Стать звездой нелегко

11

Тусовку молодежи на вечерней Пиккадилли не мог прервать даже идущий вперемежку с мокрым снегом, прилипающим к рекламе «Фостерса», «Саньо» и «Кока-Колы», дождь, хотя он заставлял ежиться и дрожать.

Сотни молодых людей собирались в центре Лондона, возле театров, кино и баров, открытых здесь всю ночь. Прилегающий к Пиккадилли знаменитый богемный Сохо манил наркотой и ночными бабочками.

Часы в увеселительных заведениях других районов Лондона, отбивающие в унисон с Биг-Беном одиннадцать, по старым английским традициям извещали о том, что посетители должны отправляться домой.

Виталий учился в Лондонском университете уже три года. И три года жил в престижном и дорогом районе Кенсингтона, где делил квартиру с сокурсником-немцем, который, как и он, обучался в университете экономическим наукам. В уютном особнячке вдалеке от шумной трассы они снимали две спальни с гостиной у вдовы члена Парламента. Обеспеченной женщине не столько нужны были деньги, сколько общение молодых людей с больной дочерью, которая была прикована к инвалидной коляске. Веселые, хорошо воспитанные ребята вносили в однообразный быт женщин живую струю.

Виталий знал Лондон уже достаточно хорошо. В первый год своего пребывания он посетил все известные музеи города и, конечно же, знаменитый музей восковых фигур мадам Тюссо. Фотографию в обнимку с восковым Шварценеггером, где были толкучка и гомон, как в трамвае, он не делал, но около королевских особ не удержался и попросил его сфотографировать.

— Смотрите, куда русский пристраивается! — шутили приятели-студенты. — Ты случайно не королевских кровей? Или в президенты метишь? Представляете, приезжаем мы лет через двадцать в Лондон, а Виталий тут в музее рядом с Ельциным и Горбачевым стоит?

— Может быть, — серьезно отзывался на их шутки Виталий. — Не зря же меня в Лондонском университете учат!

Тогда еще здравствовала принцесса Диана. В черном длинном платье, она завершала процессию царствующих династий.

Теперь, когда принцессы не стало, девочки с его курса ходили к ее Кенсингтонскому дворцу с букетиками цветов. Виталий жил недалеко от бывшей резиденции Дианы. Металлические решетки ограды превратились в пантеон из живых цветов.

Поздними вечерами этот респектабельный английский район словно вымирал. Только у метро можно было встретить одиноких прохожих. Тогда двухэтажный, просторный в эти часы автобус за пятнадцать минут мог домчать Виталия с приятелем к Пиккадилли-сёркус.

Туда к вечеру подтягивались все их приятели. Там жизнь только начиналась. Презентации кинофильмов со знаменитыми актерами, выходящими к визжащей от восторга толпе, театральные премьеры — все это происходило там в эти часы, в самом центре английской столицы. Открывались дискобары и рестораны. Шумная молодежная тусовка не смолкала до рассвета.

Поглазев на знаменитостей в смокингах, шагающих в этот вечер после представления знаменитого «Титаника» из кинотеатра в ресторан, Виталий с немцем направились в сторону Сохо. Гиканье и возгласы толпы, сдерживаемой полицейским кордоном, стояли в ушах молодых людей.

Сохо с неширокими улицами, с зазывалами и девицами, барчиками с красными фонарями никогда не привлекал Виталия. Ему нравилось тусоваться на Трафальгарской площади, у красивых, подсвеченных ночью фонтанов, бродить возле величественных зданий с банками и офисами, вбирая в себя дух богатства и бизнеса.

Всякий раз, как он с друзьями попадал в Сохо, компания незаметно рассасывалась. Часть мальчишек исчезала в дверях с живыми витринами из полуголых девочек. Потом их живописующим рассказам не было конца. Они подкалывали русского, издеваясь над таким странным пуританством.

— Это ханжество, — говорили одни, — несколько лет прожить в Лондоне и ни разу не заглянуть к девочкам в Сохо.

— Он же королевских кровей, — смеялись другие, — ему царствующую особу подавай!

