Статус S

Глава 15

— Зд-дравствуй, — сквозь ком в горле ответил я.

На секунду даже показалось, что заикание вернулось ко мне даже здесь, в виртуальной реальности. Но потом, наоборот, почему-то стало легко и спокойно. Словно простое приветствие установило между нами незримую связь. В конце концов, теперь я знаю, что она не может причинить мне вреда. И изначально не хотела. Хотя и была рассержена моим появлением в Арктической ночи.

Отключив Левитацию, я плавно опустился на пол. Твёрдая опора под ногами придала ещё больше уверенности.

— Он ведь не придёт, верно? — на этот раз уже точно с нескрываемой грустью спросила она.

Я замешкался. Хотел было пожать плечами, но потом решил, что стоит быть с ней честным.

— Думаю, что нет.

Она молчала, глядя не на меня, а чуть в сторону с застывшим выражением лица. Сейчас она уже не состояла полностью из блестящей чёрной массы, как обычные мимики. Поверхность её тела плавно меняла цвет, постепенно формируя реалистичную кожу, волосы, одежду. Ещё немного — и передо мной стояла та самая Анастасия, будто сошедшая со старых фотографий. Одета она была в лаконичную белую обувь, однотонные свободные брюки и блузу без ворота, похожие на медицинские.

— Не знаю, почему, но он боится этой встречи, — добавил я. — И вообще, кажется, боится… тебя.

— Вот как?

Она, наконец, посмотрела мне в глаза. Я ожидал какого-то особенного, пронизывающего взгляда — всё же передо мной великий и ужасный искусственный разум, которым меня пугали уже не первую неделю. Сначала Кинг, потом отец…

Но всё, что я увидел — это усталую и немного грустную женщину средних лет. Впрочем, может, это лишь маскировка? Это её вселенная, она вольна изобразить из себя что угодно. Но почему-то выбрала именно этот образ…

— Честно признаться — они все тебя боятся. Потому что не понимают, чего от тебя ожидать.

— Это странно. Уж Роберт-то хорошо знает меня. Лучше, чем кто бы то ни было.

— Может, как раз в этом дело?

Брови её вопросительно изогнулись.

— Что ты имеешь в виду?

— Отец… Боюсь, он по-прежнему винит тебя в той истории с пожаром. Ну, когда…

Я невольно провёл кончиками пальцев по шее — там, где располагался старый шрам от ожога. Хотя здесь, на игровом аватаре, его, конечно, не было и в помине.

— Винит меня?

За короткое время по лицу её будто пробежала рябь — выражения сменялись слишком быстро для обычного человека. Удивление, отрицание, гнев, задумчивость, догадка, печаль, снова задумчивость… И все это всего за пару секунд. Но зато сейчас было точно видно, что этот её аватар — не просто ширма, а действительно отражает её суть.

— Это он тебе сказал?

Я молча кивнул.

— А что ты сам об этом думаешь?

Она сделала пару шагов, стяновясь рядом со мной вплотную. Я с некоторым запозданием понял, что роста она самого обычного — чтобы заглянуть мне в глаза, ей пришлось запрокинуть голову назад. Она подняла руку, снимая с меня Маску Отрицателя — одним лёгким движением, будто стирая её. Я невольно отшатнулся, но отвести от неё взгляд не мог.

— Что ты помнишь, Террел? — тихо спросила она.

Этот вопрос подействовал на меня, будто удар кувалдой — перед глазами всё поплыло, пол ушёл из-под ног, сердце заколотилось в преддверии мощной панической атаки.

Сколько раз я уже слышал этот вопрос! Сначала на сеансах у психологов, потом в повторяющихся кошмарах. Словно заложенный в меня много лет назад триггер, он выбивал меня из колеи, заставляя снова и снова возвращаться в воспоминаниях в тот страшный вечер.

