Стинг. Тайны жизни Гордона Самнера

Корень зла

Все наркотики, секс и рок-н-ролл мира не могли примирить Стинга с тем фактом, что он теперь был одним из самых богатых людей в Британии. «Полиция» зарабатывала до 10 миллионов долларов в год, и крупные чеки появлялись на дверном коврике Стинга с пугающей регулярностью.

Для бывшего марксиста это было многовато, чтобы с этим совладать, и временами он чувствовал себя немного сбитым с толку событиями предыдущих пяти лет. «Я не могу смело посмотреть в лицо тому факту, что я стал богатым, даже сейчас, — объяснял он в то время. — Когда я смотрю на счета, то вижу не математику, а астрономию».

Однако в других случаях, в другом настроении, он настаивал, что ему нравилась каждая минута его успеха, и он получал удовольствие, тратя деньги. Короче говоря, он был очень запутанным молодым человеком.

Для Стинга богатство оставалось тайной даже после того, как оно появилось. Он жертвовал тысячи фунтов на благотворительность в попытке как-то приглушить чувство вины, что он такой богатый. Его политическая позиция была крайне запутанной. Он нечётко осознавал нюансы ситуации. Британия находилась на пике тэтчеризма, и Маргарет Тэтчер принадлежал шаг по введению налоговых тормозов, что убедило многих знаменитостей оставаться в Соединенном Королевстве, а не бежать в места, свободные от налогового бремени.

В глазах Стинга Маргарет Тэтчер олицетворяла все то, что было неправильным в Британии: «Для нее люди без денег могут убираться куда хотят. Это преднамеренное экономическое средство, создающее безработицу, чтобы удерживать инфляцию. Это позор, это аморально! Она опустошает целое поколение, совершенно растрачивая их таланты и энергию».

По какой-то странной логике, Стинг в то же время полагал, что маленькие налоги, которые он платил со своих огромных заработков, были совершенно оправданны, потому что тори[19] не строили больше ни школ, ни больниц. «Она не кормит детей, которые туда ходят, она строит площадки для американских ядерных боеголовок и посылает детей рабочих в Белфаст, чтобы их там убивали. Я не собираюсь платить за это, если я могу этим помочь».

Кроме пожертвования ста пятидесяти тысяч фунтов молодежным организациям ежегодно в начале 80-х годов Стинг и Фрэнсис направляли бесчисленное количество чеков жертвам наводнений и землетрясений по всему миру. Они также вносили по сто пятьдесят фунтов ежегодно в программу, которая поддерживала образование молодой девушки по имени Ачира в Кении.

Стинг ощущал в некоторых ситуациях чувство вины из-за своей славы и богатства. Всякий раз, когда он ловил себя на том, что он попивает «Дом Периньон» или ест обильную пищу в неимоверно дорогом ресторане, ему приходилось останавливаться и напоминать себе, откуда началось его богатство.

В 1982 году Стинг помог деньгами ряду ультралевых подготовительных центров в Лондоне. Он даже появился на мероприятии в пабе под названием «Генерал Губернатор» в Кэтфорде в южном Лондоне, которое было организовано Рабочей революционной партией с противоречивыми взглядами.

Стинг возглавлял жюри в конкурсе «Битва групп», который проводился для того, чтобы собрать средства для сторонников левого крыла. Стинг не особенно «высовывался» на протяжении всего вечера. Группа подготовки молодежи, председателем которой была актриса Ванесса Редгрейв, управляла центрами для молодых безработных в лондонском Брикстоне, в Эдж-Хилле в Ливерпуле и в Глазго на Тобаго-стрит. Мисс Редгрейв также оказалась председателем молодежного крыла Троцкистской рабочей революционной партии — молодежного социалистического движения.

Он также появился на благотворительном концерте, даваемом Международной амнистией, под названием «Тайный бал полицейского»; он проводился в лондонском королевском театре на Друри-лейн. Среди звезд были Эрик Клэптон, Джеф Бек, Фил Коллинз и множество британских комиков. Стинг исполнил две песни — «Роксану» и «Записку в бутылке».

