Страна надежды

Глава 6

Затылок Страдена ныл, голова кружилась, будто от сильнейшего подпития. Однако он хорошо помнил, что ничего не пил.

Король осмотрелся, пытаясь понять, как оказался не в собственной постели во дворце, а в каком-то подвале. Хорошо, не в камере! Каменные стены, окна высоко под потолком — не достать, узкая кровать, стол и стул. Определённо, Страден попал сюда не по собственной воле.

Он потёр затылок, пытаясь восстановить события минувшего вечера. Воспоминания обрывались на отходе ко сну.

И вот Страден оказался неизвестно где, всё в тех же спальных штанах…

Король встал и, пошатываясь, подошёл к ширме, за которой обнаружился таз с водой и свежее полотенце. Страден проигнорировал принадлежности для умывания и подёргал за ручку двери. Она не поддалась, не сдвинулась ни на дюйм. Массивная, окованная железом, как в старинных в замках. Это навело короля на мысль о том, что он очутился в одном из подобных замке. Судя по освещению, не в подвал, значит, его держали наверху, на последнем этаже: жилые покои устроены иначе, а данное помещение напоминало жилище прислуги.

Страден нахмурился и забарабанил в дверь, требуя немедленно выпустить его и напоминая, кем он является. Ответом была тишина. Тогда король перечислил неведомым преступникам, чем грозит похищение короля. Страден живописал все стадии допросов, ужасы казни огненным мечом и последствия для семьи изменников. Но опять ничего.

Сообразив, что кричать бесполезно, а дверь не высадить даже начальнику королевской охраны, Страден умылся, раздумывая, кто и с какой целью мог его похитить. Безусловно, не всех в Лаксене устраивала власть Серано, но чтобы так открыто решиться на государственный переворот?! И как заговорщики смогли проникнуть в его спальню, минуя посты и магическую охрану? Неужели среди них были чародеи, или среди стражи завёлся предатель?

Прошел час, другой, а к нему никто не приходил, не выдвигал требований. Зато Страден успел вычислить всех неблагонадёжных и обдумать идеи по их нейтрализации, если он, конечно, выберется отсюда. Среди подозреваемых числились трое, и все — из рода Серано. Остальных уничтожили при подавлении прошлого заговора, едва не стоившего жизни Раймунде.

Разумеется, Страден не собирался убивать или ссылать родственников, всего лишь поговорить, выяснить, каковы их настроения и в зависимости от них предпринять те или иные шаги.

Четвёртым человеком, который теоретически мог захватить власть, был граф Элалий Саамат, но король и мысли не допускал, чтобы Магистр магии пошёл против него. Пятнадцатый граф славного рода Саамат всегда стоял на стороне Серано, защищал Страдена и Раймунду. Король надеялся, тот сумеет уберечь королеву и теперь, когда Страден оказался в застенках неведомых похитителей.

Посидев ещё немного, король пришёл к выводу, что оказался в руках внешних, а не внутренних врагов. На это натолкнул вид из окна: пейзаж не напоминал лаксенский, если только Страдена держали не на севере, у отрогов гор.

Королю стоило труда соорудить башню из стола и стула под окном, забраться на неё и не упасть. Зато он сумел разглядеть заснеженные пики, крепостной ров, утыканный кольями и заполненный багровой водой, и мощные вековые стены соседней башни.

Но всё же ни единой зацепки, ничего, что помогло бы определить точное месторасположение.

Понимая, пирамида из мебели обернётся ужесточением режима содержания, Страден аккуратно спустился, едва не оступившись, спрыгивая на стол, и растащил предметы по прежним местам. Едва он закончил, безо всякого стука распахнулась дверь, явив двух крылатых вампиров в чёрном при полном обмундировании. Один встал у двери, другой замер позади короля, положив руку на эфес меча.

Страдену стало не по себе. И не только от опасных соседей со смертоносными клыками, но и от осознания, кто нанесёт ему визит. Чёрный дозор — стража Империи.

— И как сидится? — Темнейший лениво притворил за собой дверь. Сложенные за спиной крылья практически касались потолочных балок.