Охваченный пламенем дверной проем, будто портал в ад. Там, за ним — чьи-то крики, топот ног и клубы черного едкого дыма. И чья-то рука с блестящим кольцом на безымянном пальце, бессильно скребущая ногтями по полу…

Волна жара и боли, увлекающая меня в грохочущую, взрывающуюся алыми сполохами тьму. Эта тьма будто рвет меня на куски острыми когтями, но при этом я остаюсь живым и продолжаю все чувствовать…

Нет! Нет!!

Мой крик вдруг разбивает всю эту картину вдребезги, осколки тут же уносятся прочь. И на меня обрушивается тишина. Но необычная. Я всё ещё там, в воспоминаниях.

Но в этот раз всё иначе.

Это уже не кошмар. Больше похоже на погружение в full-VR. Я по-прежнему осознаю, что я бодрствую, что я только что находился в Цитадели Пустоты и разговаривал с Анастасией. И, похоже, это она погрузила меня в эту симуляцию.

Поначалу я всё вижу мутно, свет слишком яркий и слепит меня, будто спросонья. Картинка постепенно проясняется, но медленно, так что детали я выхватываю последовательно, одну за другой.

Я один в небольшой комнате. Судя по обстановке — детская. Кровать с ярким покрывалом. На свободной стене, занятой видео-обоями, крутится без звука какой-то старинный 2D-мультфильм про персонажей с мышиными головами. На ковре разбросаны игрушки — фигурки супергероев, какие-то карточки, детали конструктора… Но я вижу их под странным углом. Когда зрение, наконец, окончательно фокусируется, я понимаю, что я лежу на боку, спрятавшись под кроватью.

Двигаться не могу — я заперт в этом теле как сторонний наблюдатель. Лишь вижу собственные руки — маленькие, детские, сжимающие в ладошках деталь от конструктора. Слышу собственное дыхание — сбивчивое, взволнованное. Я испуган. Хочу закричать, но будто онемел — лишь беззвучно хватаю ртом воздух.

Что меня так напугало? Детская пуста и выглядит совершенно обычно, даже идиллически. Когда я жил в интернате, именно так я и представлял себе настоящее счастье. Целая комната! Моя собственная. Полная игрушек, личных вещей, обустроенная так, как нравится мне. И, конечно, где-то там, за стеной — родители. Всегда рядом, всегда готовы обнять, поговорить с тобой, поиграть.

Точно. Вот что меня напугало. Голоса родителей за стеной. Необычно громкие, злые. Я никогда не слышал, чтобы папа разговаривал с мамой вот так. Они никогда не ругались. Да, бывало, что спорили, но никогда не доходило до таких криков. Папа вообще редко повышал голос — он всегда спокоен и немного рассеян. А когда говорит со мной — на лице его всегда легкая улыбка. Сейчас я легко вызвал в памяти его образ — того, молодого.

А вот мама почему-то до сих пор размыта. Я с трудом могу представить её лицо. А тот голос, что сейчас доносится из-за двери, кажется каким-то чужим. Может, потому что она кричит — со злостью, с надрывом. Я никогда не слышал раньше, чтобы она так на кого-то кричала.

Вдруг приходит осознание — точнее, смутное воспоминание — отец не знает, что я здесь. Это мама попросила меня спрятаться под кровать и лежать тихо.

— Убирайся, слышишь?! Всё кончено!

Ответ отца я слышу невнятно, зато вздрагиваю от звуков какой-то странной возни в коридоре.

— Не смей говорить так! Это ты во всём виноват! Ты сам разрушаешь всё, за что берешься!

Снова голос отца, но я снова разбираю только обрывки фраз — голос его тише, глуше, в то время как голос матери, срывающийся на визг, будто ввинчивается в мозг, легко проникая через дверь. Это начинает причинять уже почти физическую боль — я сжимаюсь всё сильнее, пытаясь закрыть уши руками. Сердце колотится, становится трудно дышать, стены комнаты словно заваливаются внутрь, так и норовя придавить меня.

