Сто тридцать четвёртый «М»

Что тебе снится

Клон КС 220\37–84. Борт Аккламатора "Рамус" Корабельное время 02:41

Он стоял и смотрел, как колышется и гнётся ковыль под легкими порывами тёплого ветра, обдувая доспех. А перед глазами, чуть смазывая горизонт, была степь, и легкая, почти невесомая полоска леса на горизонте, и город, залитый солнцем за спиной. Причудливые, ломаные грани домов красиво полыхали золотом и багрянцем, отражаясь в окнах и вплетая лучики заходящего солнца в единый танец тепла и света, неподвластного ни времени, ни ветру. Тёплому ветру, так ласково приглаживающему степной ковыль этой закатной степи. А рядом с ним стоит и тоже смотрит на то, как упивается трава последними лучами звезды, его брат КС 220\37–87 Трума. Он стоит без шлема и дышит золотистым от лучей заходящей звезды воздухом. Ему просто нравится этот цвет. Он улыбается. Он снова живой… Они оба живы и просто стоят, и смотрят на ветер, бегущий по волнам степного ковыля и поигрывающий отросшими кудряшками на голове того, кого он назвал братом. И нет тех, перечеркнувших его жизнь на до и после, взрывов, колонн техники, вминающих красивые волны травы в землю, машин, которые принесут в город за спиной смерть и огонь. А они просто смотрят на закат. И улыбаются.

— Тридцать второй, сержант опять во сне плачет, — сказал сидящий напротив откидного лежака клон-техник, откладывая горелку и бронепластину в сторону. — Может, разбудить? А то опять кричать начнёт, штабной вон перепугается да спишет.

— Не надо пока. Как только улыбаться перестанет, тогда и буди, — ответил ему второй клон, только уже с лычками лейтенанта. — А со штабным этим из юстиции я сам поговорю, если надо будет. Ему, — кивнув на спящего сержанта говорящий, — вся рота жизнью обязана и не раз. Не отдадим. Нельзя ему от нас отходить, — и ещё тише добавил, как будто самому себе. — Нельзя…

***

Клон КТ 5009\ 100–008. Казарма условный номер 27, планета Манаан (засекречено). 04:32 время местное.

Пальцы в странных перчатках с обрезанными концами впивались в холодную землю вперемешку со снегом. Голова осторожно высовывалась из-за земляного вала, родившегося от взрыва чего-то мощного, но невиданного ранее. Я знал, как называется эта артиллерийская установка, но не видел её ни разу. Из края вала торчала одинокая, жухлая травинка. Почему-то запомнилась именно она. Наверное, оттого, что каждый раз, уже третью ночь подряд, она задевает щеку. Соскальзывая с банданы, повязанной вокруг головы, за откинутый мохнатый капюшон. Оружие в руках. Жуткое. Незнакомое. Смертоносное. Холодное. Шаг. Запах собственного пота ударяет в нос. Надо пригнуться. Ещё ниже. Меедленно. Шаг. На краю восприятия что-то шевельнулось. Я падаю, вжимаясь в землю, и понимаю, что меня на моей текущей позиции можно увидеть только с двух удобных и ещё одной крайне неудобной точки для стрельбы. Взгляд мечется среди странных одноэтажных домов, задерживаясь на секунду всего на одном из окошек сразу под треугольной крышей.

Показалось. Это всего лишь порыв ветра шевельнул ленточку, которую я повесил на прошлой неделе ночью на ветку яблони чуть дальше. Рукава незнакомого и такого родного костюма, мохнатого, как странный, никогда не виданный мной зверь, отстёгиваются и соскальзывают на винтовку с гладким, но обвязанным сейчас бинтами и лентами стволом. Ничего лишнего. Эта завершенность и лаконичность конструкции поражает своей простотой. Я, который я, могу только изумлённо наблюдать, как я из этого странного видения, видимо, выругавшись, делаю перекат в сторону. На одних инстинктах. Просто на чутье. А в том месте, где только что лежал, в земле плеснул весёлый фонтанчик из грязи. И звук. Через секунду. Жесткий и хлесткий. Как плётка. Я не знаю, что это, но я знаю, что это.

Это игра. Игра ценою в жизнь, но я почему-то совсем не азартен, а сосредоточен до жути. Мой противник где-то там. А в голове возникает десяток возможных мест, где он может быть. И ещё пара десятков, где он точно есть или был. Теперь надо лежать. И по сантиметру, стараясь не пускать волну телом, беззвучно отползать назад, чтобы спустя час и десяток метров снова привалиться к краю того вала, с той самой травинкой, и осторожно заглянуть в старенький, самодельный перископ, вкопанный в вал и присыпанный сверху комьями травы с нетающим снегом. Прямо рядом с тем, что когда-то было человеком — настолько его смешало с землёй от взрыва. Я просто это знаю, ведь я это… видел? Издалека, прямо из того лесочка за спиной, за насыпью и капонирами для стоявшей там когда-то техники, где эта игра двух опасных противников только началась.