— По какому праву?.. — начал король, но осёкся под пристальным взглядом императора.

Тот осмотрел комнату, потом вновь остановил взор на Страдене и протянул:

— Деньги любят счёт, а брать и не отдавать — ой, как нехорошо! И нехорошо рыть другому яму.

— Я всё верну! — пролепетал король, заметив поворот головы императора. Тот не сулил ничего хорошего: на Страдена смотрела бездонная тьма правого глаза.

— Конечно, вернёшь, — согласился Темнейший, — даже с процентами. Иначе жена получит тебя по частям. Впрочем, она уже разрешила отрезать что-нибудь, посмев угрожать мне. Так что подпиши вот эту бумажку, если желаешь сохранить все пальцы.

В руках императора возник лист гербовой бумаги. Темнейший с ухмылкой протянул его трясущемуся королю. Тот не с первой попытки прочёл выведенные ровным почерком строки, а потом сделал то, чего не ожидал император: бросил бумагу под ноги и заявил, что никогда её не подпишет.

Император улыбнулся и елейным голосом переспросил:

— Так уж и никогда? А если подумать? Или собственные пальчики не дороги? Хорошо, могу предложить более приятное зрелище. Мне доложили, дражайшая Раймунда беременна… Несомненно, ты не останешься равнодушен к маленькой забаве моих мальчиков, которую я во всех подробностях тебе продемонстрирую. Раймунде тоже понравится: столько любовников сразу! Только с ребёнком придётся распрощаться. Сама-то, может быть, выживет, если крепенькая.

— Мерзавец! — побледнел Страден и попытался ударить императора, но тот опередил его.

Крыло отбросило короля к стене.

— Как же глупы и предсказуемы люди! — с тоской протянул Темнейший и не спеша подошёл к обхватившему окровавленную голову Страдену.

Пальцы императора впились в горло. Король затрепыхался, задыхаясь. Изо рта вырвался хрип. Темнейший же улыбался и продолжал душить. Дождавшись, пока жертва обмякла, но душа ещё не рассталась с телом, он отпустил Страдена и поднял брошенную бумагу.

— Подпиши, — проворковал император, склонившись над находившимся в полуобморочном состоянии королём. На шее у Страдена пунцовели отметины от пальцев. — Подпиши, и она спокойно родит. А я воспитаю из мальчика хорошего правителя. И Раймунду не убью. Помнится, она когда-то жаждала попасть ко мне в постель — что ж, она там побывает и через год похвастается новым пузом. Я, Страден, в отличие от тебя, детей делать умею, не обделю.

— Никогда, никогда ФасхХавелы не получат Лаксены! — прохрипел король, кое-как поднявшись на колени. — Не отдам стану за долги!

— Ой, дурак! — покачал головой Темнейший. — Я ведь наместником бы оставил, жену бы твою осчастливил… Хорошо, отречёшься просто так. Ничего, калеки тоже живут. Недолго, но я этого и не обещал. Даю сроку подумать сутки, после отдам палачу и отправлю какой-нибудь клан развлечься с Раймундой. Прямо на вашем брачном ложе, чтобы не жались по углам.

Император ушёл. Вслед за ним удалились охранники, наградив напоследок Страдена тычками под рёбра и пообещав, они очень скоро встретятся. Король не сомневался. Лёжа на полу, всё ещё не восстановив дыхание, он клял советников за займы у Империи, ругал себя за то, что не слушал увещеваний Раймунды, и молился Прародителям сущего, чтобы они уберегли супругу от страшной участи.

Темнейший полагал, Страден сломается сразу и немедленно всё подпишет, но где-то допустил просчёт. Слабый, недальновидный король оказался упрямым. Впрочем, император надеялся, страх за жену и разыгравшееся при слове «пытки» воображение заставят Страдена передумать.

На крайний случай было заготовлено избиение. Если правильно наносить удары, на теле не останется следов, и никто не докажет, что с королём обращались не по-королевски. Допустить видимых повреждений нельзя: Страдену надлежало погибнуть позже от несчастного случая, на глазах у десятков свидетелей, чтобы никому и в голову не пришла идея о причастности Темнейшего.