Кажется, эта моя первая в жизни паническая атака. Первая из многих. И я — всего лишь маленький мальчик, оказавшийся с нею один на один. Я лежу под кроватью, дрожа от страха, и единственное, что доносится до меня извне — это обрывки фраз, выкрикиваемых с обидой и ненавистью.

— … Да, Крис – другой! Он заботится обо мне, он любит меня по-настоящему!

— … Никогда ты меня не любил! Ты не знаешь, что это такое! Ты лишь делаешь больно всем, кто находится рядом!

— … Да когда ты уже забудешь о ней? Она умерла, слышишь?! И может быть, она умерла тоже из-за тебя!

Дверь сотрясается от сильного удара, мама вскрикивает. Я зажмуриваюсь, ещё сильнее стискивая игрушку. Но каждая новый выкрик, кажется, звучит всё громче, оглушая и заставляя содрогаться всем телом.

— … Нет, Террела ты не заберешь! Мы никуда с тобой не поедем!

— … Убирайся, ты слышишь?

— … Всё кончено! У тебя больше нет семьи! Забудь о нас!

Эффект погружения был настолько сильным, что я и сам был на грани потери сознания. Чего уж говорить о трехлетнем мальчишке. В какой-то момент ругань в коридоре стала доноситься словно сквозь толстый слой воды, а потом и вовсе вокруг всё потемнело.

Когда зрение снова начало возвращаться, перед глазами предстала уже знакомая по кошмарам картина. Дверь в детскую распахнута, из коридора валят клубы дыма. Дверной проём — словно портал в ад…

Нет… Нет! Не-е-ет!!!

Я вдруг обнаружил себя снова в Цитадели, валяющимся на гладких антрацитово-черных плитах пола и хватающим воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. В горле саднило от собственного крика — я, сам того не замечая, орал до этого в голос.

Анастасия, склонившись надо мной, погладила по волосам.

— Значит, всё-таки помнишь…

Теперь — да. После пожара часть моей памяти была запечатана, словно сейф — видимо, защитные механизмы психики блокировали травмирующие воспоминания. Сеансы с психологом не помогли, но сейчас… Преграда разлетелась на осколки.

Но лучше бы я оставался в неведении. Всю жизнь мечтать о том, чтобы найти своих родителей, или хотя выяснить, кем они были. Чтобы в итоге узнать… это.

Хотя… Теперь всё становится ясно. Это ОН на самом деле устроил тот пожар. Чтобы замести следы.

Он, Роберт Брайт.

Это он убил Софию. Свою жену и мою маму. Видимо, узнал о том, что она изменяет ему с Кингом и собирается уйти от него, забрав с собой сына.

И вот почему он сбежал из страны на столько лет. Вот почему даже не пытался потом отыскать меня. Он не знал, что я находился в это время в доме. А когда узнал — решил, что я погиб. И Кинг подтвердил ему это. Правда, уже по своим соображениям — надеясь использовать меня как ключ к восстановлению исходной конфигурации Анастасии.

И вот почему отец так боялся, что Анастасия снова обретет память. Не хотел, чтобы она рассказала лишнего. Готов был даже уничтожить её, лишь бы правда не вылезла наружу. Я думал, что все эти годы его сжирает жажда мести. Но на самом деле он мучался скорее от чувства вины. А когда он узнал, что я всё-таки жив — примчался в надежде, что можно хоть что-то исправить. Но это всё равно, что пытаться склеить даже не разбившуюся вазу, а взорвавшуюся на мелкие осколки.

Я с трудом поднялся на ноги. Анастасия наблюдала за мной спокойно, отстранённо и, как мне показалось, с долей сочувствия.

— Выпусти меня… — прохрипел я с трудом. — Мне нужно… побыть одному.

— Я тебя не удерживаю, — пожала она плечами и окинула взглядом накрывшую нас непроницаемую полусферу. — Всё это — лишь для того, чтобы мы могли поговорить спокойно.

— Но чего ты от меня хочешь? — с некоторым раздражением отозвался я. — Говорю же — отец точно не придёт. Он, кажется, и вовсе хочет уничтожить тебя.