Однако концерт был подпорчен рецидивом болезни горла, над Стингом нависла угроза того, что его пение станет невозможным и, скорее всего, навсегда. Его голос стал для него источником повышенного беспокойства, так как грозила даже операция. Он был готов попробовать буквально все, что угодно, лишь бы голос его не подводил. Ко времени «Второго тайного бала полицейского» в следующем году Стинг практиковал нечто под названием «Метод Александра», он состоял в том, что певец лежал на полу в своей гримерной в течение двадцати минут, и спина должна была находиться параллельно земле. Теория состояла в том, что если его тело расслабилось, то же происходит и с его напряженной гортанью.

Стинг продолжал оставаться таким человеком, с которым трудно было иметь дело. Сотрудник записывающей компании Майк Хейлс часто встречался с ним и считал, что большая часть агрессии и паранойи Стинга была вызвана наркотиками: «Стинг менялся внезапно. Я думаю, что кокаин виноват в том, что он превращался в агрессивного человека.

Я впервые увидел эту перемену, когда он задержался в моем офисе, чтобы сыграть партию настольного тенниса однажды днем. Он много раз играл и до того, и всегда мы это делали ради смеха, но в этот раз я видел, как он скрежещет зубами и воспринимает все очень серьезно. Даже при этом я у него выиграл. Тогда он отбросил ракетку и прорычал: «Предполагалось, что ты позволишь мне выиграть. Я — звезда!»

Хейлс считает, что употребление наркотиков также привело и к большим проблемам внутри самой группы: «Однажды у группы были долгие, трудные съемки. В конце их я показал им фотографии, и Стинг схватил некоторые, где он держал саксофон, и в бешенстве перечеркнул их шариковой ручкой. «Нет, никогда!»— кричал он. «Это никогда не должно появиться — никогда». Во время этих съемок я понял, насколько серьезными стали дела всех трех членов «Полиции».

Практически на всех ста фотографиях, которые были сделаны, каждый член группы хотел выглядеть лучше, чем два остальных на тех же снимках.

В конце концов нашлась только одна фотография, с выпуском которой согласились все трое. Все остальные пришлось выбросить».

Более всего Стинга беспокоило то, что он стремительно отдаляется от «простых людей», которых любил и с которыми с удовольствием общался. «Тебе приходится заставлять себя интересоваться другими людьми, потому что ты так привык быть объектом внимания. Просто нормально поговорить становится трудным. Ты чувствуешь, как сбиваешься на разглагольствования для интервью».

Стинг продолжал всерьёз рассматривать конец «Полиции». Он допускал: «Я — для себя, и Стюарт с Энди это знают! Пока группа полезна для моей карьеры, я буду в ней оставаться! Как только она перестанет быть таковой, я отброшу ее как камень. Неужели это разумная альтернатива — говорить, что мы тут все пожизненно? Один за всех и все за одного? Пропади оно пропадом. Это слишком ограниченно. Это самая моя долгая работа, которая у меня была. Я хочу еще чего-то. Это не то чтобы полный раскол «Полиции», не то чтобы я серьезно предлагаю это. Но когда-нибудь в следующий раз мне действительно придется этого захотеть».

В тот момент трио каким-то образом удерживалось вместе. Ситуацию определенно спасал обширный контракт на новый альбом для «А&М Records», который фактически гарантировал им миллион фунтов авансом, независимо от того, что они включат в альбом. Как выразил это в то время Стинг: «Это было большим искушением — преподнести им альбом дерьма. А они были бы юридически обязаны заплатить нам деньги».

В глазах многих людей «Полиция» могла изменить ситуацию. В Америке многим определенно казалось, что им пришлось помириться для того, чтобы поддержать свой успех. Однако сам ответ группы был дальнейшим доказательством для Стинга, что ему надо начинать планировать свое будущее.

Он комментировал в то время: «Это истощение. Мы толкаем тему до тех пор, пока она может идти. Это действительно начинает сказываться на мне. Поэтому я беспокоен. Были времена, когда я был талантливым любителем и наслаждался каждой минутой. Вся моя неделя подчинялась ожиданию вечера среды, когда моя старая группа «Last Exit» играла в Ньюкасле в «Гостфорт Отеле». А теперь — это такая боль — пройти через выступление, я имею в виду — действительно физическая боль в горле. Вы ее не можете почувствовать!»

Вскоре после этого Стинг вернулся в Британию, чтобы начать работать над еще одним проектом — фильм «Сера и патока» Дениса Паоттера с участием Джоан Плаурайт и ныне покойного Денхольма Эллиота. Он получил роль после рок-звезды Дэвида Боуи, который отказался от нее. Это была интересная история, которая в оригинале была выпущена Би-Би-Си, а позже была взята для производства художественного фильма.