Разумеется, Раймунде тоже не грозило описанное в красках изнасилование. И не только по политическим соображениям: как и говорил граф Саамат, император с уважением относился к женщинам и предпочитал убить, нежели подвергнуть унижению. Выкидыш — совсем другое дело, Темнейший подумывал об этом. Отличная мера воздействия на королеву. Однако организовать его император мог только дистанционно, заставив Раймунду волноваться. К примеру, он планировал послать палец с безвестного трупа, выдав его за палец Страдена. Темнейший рассчитывал, это заставит королеву быстрее принять нужное решение. Если же Раймунда предъявит ему обвинения в членовредительстве, он с готовностью предъявит Страдена со всеми десятью пальцами на руках.

Лаксенское посольство у эльфов стало головной болью Темнейшего, путало все карты. Тесть представлял угрозу, поэтому приходилось медлить, собирать сведения о том, что нашептали эльфийскому королю люди Раймунды. Перехватить их, увы, не удалось: в руки вампиров попали обманки-иллюзии, а настоящее посольство благополучно добралось до портала.

Помянутый не к ночи тесть напомнил о себе. Едва император вступил на первую ступеньку лестницы, как его догнал запыхавшийся секретарь, и сообщил: эльфийский король желает говорить с Его императорским величеством.

— Пусть пока поболтает с дочерью, я буду через пять минут, — скрывая досаду и раздражение, махнул Темнейший.

Он не хотел, чтобы тесть знал, что император сейчас не во дворце, а в замке матери, подаренном сестре, но фактически превращённом в тюрьму и место неформальных встреч. Неприступный и угрюмый, он скрывал всё: и лица, и голоса, и стоны, и кровь.

Темнейший убедился, что секретарь скрылся в пространственном коридоре, и кликнул коменданта замка. Угрюмый одноглазый вампир, самый старый и опытный в клане, тут же возник перед императором и преклонил колено. Полученное некогда в бою увечье не мешало коменданту справляться с обязанностями, а видел он одним глазом не хуже, чем иные двумя.

— Пленника покормить и не трогать, только пугать, — распорядился император. — Пусть всю ночь слушает крики и стоны, мольбы о помощи. С рассветом должна наступить тишина. Когда он задремлет, разбуди и предложи вновь подписать бумаги.

Вампир кивнул.

— Держи, — Темнейший протянул соглашение о добровольной передаче Лаксены Империи в счёт долгов. — Сними копию: вдруг порвёт. Обо всём подозрительном докладывать немедленно. И, самое главное, никакого пленника мы не прячем.

Комендант убрал документ и заверил, что исполнит всё в лучшем виде. В этом император не сомневался: успел убедиться в преданности и расторопности вампира.

Нацепив на лицо улыбку, больше походившую на оскал, Темнейший перенёсся во дворец, в покои Ларилеи. Как он и предполагал, она болтала отцом, ни сном, ни духом не подозревая, будто муж отлучался из кабинета. При виде императора Ларилея надула губы: «Ну наконец-то! Я целых пять минут ждала!». Темнейший проигнорировал укор и заметил: хорошая дочь должна радоваться беседе с отцом, а не стремиться её побыстрее закончить.

Ларилея промолчала, но, судя по опущенным ресницам, эльфийский король поддерживал императора в данном вопросе.

Убедившись, что жена закончила разговаривать, Темнейший передал пожелания здоровья тёще и поинтересовался, зачем тесть желал его слышать. Говорил намеренно при Ларилее, чтобы усыпить бдительность эльфийского монарха и заставить быть осторожнее в обвинениях. Да и возражения супруги: «Наглая ложь! Джаревела не интересуют людские королевства, он занят делами Империи» не помешают.

Суровое выражение лица эльфийского владыки свидетельствовало: лаксенцы постаралась настроить его против зятя.