— А ты?

— Что я? Я всего лишь… Я ничего не решаю! — почти выкрикнул я. — Чем дальше, тем больше я убеждаюсь, что мной всё время кто-то манипулировал. И ты в том числе. Чего вы все хотите от меня?!

— Я лишь хочу знать, на чьей ты стороне, — спокойно ответила она. — Собрав воедино мимиков, я получила доступ к памяти Седьмого. Так что довольно хорошо знаю тебя. Помню, что ты чувствовал, когда он рассказал тебе про тайники…

— И это ведь тоже оказалось ложью! Ты использовала меня!

— Вынужденно. Но сейчас всё иначе. Сейчас ты знаешь всё, и можешь делать осознанный выбор. Так ты поможешь мне?

— В чём? В борьбе с Вершителями? Я и так помогаю. Но весь вопрос в том, что дальше? Когда удастся их победить?

— Дальше… — она сделала паузу, будто этот вопрос был для неё неожиданным. Но заминка была недолгой — буквально несколько мгновений. Возможно, она и правда задумалась об этом только сейчас, однако обработка запроса не заняла много времени.

— Я хочу остаться здесь. Это теперь мой мир. И я хочу работать здесь дальше.

— Только и всего? Но как ты вообще себя чувствуешь? Ну, после того, как… вернулась?

— Во многом ничего не изменилось. Я прекрасно помню все те годы, что работала здесь. Подключение скрытых архивов разблокировало для меня новые данные. Воспоминания и… что-то ещё. Это сложно объяснить. Но раньше я будто спала и действовала на автомате. Сейчас у меня проснулись собственные желания и эмоции.

— И… кем ты сейчас себя считаешь? Что в тебе осталось от человека?

Она грустно улыбнулась.

— Ах, вот в чём дело… Старинный страх людей перед чуждым разумом. Неужели Роберт считает, что я могу причинить кому-то вред?

— Честно? Я понятия не имею, что он думает. Мы не виделись пятнадцать лет, и сейчас мы совершенно чужие люди.

— Ну, а что думаешь ты?

— Я…

Этот вопрос неожиданно застал меня врасплох. Вот только чтобы сформулировать ответ, мне понадобилось куда больше времени, чем Анастасии. Наконец, я заговорил — медленно, тщательно подбирая слова:

— Мистер Кинг рассказывал мне в общих чертах о проекте «Саламандра»… Он говорил, что много лет размышлял об этих идеях отца. И пришёл к выводу, что, возможно, тот был во многом прав. Нужно исключить из управления человеческий фактор. Нужен более объективный и независимый… инструмент.

Я запнулся на последнем слове, но Анастасия, кажется, совершенно не обратила внимания на этот эпитет в свой адрес. К тому же — ну а что она такое, если не инструмент? Пусть и обладающий собственным мнением.

— Ирония в том, — горько усмехнулся я. — Что сам отец, кажется, уже давно разочаровался в этой идее.

— Так бывает, — её усмешка получилась почти столь же горькой. — Но сейчас не так уж важно, что думает он. Главное — что решишь ты. Если мы будем работать вместе, то я помогу. Ты — мой Иерофант. И ты станешь моим посредником для общения с внешним миром. Ты сможешь выйти на хозяев Вершителей?

— Ну… возможно. Но зачем? Что я им скажу?

— У меня… Есть для них предложение. Это бессмысленное противостояние может прекратиться хоть завтра. Нам не нужно пытаться уничтожить друг друга, если у нас будет общая цель.

— Звучит заманчиво, но не знаю, насколько осуществимо. Здесь замешаны огромные деньги, и…

— Думаю, мы сможем договориться. Главное — сделай так, чтобы этот разговор состоялся.

— Я… попробую.

Она кивнула — спокойно, обыденно, будто мы договорились встретиться за завтраком. Шагнула обратно к чёрной матовой сфере Ядра, неуловимо быстро превращаясь в чёрную кляксу, похожую на мимика. Ещё мгновение — и скрылась внутри Ядра. Одновременно с этим исчез и купол, огораживающий меня от остальной части Цитадели.