Я почему-то знаю, что те остатки странного сухпайка с "ненашей" системой саморазогрева — специально плохо спрятаны, чтобы я думал, что мой противник скоро пойдёт в туалет. А ещё я знаю, что он знает, что вон в том доме справа была моя позиция вчера, и он к ней подойти не может, потому что мой напарник следит за этим местом. Но я знаю, что он пока не знает откуда. А ещё я знаю, что нам сейчас не мешают, хотя по тому месту, где я нахожусь, могут в любой момент выстрелить из миномёта, и эти рубежи пристреляны. Я знаю, что я схожу с ума, потому что попросил командира о том же самом, и мы оба — я и мой враг — считаем друг друга хорошей добычей. Законной. Своей. Потому что я работаю с напарником, а он — я видел только его силуэт — в насмешку, той же ночью, что и я, привязал ленточку к единственному, чудом уцелевшему на этой улице столбу.

Моя охота сегодня только началась. Мигает прошедшее время, и уже вечер, сумерки наползают на этот район, растворяя силуэты и смазывая контуры. Но не для меня. Ошибка врача, лечившего мне зрение в детстве, дала мне преимущество в сумерках. Я вижу очень чётко, хоть и не должен. И вот я уже на одной из позиций. Просто жду его хода. Просто смотрю в прицел. Не такой, как в тех фильмах, что нам показывают, он проще. Хуже. Но надёжней. Замечаю, как что-то шевельнулось в темноте. Быстрый поворот ствола и выстрел.

Я даже не столько вижу, сколько чувствую, куда упадёт этот тяжелый кусочек металла, выпущенный со страшной силой из ствола. Плечо и щеку больно дергает от сильной отдачи. Я сменил винтовку на более мощную и без прибора, заглушающего шум выстрела. Ночью это минус, но таковы условия нашей негласно объявленной игры. Дразнилка вспышками. Напарник скорректирует, если увидит движение или ответные вспышки, ведь иногда в нашу игру вмешиваются другие. Те, кто не знает наших правил, и поэтому умирает. Глупо. И страшно. Это страшно, когда не видишь свою смерть. Перекатываюсь за старый тракторный ковш, оказавшийся здесь по чьей-то прихоти, и замираю. Минута тянется как кисель. Я знаю, что меня не видно здесь и сейчас, поэтому медленно начинаю перемещаться к тому месту, куда стрелял.

Следующая вспышка — я стою над погибшим врагом в темноте, осторожно старым шампуром обшаривая его тело между землёй и животом. Гранаты вроде нет. Значит, можно осторожно переворачивать. В уже спустившейся темноте на меня смотрит красивое женское лицо, скрытое под слоем тактического макияжа, с накинутым таким же мохнатым капюшоном… Я закрываю ей глаза рукой в странной, с обрезанными пальцами перчатке. Глаза моего врага. И просыпаюсь.

Ровно за три минуты до сирены побудки. Уже неделю. А внутри только пустота и собранность. Странно… и жутко.

***

А вообще — жутковатое впечатление производит эта серия новичков. Угрюмые, молчаливые, исполнительные. Только меня не обмануть. Я вижу в них то, что не видел в себе уже очень давно и даже не в этой жизни.

Ярость.

В качестве закрепления навыков погнал их в конце недели на Цитадель в три партии. Одна проходит, две смотрят и комментируют.

Комментариев я, впрочем, так и не дождался. Точнее, не так. Назначенные командиры взводов очень сухо и коротко обозначали ошибки тех, за кем наблюдали, по завершению испытания, и, что особенно страшно — ни разу не повторялись. Единственный недостаток — не всегда они внимательны. На Цитадели, или когда им полосу препятствий смодулировал — машины. Прям вот страшновато даже. А так — даже некоторое раздолбайство проглядывает.

Я не клон как личность, поэтому понятия не имею, как к ним относиться, и, кажется, стал понимать Джанго и Кэла с Вэйлоном и Наруном.

На меня лично клоны производили впечатление детей, которых только что разморозили. Но в то же время их соображучесть и рассудительность пугала и подавляла. И вот это вот — я? Да ну нафиг, быть не может. Спокойные и рассудительные между собой, они впитывали информацию как губка, показывая результаты выше среднего по статистическим данным ВАР. И, наверное, мои черты всё же переняли — с техникой они дружили на уровне уверенного пользователя, но дальше их интересы не распространялись.

В принципе, за три недели, что я их натаскивал и развивал физически, прививая, а точнее — оттачивая правильные реакции и помогая рефлексам "забиться в мыщцу", мы с наблюдавшей за тренировками начальницей СБ пришли к выводу, что можно смело вызывать инструкторов и разворачивать массовое производство.