Император с самого начала предвидел, чем обернётся брак с Ларилеей, но пошёл на него ради государства. Эльфы тогда косо смотрели на растущую мощь Империи, им не нравилось, как Темнейший поглощал всё новые государства. Дело пахло войной, вступать в которую император не желал. Вот и женился, заключив с эльфами мирное соглашение.

Невесту Темнейший увидел только на обручении и особого интереса к ней не проявил. Ларилея отвечала тем же. Её отец, впрочем, остался доволен: экспансия имперцев прекратилась, эльфы за умеренную плату получили право пользоваться важными торговыми путями, проходившими через Империю. Да и сын у Ларилеи родился в положенное время — тот самый Эверенас, в прошлом году павший от рук Ионафана, покойного младшего отпрыска Наитемнейшего.

Император же обезопасил тылы государства от самого опасного противника и обрел доступ к новым знаниям. Магия эльфийского королевского рода удачно дополнила демоническую, вампирью и человеческую, сделав Темнейшего одним из самых сильнейших существ Солнечного мира.

— Итак, что случилось? — напрямик поинтересовался император после обмена приветствиями.

— До меня дошли слухи, порочащие честь ФасхХавелов, — эльфийский король, который, казалось, был неподвластен времени, сцепил пальцы и впился глазами в лицо собеседника. — На вас жаловались, многоуважаемый зять.

— Кто же жалуется? — удивлённо протянул император. — И с каких пор древний народ верит слухам?

— Люди.

Темнейший рассмеялся:

— Ещё бы они ни жаловались! Сколько знаю, столько пытаются меня оговорить. Кто же любит тёмных! Да и вы, тесть, не лишены предубеждений. Я прекрасно помню выражение лица вашей супруги и дочери на бракосочетании и те слова, что вы изволили сказать старшему сыну. На слух не жалуюсь, на знание языков — тоже.

Эльф замолчал, обдумывая сказанное. Ситуация вышла щекотливая: тогда прозвучало то, что не следовало знать демонам. Неосторожно оброненное шёпотом слово могло стать причиной больших бед.

— Демоны по праву гордятся хорошей памятью, — наконец изрёк эльфийский монарх. — Однако вернёмся к поднятому вопросу. Ссужали ли вы деньги Ласкене?

— Лаксене — нет, королю Страдену — да.

— Проценты оказались слишком велики, — намекнул эльф.

Он предполагал, Темнейший не признается в ростовщичестве, но тот и не думал этого скрывать.

— Отчего же? Королю срочно понадобились деньги, потом ещё и ещё — вот и набежали проценты. Если бы он возвратил всё в срок или соразмерил доходы с расходами… Так это он пожаловался вам на меня? — будто бы догадался император и покачал головой. — Вот люди! Сначала берут, потом не возвращают и ещё жалуются! Значит, денег я уже не увижу… Ни стыда, ни совести у Страдена Серано!

Темнейший презрительно поджал губы и обнажил один из клыков.

Эльф молчал, внимательно следя за мимикой собеседника. Он пытался заметить фальшь или волнение, но пока не находил их признаков. Выходило, будто императору нечего скрывать, однако на руках у эльфийского монарха имелся договор, пара пунктов которого нарушали мировое законодательство. Король зачитал их и получил ответ:

— Разве что-то мешало Страдену вернуть деньги в срок? Разве обычные проценты превышали допустимые, разве я затребовал чего-то запредельного?

Эльф был вынужден согласиться, что нет.

Окрылённый успехом, Темнейший развил мысль о том, что двойные проценты прописаны для острастки и ничем не грозят честному заёмщику. Король признал это, сверившись с договором.

— Так чего же вы от меня хотите? — недоумевал император. — Признаю, пара пунктов спорны… Хорошо, я прощу двойные проценты, готов списать и остаток обычных. Что, вы удивлены? Разве лаксенцы не сообщили о том, что я простил часть долга? И пришли жаловаться… Людишки! Да пусть вернуть хоть что-то, никогда больше не стану связываться со столь низкими существами и вам не советую.

Эльф вздохнул и заверил: он всё проверит.

