Столичный доктор. Том V

Глава 5

Где-то с неделю почти каждый день я вяло размышлял на тему — являются ли изменой мои постельные утехи с Лизой? С одной стороны, помолвка с Агнесс уже случилась. С другой — свадьба еще не состоялась, формально обязательства хранить верность я не взял.

— Я все понимаю! — поддерживала меня в этих терзаниях княгиня в одну из последних встреч. — Но когда я рядом с тобой — душа просто поет!

Ага. А в животе бабочки порхают. Знаем, плавали. Самого потряхивает от адской смеси адреналина, окситоцина, пролактина с вазопрессином, и прочих серотонинов. Но чувство, что меня, мягко говоря, используют, никуда не пропадало.

— Эти песни надо будет полностью прекратить в январе, — отвечал я, поглаживая по бархатной коже бедро женщины. Снизу вверх. Надеюсь, что грусть в голосе получилась достаточно убедительной.

— Ты кстати, решил, как избежать мезальянса?

— Еще нет. Я только в последнем письме сообщил Агнесс о своем княжеском достоинстве. В ее ответах — она пока ни сном, ни духом.

— Вышли ей денег. Ты же богат?

Последний перевод от Келера стал рекордным. Продажи стрептоцида, зеленки, медтехники почти утроились. Огромные партии отгружаются в Европу. В августе я получил чуть меньше полутора миллионов рублей. И похоже вошел в число богатейших подданных Николая II.

— Да, дела идут более чем хорошо.

— Я поговорила с мужем. Герцогство Брауншвейг испытывает затруднения с финансами. Канцелярия герцога тайком занимается продажей дворянских патентов. Достоинство эдлера стоит пятьдесят тысяч марок.

— Не дорого.

— О чем и речь. Купи Агнесс патент, а тут муж договорится о его признании.

— Тогда уж лучше сразу ее отцу.

Вот же Гамачек будет прыгать от восторга… Из виноторговцев в дворяне. Да, в Европе сословное общество уже быстро сходит на нет. Но точно не в головах тех, кому немножко за…

— Напишу ему.

— Пошли лучше курьера. Дело это не быстрое, к январю только-только успеете.

Сергей Александрович увлекся ушу. Каждое утро, удивляя конюхов и лакеев, я упражнялся в саду дворца. Чем вызывал наплыв слуг к окнам. В один из дней ко мне присоединился Великий князь, обряженный в смешной гимнастический костюм на лямках.

— Не возражаете, Евгений Александрович? — Романов с любопытством наблюдал за моей разминкой.

— Почту за честь, Сергей Александрович.

— С чего начнем?

— С базовых стоек и передвижений. Потом я поставлю вам дыхание. Вдох и выдох должны соответствовать движениям.

— Хочу научиться медитировать. Почитал тут на днях «Тайную доктрину» Блаватской. Очень занимательная концепция мироздания.

Великий князь произнес название на английском, «The Secret Doctrine», но для перевода и моего куцего инглиша хватило. Я тяжело вздохнул. В царской семье начался бум эзотерики. Сейчас пойдут толпой разные спиритисты, юродивые, а потом не дай бог, Распутин. По сравнению с этими персонажами Елена Петровна Блаватская, психически неуравновешенная родственница нынешнего министра финансов Витте, покажется милой чудаковатой дамой. Как же этого избежать?

— Медитациями займемся примерно через месяц, сейчас базовые стойки. Повторяйте за мной.

Позаниматься нам удалось недолго — тренировку прервали две козы, вышедшие на полянку. Парнокопытные ели травку, бренчали колокольчиками.

— Эй, кто там! — крикнул князь в сторону дворца. — Козы сорвались с привязи!

Ловить животных прибежало сразу несколько слуг, а мы сделали перерыв.

— Козье молоко помогает при легочных болезнях? — уточнил Сергей Александрович, усаживаясь на пенек.