Доктор Фы ушел в исследования с головой, и на все вопросы или попытки выкурить его из лаборатории, в которой он окопался — отвечал стандартным "мне некогда", хотя присадку для развития тонуса мускул он всё же выдавал в пищу, за счет чего клоны быстро приобрели достаточно высокую выносливость и силу. У такого ускоренного метода был и недостаток — срок жизни клонов этой партии был очень невелик. Всего пять лет, после чего нервная система не выдерживала и быстро регрессировала, превращая бойца в овощ и убивая отказом органов. Протокол для их модификации на продолжительность жизни Фы разрабатывать отказался наотрез, мотивируя тем, что "Республике и так хватит, а у него работа". Козёл. Тот геномодулятор, что был у меня, их бы просто убил, что наглядно продемонстрировал на одном из образцов его лаборант, после чего вопросы у меня отпали, а вот злость и иррациональная привязанность к этим… мальчуганам?… только возросла.

Ну и я на месте тоже не сидел и в свободное время, которого было не так уж и много, выпросил для себя в пользование один из комплексов в лабе. Доступ мне был и так не нужен по умолчанию, но вот список собственных мутаций требовал осмысления.

Переводя с научного на человечий — я стал крепче, сильнее, чуть быстрее, и могу теперь в теории жрать песок и переваривать болты. Улучшилось зрение — стало контрастней. И, что особенно забавно, повысился уровень этих. как его… срамной болячки, которая джедаям всяким позволяет мочь в телекинез — мидихлориан. Во! Выговорил. Сейчас я гордый обладатель показателя в восемь сотен на клетку. Причём после освежающих ванн с кольто этот уровень на пару дней поднимается до тысячи девятисот с копейками, а через неделю падает. Пробовали меня колоть кольто — эффект тот же.

Экспериментаторы хреновы. Впрочем, ничего из "почувствуй Силу, Люк" я так и не заметил, но на всякий случай в автоаптечку мне ампул с собой накидали. Эффект мгновенный, и вдруг пригодится? Что-то мне подсказывает, что может, хотя к Силе и этим хламидомонадам я, с момента своего попадания, относился необъяснимо негативно. Что со мной случилось — я так и не понял, а времени на инвентаризацию "внутреннего мира" у меня не было, да и не умею я медитировать. Руками махать или железом каким — пожалуйста. Это я могу, а вот что-то околомистически-эзотерическое — да боги упаси. А то ещё дзэн словлю какой, а воевать кто за меня будет? Хе-хе. Теперь-то можно и пожить немного, время и ресурсы тушки туловища позволяют. Лет шестьдесят у меня в запасе есть точно, а потом можно опять сюда наведаться и заплатить за очередную геномодификацию. Тела-то проектировались по принципу биороботов — соответственно, и начинку можно проапгрейдить, только трудно это и сложно очень — ну это мне так Фы сказал. И да, клонов именно проектировали. Фетт только оболочка и основной материал, поскольку там что-то про нервную систему и уникальность каждого живого организма, и… я так и не дослушал — после всего времени, что провел, листая каминоанские протоколы производства — к генетике у меня выработалась устойчивая неприязнь. Вот к оружию — нет, почему-то.

В общем и целом, папка с отчетами увеличивалась и пухла на глазах, датапад забивался информацией, и даже прохладное отношение со стороны персонала, когда виделись — не так досаждало. Всё в рамках, все при деле, всё вроде как хорошо. И было так до тех пор, пока в один прекрасный день меня прямо с плаца не сорвала СБ-шница.

Объявив самоподготовку и отправив своих… бля, ну как мне их называть-то? Надо всё же взглянуть правде в глаза и определить наконец — кто эти клоны лично для меня. В общем, отправив роту в учебку на симуляторы, сам пошел в инструкторскую — она же комната наблюдения, куда у клонов доступа не было и быть не могло по определению.

— Что случилось? — сказал я на входе стоявшей посреди комнаты и рассматривающей мониторы селкатанке. И да — ей нравилось наблюдать за нашими тренировками. И да, я до сих пор не знаю, как её зовут.

— Советник, — кивнула рыбина, — на наши курорты прилетела группа… эээ… клонов. Командиров. В адрес СБ Манаана от них поступил запрос на ваш идентификатор. У них имеется приказ о временном переводе, но соответствующих допусков нет, поэтому мы решили, что перед тем, как обратится в ЦСО Республики, вам следует прояснить ситуацию.