— Пойдем выпьем, погреемся, хоть сегодня поддержи компанию, — пристал приятель-немец, кивая на светящийся красными неоновыми огнями бар. — Не торчать же на улице в такую погоду!

— Но сначала в «Ангел» на Ковент-Гарден, — пробовал сопротивляться Виталий. Настроение после Лялькиных выкрутасов в Москве у него было препаршивое.

«Ангел» был легендарным пабом, который трепетно перед сессией посещали сокурсники Виталия. Случалось, в него заходили и перед предстоящим «боевым крещением».

— Перед смертью не надышишься, — пошутил немец.

Древняя таверна с многозначительным названием «Ангел» имела свою историю.

Англичане, для которых пиво не просто национальный напиток, а эликсир счастья, в прежние времена разрешали даже закованным в наручники смертникам перед казнью выпить там свою последнюю пинту пива. Других пивных на пути следования к «тайнбернскому дереву», то есть к виселице, не было. А уж потом приговоренные могли спокойно вознестись в небеса… к ангелам!

Лялькина потрепанная физиономия в странном лыжном наряде после той бессонной ночи в Москве не выходила из головы Виталия. А ее заявление с намеком, что разборок между ними не будет, потому как они свободны, бесило юношу.

— Да что с тобой? — попытался встряхнуть его немец. — Пиво и у девочек не хуже! Зачем нам к «Ангелу»?

— Идем к девочкам! — Виталий махнул рукой.

За стойкой сидели разномастные девицы: черноволосые, рыжие, блондинки, смугляночки.

Не было в них ничего такого, как представлялось раньше Виталию. Только лихорадочный блеск глаз, широкие зрачки от наркотиков да яркий раскрас выдавали их порочность.

Представления на маленькой сцене продолжались нон-стоп.

Девицы, отрываясь от напитков у стойки, парами поднимались с высоких табуретов и выходили на помост.

Пуговички на сосках и узенькие ниточки бикини на бедрах должны были означать, что они в одежде. Правда, некоторые из них до паха «прикрывались» разноцветными чулками. Светлые — черными. Темнокожие — белыми.

Зрителям выдавали маленькие бинокли.

Извиваясь вокруг толстого шеста, ночные бабочки натирали гладкую поверхность своими лобками, словно высекая из нее огонь. Длинные языки девушек по-змеиному выползали из густо напомаженных ртов. Сладострастно облизывая друг друга, они стонали под медленную гипнотизирующую музыку от взаимной страсти. Временами темп музыки резко менялся. Девицы, будто очнувшись, кидали в зрителей свои ниточки-одежды, стараясь раззадорить публику.

Длинноносая девчушка с худенькими плечиками подсела к Виталию.

— Что пьем? — постукивая длинным лакированным ногтем по своему пустому стакану, игриво поинтересовалась она.

— Большой «Фостерс» еще раз, — бросил Виталий бармену.

— А мне «Гордон», — попросила девица, заискивающе заглядывая Виталию в глаза.

Бармен, дожидаясь, пока налитое пиво осядет в кружке, подхватил перевернутую вверх ногами квадратную бутылку и нацедил худышке порцию джина в толстый стакан со льдом. Английский солдат в униформе на этикетке бутылки вернулся в шеренгу к своим разноцветным собратьям и уже вновь висел вниз головой. Добавленный в стакан тоник перебил резкий запах можжевельника. Девушка придвинулась поближе к Виталию. Ее редкие бесцветные волосы спадали длинными прядями, касаясь его одежды и рук. От нее пахло дешевыми сладкими духами и сигаретами. Виталий невольно отодвинулся. Но она, схватив его за руку, потащила танцевать.

Гуттаперчевые тела девочек на сцене изображали сексуально-акробатический этюд. Сделав мостик, одна из выступавших губами вытаскивала десятифунтовую купюру, скрученную в трубочку, из промежности лежащей под ней напарницы.

Виталий огляделся. Ребята, с которыми он пришел, куда-то расползлись.

