Статус S

Глава 7

— …хрена? Ни «Спасение в Пустоте» не сработало, ни даже Пустотный взрыв после смерти! Это какой-то сбой в игровых механиках?

— Да никакого сбоя! — рявкнул Сайтон. — И сядь уже, наконец. Не нависай надо мной.

Выругавшись сквозь зубы, я плюхнулся в кресло напротив него. Искоса бросил взгляд на отца. Тот сидел за рабочей панелью чуть поодаль от нас и, кажется, вообще не обращал внимания на происходящее, полностью погружённый в развернувшуюся перед ним россыпь голографических экранов. Правда, что он там умудрялся рассмотреть, непонятно — какое-то сплошное мельтешение из графиков, таблиц, строчек программного когда…

— В конце схватки Драккар отравил тебя ихором, — объяснил Сайтон. — А один из эффектов этого — временное отключение всех пассивных способностей персонажа.

Я бессильно откинулся на спинку кресла, с шумом выпуская воздух сквозь зубы.

Ну, что ж… Этого можно было ожидать. У меня ведь у самого есть, например, Структурная деформация — умение, способное обезмолвить противников, отключать им активные навыки. Логично, что в игре есть и способности, отключающие пассивки. Просто я с ними ещё не сталкивался. Всё-таки Чжоу прав. Несмотря на быстрый взлёт в «Наследии», я всё ещё остаюсь полнейшим нубом.

— Но это не самое хреновое. Главный эффект заражения ихором — это то, что тело погибшего персонажа теперь в распоряжении Драккара. Ты мало того, что не нанёс ему никакого ущерба, но и наоборот — усилил его армию. Вон, полюбуйся.

Чжоу вывел на экран какое-то видео. Знакомые уже ландшафты затянутого Порчей города, фигура Драккара в чёрной пиратской шляпе с пером, а рядом…

Проклятье, да ведь это я! Точнее, мой персонаж — в той же самой броне и плаще, парящий в полуметре над землёй, с вращающимися вокруг шариками Защитников Абсолюта. Приглядевшись, я заметил и некоторые различия. Зомби-вариация Фроста была окутана заметным зеленоватым свечением, глазницы Маски Отрицателя и вовсе полыхали, как зелёные фонари. А прямо поверх брони вились плети Порчи.

— У последователей Некроса и так хорошие бонусы к развитию Псионики. Самые неприятные противники — это даже не обычные Восставшие. Они — просто пушечное мясо. Есть ещё личи — игроки, которые комбинируют ветки Смерти и Псионики. У Драккара пока таких всего человек пять в клане. Но тут ты преподносишь ему такой подарок!

— Да хватит уже, — огрызнулся я. — Ну, просчитался я. Рискнул, но риск не оправдался. Хотя… Я ведь его почти достал! И теперь я знаю его уязвимое место.

— Угу. И он знает, что ты знаешь, — проворчал Чжоу. — И во время следующей встречи уже не будет настолько самонадеянным. Я же тебя предупреждал! Внешность обманчива. Драккар всегда ведёт себя эпатажно, много дурачится, но это всё напускное. Он опытный игрок. И просчитывает свои действия на несколько шагов вперёд, как хороший шахматист. А мы в партии с ним только что отдали ценную фигуру!

— Или разыграли гамбит, — неожиданно вступил в разговор отец. — Насколько удачный, пока рано судить.

Чжоу недоверчиво покосился на него.

— При всё уважении, мистер Брайт… Но я пока не вижу никаких вариантов, как бы мы могли извлечь пользу из подобного гамбита. Фигурой ведь жертвуют в обмен на что-то. И что мы можем получить?

Отец пожал плечами, по-прежнему не сводя взгляда с рабочих экранов. Лишь коротко, будто между прочим, бросил:

— А что там у нас с таймером Войда?

— Всё под контролем, — буркнул Чжоу, бросив взгляд на табло, куда был выведен таймер. — Фрост сейчас вернётся в игру, и мы…

Он вдруг замер, вытаращившись на таймер так, что и я невольно обернулся, чтобы проследить направление его взгляда.

На табло вроде бы ничего необычного. Долгий ночной простой, действительно, сожрал значительную часть нашего запаса. Однако оставалось ещё больше восьми часов, и день только начался. Сейчас снова вернусь в игру, и таймер…

Стоп. А почему он до сих пор работает не на обратный отсчёт? Я ведь вышел из игры уже минут пятнадцать назад.

Я снова развернулся, и мы с Чжоу изумлённо уставились друг на друга, будто привидение увидели. Потом синхронно развернулись к Брайту.