Денис Поттер считал, что решение Боуи отказаться от роли было, вероятно, замаскированным благословением: «Иногда Боуи выглядел так, как будто он мертв, он был пугающе холоден, в то время как в Стинге было больше скрытой теплоты, хотя у него было и некоторое высокомерие, очень необходимое для этой роли».

Фильм был отснят в «Шеппертон Студии» за семь недель, и Стинг знал, что его первой главной задачей было установить взаимопонимание с другими звездами — Эллиотом и Плаурайт, которая тогда была замужем за лордом Оливером.

«Что мне надо было сделать с ними как с людьми, а не как с актерами, так это обольстить и очаровать их, — объясняет Стинг, — убедить их, что я хочу выучиться этой профессии и что я не выскочка, наступающий им на пятки».

Бисексуальный Эллиот был чрезмерно увлечён Стингом и позже признавал, что он был возбужден, наблюдая, как Стинг надевает черные прозрачные кружевные перчатки для одной из самых волнующих сцен в фильме, в которой он насилует умственно неполноценную девушку.

У себя дома, на острове Ибиза, в 1989 году Эллиот признавался мне: «Стинг был великолепным парнем. Я всё время думал о нем как сумасшедший, но меня обычно останавливало правило — не связываться с коллегами-актерами». Мысли о Стинге не давали покоя Эллиоту: «Я думал, что Стинг даст мне повод начать действовать. Я, вероятно, ошибался, но убедил себя, что он хочет переспать со мной». Денхольм Эллиот позже объяснял своё поведение последующих нескольких недель: «Я делал все, что было в моих силах, чтобы заманить Стинга к себе в постель, но я потерпел жалкую неудачу. Я хотел его, но все кончилось тем, что он ускользнул от меня».

Эллиот был так раздосадован своей неспособностью соблазнить Стинга, что, по его словам, он «бросился в объятия первого же молодого человека, которого смог соблазнить».

«Сера и патока» вызвал протест у четверти критиков, когда он вышел на экраны в Британии. Критик Иван Ватерман написал в «Ньюс оф зе Уорлд»: «Это тошнотворно, скандально и вызывает гнев у родителей каждого неполноценного ребенка. Для матерей и отцов детей-инвалидов это самая глубокая бездна, это почва для ночных кошмаров».

Молодая актриса, сыгравшая жертву насилия Стинга, Сюзанна Гамильтон, которой был двадцать один год, говорит, что она ни в малейшей степени не была обеспокоена или смущена откровенной природой фильма: «Мне было все равно. У меня такая роль, что мне не приходилось с ним вообще разговаривать».

Продюсер фильма настаивал: «Это высокоморальное произведение. Всякий, кто говорит, что это тошнотворно, смотрит на этот фильм с неправильной точки зрения».

Некоторые критики не акцентировали секс и насилие, «Мэйл он Сандей» писала: «Подчеркивать этот момент (изнасилование) — значит не понимать его мотивы и намерения. Этот фильм, несмотря на суматошную режиссуру, является по сути мощной «черной комедией», которая раскрывает некоторые важные моменты. Это фильм о дьяволе похоти, которого мы знаем, и о Боге любви, которого мы не знаем».

Роль человека, одержимого дьяволом, — это весьма подходящая роль для Стинга в то время. Отчасти он сыграл и себя самого, которого дьявол бросал из одной крайности в другую.

В январе 1982 года Стинг отправился в очередное турне по Соединенным Штатам. Нежелательность этой поездки была очевидной: вместо радости, получаемой от творчества, — нарастали беспокойство и скука.

Он был сыт по горло приземлением в одних и тех же аэропортах, игрой на тех же самых площадках и остановкой в одних и тех же отелях. Ему также надоела нескончаемая череда женщин и наркотиков. 18 февраля 1982 года «Полиция» вылетела в Чили для участия в 23-ем Международном музыкальном фестивале в Винья-дель-Мар, живописном городке девятнадцатого века, расположенном на тихоокеанском побережье. Городок был наполнен людьми британского происхождения, потому что он — главный порт на тихоокеанском побережье Южной Америки, своеобразный центр торговли нитратами (этот бизнес процветал здесь с начала двадцатого века).