— Специальных исследований никто не проводил, но я считаю неправильным отвергать народный опыт. Те же целебные травы, сборы… Люди не просто так столетиями ими лечились. Кумыс, говорят, тоже оказывает неплохой эффект. Но давайте не будем отвлекаться, закрепим начальный комплекс. Сами понимаете, мое пребывание у вас не может длиться вечно. Я-то не против, но работа сама себя не сделает.

— А когда вы собираетесь нас покинуть?

У такого парня настоящую эмоцию уловить — даже не знаю, каким мастером надо быть. Куда там артистам, аристократы роль играют с пеленок и до гроба, без праздников и выходных.

— Если вы не против, то сегодня после обеда. Александр практически здоров, мы с доктором Гневановым запланировали консилиум на десять утра. Думаю, наши мнения совпадут — болезнь отступила, лечение закончено.

— Обязательно дождитесь меня, — чему-то улыбнувшись, сказал Сергей Александрович.

И мне сразу показалось, что это не к добру. Очень уж дружелюбное выражение лица у Великого князя было.

Его Императорское высочество сегодня заботами о державе утруждал себя не очень долго. Прибыл к обеду. Благосклонно принял сообщение о решении консилиума, поблагодарил всех участников. Очно, правда, я один присутствовал, но думаю, и до остальных дойдет. За спасение сына серёг хватит всем сестрам.

Обед, весьма обычный, ничего выдающегося, пять перемен блюд, прошел без сюрпризов. Я уже заготовил маленькую прощальную речь из серии «Спасибо этому дому, а мы пойдем к другому», но Сергей Александрович пригласил меня в курительную комнату, намереваясь угостить портвейном. Ну да, тут партейное вино не «Агдам» или «Три топора», отравиться трудно. Так что я согласился, можно сказать, с чувством глубокого удовлетворения.

Ого, да мы тут по-взрослому собрались. Вместо обычных мадерных рюмок лакей притащил поднос, на котором высился декантер оригинальной формы, с крючками, на которых висели порт-сипперы. Нас ждет не просто пьянка, а настоящее наслаждение.

— Прошу, угощайтесь, — кивнул Великий князь на рюмки, когда лакей разлил портвейн и отступил в угол, чтобы не отсвечивать. — Тэйлорз, люблю эту марку.

Губа не дура, такое винишко средней руки чиновник только на большой праздник попробовать может, цена кусается. А уж выпендреж с декантером и рюмками с носиком…

— Да тут можно даже не пить, а только нюхать. Аромат божественный, — оценил я запах напитка, а потом отпил маленький глоток. — Глотать не хочется, так и держал бы во рту, чтобы вкус не терять.

— Я отправлю вам пару ящиков, — Сергей Александрович поставил свой порт-сиппер на стол и вытащил из портсигара папиросу. — Мне доставляют по специальному заказу.

Чтоб я так жил! Впрочем, кто мешает? Хотя мне обещанного количества напитка надолго хватит.

— Буду признателен.

— На завтрашний вечер ничего не планируйте. Жду вас к семи пополудни на Большой Морской, тридцать один. Скажете, что ко мне, вас проведут.

— Почту за честь. Спасибо за приглашение.

Знаю, рядом бывал. Яхт-клуб, пожалуй, одно из самых пафосных мест Питера. Туда даже гостем попасть многие за счастье посчитают. Императорская семья в членах состоит. Говорят, ресторан там — выше всяких похвал.

— Требования к одежде? — спросил я так спокойно, будто посещение закрытых аристократических клубов для меня вещь обыденная, даже слегка надоесть успела.

— Ничего особенного, фрак, белая сорочка, обувь непременно черного цвета.

Ну и всё, портвешку еще по рюмахе накатили, и на выход.

Лиза попрощалась, будто мы были шапочно знакомы. Специально для прислуги, что ли? Назвала «господином Баталовым», руку дала поцеловать как величайшую милость. Посмотришь на такую Великую княгиню, ноги сами понесут в революционеры записываться. Но в самую последнюю секунду, когда ее лица не видел никто, кроме меня, улыбнулась так искренне и печально… Короче, в глазах слегка защипало.