— То есть… Вы хотите сказать… — пробормотал Чжоу.

— Я ничего не хочу сказать, — перебил его отец. — Это ты мне объясни. Ты ведь лучше осведомлён в вопросах игровой механики. Как вообще работают эти Восставшие?

— Ну… Обычно, когда игрок погибает, он возрождается у репликатора, а его тело остаётся какое-то время на месте гибели, чтобы с него можно было собрать лут. Но последователи Некроса могут использовать эти тела, чтобы создавать Восставших. Это такие… Что-то вроде зомби. Что касается снаряжения и способностей, то это полная копия погибшего игрока, ослабленная или наоборот усиленная — зависит от мастерства некроманта. А по сути — это просто моб, которым управляет Некрос. Ему можно отдавать только простые приказы — например, защищать какой-то объект или, наоборот, нападать…

— Сколько времени он может находиться п-под контролем? — спросил я.

— На поддержание Восставшего нужен ихор. Стартового запаса хватает на пару часов, но можно продлевать этот срок дополнительными вливаниями. Правда, с каждым новым продлением затраты ихора возрастают, так что это конечный процесс. Больше двенадцати часов твой двойник вряд ли продержится.

— А если его убить? Драккар сможет его воскресить повторно?

— Нет.

— А если убить несколько раз одного и того же игрока? Можно создать несколько его зомби-копий?

— А вот это без проблем. Вообще, для создания Восставшего нужно тело, желательно с минимальными повреждениями, запас ихора и последователь Некроса с соответствующим умением. Всё, больше никаких ограничений. А, ну и понятное дело — лута из Восставших нет. Даже орбы опыта не во всех случаях можно получить. Только если Восставший сам успел кого-то убить и получить опыт.

— Это всё уже мелкие детали, — снова вклинился Брайт, на этот раз отвернувшись от своих экранов и даже развернув в нашу сторону кресло. — Главное, что меня заинтересовало — это то, что Восставший сохраняет все умения исходника, верно?

— Ну… По идее, да.

— А значит, у нас сейчас есть объект, который, с одной стороны, контролируется Некросом, но в то же время обладает умениями Пустоты. А значит, сохраняет влияние Войда.

— Выходит, что… да, — несколько растерянно кивнул Чжоу. — И судя по поведению таймера Войда, на зомби-версию Фроста даже уникальные пассивки иерофанта продолжают действовать! Это… лазейка. Правда, пока не знаю, как можно её использовать.

— А у Войда ведь многое завязано на количество п-последователей, — задумчиво пробормотал я, тоже лихорадочно соображая над случившимся. — Очередной квест. И скорость генерации очков Пустоты. И работа т-таймера. Если он во всех этих механиках будет засчитывать Восставших, как и обычных игроков...

— Да, из этого можно извлечь пользу. Но главное даже не в этом, — покачал головой отец. — Получается, что каждый такой объект — это зона прямого соприкосновения между управляющими нейросетями.

— И это плохо? — нахмурился я, переводя взгляд с него на Чжоу и обратно. — Или, наоборот, хорошо?

Повисла долгая пауза, после которой Чжоу, наконец, шумно выдохнул, качая вихрастой головой.

— Честно? Я… понятия не имею, во что это может вылиться!

Чжоу вскочил с места и возбужденно зашагал вдоль стола из стороны в сторону, продолжая рассуждать вслух.

— По идее, Вершители даже между собой стараются не допускать прямого соприкосновения. Поэтому, например, игроки и даже целые кланы могут выбрать только одного Вершителя в свои покровители. И менять не чаще раза в неделю. А тут мы в каждом таком персонаже напрямую их сталкиваем. Ещё и без прямого контроля со стороны игрока. Классический пример конфликта управляющих нейросетей. Хотя Некрос для этой механики наверняка прописал себе приоритет над другими вершителями…

— Над остальными пятью — да. Однако Войд был создан позже, — напомнил Брайт. — И в базовых механиках он наверняка не прописан.

— Это да. И автоматически скорректировать это нельзя, нужен дополнительный патч. А все патчи накатываются только с одобрения админов. Да и вообще, механика Восставших настраивалась практически вручную. Там дело тонкое, много нюансов, связанных с возможными реакциями игроков…

— Кстати, а то, что пустотники стали кровными врагами для п-последователей всех остальных Вершителей — тоже прописано вручную? — вмешался я.

— Да, это была моя идея, — помрачнел Чжоу. — Я ведь объяснял уже. Мы всё это время, наоборот, старались помогать Вершителям и нейтрализовать Войда с Анастасией. Кто же знал, что всё перевернётся с ног на голову…

— А откатить тот патч можно?