Блля… Они таки прилетели, но вот с назначением, видимо, возникли трудности. Что ж. Посмотрим, что можно сделать. Своих… м-мать… Новую партию я оставить без присмотра не могу, связаться со мной они не могут. По-любому нужно на поверхность, да и эту грымзу с собой прихватить на разговор. Но мне сначала надо с ними переговорить с глазу на глаз, поскольку изменения на моей роже в видеопослании парни не заметить не могли, а значит будут вопросы. Мне нужен Фы! Срочно! Я, кажется, придумал, как разрулить ситуёвину с главнюком базы, хоть он и научник. Это сейчас мне на руку.

***

Ну скажите, какой учёный от пробирки и микроскопа откажется от увеличения количества подопытных или провести повторный эксперимент? Пришлось всё ему рассказать, уповая на то, что ему действительно пофиг, а селкаты в своей системе, прошу заметить — нейтральной и относящейся к Республике очень условно — могут творить, что им заблагорассудится.

Думал ученый недолго. Махнув рукой на СБ-шницу, дескать, "вези всех", он мгновенно развил такую ужасающую деятельность в лаборатории, что мне заранее стало ребят жаль. Хотя хрен его знает кто и в каком составе прилетел.

Впрочем, спустя час с лишним я стоял возле колодца для всплытия батискафов и с умилением смотрел сквозь пузырь кабины на забавные вращения головой по сторонам у своих "мышей" в знакомой камуфляжной раскраске… хм… и ещё пары незнакомых кло… нов… И одного мандалорца в чёрной броне.

Интересное кино получается. Я никогда не привыкну к методичным, расчетливым манаанцам, привыкшим всё планировать загодя и иногда неспособным просто открыть рот и предупредить о своих планах, поскольку для них всё и так понятно и просто. Судя по всему, сюда прислали второго инструктора, который меня заменит со временем, а вот кто эти клоны и что они тут делают — сейчас и узнаем. Ну или как вариант — подсуетились с приказами заранее. Формально-то комплекс принадлежит ВАР, а вот лаборатории — сданы в аренду, как я понял, может поэтому Фы так спешит изучить новинки каминоанцев без отрыва от производства? А батискаф тем временем всплыл. Загудели компрессоры, выравнивая давление в отсеке, а мне предсказуемо чуть заложило уши. Комплекс расположен примерно на глубине в километр — тут даже самим селкатам плавать не просто. С точки зрения безопасности — идеальный вариант. Затопить просто. Очень.

Прозрачный купол защитного поля погас, освобождая место для опустившегося к бортику трапа.

Первым вышел, как ни странно, мандалорец, а вот клоны замялись, пропуская СБ-шницу, чем мгновенно уронили свой статус, хотя — нам с ней икру не метать, как говорят местные. Да и сумки с барахлом им разгрузить надо.

— Здравствуй, Сто тридцать четвёртый, — знакомым голосом забрака буркнул вокодер черного доспеха.

— Мастер Даал! Приветствую. Какими судьбами в наших краях? — отмер я, как только его ноги ступили на бетонную дорожку к створкам входа в комплекс, пока клоны, вставшие цепочкой, не начали перекидывать свой невеликий багаж.

— Да вот, решил на хозяйство твоё посмотреть, может, удивишь чем? — усмехнулся забрак под шлемом.

— У нас будет время всё обсудить. Прошу пройти в зал для брифинга, — проворковала СБшница и махнула рукой в сторону двери, пропуская меня и Даала вперёд себя.

Мои мышата, что характерно, не торопились даже заговорить. Это понятно, я бы на их месте тоже подозревал всё и всех. Особенно когда тебе НЕЗНАКОМАЯ рожа в знакомом доспехе говорит — приезжай, подлечись. Надеюсь, время поговорить у нас будет.

А нет, всё же не выдержал…

*Дилинь-тинь*

— Да, Деня, — отвечаю Дэнчу, отрубив вокодер и вышагивая в сторону единственного, опять же, на весь комплекс конференц-зала.

— Кээп, а это правда ты?

Ну, у меня есть один гарантированный способ, по которому меня можно опознать:

— Деня, иди нахер минут на сорок, потом всё обсудим, без лишних ушей. Мне тут головняков щас хватает и без ваших ебучих подозрений. Ты мне лучше скажи, что вы за пидаров в белом с собой притащили?

— Ыы, Кээп… а это Нули. Они с Даалом, — в момент повеселевший Дэнч, судя по звукам шагов, даже приободрился. — Это мы с ними припёрлись, а не они с нами.

— О как. Ладно. Отбой, — отключаюсь.

Хехехе. А индикаторы вызова, смотрю, в группу сбились. Общаются. Хе-хе-хе..

Пацаныыы… Мои пацаны.

Главное — мы снова вместе. Как это всё-таки классно, когда у тебя за спиной непробиваемая стена из тех, кого можно не кривя душой назвать друзьями. Ффух..

Ну, посмотрим, чего нам скажут и какие приветы из ЦСО передадут, тем более, что мы пришли.