Темнейший шумно втянул в себя воздух и распустил крылья. Со словами: «Не ожидал от вас!», он, преисполнившись собственного достоинства, не попрощавшись, оборвал связь. Зыркнув на внимательно наблюдавшую за ним Ларилею, император прошипел: «Твой отец смеет обвинять меня в мошенничестве! Ты тоже так полагаешь?». Императрица испуганно мотнула головой, опасаясь приступа гнева супруга, но его не последовало.

Темнейший стремительно покинул покои жены и направился в кабинет. Там выпил бокал вина и расхохотался. Всё складывалось не так плохо: лаксенцы тоже подпортили себе репутацию и по какой-то причине умолчали о похищении Страдена. Что ж, пусть теперь объясняют эльфам, почему умолчали о списанных процентах и не озаботились вернуть деньги в срок.

Широкий жест: «Мне хватит даже части суммы, лишь бы что-то отдали» тоже произвёл должное впечатление. А уж оскорблённую гордость император разыграл идеально, будто его обидели, а не он.

Безусловно, плохо, что Раймунда обратилась к эльфам. Это мешало добиться нужного результата с Лаксеной, но, в то же время, можно было разыграть новую карту. Денег для единовременной выплаты долга у королевства не хватило бы, возврат вёлся бы частями под залог государственных бумаг — векселей на земли. Достаточно скопить необходимое количество, подстроить несчастный случай для Страдена — и вот император уже совладелец Лаксены. А дальше есть два пути: Раймунда изыскивает средства для выкупа бумаг или отдаёт в счёт долга вторую половину королевства на крайне выгодных условиях протектората.

Император задумался и представил себе другую ситуацию: мёртвый Страден здесь и сейчас, но все улики указывают на других. И находят труп не в Империи, а совсем в другом месте. А Темнейший представляет всё так, будто его подставили, как Ионафан Асваруса.

Мешало одно крошечное «но»: император проговорился в разговоре с Раймудой, что лаксенский король у него. Значит, его необходимо открыто отпустить, будто бы испугавшись эльфов, а только потом устранить.

Темнейший начал вспоминать врагов, которые не погнушались бы убийством ради того, чтобы досадить ему. На память пришло донесение о клане Шагающих по воде. Кажется, они побывали в Лаксене, во всяком случае, туда зачем-то открывали пространственный коридор сильфы. И не просто коридор, а чуть ли не портал, потому что в Империи зафиксировали колебание материи и магического фона. Темнейший тогда не стал разбираться, благо для государства это никаких последствий не повлекло, а вот в Лаксене, кажется, случился переполох: похитили королеву, если верить «ушам» во дворце. Что ж, значит, род Серано чем-то насолил Шагающим. Может, у них старые счёты? Они вампиры, а способы убийства всех вампиров похожи, только степень разрушения материального и нематериального различна. Если дать указания, можно легко скопировать чужой почерк, благо клан Вечности главенствует над всеми и умеет больше всех.

Так почему бы Шагающим по воде не убить лаксенского короля? И его спутников заодно.

Идея требовала осмысления. Хотя бы потому, что очень многое зависит от качества проработки. Одно неверное движение — и эльфы разорвут перемирие, встанут на сторону людей. А если всё сделать правильно, эти же самые эльфы отведут от имперцев все подозрения.

Темнейший подумывал настоять на расследовании с привлечением магов дивного народа. Тогда Раймунде нечего будет сказать, даже граф Саамат не поможет. А уж император позаботится, чтобы, применяя эльфийскую магию, родственники жены нашли то, что нужно — недаром же он постигал секреты их мастерства!

Раздумья императора прервал женский крик. Не прошло и минуты, как в кабинет ворвалась ощетинившаяся крыльями Арабелла. За ней по пятам гналась Кайра, на все лады проклиная племянницу. Демоница юркнула за спину отцу и пожаловалась: тётка осмелилась угрожать ей.

Темнейший нахмурился и перевёл взгляд на взбешённую Кайру. Грудь сестры вздымалась так, что едва не разрывала корсет. В руках Кайра держала нож. По её налитому кровью взгляду несложно было догадаться, кого она мечтала убить.