— Технически… Да, думаю, это несложно. Тут даже не придётся лезть в механики, контролируемые Вершителями. Это ведь был крошечный апдейт PvP-системы. Та же самая механика «кровных врагов», только немного видоизменённая. Но мне нужно будет согласовать всё с…

Чжоу даже замешкался.

— … с начальством. Правда, сейчас, когда мистер Флинт…

— Теперь ты — исполняющий обязанности главы департамента разработки, — Брайт ободряюще потрепал его по плечу.

— Может, и ненадолго… — проворчал он.

— Тем не менее. Привыкай к этой мысли и учись принимать решения самостоятельно.

— Но есть ведь ещё и высшее руководство! И перед игроками этот откат нужно как-то обосновать… Ладно, я сам переговорю с мистером Майлзом и с ребятами из пиар-отдела.

— Вот и хорошо. Займись этим. А мы с Террелом пока возьмём небольшой перерыв. Давай прогуляемся.

— Но… — я оглянулся было в сторону капсулы full-VR, но потом сам себя одёрнул.

Игра никуда не денется. Особенно сейчас, когда Стабилизатор Пустоты построен, а моя зомби-версия вполне успешно крутит таймер Войда в обратную сторону. К тому же, мне самому хотелось немного развеяться. Вылазка в «Наследие» была хоть и короткой, но очень насыщенной. Голова до сих пор трещит.

Мы выбрались в парк кампуса. Сейчас, в разгар рабочего дня, здесь почти никого не было — только маячили где-то у входа фигуры охранников, да на баскетбольной площадке в дальнем от нас углу двое парней по очереди бросали мяч в корзину.

— Мне очень жаль, что так п-получилось, — вздохнул я, когда мы вышли на одну из вымощенных фигурной плиткой дорожек, вьющуюся между идеально подстриженными газонами. — Я действительно поторопился.

— Не вини себя понапрасну. Просто сделай выводы на будущее и иди дальше. Поверь мне, бесконечные сожаления ни к чему хорошему не приводят. Наоборот, могут превратиться в яд, который будет разъедать тебя изнутри. Уж я-то этого нахлебался…

— Да. Наверное…

Мы некоторое время шагали молча — неторопливо, в таком схожем темпе, что я вдруг поймал себя на том, что шагаю с ним в ногу. Роста мы были почти одинакового, так что и шаги получались похожими. Отец прихрамывал, но сейчас это было не очень заметно.

— Что тебе удалось выяснить? Там, в «Наследии»?

— Ты имеешь в виду…

— Тайники. Мимик дал новую наводку?

— Он вообще исчез. Подозреваю, что сразу после активации п-последнего тайника.

Отец кивнул так, будто совершенно не удивился этому, но надолго замолчал. Я не выдержал первым.

— И что всё это значит?

Он ответил не сразу. И не совсем на тот вопрос, что я задал.

— Тайники нужно найти. В любом случае. Это приоритетная цель.

— Даже важнее, чем продавить Вершителей?

— Пожалуй, что да. Насчёт Вершителей я не настолько беспокоюсь. Их партия длится уже давно, и если бы у этих шестерых был весомый перевес — Анастасия бы уже проиграла. Однако она успешно сопротивляется. И установилось даже некое шаткое равновесие.

— На которое могут повлиять игроки. Как в ту сторону, так и в другую.

— Это верно. Но этой проблемой есть кому заниматься и помимо тебя. А вот задачу с тайниками перепоручить некому.

— Ты хочешь найти оба тайника, чтобы…

— Чтобы, когда Анастасия окончательно расквитается с Вершителями, и мы останемся с ней один на один — у нас был инструмент, позволяющий контролировать её.

— Красная кнопка? Ты всё же хочешь её… уничтожить?

— Я этого не говорил. Но мы должны принять меры предосторожности.

Я раздражённо вздохнул. И вдруг подумалось — а ведь, наверное, я и сам порой веду себя точно так же, как отец. Из меня ведь обычно слова лишнего не вытянешь. Неудивительно, что в интернате я не был душой компании…

Но, с другой стороны, я ведь такой же упрямый, как и он. А может, и ещё упрямее.

— Ты что-то недоговариваешь, — взглянув на отца, проворчал я. — Чего ты опасаешься? Мне-то можешь рассказать?

Он даже не повернулся — продолжал вышагивать по тропинке, блуждая взглядом где-то в кронах деревьев, будто разглядывал там что-то интересное.