Пока ехал к себе на Моховую, сотый раз перебирал в памяти список несделанного. Да уж, сильно не вовремя меня выдернули, куча всего зависла и другие вряд ли станут в этом разбираться. Гюйгенс должен уже прибыть, он неделю просил на подбор персонала, хотя бы для первоочередных задач. Но ему я велел в «Российский медик» не соваться, а прислать записку с адресом. Естественно, где он и когда приехал, я не знаю. Вот сейчас приеду и узнаю.

С Романовским надо сесть и решить, кто и куда с лекциями поедет. По Европам, конечно. А то почетных званий нам понадавали как Брежневу медалей, а в ответ мы ничего не сделали. Послали письма с отписками — спасибки, любим, ценим, как-нибудь прибудем очно. А сами сидим и в ус не дуем. Мероприятие масштабное — сначала разработать маршрут, написать, согласовать даты, потом приобрести билеты… Организовать так, чтобы кто-нибудь здесь присутствовал, если толкового зама не найдем к тому времени. Развлечение надолго. Но придется начать в ближайшее время, а то ведь ученые коллеги, они такие, обидеться могут. А между делом, кстати, вояж по родным просторам устроить. Потому что у нас медицине обучают не только в Москве и Питере. Варшава, Киев, Одесса, Харьков, Ростов, Казань, Дерпт с Томском… На месяц путешествие, если долго нигде не задерживаться. Пожалуй, тоже поделиться придется.

В «Российском медике» как-то оживленно. То есть на улице уже не очень — конец рабочего дня, прием заканчивается, очередь человек десять. Зато внутри — шум и гам. Как там пел крокодил Гена? Жить без приключений нам никак нельзя? Скажите, сколько и куда платить, чтобы жизнь плавно текла безо всяких неожиданностей, я даже торговаться не буду. Действующие лица и исполнители: Ельцина Зинаида Яковлевна, врач, кричащая «Держи вора!» и пытающаяся дотянуться до второго персонажа в белом халате, судя по всему фельдшера, который молчит и имеет особую примету в виде увеличивающегося обширного масляного пятна в районе поясницы. Третий участник — мой тезка Евгений Александрович Тубин, ответственный за экономическую и прочую безопасность. Он занят тем, что пытается не дать участнице номер один причинить повреждения организма участнику номер два. Веселится и ликует весь народ.

— Что за битва титанов? — спросил я специальным начальственным голосом.

— Здравствуйте, ваше сиятельство, — ответил Тубин. — Вот, Зинаида Яковлевна…

— За мной. Все, — скомандовал я. — Не мешайте нашим коллегам работать.

И отправился в директорский кабинет. Он у нас один на двоих с Романовским, но я точно знаю: там сейчас нет никого. Дмитрий Леонидович предупредил, что после обеда его не будет.

Все быстро разбились на кучки. Фельдшер молча встал поближе к окну, а безопасник с Ельциной скооперировались у двери.

— Вот, Евгений Александрович, я вас хотела предупредить, но вам некогда было! — начала Зинаида Яковлевна.

— Обращаться надо «Ваше сиятельство», — перебил ее Тубин.

— Вот я и говорю, ваше сиятельство, — как ни в чем ни бывало переключилась докторица на официальное обращение, — что Каменев — вор. Я давно заметила: он, когда инъекции делает, не до конца раствор вводит. Даже ругала его, а в ответ оправдания, что масло идет тяжело. И вот, пожалуйста: насобирал склянку и пытался вынести.

А ведь точно, персиковым маслом пахнет, в нем мелкодисперсную серу разводят. Я подошел ближе к фельдшеру, осмотрел его со всех сторон. Тот побледнел.

— А склянку как разбили?

— Так вырываться начал, подлец, я и толкнула его нечаянно. Еще и драться лезет!

— Зинаида Яковлевна, — я встал. — От лица руководства «Российского медика» объявляю вам благодарность. Премию за бдительность выпишем чуть позже. Вместе с тем хочу сказать, что о своих подозрениях надо было сразу сообщить господину Трунову либо же Дмитрию Леонидовичу лично. Они в состоянии разрешить подобный вопрос.