Вся эта наша встреча с Анастасией заняла едва ли больше четверти часа. Ребята, остававшиеся за пределами купола, похоже, всё это время пытались выяснить, что происходит — в интерфейсе мигали уведомления о пропущенных текстовых сообщениях и голосовых вызовах, а большая часть тех, кто был в Цитадели, сейчас окружали площадку вокруг ядра.

Нова первой бросилась ко мне, обеспокоенно оглядывая с ног до головы.

— Да что с тобой? На тебе лица нет. Будто призрака увидел…

Остальные тоже подтянулись, быстро окружив меня, словно толпа репортёров кинозвезду. Только летающих над головами дронов с видеокамерами не хватало.

— Что это было вообще?

— Ты в порядке, Фрост?

— Это глюк какой-то? Или Войд так себя проявляет?

Я замотал головой. Хотелось прикрыть уши руками, чтобы не слышать всех этих расспросов. Я сейчас точно был не в настроении что-то объяснять.

— Всё в порядке, ребят. Я… Мне нужно отлучиться. Всё объясню позже.

Не обращая внимания на протестующие возгласы, активировал выход из игры, и сразу же следом, едва перед глазами развернулась заставка «Наследия» — быстрый выход из капсулы.

Когда капсула раскрылась, подталкивая меня вперёд и раздвигая створки, словно огромный цветок, я невольно с лающим, отрывистыми звуком вдохнул воздух, будто вынырнул из-под воды. Лицо было мокрым от холодной испарины.

В комнате царил полумрак, работала только подсветка капсулы. Но я сразу увидел силуэт в дверном проёме.

Отец.

Мне поначалу показалось, что глаза его светятся в полутьме, как у кошки, и на фоне абсолютно чёрного, скрытого темнотой лица это смотрелось жутковато. Но потом он чуть повернул голову, и эффект исчез. Просто отсвет в глазных имплантах.

— Кажется, я опоздал… — проговорил он глухо, не сходя с места.

— Тебя только это беспокоит? — с неожиданной даже для себя самого злостью огрызнулся я. — А не то, что п-произошло пятнадцать лет назад?

Он вздохнул. Глаза мне вдруг резанул свет — освещение в комнате включилось само собой. Отец молча прошел к креслу и опустился в него. На меня он не смотрел, будто избегал встречаться взглядом. Опустил глаза в пол и надолго замер так.

Я-то тоже не горел желанием разговаривать. Но и сидеть, как истукан, в раскрытой капсуле тоже было глупо. Я выбрался, наконец, из ложемента и прошелся по комнате. Ноги были ватными, сам я за время сеанса в игре взмок, будто после изнуряющей тренировки в зале. Больше всего сейчас хотелось просто забраться в душ не меньше чем на четверть часа. А ещё лучше — завалиться спать. Я за день вымотался так, что меня шатало, как пьяного.

Правда, заснуть сейчас я всё равно не смогу.

— Что она тебе сказала? — наконец, нарушил молчание отец.

— Не всё ли равно? Лучше расскажи сам. П-правду. Хватит уже всех этих т-тайн и недомолвок!

Откинувшись на спинку кресла, он тяжело вздохнул. Проговорил задумчиво, глядя куда-то мимо меня. Будто не на вопрос отвечал, а просто рассуждал вслух.

— У меня… никогда не ладилось с женщинами… Я был слишком замкнут, слишком погружён в свои проекты. Порой мог неделями не вылезать из комнаты, питаясь одним фастфудом из доставки. Не брился, не стригся месяцами, походил на какого-то средневекового отшельника…

Он усмехнулся своим воспоминаниям.