— Я знаю про Анастасию, — добавил я. — Ну, про… настоящую. И про ваши эксперименты с оцифровкой мозга. Ты этого боишься? Что у вас всё же что-то п-получилось?

А вот сейчас его, наконец, проняло. Он даже приостановился, смерив меня долгим внимательным взглядом. Я с трудом, но выдержал его, не отворачиваясь.

— Кажется, у одного нашего общего знакомого слишком длинный язык…

— Ты сам виноват. Ты так долго разглядывал ту фотографию…

Он вдруг усмехнулся, заметно смягчившись.

— Ну хорошо. Не знаю, что наплёл тебе Дайсон. Наверняка по поводу нашей работы было много слухов.

— И какие из них — п-правда?

Он отвернулся и снова неторопливо зашагал вперёд.

— Мы с Анастасией были далеко не первыми, кто пытался двигаться в этом направлении. Она вообще была убеждённой трансгуманисткой. И в этом мы, кстати, сильно расходились. Я мечтал о том, что с помощью технологий можно изменить человеческое общество, сделать его более справедливым и комфортным. Она же считала, что это невыполнимо, если не изменить самого человека.

— Путём оцифровки сознания?

— Ну, тут два пути. И человечество с разной степенью успешности уже идёт по обоим. Первый — мы аугментируем мозг, дополняя его нейро-интерфейсами и расширяя таким образом его возможности. Тут масса вариантов. Самые простые используются уже десятки лет — например, всякие виртуальные ассистенты, или импланты с инструментами дополненной реальности. Более сложные нейро-интерфейсы открывают уже совсем иные возможности.

— Как у техномантов?

— Да. В общем, основная идея — взять за основу биологические возможности человеческого мозга и дополнить их цифровыми инструментами.

— А второй путь?

— Наоборот, взять за основу техническую часть, и уже к ней добавить человеческое сознание. Чистое сознание, на которое не будут влиять перепады уровней гормонов, подсознательные инстинкты рептильного мозга и прочий сомнительный багаж нашей биологической оболочки. Создать совершенно новый вид… разумных существ.

— Да уж. Называть их людьми, наверное, будет уже неправильно.

Он улыбнулся.

— Забавно. Ты один в один повторяешь слова, которые говорил и я, споря с Анастасией. Мы вообще часто спорили…

— Но ты ведь любил её?

На лице его промелькнуло какое-то странное выражение — смесь усмешки и болезненной гримасы.

— Да. Она была… особенной. Яркой, умной, интересной. Как и я, очень увлечённой своей работой. Хотя, знаешь ли, очень непросто любить человека, который все твои чувства и поступки может разобрать по винтикам и объяснить какими-нибудь выбросами окситоцина, последствиями детских психотравм или неудовлетворённым либидо.

— А она-то тебя любила?

Он вдруг рассмеялся в голос, хотя и в смехе этом мне тоже почудилось что-то болезненное.

— Это уже начинает пугать, Террел. Я ведь тоже задавался ровно тем же вопросом. С Софией, твоей матерью, в этом смысле было гораздо проще — я всегда знал ответ. Хотя… Чёрт возьми, в итоге они с Кингом…

Он отвернулся, и мы снова надолго замолчали. Сквер был небольшой, и за время разговора мы неспешным шагом успели сделать по нему почти полный круг, вернувшись к зданию департамента разработки.

— Но ты так и не ответил толком, — всё же решил я дожать до конца. — Ты всё же считаешь, что у вас тогда п-получилось?

— Анастасия умерла, и формально мы не довели дело до конца. Но эти совместные наработки я потом использовал в «Саламандре». И со временем начал замечать, что… Что-то прорывается. Это кажется невероятным, потому что у меня ведь в распоряжении были лишь разрозненные оцифрованные данные, что-то вроде результатов сканирования её мозга. Большую их часть я даже не умел толком трактовать. Это ведь Анастасия была нейробиологом, а не я. Но потом все эти кусочки будто начали срастаться заново…

— Это… и п-правда невероятно.

— Я и сам не понимаю, как это могло произойти. Возможно, повлияло то, что я использовал эти куски оцифрованной личности именно в «Саламандре», в рамках анализа человеческих поведенческих паттернов. Возможно, одно наложилось на другое…

Он помотал головой.

— Впрочем, это я сейчас, задним умом, понимаю всё это. А тогда я гнал от себя эти мысли. Думал, что сам себя накручиваю. Я слишком много думал об Анастасии, даже саму нейросеть назвал её именем. Так что неудивительно, что мне началось мерещиться всякое. София, кстати, даже ревновала меня, и это тогда казалось мне глупостью. Наверное, именно тогда мы и стали отдаляться друг от друга…

— А потом? — спросил я, потому что снова повисла пауза.