— А я думала, раз вы хозяин… — пробормотала Ельцина.

— Еще раз спасибо. Пока занимайтесь своими прямыми обязанностями.

— Жаль, что еще и чужими заниматься приходится, Ваше сиятельство, — не удержалась от шпильки Зинаида Яковлевна, и покинула нас, победно зыркнув на Тубина.

— Следующий господин Каменев. Вы подписывали договор при найме на работу?

— Да так сложилось, Ваше сиятельство, — забормотал фельдшер. — Бес попутал…

— Кто там чего напутал, не знаю. Вы уволены. Евгений Александрович, побеспокойтесь о взыскании с виновника трехсот рублей штрафа. С вами поговорим позже.

Накосячивший безопасник повел Каменева на выход. Надо еще у Ельциной спросить, может, она сигналы подавала, а реакции не было? С чего она так зыркала и про чужие обязанности рассказывала? Надо присмотреться к ней, хоть и хамит слегка, но за дело переживает как за свое. Но для главного врача наглость — не порок, а необходимое для выживания качество. А что, первая в России женщина-главврач. Звучит! Смотришь, лет через сто феминистки памятник поставят. Только не мне, а Зинаиде.

К зданию на Большой Морской я прибыл вовремя. Удачно подгадал с лихачом, и тот как на заказ высадил меня у входа.

Дверь открыл монументальный швейцар, выращенный в результате трехсотлетней селекции, которая осуществляла подбор правильной густоты бровей и усов, а также эталонной длины бакенбард. Поклонился он с достоинством, вежливо спросил, чего я тут забыл, и не помочь ли уважаемому господину найти дорогу к тому месту, куда его несло до этого. Нет, голосом было произнесено «Чего изволите?», остальное мыслью.

— По приглашению Его Императорского высочества Великого князя Сергея Александровича, — процедил я, подавая визитку.

За апломб я себя сразу отругал, но тихо, чтобы никто не слышал.

— Пожалуйста, Ваше сиятельство, — согнул спину швейцар. — Я провожу.

А ничего так интерьерчик, сразу видно, не ширпотреб. И оформлено всё вроде неброско, без позолоты и лепнины, но излучает сигнал об элитарности. На стенах картины соответствующей тематики. Любителям живописца Айвазовского должно понравиться. Интересно, а жив он еще? Так ли нежен с молодой женой, как был «нежен» со старой? Надо разузнать, заехать в Феодосию, заказать картину. Ага, «Хирург Баталов оперирует во время шторма». Или послать кого-нибудь. Хотя, если честно, надо оно мне? Я в живописи понимаю примерно как в военном деле.

Сергей Александрович был не один. Он сидел в курительной комнате на диване, что-то живо рассказывая своему родному брату, Владимиру Александровичу — массивному генералу с бакенбардами, громогласным голосом. Помню, встречались в Москве на коронации. Я тогда отчетливо понял — вот кто может приказать царю примерно все и тот возьмет под козырек. Ибо Владимир Александрович возглавлял всю российскую гвардию. Которая, как мы знаем из истории, имеет большой опыт смены царей и цариц.

— Ваши Императорские высочества, — поклонился я.

— А, доктор Баталов, проходите, присаживайтесь, — с улыбкой показал на кресло Владимир Александрович. — Сейчас принесут выпить. Вы что предпочитаете? Здесь могут предоставить любой напиток. Пьют в основном Марсалу, но я ее не очень люблю, если честно. И давайте без титулования, мы же отдохнуть пришли.

Хотелось похулиганить и заставить буфетчика соорудить «Маргариту», если у них имеются текила и трипл-сек, но не стоит. Пока сижу и слушаю, пытаясь понять, какой сюрприз мне приготовил Сергей Александрович.

— А вот и командор, — громко произнес Владимир Александрович. — Добрый вечер, барон, подходите, мы вас ждем!