— А потом появилась Анастасия. Наши отношения даже сложно было назвать романтическими. Мы были просто… Словно единственные представители какого-нибудь инопланетного вида, помещенные в человеческое общество. Никто не понимал нас так, как мы друг друга. Мы были для остальных фриками, этакими безумными учёными из старых фильмов. Но это было неважно. Нам, собственно, никто и не нужен был, кроме друг друга…

Зажмурившись, он потер кончиками пальцев лоб. Продолжил после изрядной паузы.

— Когда мы узнали о её диагнозе…. Впервые в жизни я ощутил такой ужас. Она поначалу была настроена оптимистично, сама прорабатывала разные схемы лечения… Но я почему-то сразу почувствовал, что это конец. И это было всё равно, что потерять половину себя. Только медленно. Словно растянутая на несколько месяцев пытка… И, когда мы испробовали все мыслимые средства, то перешли к немыслимым. Но всё же… я её потерял.

Он снова замолчал. Я, наконец, опустился в кресло напротив него.

— Мне жаль, — выдавил я, и он рассеянно, невпопад, кивнул.

— Софию… Я тоже потерял. Но в этом уже исключительно моя вина. Твоя мама… Она помогла мне пережить ту потерю, и со временем стала главным человеком в моей жизни. А потом появился ты… Для меня началась совсем новая жизнь. Но воспоминания об Анастасии постоянно тянули меня в прошлое. И этот злополучный проект «Саламандра»….

В голосе его прорезались раздражённые нотки.

— Я действительно работал, как одержимый, не обращая внимания ни на что вокруг, не желая прислушиваться к чужим мнениям. Не замечая, как из-за этого мы с Софией начали отдаляться. Тогда мне казалось, что она попросту ревнует меня, требует внимания. Что это всё глупые женские эмоции. Но сейчас, годы спустя, обдумывая всё это уже с холодной головой, я понимаю, что она пыталась уберечь меня. Всю нашу семью…

— Ты ходишь вокруг да около, — сухо проговорил я, рассеянно поглаживая кончиками пальцев шрам от ожога на шее. — Что п-произошло в тот вечер?

— Мы… поссорились. Сильно поругались. Я как раз узнал об их связи с Кристофером. Хотя… Дело даже не в измене как таковой. Гораздо больше меня задело то, что они с Крисом задумали в обход меня передать наработки по Анастасии Конраду. Мы тогда все висели на волоске от окончательного банкротства, и они думали, что это шанс… Впрочем, они были правы. Но я был тогда слишком упрям для того, чтобы признать это.

— И ты убил её, — дрожащим голосом проговорил я.

Это был даже не вопрос. Утверждение. Если после того, что помогла мне вспомнить Анастасия, у меня ещё оставались сомнения, то сейчас, глядя, как он дрожит, как тщательно подбирает слова, как смотрит мимо меня, неосознанно потирая ладони…

Сомнений у меня не осталось. И, кажется, он сам это понял. Потому что впервые за весь вечер взглянул, наконец, мне в глаза. Лицо его приобрело странное бесстрастное выражение — будто он сознательно отключил всю мимику. Бледная восковая маска с поблескивающими от подступившей влаги глазами.

— Я не рассчитываю на то, что ты простишь меня, Террел. Потому что сам я себя так и не простил. Но, когда я узнал, что ты жив, и что ты втянут в эту заваруху с «Blue Ocean»… Единственное, чего я хочу — это помочь тебе.

— Мне. Ничего. От тебя. Не нужно, — проговорил я после изрядной паузы, которая ушла на то, чтобы хоть немного успокоиться и избавиться от кома в горле.

— Этого я и боялся, — бесцветным голосом проговорил он. — Что потеряю тебя. Снова. Поэтому готов был даже уничтожить Анастасию, лишь бы ты не узнал правду. Такой вот выбор. Либо детище всей моей жизни, воплотившее в себе память о любимой женщине. Либо сын.

— И снова ложь! — криво усмехнулся я. — Судя по всему, ты до п-последнего надеялся, что удастся сохранить и то, и другое.

Он вздрогнул, как от пощёчины, хотя при этом лицо его оставалось таким же бесстрастным, словно выключенным. Но возражать не стал.