— А потом был тот пожар. И он перевернул вообще всё.

— Ты уверен, что это была она? Анастасия?

Он покачал головой.

— В этой истории ни в чём нельзя быть уверенным. Самый чёрный период в моей жизни. Сплошная череда предательств от людей, которых я считал самыми близкими… Я тогда уехал в полной уверенности, что потерял всё. И тебя в том числе. Но, как видишь…

Я вздохнул. У меня самого были двойственные чувства на этот счёт. Кинг ведь давно уже рассказал мне о версии, что именно Анастасия устроила тот пожар, в котором погибла моя мать, а сам я получил памятный ожог, заметный до сих пор. Но это почему-то не всколыхнуло во мне какой-то однозначной ненависти к Анастасии. Я воспринял всю эту историю отстранённо, будто она меня не касалась. Впрочем, если задуматься — так и есть. Я вырос в интернате, и совершенно не помнил родителей. Да и Анастасия воспринималась как нечто неодушевлённое, и ненавидеть её было глупо. Всё равно что винить в автомобильной аварии неудачно подвернувшийся столб.

Но сейчас… Изменилось ли что-то? И должно ли?

— Но сам-то ты как думаешь? Это сделала она?

— Поставить точку в этих сомнениях сможет только она сама.

— Как? Просто спросишь её об этом?

— Да. Только это не так уж просто сделать. Для взаимодействия с Анастасией Флинт с Гендерсоном наворотили специальный интерфейс с кучей промежуточных сред. Но он заточен под очень узкие задачи, связанные исключительно с «Наследием». Они толком не понимали, как она работает, а потому специально старались загнать её в максимально узкое стойло. Я попробовал использовать то, что есть, но…

— Не получилось? — уточнил я, потому что он снова замолчал, погрузившись в свои мысли. Он вообще регулярно так вот подвисал, будто тормозящий компьютер.

— Сложно сказать. Мне показалось, что она меня… узнала. Но не вспомнила.

— Что это значит?

— Что теперь мы знаем, что находится в том последнем модуле, который нужно активировать. Это те части архива, что содержат долговременную память Анастасии. Точнее, её… биологического прототипа. Те кластеры я в принципе хранил отдельно, потому что в «Саламандре» они были ни к чему. Но если нейросеть и правда каким-то образом собрала воедино личность Анастасии, то это та последняя часть паззла, которой не хватает. Активируем этот архив — и она окончательно пробудится.

— Ну хорошо. Но как найти оставшиеся тайники? Мимик-то сбежал.

— Я уже работаю над этим. Искать снаружи, в самом массиве кода, бесполезно — даже я на это потрачу недели, а то и месяцы. Но можно попробовать изнутри, из самого «Наследия». Архивы ведь маскируются под игровые объекты, просто запрятаны подальше, чтобы никто из игроков не мог на них случайно наткнуться.

— Но как их тогда обнаружить? Это же как иголка в стоге сена.

— Что-нибудь придумаю. Дай мне несколько часов. Точной наводки не обещаю, но попробую сделать для тебя что-то вроде… компаса. В виде игрового объекта, который сможет использовать твой персонаж

— Было бы здорово. А пока этот компас не готов, чем мне заняться?

Он усмехнулся.

— Ну, дел у тебя и без того хватает. Я, конечно, заступился за тебя перед Сайтоном, но ты ведь и правда напортачил. Надо бы прикрыть всю эту некромантскую лавочку побыстрее. Чем больше игроков втянется в этот ивент в ближайшие сутки — тем сильнее будут Вершители. А нам нужно сохранять хотя бы равновесие.

— Да я п-понимаю, — вздохнул я и взглянул на часы. — Только… Можно я отлучусь ненадолго?

Отец вопросительно приподнял бровь, и я поспешно добавил:

— Это тоже для дела. Мне понадобится п-помощь одного человека. Но, думаю, сначала нужно б-будет встретиться с ним. Лично.

— По-другому никак?

Я вздохнул и покачал головой.

— Вряд ли. С ним я тоже немного того… Напортачил.

— Что ж, тогда исправляйся. Я предупрежу Сайтона.

Он потрепал меня по плечу и вернулся в здание. Я же активировал коммуникатор и надолго завис над пустым окошком для ввода текстового сообщения.

Уф, с чего начать-то? Никогда не был силён в таких делах… Наконец, после долгих раздумий плюнул и написал, как есть.

«Привет, Вивиан. Мне нужна твоя помощь. Это срочно».