах с заводской биркой, что там всего пять килограмм, потом сушеные овощи в килограммовых, штук семь-восемь. В полотняных мешочках фрукты, и просто сушеные и вяленые. Приправки разные, чай там, сахар кусковой — а не прессованный, как современный в магазине, и фляга подсолнечного масла, пятилитровая.

Но самое ценное мы обнаружили за боковыми воротами. Левый отсек был большим, примерно шести-семи шагов в глубину, может и больше. И практически весь, почти на высоту моего роста, то есть, больше чем на метр семьдесят, заложен металлом. Там и листовой внизу был, пачка больше метра в высоту, всякий разный и разнообразный. От тонкого, с миллиметр, и до двух пальцев в толщину. Плохо, что не сообразили взять с собой рулетку — точность у нас на плюс-минус палец выходит. С ума сойти. Рядом лежал стальной арматурный прут, от тонкого, примерно с карандаш, в восемь-десять миллиметров диаметром, и наверное, до сотки, а то и более. Были там и трубы, разные. И небольшие с тонкими стенками, и такие-же, но уже с толстенными, всякие. А сверху всё это богатство было накрыто профлистом — тонким крашенным профилированным листовым металлом, что сейчас идет на крыши или заборы. Мы от обалдения просто-напросто потеряли дар речи — ходили и рассматривали эти богатства, только хмыкая.