— Меня зовут Сандра, — повиснув на шее юноши, прошептала худенькая девчушка, — я покажу тебе, что такое классный секс.

Он чувствовал ее маленькие, но плотные груди, хвойное дыхание джина. Отстегнув короткую юбчонку, Сандра осталась в эластичных трусиках, с глубокими вырезами в паху. Черные чулки с кружевной отделкой обтягивали худенькие ноги. Внезапно его потянуло к девушке. То ли обещанный классный секс, то ли обыкновенное любопытство, а может, просто хотелось отомстить Ляльке?

— Пойдем наверх? — Сандра расстегнула Виталию ширинку, залезая в разрез рукой.

— Я сейчас, — увидев уже спускающегося по лестнице приятеля, пообещал он, подавляя неожиданно подступившее желание.

— Ты еще все готовишься? — закуривая сигарету, усмехнулся довольный немец. — Давай быстрей, я тебя подожду в баре, — направляясь к стойке, сказал он. — Вместе поедем назад.

Допив оставшееся в кружке пиво, Виталий вернулся к одиноко кружащейся в танце Сандре и решительно приказал:

— Показывай свои апартаменты!

— Классный секс, — томно повторяла девица, как заевшая граммофонная пластинка, на каждой ступеньке лестницы, ведущей вверх, вновь принимаясь за его ширинку.

Наконец они доползли до маленькой комнатушки с обшарпанными обоями и скрипучим полом.

Не снимая дежурных чулок, Сандра водрузилась на него верхом. Сползая острым подбородком ему на живот, она то и дело меняла позы. Временами поворачиваясь к нему спиной, она прогибалась так, что ее тонкие пахнущие сигаретами волосы щекотали ему лицо. Приспущенные до колен юноши джинсы не мешали им.

Сандра была легкая, как пушинка. Она почему-то становилась все легче и легче. В какое-то мгновение Виталий вовсе перестал чувствовать ее худенькое тело. Нависшая над ним хрупкая фигурка вдруг стала уноситься куда-то в потолок, а чуть длинноватый нос неожиданно показался приплюснутым и двоился в глазах.

«Черт! — как-то вяло подумалось ему. — От чего это меня так развезло?» Последним память зафиксировала, как кто-то резко стягивал с него брюки, затем трусы. Дальше наступила отключка — он провалился в глубокий сон.

Виталию когда-то уже снился такой сон: сначала он, маленький мальчишка, голым гонится за кем-то, умоляя вернуть свою одежду… потом сон навязчиво повторялся, но он уже взрослый юноша и тоже нагой. Холодно… хочется укрыться, но вокруг ничего нет. Знобит…

Стук в дверь, громкие голоса и резкий свет фонаря в лицо возвращают его из забытья.

С трудом разлепив глаза, он медленно вспоминает, где он: Сохо, бар, худенькая проститутка, комната с обшарпанными обоями, а в ней он, действительно совершенно голый, без одежды.

Но что-то мягкое и неприятное прикрывает его бедра. Чья-то женская голова с длинными липкими волосами лежит на его животе, по которому… течет кровь!

Он кричит и сбрасывает с себя эту голову, потом отталкивает подальше от себя безвольное чужое тело. Оно мягко сваливается с кровати и ударяется об пол. Яркий луч фонаря освещает пространство на полу перед кроватью.

«Этого не может быть!» — Виталий перевешивается с постели: остановившиеся глаза проститутки с перерезанным горлом. Волосы, лицо, грудь — все в густой крови.

— Вы арестованы, одевайтесь! — полицейский в каске и черной форме, кажется, стоит вниз головой, будто с перевернутой бутылки джина… нет, это не перевернутый мир, это он, Виталий, опустил голову вниз с кровати, чтобы получше рассмотреть убитую. Двое мужчин-санитаров кладут тело в пластиковом пакете на носилки. Один из них, корявыми пальцами натянув молнию, пробует застегнуть пакет, начиная от ног девушки. Вот уже скрылись заляпанные кровью груди, худенькие плечи… несколько тонких длинных волос застряло в замке молнии. Санитар дернул замок, рассекая волосы пополам…