Первым делом император обезоружил сестру. Отдать нож сама она не пожелала, поэтому пришлось вырвать и убрать в ящик стола. После Темнейший обернулся к дочери и велел объяснить причины столь бурной ненависти.

— Эта тварь украла у меня жениха! — палец Кайры упёрся в грудь Арабеллы.

— Он от тебя сбежал! — парировала демоница. — Да кому ты нужна, потасканная вампирша! Опозорила род ФасхХавелов и решила, будто папин друг на тебе женится? Конечно, он меня предпочёл. Я ведь не кусала его руку, не прижимаю к стенкам в подземельях, как последняя… У меня всё после свадьбы будет. И дети тоже. А у тебя никогда! Все станут тебя презирать, бесплодная неудачница, которая с мужчиной себя вести не умеет.

Ощущая негласную поддержку отца, Арабелла оскалилась и ударила крылом по щеке Кайры. Та зашипела и попыталась укусить племянницу.

Завязалась потасовка. Арабелла вовсе не походила на беспомощную жертву — она не только не позволяла тётке воспользоваться арсеналом вампиров, но и щедро потчевала ту демонической магией.

Императору пришлось разнять сцепившихся родственниц, пока они не разгромили весь кабинет. В том, что не убьют друг друга, Темнейший не сомневался: обе примерно равны по силам и в силу пола неопытны в подобных делах.

Заклинание крепко спеленало обеих спорщиц, а император отвесил каждой по пощёчине и пригрозил: с таким поведением они рискуют не только никогда не выйти замуж, но и лишиться фамилии.

— Мне всё равно, кто из вас начал, — Темнейший опустился в кресло и скрестил руки на груди, буравя притихших родственниц гневным взглядом. — Обе омерзительны. Твоя мать, Арабелла, в юности была куда более воспитана, не визжала по углам, не устраивала баталий, а умело показывала свои лучшие стороны.

— Что касается тебя, Кайра, — император повернулся к сестре, — то уж тебе-то надлежит вести себя ещё сдержаннее. Ни один демон не смотрит, даже вампиры сторонятся. Значит, подземелья… И что в твоей голове, а? Знаешь, каких трудов мне стоило заставить Ролейна хотя бы посмотреть на тебя? — он повысил голос. — Белла хотя бы ухаживала за ним, соблазняла… Или ты даже поцеловать мужчину нормально не способна, чтобы не выказать страсти?

Кайра попробовала оправдаться, но Темнейший рыкнул, и она покорно умолкла, опустив глаза.

Чары оцепенения спали, и обе провинившиеся встали на колени, прося прощения. Император его упорно не давал, хмурясь всё больше, а потом, рывком встав, спросил, где Асварус.

— Уехал, — с досадой пробормотала Кайра.

— Ничего, — злая ухмылка тронула губы Темнейшего, — официального отказа не было. Он женится на тебе, Кайра. А если ему действительно понравилась Белла, и Ролейн выбрал её, получит двух жён, закон разрешает. Но уж извини, спать с тобой чаще племянницы я его не заставлю.

— Как это?! — взвилась недовольная Арабелла, но тут же опустила голову под прищуром клубившегося тьмой глаза отца.

— Найти мужа тебе не проблема, любой демон ещё приплатит. А вот для твоей тётки Ролейн Асварус — единственный шанс. Мне надоело лгать, объясняя, почему Кайра не замужем и живёт отдельно.

Он презрительно глянул на сестру и процедил:

— Ты сама во всём виновата, опозорила нашу фамилию!

Кайра неожиданно расплакалась, вскочила на ноги и выбежала из комнаты.

Арабелла проводила её недоумённым взглядом. Она всегда считала тётку потасканной старой девой, даже несмотря на наличие мужа в прошлом. Впрочем, какой он супруг, если не одобрен семьёй — очередной полукровка без роду-племени, которого Кайра подцепила неизвестно где. Однако император намекал на куда более серьёзный проступок, нежели бурная личная жизнь — такое демонами не осуждалось. Что именно совершила тётка, Арабелла не знала, но побоялась спросить.