Стинг и «Полиция» испытывали странные ощущения в невероятной атмосфере страны, где правил диктатор, подозреваемый в убийстве тысяч политических оппонентов. Объясняет местный техник по записи Герман Роджас: «Военные крепко стояли у власти. Над людьми довлел жестокий контроль. Это было очень странным местом для «Полиции»».

«Полиция» фактически взяла фестиваль наскоком, и это было нетрудно. Молодежь любила их, но средства массовой информации насмехались над ними и называли их свиньями из-за привычки группы плевать на сцену во время выступления. Это было наследством, оставшимся от тех старых добрых времён, когда они пытались выглядеть как можно больше похожими на панков.

Сидя в зале, Роджас заметил, что сам Майлз Копленд сталкивал подростков со сцены всякий раз, когда они пытались взобраться повыше, чтобы быть поближе к своим кумирам, и это раздражало многих местных, которые полагали, что Майлз не должен был вести себя таким образом.

Роджас встретил группу в баре слегка потрепанного отеля «О'Хиггинс», где группа остановилась по настоянию Майлза, поскольку тамошние расценки казались более приемлемыми. «Я начал разговаривать со Стингом за пивом, и мы обнаружили, что у нас много общего. Они только что закончили свое выступление и полностью завоевали аудиторию. Ещё бы, они совершенно отличались от того, что когда-либо видели в этой стране», — вспоминает Роджас.

Герман Роджас был удивлен, когда Стинг отставил в сторону свое пиво и присоединился к другим членам группы: началась спонтанная импровизация на пианино и простой акустической гитаре, которая случайно оказалась в баре. Как только распространился слух, что в отеле находится «Полиция», тут же была вызвана настоящая полиция, чтобы контролировать толпу, которая тут собралась.

В конце этого месяца музыкантам выпало несколько заслуженных выходных дней в Рио, прежде чем они отправились обратно во Флориду, чтобы возобновить, как им казалось, бесконечные гастроли по Соединенным Штатам. Гастроли продолжались до самого конца апреля.

В мае 1982 года Стинг был вынужден продать свой дом в Ирландии из-за страха по поводу безопасности Фрэнсис и Джозефа. Его преследовали кошмары, после того, как в пабе ему угрожал один местный житель. Певец также получал анонимные письма, в которых его предупреждали, что ему лучше убраться. Его дом был тихо продан местному бизнесмену за семьдесят тысяч фунтов. Стинг купил его за шестьдесят две тысячи фунтов восемнадцатью месяцами ранее.

Подробности об угрозах Стингу и его семье никогда не стали известны поклонникам, однако, как говорят местные жители, причиной было негодование политического характера: кому-то не нравились его антибританские настроения, вызванные проблемами Северной Ирландии. Это ирония судьбы: некоторые полагают, что фактически Стинг сочувствовал республиканской стороне.

Однако была и другая причина, по которой Стинг решил оставить Ирландию и которая ранее не открывалась. За спиной Фрэнсис Стинг развил тесные дружеские отношения с привлекательной блондинкой, актрисой Труди Стайлер, которая остановилась совсем неподалеку, в доме актера Питера О'Тула.

Усугубляло дело то, что Труди была лучшей подругой Фрэнсис в то время. Обе женщины пережили вместе трудные времена во время постановки «Макбета», и у Фрэнсис не было даже ни малейшего подозрения. Она не знала, что происходит между ее мужем и ее подругой.

Стинга терзало собственное раздвоенное поведение, он чувствовал свою вину, и поэтому рассудил, что продажа дома в Ирландии и переезд семьи обратно в Лондон могли бы помочь спасти его брак.

В альбоме «Ghost In The Mashine» («Призрак в механизме») дорожка под названием «Один мир» была особенно значительна для тогдашнего периода музыканта, потому что ознаменовала первую попытку Стинга посмотреть на мир, лежащий за пределами его собственных эмоций и спонтанных ощущений: «Как только мы думаем об одном мире, который противостоит тем трем, что мы искусственно создали, — мы сразу начинаем лучше решать наши проблемы».

Там, в этом альбоме, встречаются и другие философские взгляды Стинга. Например, «Духи в материальном мире», где он утверждал, что потерял веру в политический процесс как метод решения мировых проблем, что он разочаровался в общественном устройстве.

Стинг перестал быть довольным, удовлетворённым как когда-то. О спокойствии и речи не было…