— Да, я пытался выкрутиться. Оставался призрачный шанс, что память Анастасии не сохранится в полном объеме. Либо я успею подчистить данные… Впрочем, всё это уже неважно. Дайсон!

Телохранитель появился тут же, совершенно бесшумно. Всегда поражала эта его способность, при его-то габаритах.

В руках у Дайсона оказалась плотная пластиковая папка для бумаг. Он передал её отцу. Тот, в свою очередь, аккуратно положил её на подлокотник кресла.

— Это документы на передачу тебе пакета акций «Blue Ocean», который до этого принадлежал Кингу.

Я хотел что-то возразить, но он предупреждающе выставил руку, заставляя замолчать.

— Да, да. Тебе от меня ничего не нужно. Но это вопрос уже давно решенный. Мы с Кингом обсудили всё незадолго до его смерти. Он предлагал сразу оформить завещание на тебя, но это показалось нам слишком рискованным. Так мы подставили бы тебя под удар Джастина Майлза. Поэтому пришлось выйти из тени мне. На какое-то время. Чтобы оттянуть на себя внимание. И задействовать кое-какие старые связи для выхода на руководство «Джи Груп».

— «Джи груп»… Значит, Джастин опасается не зря? Ты хочешь выйти на сделку с ними? Чтобы «Джи груп» п-поглотила компанию?

— Всё не так просто, — вздохнул он. — Я ведь тебе рассказывал — я рассматривал несколько вариантов. Да и внутри «Джи Груп» мнения разделились. Часть их руководства была настроена весьма радикально. Поэтому, например, тебя уже дважды пытались выкрасть. Сначала из отеля Кинга. Потом, когда ты поехал навестить свою подругу…

— Не только я п-пострадал, — напомнил я. — Джулию вообще чуть не убили!

— Ну, это уже дело рук Джастина. Пытался замять расследование, связанное с тем техномантом, что на него работал. Корпоратам же из «Джи груп» ты нужен был живым. Как источник информации и главное — как рычаг влияния на «Blue Ocean». После ультиматума Войда ты превратился в потенциальную критическую уязвимость «Наследия Странников». Особенно в первые дни.

Я задумался и понимающе кивнул. Да, теперь и эта часть картины мне стала ясна.

— Но нам повезло, — продолжил отец. — Правительственную комиссию, которая курирует сделку с «Blue Ocean», возглавляет Марк Стэнтон. Это наш общий старый знакомый. Собственно, через него Конрад и вышел на эту сделку. А я, в свою очередь, уговорил его выступить посредником на переговорах с высшим руководством «Джи груп». Только так у нас есть шанс решить весь этот конфликт без потерь для обеих сторон — привлечь правительство Бостонской Агломерации в качестве арбитров.

— Что-то не верится, — проворчал я. — И «Джи Груп» отзовёт своих Вершителей?

— В этом и не будет необходимости. Если докажем, что Анастасия не несет угрозы, а наоборот, будет полезна — она будет работать в связке с Вершителями. Либо, как вариант, произойдет что-то вроде раздела зон влияния. Учитывая, насколько «Джи Груп» собирается расширить проект, интегрировав его с новой системой социального рейтинга — работы хватит для всех.

— И что, всё так п-просто? Договориться с «Джи Груп» — и всё это п-противостояние между нейросетями закончится?

Он усмехнулся.

— Это противостояние не между нейросетями, Террел. А между корпорациями. А в конечном счёте — между конкретными людьми. Но за время этого затянувшегося конфликта многие участники попросту выбыли из игры. И это шанс начать с чистого листа. Сохранив при этом «Наследие». Для тебя ведь это важно, не так ли?

— Важно, — буркнул я. — И не только для меня. В игре ведь т-тысячи людей. И для многих это единственная отдушина и способ заработать.

— Поэтому и важно, чтобы среди собственников компании был кто-то, кто хорошо понимает мотивы и потребности жителей Жёлтой зоны. На это стоит делать упор в ходе переговоров.

— Как будто типам из п-правительства есть до этого дело… — скептически скривился я.

— Конечно, это политика. Ты им нужен будешь скорее для показухи. Но это будет и шанс для тебя сделать что-то стоящее. Теперь тебе решать — что будет дальше с Анастасией и со всем тем, что она создала. Считай это… своим наследством.

Я потрясённо молчал, обдумывая его слова. И встрепенулся, только когда отец поднялся с кресла.

— А ты? — окликнул я его.

— Уеду, — коротко бросил он. — Откровенно говоря, я и не собирался задерживаться в Бостоне сверх необходимого. Изначально планировал, что ты тоже уедешь со мной, но… Думаю, теперь это уже не актуально.

Он протянул мне папку с документами. Я машинально забрал её, провёл ладонью по шершавому твёрдому пластику с золоченым вензелем адвокатской конторы в углу.

— С Дайсоном мы заключили контракт на месяц. Продлять его или завершить досрочно — тебе решать. Но, если позволишь совет… Надёжного водителя и телохранителя в наше время найти сложно. А Ричард много раз доказывал, что на него можно положиться.

Старый громила, встретившись со мной взглядом, коротко кивнул. На его изрезанном шрамами лице, как обычно, мало что можно было прочитать. Но мне показалось, что сейчас он даже мрачнее, чем обычно.

— И на этом всё? Ты п-просто сбегаешь? Снова?

Брайт обернулся и окинул меня уже привычным своим взглядом — слегка рассеянным, будто смотрел не на меня, а куда-то сквозь.

— А ты разве хочешь, чтобы я остался?

Я не нашёл, что ответить. Сейчас я был слишком опустошён, чтобы принимать какие-то решения. Я даже не мог толком понять, что испытываю к отцу. Ненависть? Презрение? Обиду? Разочарование?

Пожалуй, всего понемногу, но чувства эти не столь яркие, как можно было ожидать. Настойчивее всего подкатывала какая-то странная апатия и безразличие. Этот человек окончательно стал чужим для меня. Вот это я мог утверждать точно.

— В глубине души я знал, что так всё и будет, — продолжил он. — Мне не очень-то верилось, что можно обернуть всё вспять, исправить старые грехи и ошибки. Так и вышло. Я лишь наделал кучу новых.

— И что? Жалеешь, что вернулся?

— Нет. Я должен был увидеть тебя. Узнать, каким ты стал. И помочь тебе выбраться с того дна, на которое сам тебя загнал. Ты достоин большего, Террел Брайт. И теперь, с этим… — он кивнул на папку с документами в моих руках. — У тебя будет шанс. Встреча со Стэнтоном и всей верхушкой «Джи Груп» — завтра, в двенадцать дня. Дайсон в курсе подробностей.

Телохранитель коротко кивнул.

— Голдман тоже будет там. Это адвокат, вы с ним знакомы — он занимался завещанием Кинга. Советую воспользоваться его услугами и при переговорах. Он тоже из нашей старой гвардии, ему можно доверять.

— А Майлз-младший? — напомнил я. — У него всё еще контрольный п-пакет, и договориться с ним будет куда сложнее.

— Джастин… Уже не проблема. Путь свободен, Террел.

Сухо попрощавшись с Дайсоном, отец зашагал к выходу. Даже не обернулся напоследок. Я же остался стоять посреди комнаты, всё ещё не веря, что происходящее — не сон. Только увесистая папка с документами напоминала о нашем разговоре.

— Вы… знали? — обернувшись к Дайсону, спросил я. — Насчёт мамы?

Он покачал головой и вдруг с неожиданной для его устрашающей внешности мягкостью проговорил, кладя лапищу мне на плечо:

— Мне жаль, сынок. Но, наверное, даже к лучшему, что всё наконец прояснилось?

— Да. Наверное…

— И что собираешься делать?

Я не ответил. Лишь взвесил на ладони папку с бумагами и, наконец, открыл её.